Читать книгу: «Вечное», страница 3

Махеши

Индия 12 595 год (405 год до н. э.)

Мой отец был знатным вельможей, а мать – его безродной наложницей.

Когда я родился, мама уже была выброшена отцом на улицу. Вельможи часто так поступали: собирали себе разнообразных молодых девушек (родители которых из-за крайней нужды продавали их порой за несколько овец и мешок зерна), а потом, когда девушка вельможе надоедала, он или перепродавал её, или выбрасывал на улицу.

Мой отец был богатым, и он мог позволить себе выбрасывать свою собственность. Мама разозлила его своим растущим животом, и он избил её и выгнал, как и десяток других девушек до неё.

Мама родила меня, когда ей было тринадцать. Она родила меня в подворотне и не бросила, как это делали со своими детьми многие другие. Она обернула в куски хламиды моё маленькое тельце и носила всегда с собой.

Наверное тут не обошлось без вмешательства судьбы, потому что вскоре меня с матерью подобрал другой знатный вельможа. Он видел мою мать раньше (когда она ещё жила у отца), и давно воспылал к ней страстью.

Этот вельможа подошёл на улице к матери и сказал:

– Здравствуй, я вижу Шамшан выгнал тебя. Пойдём со мной, я возьму тебя к себе, ты будешь сыта и одета, мне нужна такая наложница как ты.

Мать ответила, что она пойдёт лишь при одном условии: её сын останется с ней, и он тоже будет сыт и одет. Иначе она не пойдёт, а лучше умрёт от голода вместе с ним.

Вельможа хмыкнул.

– Странная ты женщина как я погляжу, кому нужен этот щенок? Зачем ты вообще таскаешь его с собой, а не выбросила на помойку, как это делают другие?

Мать ответила, что это не щенок, а её сын, его имя – Махеши, и раз господин не желает принимать её условия, то ей лучше уйти.

– Да подожди ты, ишь! Какая наглая! Ну ладно-ладно! Можешь взять его с собой. Махеши, – усмехнулся он. – Какое глупое имя!

Так я попал в дом знатного Руджа и до своего десятилетия ни в чём не нуждался.

Обо всех этих событиях мне рассказывала мать, когда я ещё был совсем ребёнком, и моё детство было безоблачным до тех пор, пока однажды Руджа не попал в немилость индийского раджи.

Радже не нравилось как некоторые из его подданных стремительно богатеют. Радже нужно было подобострастие и раболепие, иначе он начинал подозревать в своих вельможах измену. Ну, или неуважение. А это никак не годится, ибо раджу должны уважать все!

Сначала соглядатаи доложили ему, что вельможа Руджа заводит по одной наложнице в месяц. Это было очень много, даже раджа не заводил себе столько. Конечно, раджа мог заводить себе и больше, но зачем? Неужели Руджа способен насыщаться таким количеством женщин одновременно? В его доме уже больше сотни наложниц!

Раджа велел соглядатаям изучать поведение Руджи дальше, и вскоре ему доложили, что большинство наложниц Руджа использует лишь единожды, а потом он просто содержит их, а они работают на его землях!

"Ха! Да не возомнил ли он себя вторым раджой!" – вознегодовал раджа.

Нет, так себя вести нельзя! Раджа поручил шпионам найти что-то такое во владениях Руджа, за что его можно было бы наказать. Однако, как они не вынюхивали, как не выспрашивали – найти им ничего не удавалось.

Раджа скрежетал зубами, он не привык мириться с теми, кто ему не нравился. В то же время убить просто так знатного вельможу – значило бы, восстановить против себя других знатных вельмож. Раджа подумал и решил прибегнуть к испытанному способу.

Он подарил вельможе Рудже белого слона.

От такой милости отказаться было нельзя, ведь подарок невероятно дорогой и от самого раджи! Руджа обречённо принял подарок, зная, что в скором будущем его неминуемо ждёт разорение. Белые слоны были очень дороги, их постоянно надо было держать в чистоте, что требовало огромных затрат, они жрали гораздо больше чем слоны обыкновенные и пищу тоже следовало давать им самую отборную.

Отказаться от подарка было невозможно, поскольку это стало бы прямым оскорблением раджи. Передарить, или продать слона – тоже. Если бы слон подох, или выглядел бы неприглядно, то это также оскорбило бы раджу. А оскорбление раджи каралось смертью и конфискацией имущества, поэтому выбора не было – слона надо было содержать, кормить и регулярно показывать на улицах.

