Читать книгу: «Пожиратель душ в Оксфорде. Вампирский клуб вязания», страница 2

Глава 2

Я потерла оцарапанную руку. И с чего бы Нюкте так странно себя вести?

Я вернулась к родителям. Отец спал, запрокинув голову на спинку дивана. Мама же бодрствовала и, казалось, все еще была не в себе. Увидев меня, она улыбнулась.

– Я так рада тебя видеть! Мы скучали по тебе, милая. – Мама оглядела комнату. – Ты почти ничего не изменила в квартире, не правда ли? Что ж, я даже рада. Значит, ты не планируешь остаться здесь жить.

Я бы устроила в квартире небольшой ремонт, но не хотела обижать бабушку – да и я слишком занята. Говорить о планах на будущее спустя полчаса после приезда родителей никакого желания не было, поэтому я ответила лишь:

– Я тоже по вам скучала.

Тем более что бабушки не стало. Порой мне хотелось, чтобы рядом была женщина старше меня, с которой можно поговорить, доверив ей свои переживания. Конечно, бабушка не совсем умерла, однако чем сильнее она привыкала к жизни вампира, тем больше теряла связь с мелкими бытовыми заботами, которые волновали обычных людей.

Мама украдкой взглянула на отца – тот спал с открытым ртом и слегка посапывал – и понизила голос:

– Милая, пойдем-ка в твою комнату! Я тебе подарок привезла.

Говорила она одновременно и загадочно, и взволнованно. Я с радостью последовала за ней вверх по лестнице. Я обожала подарки!

В спальне мама закрыла дверь и прислушалась, чтобы убедиться, что папа все еще спит, а затем легонько кивнула. Она подошла к кровати и села рядом со мной, открыла сумочку, вынула оттуда косметичку и расстегнула ее. Наконец она достала некий предмет в потертом кожаном мешочке и протянула мне.

– Едва я коснулась его, как поняла, что должна принести тебе.

Эти слова прозвучали очень странно, и я внимательно посмотрела на маму. Она словно светилась от нетерпения, а ее глаза впились в мешочек, ожидая, когда я его открою. Что ж, почему бы и нет! Я сунула руку внутрь и вытащила нечто, напоминающее зеркало. Присмотревшись, я поняла, что это действительно зеркало – просто очень-очень древнее.

Оно было красивым: бронзовое, круглое, сантиметров десять в диаметре, потускневшее от времени. Однако мое внимание привлекла ручка – золотая, в форме головы женщины. Лицо женщины было раскрашено, и своими обсидиановыми глазами она напоминала царицу Нефертити, бюст которой я видела. Эти черные глаза словно уставились на меня.

Зеркало было из тех, что обычно выставляют в музеях, – родители иногда находили такие предметы на раскопках. На ручке даже были вырезаны иероглифы.

– Какая красотища! Это репродукция найденного вами артефакта?

По всему миру в лавках при музеях часто продают копии знаменитых экспонатов – я такие видела. Иногда мама или папа показывали мне репродукции тех предметов, которые раскопали сами. Я полагала, что при этом они испытывали двоякие чувства: с одной стороны, гордились тем, что их работа увенчалась таким успехом, а с другой – ужасались копированию и массовой продаже ценных и уникальных вещей. Однако некоторые репродукции были очень качественными – например, та, что я сейчас держала в руках. Бронзовую часть даже специально состарили! Наверное, столь безупречная копия стоила очень и очень дорого.

Мама вздохнула и указала пальцем на ручку:

– Посмотри, как искусно сделаны волосы! Просто великолепная реликвия.

Мне стало как-то не по себе. Мама вела себя странно, а теперь, когда она сидела так близко, я заметила, что зрачки у нее расширились, будто от наркотиков.

– Вы нашли это зеркало вместе с папой?

Мама покачала головой:

– Нет, милая. Давай-ка это останется между нами, хорошо?

Родители никогда не держали друг от друга секретов – особенно связанных с Древним миром. Моя тревога только усилилась.

– Мам, это же не настоящий исторический артефакт, правда?

Тут мама рассмеялась – залилась восторженной трелью, нисколько ей не присущей.

