Читать книгу: «Аруэрос», страница 8

Пройдя через лес, им осталось совсем немного дойти до города. Никто из ребят между собой не разговаривал, все погружены в свои мысли. Кто-то набирался смелости, а кто-то не мог дождаться отмщения. Лишь Йен все думал о гладфорах, их выразительный взгляд и вытянутое тело, не казалось ему чем-то ужасным, скорее наоборот, красивым и интересным. Погрузившись в свои мысли, он представил свою жизнь в кругу гладфоров. Как бы он не хотел, прямо сейчас, вернуться к ним, он понимал, что его семья рядом с ним, он бы не смог их бросить.

Подойдя к городу, Филипп вновь увидел родной дом, где он прожил почти всю свою жизнь. Ревекато по-прежнему величественен и красив, и если Филипп слегка улыбнулся, то Томаса и Симона накрывали лишь злобные воспоминания, голода, потери и боли.

– Ну вот мы и пришли – вдохнув полной грудью, сказал Филипп.

– А как мы попадем в город? – спросил Тимо.

– Да так же как и выходили, по правой стороне от стены если проход, через него и попадем в город.

– А я пролезу?

Рассмотрев Тиму с ног до головы, Филипп сказал:

– Ну, должен пролезть.

– А какой у нас план? -спросила Руби.

– Пойдем и убьем короля, в ночи. -Смотря на родимый дом, Филипп отвечал будто не серьезно.

– Может все же обсудим? Как убьем, как попадем в саму крепость, где его покои, как попадем в его покои?

– Да, Фил, лучше это обговорить – поддержал Томас.

– Я уже все придумал: ночью, проходим в крепость через наш проход, Томас знает, после заходим в мои покои, они наверняка без охраны, после залазим на крышу, оттуда спустимся к отцу, он спит с открытыми на распашку окнами.

– Мы в вшестером полезем через крышу? – спросила Руби

– Нет, полезу я, Томас и ты Руби. Симон останется в доме, в котором он и жил. Йен и Тимо останутся в моих покоях.

– А зачем им оставаться? -вскликнул Томас.

– И почему я буду ждать в доме? -поддержал Симон.

– Ну во-первых, я думаю Тимо не самый скрытный и может сорвать операцию.

– Без обид Тимо -Повернувшись к нему, сказал Филипп.

– А его я не хочу оставлять одного, поэтому с ним останется Йен

– Симон, братец, вспоминая как ты остановился и смотрел на небо у Дарек, я не хочу рисковать.

– Да и к тому же, после убийства, нужно будет переждать какое то время прежде чем я объявлюсь, иначе подумают на меня, а мне лишние заговоры при правлении не нужны.

Вокруг воцарилась тишина, план хоть и казался хорошим, но все же внутри каждого поселился страх, перед самым важным моментом в их жизни.

– Ну же ребят, мы проделали такой путь ради этого момента. Уже вечереет, а скоро ночь, и эта ночь будет самой прекрасной и всех ночей в нашей жизни, поверьте мне – уверенно вскрикнул Филипп.

Но команда все ровно была в смятении, а слова Филиппа не предали им уверенности. Увидев это, Томас решил воодушевить команду, хоть и сам находился в смятении.

– Семья моя. Да, за это время вы и в правду для меня стали семьей. Каждый из вас прошел через многое, в прочем, как и я. Пережив смерть моего отца и друзей, я безумно устал от всего, и я как никто хочу отомстить, сделав этот мир хоть немного лучше. Симон, братец, хоть я и немного знал твоего родного брата и вовсе не знал твою семью, но в этом городе твой враг, который принес тебе эту боль, и я клянусь тебе, мы его убьем, хоть его смерть ты и не увидишь. Тимо, я верю в твою богиню, и раз она выбрала нас, значит это не напрасно. Ты нужен нам, ты нужен мне, прошу тебя помоги нам, ради себя, ради нас и ради Тары. Руби, твоя семья умерла из-за фанатизма к ненужной и бесконечной войне за нечто. Поверь мне, после Альфреда, мы направим свой гнев на короля Дарэк. Йен, ты вовсе жил в вечном рабстве, воцарившийся в этом мире. Ты наконец нашел семью, и мы вместе избавимся от оков и докажем, что все жизни важны, даже такие особенные как твоя и гладфоров. Мы справимся, эта ночь будет по истине особенной, как и сказал Филипп.