Вскоре Руджа был вынужден отказаться от части своих наложниц, потом ещё от одной части и, наконец, он распустил их почти что всех, в том числе и мою мать. Мне на тот момент уже исполнилось десять, и я отчётливо помню как мать жалела бедного Руджу. Да и я жалел. Мы очень привязались к нему и любили, как и большинство других его слуг и наложниц.

Но жалость жалостью, а пора было подумать и о себе. Ведь мы остались на улице без средств к существованию. Всё вернулось на круги своя, счастливая пора кончилась, и мать оказалась на базарной площади теперь уже со мной десятилетним.

Шансов на то, что кто-нибудь из вельмож взял бы нас к себе снова, практически не было. Моя мать заметно постарела и уже не представляла интереса для мужчин, я же был ребёнком, не умеющим ничего. Разве что, разносить подносы с едой и наливать напитки в бокалы, чем я занимался у Руджа.

Мы жили на улице, перебиваясь мелкими подачками, иногда мне удавалось что-то стащить в съестной лавке, но долго так продолжаться не могло, ибо рано или поздно меня бы схватили и тогда, скорее всего, отсекли бы руку. Так что, мы с матерью были обречены на нищенское существование и неминуемую голодную смерть. Это был лишь вопрос времени.

Через полгода такой жизни моя мать заболела и скоропостижно умерла. Я собрал хворост и сжёг её тело на пустыре, за городом. Теперь я остался совсем один.

Стыдно об этом говорить, но смерть матери значительно облегчила мою жизнь. Мне стало гораздо проще воровать, так как теперь для прокорма требовалось гораздо меньше еды. Я стал более быстр и всегда мог убежать, что часто было затруднительно, когда рядом была мать. Словом, я даже и не думал долго по ней горевать, да и какой в этом смысл?! Мать прожила долгую жизнь, и смерть была её естественным завершением. Да, возможно, она прожила бы и дольше, будь всё в порядке с Руджем, но… кто его знает? Нам не дано понимать таких вещей.

Мне шёл двенадцатый год, и я понимал, что если продолжать заниматься воровством, то рано или поздно меня всё же поймают и отрубят руку. С одной рукой моё будущее было немыслимым. Скорее всего, я бы вообще не выжил, потому что не мог позволить себе лекаря. А после наказания за кражу, максимум, на что я мог рассчитывать – это на то, что на кровоточащей культе остановят кровь. Калёным железом там, или обмотав грязными тряпками. Потом же, неминуемо последует заражение, и я подохну в муках, как последняя собака.

Нет, так продолжаться не может! Я должен найти работу, чтобы жить!

Я слонялся от одной лавки к другой. Торговцы лепёшками и мясом не подпускали меня даже близко, равно как и торговцы сластями и фруктами. Это было вполне закономерно, ибо попрошайки вроде меня слонялись по торговым площадям каждодневно, а для голодающего юноши нет ничего привлекательнее еды. Просто так меня туда никто бы не взял, так что вскоре я отправился к ремесленникам.

Здесь я так же ходил от одной мастерской к другой и предлагал себя в качестве помощника, но везде меня с негодованием прогоняли. Наконец, я окончательно отчаялся и подумал, что наверное не смогу выжить в этом жестоком мире.

Я брёл по берегу океана и уныло вглядывался в морскую даль, когда меня окликнул дребезжащий голос:

– Эй ты, поди сюда!

Я с недоумением посмотрел на замотанного в какие-то тряпки старика.

– Да ты, малец, давай подойди! Ну же, скорее! – нетерпеливо позвал старик и добавил. – Жрать-то хочешь небось, а?

Последняя фраза оказала на меня волшебное действие, я стремглав бросился к нему.

– Так-то, – сказал дед. – Идём со мной.

С этими словами старик бодрой походкой направился прочь от морского берега. Я послушно засеменил следом. Я шёл рядом и не смел задавать вопросов. Если этот человек действительно может дать мне возможность прокормиться, я приму любое его предложение.

– Как твоё имя? – резко спросил он.

– Моё имя Махеши, господин – ответил я.

Он хмуро кивнул и продолжил идти молча.

Мы прошли небольшой участок леса и вышли на протоптанную сельскую тропинку.

– Ты что-то умеешь делать, Махеши? – спросил старик. – Только правду говори! – грозно добавил он.