– Я его нашла. Ты же знаешь поговорку «было ничье – стало мое»?

На поиски древних сокровищ археологам выделялись немалые суммы – университетами, музеями, даже правительственными органами. Правило «было ничье – стало мое» в этой области не применялось.

Может, мама решила меня разыграть? Я взглянула на нее – но она, как завороженная, смотрела на зеркало. Мама никогда не шутила на тему неприкосновенности найденных ими артефактов. Она убежденно и настойчиво призывала защищать неохраняемые руины от расхитителей гробниц и мародеров. Они с отцом всегда боролись за то, чтобы прекратить грабежи и разрушения на территориях, охваченных войной. Мама никогда бы не украла ничего с раскопок. Ни за что.

Мама коснулась моей ладони.

– Да, прозвучит странно, но стоило мне найти это зеркало, как я поняла: мне необходимо принести его тебе. Я все это время не выпускала его из виду. Теперь же оно у тебя в руках, и я наконец могу вздохнуть спокойно.

Что ж, хорошо, что хоть кому-то здесь было спокойно! Лично я с каждой минутой переживала все сильнее.

– А где именно ты обнаружила зеркало? – спросила я, стараясь, чтобы голос звучал ровно.

– Мы работали в Долине Царей. Если говорить точнее – в гробнице одной из младших жен Сенахтенры Яхмоса. Ты, наверное, помнишь, что он был египетским фараоном семнадцатой династии и правил в середине шестнадцатого века – до нашей эры, разумеется.

Мои родители всегда говорили именно «до нашей эры», а не «до Рождества Христова»¹ – потому что были людьми науки.

Как и всегда, когда мама и папа называли какие-то даты, я подсчитала в уме, сколько лет назад происходили события. Если мои предположения верны, то жену фараона похоронили где-то три с половиной тысячи лет назад.

– В гробнице были всякие обычные древние безделушки: алебастровые урны с внутренними органами умершей царицы, гребни из слоновой кости, украшения и различные приспособления, которые могли понадобиться в загробной жизни. Но это зеркало… это что-то особенное. И поэтому я привезла его в подарок тебе – особенной девушке.

Я была просто в шоке – иначе это не описать. Во-первых, моя мама, знаменитый археолог, никогда бы не назвала ценные реликвии из гробницы «древними безделушками». Во-вторых, она бы ни за что – ни через миллион, ни даже через три с половиной тысячи лет – не стала воровать с раскопок.

Я не хотела обвинять маму в краже – и уж тем более нельзя было допустить, чтобы кто-то узнал о ее проступке и призвал к ответственности. Единственный логичный вывод – у нее случился провал в памяти или, может, она получила тепловой удар. А вдруг мама заразилась редким вирусом, который подействовал на ее рассудок? Надо будет обсудить ее состояние с папой. А затем – отвезти к доктору на медосмотр.

Забирать сокровище из древней гробницы не просто незаконно – за это маму могли вдобавок уволить с любимой работы. И не исключено, что вместе с папой: он, сам того не зная, стал соучастником.

Мама, не подозревая о моих мыслях, все еще рассматривала зеркало.

– Только взгляни, какие иероглифы! Ты помнишь, как их читать?

Ситуация выходила за рамки разумного. Теперь меня ждал какой-то тест на знание иероглифов? Как их читать, я, конечно, знала. Когда проводишь бесчисленные недели на археологических раскопках, что еще делать, как не изучать древний язык?

Я взглянула на искусно вырезанные символы – крошечные изображения людей, птиц и мифических животных – и послушно принялась вникать в их суть.

– Кажется, это какое-то защитное заклинание.

– Молодец! Теперь прочитай его вслух.

Египетский у меня хромал, да и стандартного произношения в нем, можно сказать, не существовало. Однако я постаралась. Зачитывая слова, я вспомнила время, проведенное в пустыне, когда я была подростком. Тогда мне ужасно не хватало друзей и интернета, а порой и просто электричества.