– За свободу – гордо произнес Томас, протянув вперед свою ладонь.

– За веру – поддержал Тимо, приложив свою ладонь.

– За месть – со злобой вскрикнула Руби.

– За семью – присоединился и Симон.

– За гладфоров – неуверенно сказал Йен.

– За мир – немного подумав, сказал Филипп.

Наконец команда воспряла духом, каждый из низ понял, за что они сражаются и за что готовы умереть.

Конец 16 главы.

Глава 17

Свет в кромешной темноте.

Дождавшись кромешной ночи, команда пробралась в город. Каждый из них, приглушая свой внутренний страх, был готов к этой ночи. Оставив Симона у двери дома, остальные пошли прямиком к крепости. Город к удивлению безмолвен, обычно крики и драки скрашивали тишину, но не сегодня, шум существовал лишь в их мыслях. В то время как ребята пробирались в крепость, Симон смотрел на дверь в дом, где он жил с братом, впервые он должен вступить порог без него. Находясь в продолжительной апатии, он наконец почувствовал страх и волнение. Что-то в его голове хотело верить, что открыв дверь он увидит его, увидит своего брата, может семью на одним столом, но открыв глаза, он возвращался в реальность. Тем временем, в крепости, все шло как нельзя лучше, проходы пусты, лишь спящая охрана у двери важных персон. Дойдя до комнаты принца, Филипп открыл дверь, и первым переступил порог, за ним зашли и остальные, последним же был Томас. Закрыв за собой дверь, он в последний момент увидел Карла, находящегося молча в тени. Поймав его взгляд, Томас не понимал, что он почувствовал в первую очередь, Страх перед потенциально проваленной миссией, либо радость наконец встретив своего спасителя и учителя. Карл в ответ лишь кивнул, повернув за угол.

– Все хорошо? – спросил Филипп, обращаясь к Томасу.

– Да…Показалось, будто я видел Карла.

– Очень надеюсь, что тебе показалось, фух как же сердце колется – с улыбкой на лице и огнем в сердце сказал Филипп.

– Может лучше я это сделаю Фил? -спросила Руби.

– Мы это уже обговаривали, это должен сделать я, пойми, для меня это важно.

– Ну полезли тогда.

– Да, пора. Тимо, Йен, оставайтесь здесь, и ждите нас.

Открыв окно, Филипп внушал себе решимость, это можно заметить по не сходящей улыбки на его лице, но Томас заметил еще кое-что. Его малозаметную дрожь в руках, но Томас решил не предавать этому большое значение. По крайней мере, сказав об этом, он бы посеял страх в лице остальных членов команды. Взобравшись на крышу, Филипп ненадолго присесть вместе со своим другом, на то же место, где они когда-то болтали обо всем на свете. В этот раз мир казался им не таким уж большим.

– Вы что делаете? – со злостью и шепотом спросила Руби.

– Наслаждаемся миром – ответил Томас.

Прохладный ветер, доносящийся от бескрайнего океана, еле видимый свет факелов на стенах города, и чистейший воздух, наполняющий грудную клетку. Все это, на мгновение успокоило Томаса и Филиппа. Закрыв глаза, они все те же дети, мечтающие о свободе.

– Я сейчас сама найду короля и прирежу его, заодно и вас после него -полушёпотом сказала Руби.

– Сегодня все измениться брат, поверь мне – Филипп взял Томаса за руку, но дрожь в его руках все еще не утихла.

Найдя покои короля, Руби спустилась первой, за ним спустились и остальные. Обнажив свой клинок, Филипп все ближе и ближе подходил к своему отцу. Его дрожь усиливалась, с этой дрожью усилилось и сердцебиение Томаса. Он с нетерпением ждал момент убийства, проговаривая при себе: “Ты сможешь брат, ты сможешь”. Подойдя в плотную к кровати, Филипп смотрел на своего папу, спящего на спине, сохраняя статный вид будто бы и во сне. Так же он увидел свою тень с поднятым кинжалом над его грудью. “Медлить нельзя”– подумал Филипп, сжимая все сильнее свой кинжал.

Появившийся на глазах слезы, и боль от сильного сжатия кинжала, мешало ему убить своего отца. Так же ужас снова оковал его тело, пару мгновении назад он был полон решимости, но вот снова, он словно дитё боится противостоять своему отцу, а также королю своего народа.

– Фил – шепотом проговорила Руби, подталкивая его на убийство

Но Филипп уже нечего не слышал, его голове лишь раздражающая тревожность и пульсация.