– Нет, господин, я ничего не умею, – уныло ответил я. – Но могу научиться!

Старик удовлетворённо хмыкнул:

– Конечно, научишься, куда денешься!

Мы прошли примерно две тысячи шагов, когда очутились перед ветхой оградой. Старик повозился с нехитрым замком и открыл калитку.

– Давай, малец, заходи.

Я послушно исполнил команду и очутился внутри обширного двора.

Только сейчас я понял, что это был за старец. Меня взял к себе в помощники лекарь!

Это место знали во всём селении. Сюда обращались за помощью знатные вельможи и зажиточные ремесленники. Из бедноты мало кто мог рассчитывать на помощь лекаря. Не имея денег, в случае болезни оставалось только молиться богам и ждать чуда. Если чудо не происходило, нищий умирал.

Собственно, так умерла и моя мать.

Впрочем, как я знал по слухам, такие старики-лекари брали иногда на лечение и обычных бродяг. Но то было только ради опытов. Если лекарю, к примеру, надо было использовать какой-то новый, не опробованный ранее, метод лечения. Безродный бедняк тут приходился в самый раз, ведь ежели лекарство не поможет, а наоборот ухудшит состояние больного – лекарю за его просчёт никакого убытка не будет. Разве что, придётся собственными силами сжечь труп. А вот ежели лекарь новым методом убьёт богатого человека, то ситуация для него будет плачевной. В лучшем случае, его убьют на месте. В худшем – запытают, а после сожгут заживо вместе с телом вельможи.

Признаться, я боялся, что лекарь подобрал меня именно для таких опытов. Первым порывом было желание сбежать. Особенно когда я огляделся на его территории и увидел, что находилось у него в доме. В банках на настенных полках плавали в какой-то жиже органы животных, во дворе валялось полно скелетов собак, кошек и крыс, а один череп уж очень подозрительно напоминал человеческий.

– Это обезьяна, – успокоил меня старик и тут же перешёл к делу:

– Значит так, юноша, ты будешь работать моим помощником. Знаю, обо мне в посёлке много всякого судачат. Я тебя взял не для того, чтобы ставить опыты и не для того чтобы съесть, можешь не бояться. Мне нужен постоянный дешёвый работник. Ты ничего не умеешь и это хорошо, ибо я обучу тебя всему так, как это нужно мне. Ты сирота и мал, поэтому на тебя не нужно много еды. Для начала, будешь выполнять грязную работу по дому, а дальше посмотрим. Ты всё понял?

Я понял всё и враз успокоился. В конце концов, какая разница: умру я здесь, или на улице от голода?

Начался новый этап моей жизни.

Старик лекарь, так никогда и не сказал мне своего имени. Не знали его и в посёлке. Обращался я к нему не иначе как "господин". Он всегда был хмур и разговаривал нетерпеливо и зло.

– Махеши! Быстро за водой!

– Махеши! Вымой здесь всё!

– Махеши! Покорми пса!

И так далее.

Он выделил мне маленький закуток в сарае, где я мог спать на пучке соломы. Кормил он меня исправно, даже когда сам не ел, обо мне не забывал. Он относился ко мне как к полезному инструменту, который требует ухода. Если нож не точить и бросать где попало, то он заржавеет и затупится. Так и я нуждался в регулярной пище и сне, чтобы «не ржавел и не тупился».

Старик никогда меня не бил и не унижал. Он просто был резок и груб. Всё, что требовалось от меня – выполнять его указания и держать рот закрытым, если не поступает прямого вопроса. Я хорошо это усвоил и в течение года научился воспринимать старика как родного, строгого деда.

В мои обязанности входила вся работа по хозяйству. Я стирал ему вещи, готовил еду, таскал воду, подметал. Когда приходили пациенты, старик всегда выгонял меня во двор. Он принимал их в отдельной комнате своего дома, куда я не имел права заходить. Я очень редко видел лица пациентов, а если и видел, то всегда мельком. Старик скрывал их от меня, он не хотел, чтобы я знал о том, кто, когда и какую болезнь у него лечит. И уж тем более он не хотел, чтобы я видел его умение.

Так, в затворничестве, незаметно пролетел ещё один год моей насыщенной жизни. Меня по-прежнему всё устраивало, лишь порой становилось скучновато, ибо одна лишь регулярная еда не может заменить собой общение и игры со сверстниками. А старик был собеседником не важным.

