Читать книгу: «Удивительные приключения Ланселота Биггса», страница 5

"Вот оно!" – восторженно завопил Кэп Хэнсон. "Ей-богу, вот оно! Биггс, может, ты не такой дурак, как я думаю!"

Но потрясения еще не закончились. Помните, я говорил вам, что "Вранглеры" предпочитают спускать "Ракетчики" с трамплинов? Так вот, это был, очевидно, еще один пример того, что в традиционной битве может случиться все, что угодно, и обычно так и происходит!

Радио было включено всего пять минут, когда "Ракетчики" заблокировали удар "Вранглеров", упали на него и завладели мячом на девяти ярдовой линии "Вранглеров". В два счета одиннадцать человек из академии Кэпа Хэнсона пробили тачдаун. Минуту спустя они сделали конверсию, и счет стал 7:0 в пользу предполагаемых аутсайдеров.

Лица у всех присутствующих в зале были просто потрясающими! Хэнсон и Гэррити выглядели как венерианские кролики на морковной грядке; у тех из нас, кто признавал Академию своей Альма-мамой, от улыбок скисло бы молоко. Выражение лица Ланселота Биггса не поддается описанию. Он выглядел то слабо испуганным, то слабо довольным, как человек, перекрикивающий эхо на склоне горы.

Кэп Хэнсон пошарил в набедренном кармане и извлек оттуда пачку кредитов Земли и Венеры.

"Ну, вы, разбитые вранглеры, кто-нибудь из вас хочет поставить несколько кредитов на возвращение своей команды?"

Желающих нашлось немало. В конце концов, один тачдаун – это еще не футбольный матч, и "Вранглеры" должны были победить. Я выложил тридцать кредитов, Тодд поставил несколько. Шеф Гэррити расстегнул свой древний бумажник, отогнал мотыльков и рискнул несколькими кредитами, потребовав ставки три к одному.

И игра продолжилась.

Первая четверть, как ни странно, закончилась, и "Ракетчики" по-прежнему вели со счетом 7:0. Во второй четверти Кэп Хэнсон, переполненный человечностью "я-скажу-тебе-так", повернулся к Ланселоту Биггсу и дразняще произнес,

"Ну что, мистер Биггс, как я понимаю, вы стараетесь не делать ставок на эту вашу команду?"

Биггс, чьи глаза были устремлены на одну из девушек в этой комнате – угадайте, на какую именно! Он сказал, почти смущаясь,

"Я.. я не знаю, стоит ли, капитан…"

Хэнсон фыркнул. "Именно этого я и ожидал от Вранглера. Ну…"

Затем шеф Гэррити резко окликнул его. "Тише, шкипер! Что-то происходит!"

Действительно, что-то происходило. Диктор по радио был в замешательстве. "– И это плохо для "Вранглеров", друзья! Быстрый удар "Ракетчиков" привел их на линию в один ярд… теперь они выстраиваются в линию, чтобы выпутаться из неприятностей…. Минуточку! А вот и замена со скамейки запасных "Вранглеров". У нас нет времени назвать его имя, ребята, но это номер 36. Он выходит на поле вместо О'Дула…"

Хэнсон пробурчал: "Ну что, Биггс?"

Диктор продолжил: "Номер 36 на позиции квотербека, ребята. Теперь он подает сигналы. А вот и снэпбэк. Новый человек собирается бить по мячу. Нет, он будет пасовать.... Нет, он собирается бежать.... Нет, он промахнулся!

"За воротами куча народу! Они разворачивают игроков. И это тачдаун для "Ракетчиков", ребята! Счет 13:0!"

Хэнсон издал восторженный рев. "Вот! Я так и знал! Хорошо, что ты не поставил, Биггс!"

И тут, что удивительно, заговорил Ланселот Биггс. "Сколько вы хотите поставить, капитан?"

"Сколько?" Хэнсон выглядел ошеломленным. "Все мои деньги, лейтенант. Двести пятьдесят".

"Я приму это пари", – сказал Биггс.

Я придвинулся к его локтю и быстро ткнул его в ребра. Я зашипел: "Не будь дураком, Биггс! Заставь его дать тебе ставки, если уж тебе так хочется…"

Но я заговорил слишком поздно. Ставка уже была передана в руки нейтральной стороны, стюарда Дага Эндерби. И теперь, с новым напряжением во всех нас, мы слушали оставшуюся часть трансляции.

В третьей четверти Дик Тодд достал плаксивое полотенце. "Боже, Спаркс, – оплакивал он меня, – что случилось с нашими ребятами? Это просто бойня. Такая же, как в прошлом году".