– Фил -чуть громче проговорила Руби.

Не сумев дальше ждать, Руби собрав всю свою боль, обнажила свою меч и пошла в сторону короля. Не дойдя до него, Альфред все же открыл свои глаза. Увидя перед собой своего сына, он подумал, что все это сон.

–Фил… – не успев проговорить его имя, Филипп пронзил его грудь, тут же упав на колени. Лишь боль дала королю понять, что это не сон. Клинок не достиг его сердца, лишь нанеся глубокую рану, Альфред вскрикнул:

– Стража!!!

Руби прыгнув на короля, попыталась убить его, но тяжелый ответный удар, её остановил. Увидев перед собой стражу и валяющиеся на полу друзей, Томас не стал что-либо делать. Лишь закрыл глаза, расплакался, понимая, что все кончено.

Тем временем Симон, найдя в себе силы, открыл дверь в дом. Увидя перед собой лишь скелет, он понял, что его брат все так же сидел на стуле в пустом доме, в полном одиночестве. Подходя все ближе, каждый шаг ему давался с большим трудом. Страх переменился слезами, а звон в ушах закрыла тишина. Сев на против него, он лишь смотрел и вспоминал момент его смерти.

На крик короля, собралась вся стража при дворе, схватив Томаса и Руби, их протащили прямиком в темницу, что находилась в самой крепости. Поймали так же Тимо и Йена, Томас понял это лишь на секунду подняв голову, увидев их страх в лицах перед собой. Один из стражников хотел так же схватить обездвиженного Филиппа, но Альфред, оттолкнув его, сам повел своего сына к некогда друзьям. Филипп, как и Томас, не сопротивлялись, лишь Руби пыталась выбраться из-за всех сил. Дойдя до темницы, каждого из них, кроме Филиппа, посадили в тесную, железную клетку.

– Казнить их к утру на площади? – спросил один из личных стражников короля.

– Нет, все закончиться в эту ночь – проговорил король, прижав свою рану на груди.

– Этот первый -сказал Альфред, показывая на Тимо

Вытащив его из клетки, Тимо приковали к холодной каменной стене.

– Хочешь урок истории, сын? – со злобой и болью сказал Альфред

– Конечно хочешь -выхватив его кинжал, которым Филипп хотел убить своего отца, Альфред перерезал сухожилия, левой руки Тимо.

– После крыс, на остров приплыли Таментисы, довольно сильные существа, могли бы выигрывать любое сражение. Но вот только они слабы, слабы характером и духом. – перерезав сухожилия уже на правой руке, он продолжил:

– А без характера и стойкости духа, они всего лишь ходячее мясо, не способные на что-либо. – после он перерезал сухожилие левой ноги.

Тимо кричал без остановки, лишь туго завязанная тряпка на его рту, не приглушали слова короля.

– Поверь мне, я пытался с ними договориться, с нашим характером и их телом, мы бы смогли вместе править над островом. Но они выбрали одиночество, вот и этот сдохнет в одиночестве.

Перерезав и правую ногу, Альфред приказал взять остальных и понести в феодальный сад. В темнице стоял и Карл, но он не обращал внимание на Тимо, либо на кого-то другого. Он смотрел прямо на Томаса, не отводя взгляда. Его лицо отражало обиду и сострадание, но он нечего не смог сделать, ему оставалось лишь смотреть. Руби, Йен и даже Филипп молили о пощаде, но их никто не слушал. Только Томас молча смотрел за происходящим, он не выполнил свою клятву, он признал, что он всего лишь крыса, а никакой не герой. Тимо, испытывая невыносимую боль, так мечтал увидеть свою богиню, но даже опрокинув голову назад, он увидел лишь каменный потолок, хотя он так хотел увидеть перед смертью, красивую луну.

Дойдя до сада, на очереди была Руби.

– После Тамов, на острове появились Дарэки, ночные охотники, идеальные войны, и однажды все же Ависы смогли с ними договориться, но они не хотели мира. Раз за разом проигрывая в войне, они начинали новую, война не за что, они идут на добровольную смерть, а ради чего сын? Ради веры, веры в свою богиню смерти. А кто кроме нас способны дать им отпор? Никто. Только те, кто слишком стар, либо больны и не способы поднять меч, казнили огнем, думаю, что перед последней битвой их возродят сильными и здоровыми. В моих руках, твои кинжал, когда-то подаренный крысам, после чего они поклялись защищать их от любой опасности, но знаешь, что они сделали после? Ждали, когда Ависы захватят столицу острова и убьют крысу императора. Вот и вся суть их клятвы сын.