Как-то раз я подметал двор возле сарая, в котором жил. Ко мне неслышно подошёл лекарь и сказал без предисловий:

– Следуй за мной, юноша.

– Да, господин, – ответил я.

Он медленно шёл впереди. Старый, сутулый, с лохматыми седыми волосами, неопрятной бородой, дряблой кожей и вечно хмурым взглядом. В последнее время старик стал опираться на длинную палку, похожую на посох.

Он прошёл в дом, а я в нерешительности остановился, так как он открыл дверь в запретную для меня комнату.

– Иди, не бойся, – проворчал старик и зашёл внутрь.

Я опасливо проследовал за ним.

Моему взору предстало тускло освещённое помещение. Посредине комнаты стояла широкая кровать, установленная с небольшим наклоном. Так, если лечь на эту кровать, человек будет находиться, в состоянии полусидя – полулёжа.

Слева от кровати стоял массивный табурет и стол со множеством разнообразной глиняной посуды. В большинстве своём это были маленькие горшочки с какими-то знаками.

– Что ж, Махеши, для меня настало время поделиться с тобой своими знаниями. Видишь ли, в мире есть лишь две болезни, которые люди не смогут победить никогда, ни сейчас, ни в далёком будущем. Знаешь что это за болезни, Махеши?

– Нет, господин.

Старик усмехнулся.

– А какие болезни можно вылечить, Махеши, ты знаешь?

– Нет, господин, я не знаю о болезнях ничего.

Я виновато потупился.

Старик расхохотался так, что закашлялся. Не иначе, старый каркающий ворон.

– Конечно же, ты ничего не знаешь о болезнях, чёрт тебя возьми! Ха-ха-ха. Откуда бы тебе о них знать?!

От смеха он даже прослезился. Я не мог понять, что именно его так рассмешило в моём ответе.

Наконец он успокоился и сказал:

– Значит так, друг мой, Махеши, с сегодняшнего дня я буду обучать тебя ремеслу лекаря, ты согласен? – он снова засмеялся.

– Как господину будет угодно, – сказал я, начиная обижаться.

– Хорошо-хорошо, – сказал он. – Знаешь ли ты почему я так много сейчас смеюсь?

– Нет, господин.

Старик снова затрясся от хохота. Успокоившись, он сказал:

– Это действие лекарства, Махеши, я принял специальное лекарство, потому что мне плохо. Я старый и скоро сдохну, мне больно, в моей груди притаилась смееерть!! Ггаахахахаах.

Он уселся на табурет, глубоко подышал и наконец перестал истерически смеяться.

– Это место куда ты будешь укладывать пациентов, когда к тебе придут лечиться, – он указал на наклонную кровать. – Там, на столе и полках стоят лекарства, которые ты должен будешь научиться изготавливать сам. Я постараюсь научить тебя этому. Если успею.

– Я буду делать всё, что пожелает господин, – покорно склонив голову, повторил я.

Старик молча уставился на кровать для пациентов. Казалось, он забыл о чём был разговор и что хотел сказать дальше.

Наконец он опомнился:

– Ладно, Махеши, приступим прямо сейчас. Первым делом ты должен запомнить: никогда не лечи людей бесплатно. Сначала тебе всегда должны заплатить. Усёк?

– Да, господин.

– Во-вторых: главный секрет хорошего лекаря заключается в том, что ничего не нужно делать. Просто говори пациенту, что всё будет хорошо, что он скоро выздоровеет, что твоё лекарство непременно ему поможет. Понимаешь о чём я?

Я помотал головой.

– Поймёшь ещё, ладно. Я один, Махеши. У меня нет никого, и никого не было. Мне жаль оставлять своё дело без наследника. Поэтому я и нашёл тебя. Просто, понимаешь? Не специально. Я просто вышел к морю и стал глядеть по сторонам! И ты попался. Ты хоть понимаешь как тебе повезло?

Я понимал.

Следующие полгода прошли в непрерывном обучении ремеслу лекаря.

Я стал присутствовать на всех приёмах старика. Постепенно я узнал всех его пациентов до последнего. Это были одни и те же богатые люди. Вельможи, зажиточные торговцы, купцы и ремесленники. Каждый их визит к старику начинался с того, что их помощники передавали ему в руки увесистый мешочек. Далее, помощник оставался снаружи, а «больной» проходил к старику в комнату, где ложился на кровать и подробно описывал свои недуги.