Для археологов их профессия увлекательна, но мне в подростковом возрасте она казалась невыносимой скукотищей. Мне не позволяли помогать с чем-то важным. Все самое интересное – если смахивание песка с древних камней крошечными кисточками можно назвать интересным – доставалось аспирантам. Я же обычно была на побегушках. Однажды я сильно отстала по истории в школе, и мама заставила меня учить иероглифы. Когда я усвоила основы, это оказалось очень даже крутым. Маленькие рисунки и человечки-палочки обрели для меня смысл и привили интерес к Древнему миру куда лучше, чем лекции родителей.

На раскопках я всегда плохо спала – не только из-за не особо комфортных условий, но и из-за страшных снов. Кошмары для меня не были редкостью, но вблизи гробниц мне постоянно снилось, что я – кто-то из захороненных в них людей. Это было довольно странно. Ну, представьте: шестнадцатилетняя девушка ложится спать, мечтая, что к утру у нее вырастет грудь, – и просыпается посреди ночи, ощущая себя в теле двухтысячелетней мумии!

Постепенно, с парой исправлений в произношении от мамы, я добралась до конца заклинания. И стоило мне произнести последнее слово, как я поняла: случилось нечто ужасное.

Как я могла так сглупить? Я же ведьма и знаю силу заклинаний! Зеркало было настолько старым, что я решила: если в нем когда-то и была магия или чары, то сейчас они иссохли не меньше владелицы. Но я ошибалась.

Зеркало в ладони нагрелось – я словно держала за руку другого живого человека.

У мамы закатились глаза, и она рухнула на кровать. Я хотела рвануть к ней – но не могла отвести взгляда от зеркала. Оно излучало какой-то странный мерцающий голубой свет.

Непрозрачная поверхность зеркала заколыхалась, постепенно открывая картинку – почти как мое всевидящее зеркало. Вот только когда дымка окончательно рассеялась, в отражении появилась прекрасная молодая женщина. И она уставилась прямо на меня.

Ее темно-карие глаза были подведены сурьмой, широкие брови окрашены черным – по последней моде Египта трехтысячелетней давности. У девушки были пухлые блестящие губы, длинная тонкая шея и стройное телосложение. Голову оплетали мудреные косы, собранные из черных волос. Если бы девушка выбралась из зеркала и переоделась во что-то из моих вещей, то в клубе сошла бы за свою.

Я так перепугалась, что хотела швырнуть зеркало на пол и разбить – но не могла. Ручка словно прилипла к коже, и чем дольше я пыталась ослабить хватку, тем крепче оно держалось.

Молодая египтянка смотрела на меня, словно живая. Я была – как и она – просто в ужасе, но вслух произнесла:

– Вы очень красивая!

– Вы тоже, – вежливо ответила девушка.

Тут я еще раз попыталась избавиться от зеркала – даже потрясла рукой, как будто вырывала ее из пасти вцепившегося пса.

– Умоляю, скажите, кто вы! – дрожащим от страха голосом спросила египтянка. – Что это за место?

Я перестала трясти зеркало и вновь посмотрела на девушку. У меня были базовые знания египетского, но она говорила не на своем родном языке, а на моем. На английском, пусть и с легким экзотическим акцентом.

И что прикажете отвечать, когда чужое отражение в древнем зеркале спрашивает, как тебя зовут? Я решила сказать правду.

– Мое имя – Люси Свифт. А вы кто?

– Меритамон, дочь Аменемхета, Верховного жреца Амона. Вам грозит страшная опасность.

Нет, не мне! Моей маме, которая сейчас лежала без сознания: это ведь она украла бесценную магическую реликвию! Я, как и все, немало слышала о проклятых египетских гробницах.

– Вас увезли с места захоронения. Я прошу прощения. Я верну вас туда, где вам надлежит быть.

Только, умоляю, не насылайте на мою семью болезни и невзгоды!

Девушка нетерпеливо покачала головой:

– Слишком поздно. Вы держите меня в руке – это навлекло на вас беду.

– А что насчет той, кто вас нашла? Ей тоже грозит опасность?

К моему удивлению, девушка покачала головой.

– Только той, кто меня призвала. Он уничтожит вас, используя мои силы. То, что было создано для защиты, теперь убивает. Жаль, но иначе быть не может. Готовьтесь.

Изображение поплыло – словно мы созванивались по видеосвязи и у кого-то пропало соединение. Египтянка исчезала.