Потому что к тому времени "Ракетчики" снова забили, на этот раз с помощью плавного форварда на шестьдесят ярдов. Гэррити и Хэнсон буквально падали в обморок от радости, предлагая фантастические коэффициенты любому вранглеру, готовому сделать ставку. Но мы все уперлись рогом. Все, кроме одного человека – первого помощника Ланселота Биггса.

В момент затишья он повернулся к шкиперу.

"Шкипер, – сказал он, – у меня больше нет кредитов, но я хотел бы заключить пари на еще одну ставку".

Хэнсон захихикал. "Твоя рубашка мне не подойдет, Биггс".

"Я ставлю, – задумчиво произнес Биггс, – мое космическое право на привилегию следующих трех посадок, что "Вранглеры" победят "Ракетчиков" в этом году".

Мы все задохнулись. Это были настоящие ставки. Каждому космическому офицеру ИСЗ предоставляет космическое требование, состоящее из прав собственности на все неисследованные области данной дуги. Он может либо сам исследовать этот сектор после того, как отслужит свой срок, либо поручить разведку профессиональным космодесантникам. В любом случае значительная часть всех руд, драгоценных камней и прочей мелочи, найденной в отведенном ему секторе, принадлежит ему. Многие космические офицеры в одночасье оказывались сказочно богатыми, когда в их секторе находили алмазную крошку или гранулы метеоритной руды.

С другой стороны, Биггс просил о большой привилегии. Прежде чем космический офицер станет командиром, он должен совершить пять личных посадок в колыбели на любую планету. Шкиперы с опаской давали на это разрешение, часто заставляя младших офицеров ждать годами, чтобы получить билет магистра.

Но, похоже, Биггс снова решил выслужиться. Я попытался остановить его. Я сказал: "Не надо, Биггс! Эта игра у "Ракетчиков" в кармане. Не будь таким опрометчивым!"

Но только половина слов пролетела через мою гортань, как Кэп Хэнсон восторженно завопил: "Готово! Джентльмены, я призываю вас в свидетели этого пари!" И он потер лапы друг о друга, как енот, разглядывающий миску с медом.

Двадцать к нулю! Таков был счет тогда, и таков он был пятнадцать минут спустя, когда до конца ежегодной драки оставалось еще семь минут, Ланселот Биггс впал в безумие.

Кэп Хэнсон внес свой вклад в это безумие. Должен признаться, что его ликование меня раздражало. Я могу терпеть, когда меня облизывают, как и любой другой человек, но мне чертовски не нравится, когда кто-то втирает мне это. А шкипер именно этим и занимался. По мере того, как шли минуты, а перевес "Ракетчиков" становился все более непреодолимым, он сначала издевался над нами, "Вранглерами", потом оскорблял нас, предлагая смешные коэффициенты на нашу победу, и наконец обвинил всех нас в отсутствии спортивного мастерства.

У Биггса, стоявшего в стороне от Дианы, чтобы не вызвать скрытый гнев шкипера, была странная бледность на щеках. Может, и не такая уж странная. Тяжело стоять в стороне и наблюдать, как все, чем ты владеешь, катится под откос.

Кэп не облегчал ему задачу. Время от времени Старик наклонялся, шлепал себя по ляжкам и завывал: "Хотите еще что-нибудь поставить, мистер Биггс? Упс! Я космический сын Юпитера, если это не самое веселое развлечение в моей жизни!"

И тут Ланселот Биггс вышел из своего любопытного оцепенения. Он сказал: "Да, капитан, мне есть на что поспорить!"

Даже Хэнсон был ошеломлен этим. "А?" – прошелестел он в ответ.

"Если…" В глазах Биггса появилось мечтательное выражение. "Будьте добры, выйдите со мной в коридор. Вы и Спаркс, пожалуйста?"

Старый добрый Спаркс; необычный свидетель. Но не думайте, что мне доставляло удовольствие наблюдать этот пример безумия. Когда мы прошли через дверной проем, подальше от удивленной толпы, я обратился к Биггсу с мольбой: "Биггс, ради всего святого, разве ты еще не проиграл достаточно? Не делай еще одну ставку!"

Но в его взгляде, обращенном ко мне, было легкое недоумение. И он быстро прошептал: "Все в порядке, Спаркс. Я знаю, что делаю…"

Затем, выйдя наружу, обратился к шкиперу,

"Капитан Хэнсон, у меня осталась только одна потенциально ценная вещь в мире. Патентные права на мое новое изобретение, практичность которого вы наблюдали весь день, – урановую аудио пластину. Это будет моей долей в пари".

Хэнсон недоверчиво сказал: "Я не знаю…" И обратился ко мне: "Спаркс, это чего-нибудь стоит?"