Чаще всего это были боли в животе, в груди, или в области паха.

Старик просил посетителя оголиться по пояс, после чего хмурился и щупал его живот, грудь и шею. Потом он глубокомысленно кряхтел и говорил всегда одну и ту же рекомендацию, меняя лишь вариации слов.

Вот эта рекомендация:

– Уважаемый господин, с прискорбием вынужден заметить, что не обладаю достаточной властью для однозначного твоего исцеления. Я сделаю всё, что в моих силах, чтобы твоя боль покинула тебя, но ты должен помнить, что на всё всегда воля богов и окончательное решение – за ними. Я дам тебе выпить снадобье и сотворю молитву. Тебе останется лишь верить в своё выздоровление. Но не забывай, что всё в руках богов.

Таким образом хитрый старикан снимал с себя вину за возможную смерть посетителя и в то же время принимал полное и безоговорочное право считаться его исцелителем в случае выздоровления.

После этого он давал пригубить посетителю одну из своих настоек, ни в одной из которых не было ничего целебного. Это были безобидные травы, заваренные в пресной воде. Они не были ни полезными, ни вредными, они не лечили и не калечили. Обыкновенные пустышки. Так что, одним из самых больших секретов старика оказалась его постоянная ложь. Он ничего не делал для своих пациентов, он просто их доил. Однажды он случайно предсказал выздоровление знатного человека и с тех пор заработал славу целителя. Он отрастил бороду и создал ореол таинственности вокруг своего дома. А потом просто говорил всем одно и то же, щупал больные места и полушёпотом нёс всякую околесицу так, чтобы слов уловить было нельзя, но казалось, что он произносит заклинание.

Старикан всегда присовокуплял к своему номеру заверение, что на всё воля богов, и если кто-то из пациентов умирал, то никому и в голову не приходило обвинить старика в шарлатанстве. Просто вельможу призвали к себе боги, ибо для него нашлись более серьёзные дела там, в царстве вечности.

Сказывалось ещё и то, что на приём к лекарю ходили, как правило, люди почти здоровые. Недуги всегда были временными и малозначительными. Среди бедноты подобным "болезням" вообще не придавали значения, они проходили сами собой. Головная боль по утрам, боли в животе, или в груди. Всё это случалось с каждым, но лишь люди, владеющие богатством и уймой времени, могли позволить себе ходить из-за таких пустяков к лекарю. К тому же это был своего рода признак хорошего тона.

Но пару раз к старику привозили лежачих больных, которые уже не могли самостоятельно передвигаться. Он не пускал их к себе и величественно отказывался от денег. Старикан говорил в таких случаях, что слышит голоса богов, и они запрещают ему вмешиваться.

В общем, всё это дело оказалось вовсе не хитрым, надо было только овладеть навыком красочно говорить. Чему я и принялся обучаться с огромным рвением.

Так прошло четыре года, я научился всему и старик уже доверял мне принимать посетителей без него. Он познакомил со мной всех, сказав, что я его преемник, а ему, старику, скоро потребуется уйти, ибо его призывают к себе боги. Это боги велели ему найти для себя замену и, оставляя юного Махеши здесь, он выполняет Их волю.

Я сделался отменным шарлатаном, получал деньги от богатых и отдавал их старику. Он посвятил меня в свои тайны о том, где и сколько хранит сбережений. Он наказал мне тщательно охранять наше дело, а когда придёт время, передать свои умения следующему человеку.

Нашей миссией было создать целое сословие лекарей и врачевателей, которое будет неотступно сопровождать человечество на протяжении всей его истории.

Потом старикан умер, и я без сожалений сжёг его тело во дворе.

Он так и не рассказал мне о том, что это за две болезни, от которых никогда не будет лекарства. Впрочем, в своё время я и сам это понял. Эти «болезни» именуются "старость" и "смерть".

Я отлично освоился в своей новой роли. Постоянные посетители, которых мне любезно передал старикан, приводили своих знакомых, новых «больных», которые со временем становились такими же постоянными.

Я собирал деньги, проговаривал заученные нашёптывания, привычно щупал обрюзглые тела немолодых людей и всегда предупреждал о том, что в конечном итоге на всё воля богов.