– Подождите! – крикнула я. – Кто хочет меня уничтожить? Как мне его остановить?

Однако девушка, в последний раз печально взглянув на меня, испарилась. Зеркало вновь стало обычным.

Глава 3

– Мам? Мам! Ты как?!

Я села на кровати и начала растирать маме ладони. Ее дыхание выровнялось – она словно спала. Спустя примерно минуту ее глаза открылись, и она в недоумении уставилась на меня.

– Люси? Что ты здесь делаешь? Я думала, ты в Оксфорде.

О нет, ее и правда нужно отвести к врачу.

– Я в Оксфорде. И ты тоже. Вы с папой приехали меня навестить, помнишь?

Мама выпрямилась и потерла виски.

– Нет, не помню. Я так странно себя чувствую.

Да уж, не поспоришь – судя по ее недавнему поведению.

– Какое твое последнее воспоминание?

Мама прищурилась, словно решила, что я ее допрашиваю, – хотя на деле она всегда так выглядела, когда глубоко задумывалась.

– Такой день выдался! Мы нашли гробницу одной из младших цариц. Я спустилась вниз и заметила, как на свету что-то блеснуло. Разумеется, ничто так не светится, когда столько времени находилось под землей, – даже чистое золото. Я наклонилась посмотреть. – Мама покачала головой. – Дальше ничего не помню.

Заклинание в зеркале привело маму прямиком ко мне. Та девушка в отражении, кем бы она ни была, явно считала, что эти чары могут меня уничтожить. Но почему? И с какой стати мама была так одержима желанием лично доставить смерть собственной дочери?

– И внезапно ты решила навестить меня? В самый разгар экспедиции?

Мама вновь приложила ладонь ко лбу.

– Наверное, у меня началась лихорадка. Все как в тумане. Видимо, поэтому твой папа и настоял на поездке в Оксфорд – потому что я заболела.

– Пойдем спросим его.

Я положила зеркало на тумбочку у кровати. Мама даже не взглянула на него. Мы вышли из комнаты и направились в гостиную.

Папа до сих пор спал. Однако стоило маме позвать его по имени, как он дернулся и открыл глаза.

– Отличная идея! Сейчас позвоню в университет. – Тут он моргнул и зевнул, окончательно просыпаясь. – Кажется, я отрубился.

– Пап, почему вы с мамой вдруг решили приехать ко мне?

Он посмотрел на маму, потом – на меня.

– Мы собирались навестить тебя еще тогда, когда умерла твоя бабушка, но нам требовалось несколько недель, чтобы внести в каталог новую находку. Внезапно твоя мама пожелала как можно скорее с тобой увидеться. Это показалось немного странным, ведь работа была в самом разгаре, но твоя мама женщина упорная. Я согласился, потому что хотел встретиться с несколькими коллегами в Оксфорде. К тому же мы переживали за тебя. Нужно было убедиться, что ты живешь так, как нравится тебе самой, а не так, как решила за тебя бабушка.

Все это звучало вполне логично – кроме той части, где они убежали с раскопок, а мама привезла с собой какое-то зеркало со смертельным проклятием.

– А в последний день вы были на раскопках вместе?

– Нет. – Папа покачал головой. – Я пересчитывал бюджет и составлял запрос на дополнительное финансирование, ведь мы обнаружили гробницу, о существовании которой и не подозревали. Здесь, в Оксфорде, я попробую получить грант. А еще поищу способных аспирантов, которые не против провести пару месяцев в пустыне. В общем, твоя мама вбежала в комнату, глаза у нее блестели, щеки горели. Она сказала, что мы просто обязаны сейчас же поехать к тебе.

Мама внимательно слушала. Вдруг она кивнула, словно нашла ответ на сложный вопрос.

– Наверняка у меня началась лихорадка. Я ничего этого не помню – и поездку тоже. Если у меня покраснели щеки и блестели глаза, то я точно заболела.

Папа с беспокойством посмотрел на нее.

– Да, ты и правда странно себя вела. Раз уж мы здесь, давай отведем тебя к врачу.

– Да, – кивнула мама. – Пора бы мне провериться. Даже нам обоим, если честно.