Связав Руби к единственному, небольшому, дереву, Андрес приказал разжечь под её ногами костер, что стражники и сделали. От огня, её кожа чернеет, пузыриться и сползает с костей. Руби не кричала, она все время смотрела на Томаса, ведь в тайне от всех полюбила его, и последним что она хотела видеть перед смертью, так это его. Томас же смотрел на Руби, как когда-то смотрел на Милию, все теми же глазами, и все тем же телом, не способным помочь.

Тем временем Симон, сидя на против скелета Димы, разговаривал с ним:

– Знаешь брат, я стал сильнее…Все же у меня появилась семья, но я так по тебе скучаю… – Симон с трудом разговаривает, захлебываясь слезами, он еле перебирает слова.

– В пути, я познакомился с лесными жителями, хоть на вид они довольно пугающие, но они добрые, спасли нас от голода. А еще, я познакомился с девочкой, её зовут Анна… Точнее звали Анной. Хоть я её и видел после того, как ребята её оставили на голодную смерть, но все же я думаю она умерла, и она оказалась рядом с богиней. Знаешь, когда я укутался с головой в плащ, оказавшись в метели. Может я тогда умер? Может это все сон?

Дождавшись, когда Руби окончательно сгорит, король поставил на колени Йена.

– Никто не знает, как появились на острове Венхи, ходят слухи, что они первыми жили на острове. И знаешь, несмотря на их отвратительный вид, они были самыми добрыми на этом острове. Именно они явились к крысам с флоринами, на которых были высечены Андрес, Марна и Лейв. Они пришли с подарком и чистым сердцем, не прося что-либо взамен. Но именно их вид, венхов и погубил. Крысы, Дарэки и Тамы не могли смириться, что такое отвратительно создание будет жить на одном острове с ними. Венхов веками убивали, мучали и изгоняли, но они все ровно выживали. И не просто выживали, но и продолжали ковать флорины с лицами их врагов. После многочисленных страдании и травли, их душа очернила. Флорины стали смыслом их жизни, именно поэтому, Ависы не убивают Венхов без надобности.

Взяв свой кошелек с монетами, он раскрыл рот Йена, и запихивал флорины прямиком ему в глотку. Йен стремительно задыхался, его глаза вырывались из глазниц, а тело дрожало в судорогах пытаясь спастись. Перед смертью, он думал лишь о гладфорах, может все же они были его семьей? Этого ему уже не узнать. Йен винил себя лишь в том, что не нашел смелости развернуться в тот миг и пойти на встречу к своему счастью. После смерти, его глаза наконец закрылись, после стольких лет мучении, он наконец нашел покой в смерти.

Остался лишь Томас, хоть он и готов к смерти, его тело все ровно парализовано.

– И наконец крысы, жалкие твари, возомнившие себя богами, только потому что, они явились на остров раньше всех. Трусливые и доверчивые, они боялись безобидных Тамов и доверились бесчестным дарэкам. Ради собственного величия. Существа без всяких полезных качеств, смогли так долго править на острове, и ради чего? Старые крысиные монахи говорят про Андреса, бога храбрости и мужества, но они же отправляли на смерть Дарэк но не себя. Марна, богиня любви и милосердия, но к венхам не было никакой любви и тем более милосердия. И наконец Лейв, бог коварства и ненависти, но при виде Ависов они испытывали лишь страх. Никаких попыток тайно убить короля Ависов, они лишь боялись нас. А как мы знаем, если ты боишься жить, то ты уже мертв.

Положив Томаса на колени, его держали два стражника.

– Все это время их спасал только их язык -Через мгновения, Альфред отрезал Томасу его язык.

– Страх – Король за каждое слово отрезает Томасу по пальцу.

– Слабость.

– Бесчестие.

– Неблагодарность.

– Скупость.

– Упрямство.

– Лживость.

– Подлость.

Томас орал от боли, на его крик проснулись все в крепости. Абсолютно каждый наблюдал за смертью Томаса. Смотрел на его смерть и Карл, впервые за всю его жизнь, по его щеке пролилась слеза. Карл знал, что кто-то это увидит, и после появятся вопросы и проблемы, но он не смог себя сдержать, на его глазах убивали его ученика, в какой-то момент Карл считал Томаса своим сыном, но сейчас это уже не важно.

