Функция Дугина

Николай Горнов
Функция Дугина

Паша Дугин украдкой взглянул на часы. Было самое начало седьмого. Корпоративная новогодняя вечеринка только начиналась, а стол уже практически пуст. Правда, остатки закуски еще высились кое-где редкими островками благополучия, но с того угла, куда забился Паша Дугин, благополучие казалось абсолютно недостижимым. Пашин взгляд соскользнул со своей быстро опустевшей тарелки на импровизированную скатерть из бумажных полотенец в пятнах шпротного масла, переполз на пустую салатницу и остановился на дешевых бананах. Рука потянулась к желтым плодам автоматически. Но банан оказался изрядно подгнившим. Дугин чертыхнулся и брезгливо отодвинул его в сторонку.

– Чего закис? – Сосед справа пихнул Пашу локтем в бок. – С наступающим тебя, Дугин!

– Спасибо, – кивнул Паша и опустошил свою рюмку. А может и не свою…

– Как дела-то вообще?

– Не поверишь – отвратительно! – Паша натянуто улыбнулся. Фамилию соседа он хоть и с трудом, но смог вспомнить – Червяков, а вот имя – нет. Заклинило где-то на выходе. Странно, ведь почти три года вместе отработали. Пусть и не часто встречались, но все же…

– Я к тебе давно приглядываюсь, Дугин. – Червяков не унимался. – Вот и сегодня все собрались, понимаешь, все веселятся, а ты сидишь тут в углу, как на похоронах.

– У меня вчера канарейка умерла, – буркнул Паша и сам себе удивился. Что за канарейка? Откуда канарейка? Никакой канарейки у него и отродясь-то не было.

Червяков икнул, пробормотал что-то неразборчивое и придвинулся плотнее к раскрасневшейся даме, сидевшей от него по другую руку. Дама, имени которой Паша тоже не мог вспомнить, мерзко хихикнула и погрозила Червякову пальцем. Чем бы завершился этот молниеносный контакт – неясно, но тут с другой стороны большого стола медленно поднялся директор фирмы «ПариС», чтобы традиционно попросить «минуточку внимания» и предложить мужчинам выпить «за наших прекрасных дам». Шум сразу стих. Мелодия телефонного звонка прозвучала в наступившей тишине слишком громко. Все завертели головами.

– Чей это телефон, в конце-то концов?

– Извините! – Паша суетливо вырвал мобильный аппарат из тесных объятий кармана. Потом слишком долго выбирался в коридор из своего угла. А телефон все звонил и звонил. И под прицелом недовольных глаз Паше показалось, что прошла целая вечность…

– Маришка, привет! – тяжело выдохнул он в трубку. – Как я рад тебя слышать!

– Не верю! – сказала она в ответ, и ее смех раскатился серебряным колокольчиком по всему цифровому каналу от Москвы до Омска. – Почему так долго не отвечал, если рад?

– Мобилу не мог найти, – нашелся Паша. – Завалилась, оказывается, за диван. Ты где? Я по тебе скучаю…

– Павлик, мне плохо слышно. Здесь музыка слишком громко играет. Но я так счастлива! Меня приняли. Ты не поверишь, сама Миткова вчера похвалила мой репортаж. Это просто чудо! Меня берут в штат редакции новостей, и мы решили отметить это дело в ресторане. Не помню, как он называется. То ли «Хорда», то ли «Загон». Но место клёвое и совсем не гламурное. Тебе бы здесь тоже понравилось.

– Не сомневаюсь, – пробормотал Паша.

– Что? Я тебя не слышу. Говори громче!

– Я говорю: отлично! – крикнул Паша, прикрывая трубу ладонью. – Поздравляю, говорю!

– Спасибо, Павлик, ты не обижаешься, что я сразу не позвонила? Я тебя люблю. Я тебе потом перезвоню, да? Чего молчишь? Але, Павлик, ты меня слышишь?! Але?!