Я подумала, не сказать ли им про зеркало. Папа явно ничего о нем не знал, а мама, скорее всего, забыла. Однако если я заведу эту тему, придется рассказать и о заклинании, которое на него наложено. Такая уж проблема: мои родители понятия не имели, что я ведьма. Или что бабушка – вампир и несколько раз в неделю ведет вязальный кружок для своих сородичей. Я решила, что сейчас вываливать на маму всю эту странную информацию точно не стоит. Мама была в неважном состоянии. Раз она упала в обморок от чар зеркала, то, узнав, что ее дочь – ведьма, а мать – вампир, может и скончаться.

Однако девушка в старинном зеркале предупредила меня о страшной опасности. Мне срочно нужна была помощь – и, скорее всего, от сверхъестественных созданий. А еще – вся информация о тех раскопках и гробнице, какую могли дать родители.

– А кто именно захоронен в той гробнице?

Отец наклонился вперед и сложил ладони – верный знак того, что сейчас он начнет читать лекцию.

– Какой интересный вопрос, Люси! Гробница примечательна тем, что в ней покоится более десятка скелетов – по всей видимости, их обладатели умерли практически одновременно.

Я сглотнула.

– Ты хочешь сказать, что куча людей разом скончались из-за какой-то эпидемии?

Пожалуйста, пусть так все и было!

Папа покачал головой.

– Это гробница одной из младших жен фараона, и, судя по масштабу захоронения, она, очевидно, была его любимицей. Мы считаем, что погребальная церемония включала в себя человеческие жертвоприношения – тех, кто должен был вечно служить юной царице на том свете. Сложно сказать, согласились ли слуги стать жертвами добровольно или выбора им не дали.

Я аж присела.

– А как их… эм… убили?

– Мы не обнаружили повреждений головы или туловища. Полагаем, что их отравили или же задушили. Надеюсь, удастся провести более подробные исследования и выяснить наверняка. – Папа подмигнул мне. – Но я ставлю на яд.

Мне вдруг стало жарко, и я почувствовала приступ клаустрофобии. В голове всплыли кошмары, которые снились мне на раскопках. Папа, кажется, тоже о них вспомнил.

– Дочурка, ты в порядке? Ты вся бледная – прямо как после ночного кошмара в Египте. Ну и сны у тебя там были! Помнишь?

Попробуй такое забудь! Тот ужас, от которого вскакиваешь в постели и начинаешь кричать…

– Она всегда была чувствительным ребенком, – добавила мама. – От близости древних могил разыгрывалось воображение.

Во снах мне являлись саркофаги и гробницы – но изнутри. Тут я вспомнила о девушке в зеркале и спросила:

– В жертву принесли молодых женщин?

– Бесспорно. Средний возраст тех, кто там захоронен, – двадцать лет, и в этой гробнице больше женских скелетов, чем мужских.

Да, девушке в зеркале было примерно двадцать. Меня пробрала дрожь.

– А с этой царицей и ее захоронением не связано никаких проклятий?

Родители переглянулись. Затем папа ответил:

– Без проклятий, как правило, не обходится. Например, без надписей вроде: «Тот, кто потревожит покой усопших, погибнет страшной смертью». Однако ничего необычного не припоминаю. А ты, дорогая?

Мама поморщилась, как и всегда, когда сильно задумывалась.

– Эта царица была на редкость суеверна. Она всегда держала при себе юную жрицу – девушку, которая могла толковать ее сны и, предположительно, предсказывать будущее.

– А как ее звали? – спросила я, стараясь не нервничать, но голос у меня дрожал.

Папа покачал головой.

– Люси, милая, там было мумий двадцать. Я не помню их имен – мы только-только начали описывать находку.

– Меритамон, – сказала мама. – Дочь Аменемхета, Верховного жреца Амона. Присоединиться к царскому двору для нее было большой честью. Несомненно, отец дал ей советы по толкованию снов и научил придумывать обобщенные пророчества – гадалки и по сей день пользуются такими приемчиками.