Мне шёл двадцать шестой год, когда я задумался над тем, что не обязательно нести своё бремя в одиночку. Да, ореол таинственности был очень важен, и нужно серьёзно подходить к вопросам выбора помощников. Но я решил, что спешить мне некуда и начал делать всё постепенно.

Я ходил по городским площадям и искал. Сначала я нашёл двух девочек. Они были сёстрами, шатались по улице в поисках милостыни, родителей у них не было. Одной из них было двенадцать, второй – четырнадцать. Я подошёл к ним так же, как когда-то подошёл ко мне старик и предложил пойти со мной. Они пошли.

По примеру своего наставника, я поселил их сначала в сарай и давал работу по двору и дому. За это они получали еду и крышу над головой. Время шло. Я и не заметил, как девочки выросли, а в моей длинной бороде появилась первая седина.

Я нанял строителей и расширил свой двор. Построил небольшой домик для своих помощниц и отдельный дом, в котором сделал ещё один приёмный кабинет.

Вскоре я завёл ещё работников. Их было тоже двое, но на этот раз брат и сестра. Постепенно я обучил их всех тому, чему научился у старика.

Бедняга, он наверное с ума бы сошёл, если бы узнал во что я превратил дело всей его жизни. Я создал целое поселение лекарей, сословие, стоп… Он ведь что-то такое и говорил тогда… что это наша миссия, что мы должны создать новую ячейку общества.

Что ж, в таком случае я всё сделал правильно. Я обучал людей пудрить головы и получать за это деньги. Кто знает, возможно, когда-нибудь в нашем сословии и станут появляться настоящие лекари, которые будут действительно помогать от недугов. Изобретать разнообразные лекарства, залечивать раны хитрыми способами. Кто знает?

А возможно, что то, что будет создаваться после нас, будет всё таким же враньём, только ещё более изощрённым и, разумеется, прибыльным.

Самое главное, что я узнал за свою жизнь о врачевании это то, что никакая болезнь не лечится другими. Её всегда вылечивает сам больной, силой своего организма. Или не вылечивает. Мы лишь стоим возле него и старательно делаем вид, что помогаем. Это и есть наше ремесло.

Лишь от двух болезней нет лечения, говорил старик. Старости и смерти. И похоже, одна из них уже настигла меня. Они как две сросшиеся сестры, уродство, связанное между собой едва уловимым отростком.

Старость.

И Смерть.

– Дед Махеши, – услышал я голос своего старшего помощника. – Дед Махеши, как ты себя чувствуешь сегодня?

Я с удивлением посмотрел на зрелого мужа, стоящего подле моей кровати. Как же это? Неужели уже прошла вся моя жизнь? Совсем недавно нас с матерью выгнал её первый господин. Вот только что Руджа разорился из-за злополучного белого слона. Мама умерла, а я её сжёг. Злобный старикан взял меня к себе. Это… это всё было ещё вчера, разве нет?..

– Что? – переспросил я.

– Я говорю, господин Махеши, не хотите ли прогуляться по двору? Мы с Рашей можем вам помочь.

О нет! Я не хотел прогуляться по двору, я был в полной растерянности, я чувствовал: скоро придёт мой час. Нет, я не хочу.

– Сожгите меня, – повинуясь внезапному импульсу, сказал я.

– Что??

– Я говорю, сожгите моё тело.

Мой старший помощник замялся.

– Да, разумеется, господин, когда вы умрёте, мы так и сделаем…

– Нет! – резко перебил я. – Я не хочу больше мучиться! Не хочу блуждать в потёмках своих воспоминаний! Хватит, с меня довольно! Сожгите, сожгите сейчас! Немедленно! Это мой выбор! Я хочу чувствовать! Хочу закончить всё это осознанно! Да!

Вокруг меня стояли уже все мои ученики. Они тревожно смотрели друг на друга и переговаривались. По всему было видно, что они не воспринимают мою просьбу всерьёз, и не собираются её выполнять.

Я закричал:

– Молчать! Жалкие ничтожества! Да как вы смеете?! Или вы забыли, где я всех вас подбирал?! Что я для вас сделал?! Делайте, что я сказал! Немедленно выполнять! Я так хочу! Костёр! Сию минуту!

Не помню, что было дальше, не помню как долго мне пришлось на них кричать, я потерялся. Я полностью потерялся, но до самого конца я продолжал требовать, я хотел взять свою смерть под контроль. Я хотел столкнуть лбами эти две неизлечимые болезни. Сшибить с ног своей же смертью свою поганую старость. Я хотел сделать это САМ!..