Паша нажал «отбой» и уперся спиной в простенок между туалетом и подсобкой. В длинном коридоре темно, тихо и пусто. Пусто и в груди. А еще темно и холодно. И ничего уже нельзя изменить…

Маринка хотела быть репортером. Настоящим. А город хоть и большой, но все равно оказался слишком мал для настоящей мечты. Поэтому она уехала. И теперь уж точно станет хорошим репортером. Паша в этом не сомневался. Не сомневался он и в том, что Маринка сегодня счастлива. Она узнала, что мечты иногда сбываются. Так почему же его сердце почти не бьется? Ведь знал: в новом Маринкином мире он будет лишним. Нет для него там места. Знал, что больше уже никогда не сможет ее увидеть. И от этой мысли его очень скоро скрутит так, что хоть на стенку лезь…

За дверью раздался дружный смех. Пашины коллеги никогда не отступали от плана. Накануне любого мало-мальски значительного праздника с рабочих столов в самом большом кабинете офиса снимались все компьютеры. Силами немногочисленных мужчин эти столы сдвигались к центру, а потом к работе подключались дамы и накрывали общий стол тем, что под руку попадалось. В основном попадались спиртные напитки. Закуска, как любил повторять директор и единственный учредитель фирмы «ПариС» Пал Палыч, только градус крадет…

Набросив пуховик, Паша вышел на улицу. Курить в офисе не разрешалось. И все курильщики топтались на маленьком крыльце даже в самый лютый мороз. Впрочем, Пашу мороз никогда не смущал. Тем более, сегодня. Декабрь вообще выдался теплым. Даже перед Новым годом мороз не усилился. И ветерок дул как-то вяло. Сил у него хватало только на то, чтобы сметать с верхушек сугробов сухой снег и бросать скупыми горстями под ноги редких прохожих.

Паша натянул капюшон и прогулялся до улицы Химиков. Огляделся по сторонам. Было темно и скучно. О приближающемся празднике напоминала только витрина соседнего продуктового магазина, украшенная мишурой и цветными шариками. Он представил, как вернется сейчас в офис, со всеми вежливо попрощается, а потом будет идти четыре квартала по совершенно пустой улице до остановки общественного транспорта. Потом подъедет его маршрутка, он забьется в ее теплое и сырое нутро, и еще полчаса будет петлять по вымороженному городу. Из центра, где перемигиваются гирлянды и взлетают в холодное небо большие зеленые елки, на окраину, где сплошная тоска и горы черного снега по обочинам дорог…

Отбросив сигарету, Паша доверил выбор судьбе. Трижды он подбрасывал и ловил двухрублевую монету. Трижды выпадал орел. И Паша вернулся к коллективу из множества юных и не очень юных женщин, которым было сегодня не до него. Только добрая девушка Аля его заметила, махнула рукой и пересела поближе. И даже поинтересовалась: не случилось ли чего? На самом деле, звали ее не Алей, а Аэлитой, она давно была не девушкой, а замужней женщиной, что, однако, не мешало Паше ей слегка симпатизировать. Он понимал, как нелегко человеку жить с таким именем…

Аэлита подперла кулачком подбородок и коротко вздохнула:

– Ой, кажется, я опять сегодня набралась. Ты меня осуждаешь?

– Нет.

– Но у тебя совсем пустая рюмка…

– Странно, – сказал Паша и наполнил рюмку чем-то прозрачным и теплым из ближней бутылки. – Хороший ты человек, Аля… Знаешь, а давай я буду называть тебя только Аэлитой. И никаких, понимаешь, Аль… Хочешь, Аэлита, я буду твоим Сыном Неба? Давай выпьем, Аэлита!

– Давай, Сын Неба. Только за что?

– За сбычу мечт, естественно, – усмехнулся Паша.

С гусарским азартом он опрокинул в себя прозрачную жидкость и закашлялся. Жидкость казалась крепче, чем он рассчитывал, да и вошла как-то криво.

– А позже мы выпьем за сбытчиков мечт, – добавил Паша, когда смог говорить. – Потому что работа у них собачья. И неблагодарная… Вот представь: сбылась мечта у человека. А он даже не подозревает, что не само собой все произошло, а кто-то ему в этом деле посодействовал. Понимаешь?

– Понимаю, – покорно кивнула Аэлита.

– Э-э, нет, ничего ты не понимаешь, – замотал головой Паша. – Вот говорят, что я злопамятный. А я не злопамятный. Я просто злой. И память у меня хорошая…