Альфред, толкнув Филиппа к Томасу, вложил ему в руки кинжал и приказал своему сыну прекратить мучения своего друга.

– Я буду мучать его пока ты его не убьешь – сказал король, достав свой меч, разрезал плоть Томаса по кускам.

Филипп уже не воспринимал реальность, его лицо бледнело, а руки неподвижны. Он перестал кричать и молить о пощаде, его сердце затвердело, а звон в ушах уже игнорировал слова отца. Подойдя к Томасу, он без всяких колебании пронзил его сердце. Обняв своего единственного друга, он прошептал:

– Прости меня, я не смог…

Все вокруг замерли от увиденного, абсолютная тишина воцарилась во всем городе. Лишь отдаленно слышны волны, разбивающиеся о скалы. Спустя какое-то время, Альфред подошел к сыну, положил свою ладонь ему на спину и сказал:

– Я горжусь тобой сын.

Тем временем, Симон все еще вел монолог со своим давно умершим братом:

– Знаешь, я тебя уже видел, когда мы были на лодке. Ты смотрел на меня с протянутой рукой, и я так хотел до тебя до коснутся, как и хочу сейчас брат – Симон даже не старался сдерживать свои слезы, он захлебывался в слезах, но продолжал говорить.

– Брат, я думал, что уже давно умер, я очень этого хотел, правда хотел. Мне очень тяжело без тебя, я очень хочу тебя обнять или хотя бы немного поговорить, понять, что мне делать дальше. Я не могу подвести Томаса или Филиппа, мне нужно жить, но я очень хочу быть с тобой. Если ты меня слышишь, приходи пожалуйста ко мне во снах, я скучаю братик, я скучаю.

Вытащив из мертвого тела Томаса, кинжал. Альфред отрубил голову Томасу и потащил её и Филиппа к жителям города. Приказав собрать всех у крепости, Альфред сжал окровавленный кинжал в руках Филиппа. Время близилось к раннему утру, на небе уже достаточно светло что бы увидеть короля, да и народ собрался довольно быстро, на это собрание подошел и Симон. -В это прекрасное утро, мои сын вернулся домой. Уходя мальчиком, он вернулся мужчиной. Он принес мне голову крысы, что желала мне смерти. – Протянув в одной руке голову Томаса, в другой он держал руку Филиппа, с который стекала кровь от кинжала.

Под крики восхищения и ликования толпы, Симон стоял, неподвижно смотря прямо в глаза Филиппа, пытаясь понять, что же случилось. Неужели Филипп и взаправду убил Томаса? Среди огромной толпы, Филипп все же встретился взглядом с Симоном. Его взгляд уставший и бесчувственный, со смертью его друзей, что-то живое умерло и в нем. Филипп больше не чувствовал радости или боли, он не чувствовал нечего. Полуживое тело, управляемое его отцом. Что делать дальше? Где искать повод продолжать жить? Неужели одно мгновение способно убить всю команду? Все за что сражалась команда, вдруг перестало иметь какой-то смысл.

Филипп, дойдя до своей комнаты, лег под кровать, в руке сжимая свои кинжал. Прислонив его к своей шее, он готов уйти в след за семьей, в его жизни не осталось нечего ценного, его страх убил весь остров, осталось убить и себя. Войдя в комнату, Карл отобрал у него кинжал, сказав:

– Твои друзья верят в тебя даже после своей смерти, не дай им умереть напрасно.

Закрыв глаза, он вспоминал слова Томаса: “Я в тебя верю”. Повторяя их раз за разом, он все больше ненавидел себя и свою слабость.

В это же время, Симон вернулся к своему брату, лег на холодный пол и закрыл глаза. Вспоминая всю его жизнь с самого рождения, он поклялся себе не открывать глаза пока не поймет ради чего, или ради кого он живет. Пролежав достаточно долго, он вдруг понял. Живя в мире полном страха и боли, твое сердце невольно ищет в этом что-то прекрасное. Спасение от принца, после коварства короля, улыбка брата от удачного воровства, горячий суп после холодной метели, долгожданные объятия дрожащего от страха тела, первый укус после продолжительного голода, как и первая надежда от жизни, где царит лишь разочарование. Неужели я живу ради крохотного света в кромешной темноте?

Тяжело вздохнув, Симон открыл свои глаза.

Конец 17 главы.