Мама сделала вид, будто держит в руках хрустальный шар, и произнесла замогильным голосом:

– Скоро явится тебе прекрасный высокий незнакомец! Тебе предстоит долгое странствие! – Она рассмеялась и покачала головой. – Люди так легковерны – что тогда, что сейчас…

Бабушка рассказала мне, что мама обладала магическими способностями, но отрицала это. А еще она говорила, что из-за этого мама уязвима перед темными силами – они могут обратить скрытую в ней магию против нее. Может, это и произошло в Египте? Что-то точно случилось – и в результате я стала владелицей проклятого зеркала.

Меритамон предсказала мне вовсе не встречу с высоким красавчиком или дальние странствия – против этих пророчеств я ничего не имела. К сожалению, она нагадала мне смертельную опасность. Зовите меня легковерной сколько угодно, но в правдивости прорицания я не сомневалась.

* * *

Родители очень устали от перелета, поэтому мы решили поздно пообедать (или рано поужинать) в местном пабе – по воскресеньям там подавали жаркое. Пожалуй, я могла бы и сама сообразить простой ужин, но не хотела, чтобы родители встретились с бабушкой. Пока не предупрежу бабушку-вампиршу, что приехала ее здравомыслящая дочь, придется держать их подальше друг от друга.

Я написала Рейфу – рассказала ему о приезде родителей и попросила не пускать бабушку наверх. Однажды мама узнает, что ее мать – вампир, но сейчас она точно к этому не готова. Ее околдовали и использовали для перевозки проклятого артефакта – хватит ей пока потрясений.

Паб «Бишоп Митр» располагался в верхней части Харрингтон-стрит, напротив продуктового магазина. Подавали там все, что положено в британских пабах: говяжий пирог с почками, рыбу с картофелем фри, макароны с сыром, сосиски с картофельным пюре и несколько блюд для вегетарианцев. А по воскресеньям здесь, по одной из моих самых любимых британских традиций, готовили особые обеды. В этот день недели паб предлагал ростбиф с йоркширским пудингом, печеным картофелем и овощами, а также свиное, куриное или, как вариант для вегетарианцев, ореховое жаркое.

Родители вновь надели теплые куртки. Я переживала, что в толстом свитере быстро перегреюсь, так что сменила его на замечательную красную шаль – мне ее связал Теодор, бывший полицейский, обращенный в вампира. А еще я надела лучшие джинсы и простую белую рубашку.

В пабе было множество обедающих семей и компаний друзей. Я уже достаточно долго прожила в этом районе, чтобы узнать пару присутствующих. Например, Бесси Янг – инструктора по йоге, а также ее подругу – доктора Аманду Сильвестр. Я поздоровалась с ними и представила их родителям. Мама с большей вероятностью пойдет к врачу, с которым знакома лично.

Мы отыскали тихую нишу и сели за столик. Папа пошел к барной стойке сделать заказ: красное вино мне, белое – маме и британское пиво – ему самому.

За обедом мы разговорились. Родители спросили, что нового дома – то есть в Бостоне, где мы уже несколько месяцев не были. Я задала им тот же вопрос. Мы общались с разными людьми и поэтому рассказали друг другу совершенно разные истории – пусть и полученные от кого-то еще.

– Как там Тодд? – наконец спросила мама.

С Тоддом мы встречались два года. Наверное, мои родители предполагали (но не надеялись), что в итоге я выйду за него замуж. Однако оказалось, что парень изменял мне с коллегой. Однажды я их застукала. Это один из тех стереотипов о современных отношениях, которые, как ты считаешь, не про тебя, но они оказываются правдой. После этого мы с моей лучшей подругой Дженнифер перестали называть его по имени – теперь он просто Тот.

– Дженнифер сказала, что девушка, с которой он мне изменял, его бросила. Тодд отправил мне несколько электронных писем, но я удалила их не открывая.

– Лучше уж любить и потерять и все такое, – с чувством произнес отец.

– Тодд просто не мог найти свою старую кофту и спрашивал, не у меня ли она.

Конечно, приятнее было думать, что он хочет меня вернуть, – тогда я бы послала его на три буквы. Трудно осознавать, что с парнем, как он, я провела два года жизни, которые уже не вернуть.

– Что ж, в мире полно других парней. – Папа перешел к следующей заезженной фразе в списке.