…

Я лежал на помосте из высохшего дерева. Вокруг меня выложили сухой хворост. Старший помощник в последний раз с сомнением посмотрел на меня. Я нетерпеливо кивнул. Он поднёс факел к хворосту. Дым стремительно обволакивал меня. Я почувствовал обжигающий жар, запах горелого мяса и кожи. Было очень больно, но я не кричал, я словно бы наблюдал за своей болью со стороны. Возможно, я и правда сошёл с ума, а может, так действительно будет лучше.

***

Пятый

Итак, Махеши не стало. Как только огонь достиг его жизненно важных органов, он покинул бренную землю, а я покинул его дряхлое тело.

Что ж, думаю пора подводить итоги первого периода. Заканчивается временной промежуток, который вы, люди, называете «до нашей эры». Для нас же это тринадцатое тысячелетие.

С момента возникновения раннего Сознания идо вашего нынешнего настоящего, прошло около пятнадцати тысяч лет. С момента появления первой письменности – семь тысяч лет. Ваша наука об исторических событиях, разумеется, может считать всё как-то по-другому, но что такое, в сущности, есть эта ваша история?

Первый период развития Сознания, который я назвал для вашего удобства Древний мир, был самым длительным временным промежутком. Сознание тогда развивалось очень медленно, и каждый шажок развития делался тысячелетиями. Впрочем, я уже об этом говорил…

После Махеши я сменил ещё сорок человеческих тел, которые проживали свои неприметные жизни кто быстро, а кто чуть подольше. Примечательного в них ничего не было. Сказать по совести, примечательно не было даже и в Джарабе с Махеши. Ключевую роль в их жизнях играло везение, которое как ни крути и привело их в свой личный тупик. Первого сожрали крокодилы по приказу царя, второй потерял разум и сжёг себя заживо.

Тем не менее люди, в которых я пребывал остальной период Древнего мира не могли похвастаться даже везением. Я не выбираю своих людей специально и не знаю какая судьба ждёт моего очередного человека, я просто веду наблюдение и записываю, записываю, записываю.

Так же как и остальные семеро.

Мы сделали уже многое, и дальше история Сознания пойдёт на ускорение, потому что с каждым новым открытием и достижением разума, человечество развивается всё быстрее. Это подобно раскручиванию некоей огромной ржавой шестерёнки. Её часами долбят молотом и поливают маслом, а она еле-еле сдвигается на первые обороты. Но когда таких оборотов сделано несколько, маховик начинает вертеться быстрее. Пока наконец не понесётся со скоростью света.

Владельцы к моменту окончания первого периода уже практически поселились в штабе. Они почти всё время наблюдали за Сознанием вместе с нами, порой им даже не было нужды изучать записи. Всё становилось для них предельно важным, ведь их эксперимент начал приносить первые плоды.

Такие как пресловутый Махеши вызывали у Владельцев повышенный интерес, они подолгу изучали работу Сознания в подобных персонажах, после чего ещё дольше совещались между собой. О чём они совещались, я, разумеется, не знаю, ибо не моего ума это дело. Я могу лишь подвести итог своим личным наблюдениям: человек, заслуживающий внимания и чем-то выделяющийся из общей массы – это очень большая редкость. Даже если он выделяется в плохую сторону.

Как правило, большинство носителей Сознания стремятся просто «тихо и мирно» провести свой жизненный цикл, где-то "в кустах". Они ни за что не пойдут наперекор установленным правилам, всегда будут бояться общественного осуждения и с радостью примут сторону того, на чьей стороне в данный момент пребывает сила.

В Древнем мире жизни людей были коротки по множеству причин. Если человек доживал до тридцати – он считался прожившим полную жизнь. Все, кто жил дольше – были исключением из правила. Так, за этот период я сменил множество тел, носителей Сознания, а хоть как-то выделить из общего количества смог лишь троих. Двоим из них я, так сказать, даже на время «передал слово».

С началом так называемой «новой эры», период Древнего мира продлился ещё пятьсот лет. И ни одного человека, подобного хотя бы Джарабу, или Махеши, за всё это время мне так и не попалось. Сплошные биологические отходы, генетический мусор.

Впрочем, всё интересное ещё впереди, и я приглашаю вас перейти к следующему историческому периоду, где вы вместе со мной сможете продолжить наблюдать за Сознанием.