Я мрачно кивнул.

"По моим оценкам, – сказал я ему, – она стоит не меньше четверти миллиона кредитов. Это первая пластина, которую я когда-либо видел, которая действительно работает. Разве вы не заметили, что мы даже не улавливаем помех?"

Старик кивнул. "Очень хорошо. А моя доля?"

Биггс дерзко сказал: "Разрешите продолжать встречаться с вашей дочерью. И – если она позволит – жениться на ней!"

Что-то хрустнуло, и на минуту я подумал, что это предохранители Старика, но это была лишь макушка его головы, поднявшаяся на два фута.

"Что! Я думал, вы понимаете…" Затем его губы тронула хитрая ухмылка. "Минуточку, – сказал он хитро, – полагаю, этим вы намекаете, что если проиграете, то никогда больше не попытаетесь увидеться с Дианой?"

Мне так хотелось крикнуть "Нет!", что я почувствовал вкус. Но я был лишь участником третьей части. Ответ Биггса был прямо противоположным.

"Да!" – сказал он.

Я застонал. Юная мечта любви – в двадцати очках от победы!

Давайте покончим с агонией. Мы вернулись в диспетчерскую, полную безумцев. За время нашего отсутствия "Ракетчики" перехватили отчаянный пас "Вранглера", и счет стал 26:0. Всего на одно очко больше, чем в прошлом году, когда они нанесли поражение парням из U.S.S.A. И пока мы хмуро слушали, они пробили дополнительное очко.

И это было еще не все. В течение трех периодов после очередного удара по мячу гремела пушка, толпа кричала, а диктор завывал: "И вот конец игры, ребята! Ракетчики выиграли отличную игру со счетом 27:0. Вы слушаете эту программу благодаря любезности корпорации роботов Хорнсвимбла, создателей всемирно известных "Безмолвных слуг". Зачем быть одиноким? Робот в доме – это постоянный компаньон…"

Шеф Гэррити визжал от радости, сжав кулаки. Его ладонь одновременно взмахнула под носами трех опечаленных врангелевцев, включая меня. "Платите!" – потребовал он. "Платите, негодяи!"

А кэп Хэнсон ухмылялся во весь рот. Он торжествующе сказал Биггсу: "Ну, Биггс, надеюсь, ты сегодня усвоил урок! Двести пятьдесят кредитов, будьте добры. Я настроен быть с вами добрым. Я не приму твою космическую претензию, мой парень. А вот третье пари… – Он бросил взгляд на Диану. "Этого я не допущу! А теперь…"

Биггс двинулся к радиоприемнику. Двигаясь, он заговорил.

"Да, а теперь, – сказал он, – я думаю, вы все должны это услышать…"

Он повернул циферблат. На мгновение раздался вой; затем зазвучал голос, ясный, четкий, восторженный: "Осталось четыре минуты игрового времени, ребята, и мяч у "Ракетчиков". Но это не принесет им ничего хорошего. Даже если они забьют, результат будет тот же. Они не смогут преодолеть огромный перевес Вранглеров, 33-6…"

Гром и молния; безумие и смятение! В диспетчерской стало шумно, как в хорошо заселенной могиле, и из страшной тишины раздался слабый, тонкий голос шкипера: "Что… что это значит?"

Биггс приятно буркнул: "Это значит, капитан, что вы проиграли свои ставки. Вы помните, что все наши ставки были основаны на результате игры этого года, которую вы сейчас слушаете.

К сожалению, человеческая память так коротка. Иначе некоторые из вас, джентльмены, могли бы заметить поразительное сходство трансляции, которую мы только что прослушали, с трансляцией прошлогодней игры! Так оно и было!"

Кэп Хэнсон застонал: "Прошлогодняя игра! Но это невозможно! Вы не могли…"

"Я не мог, – приятно согласился Биггс, – но мое новое изобретение может. Видите ли, в ходе экспериментов я обнаружил, что уран обладает некоторыми особенностями. Будучи сам по себе высокорадиоактивным, он обладает странным свойством – почти на неопределенное время задерживать прохождение электрических импульсов, проходящих через него.

Таким образом, при определенных обстоятельствах – в данном случае, Спаркс, из-за того, что он был активирован в поле ультракоротких волн, – его можно использовать как "речевую ловушку времени" для улавливания звуковых волн, выпущенных в эфир давным-давно.

Когда ученые Земли проведут дальнейшее исследование этого феномена, я предсказываю удивительные результаты. Возможно, в ближайшем будущем мы сможем вновь "услышать" голоса наших предков, живших в елизаветинскую эпоху, в эпоху машин или американского бизнеса. А пока… – Он дружелюбно усмехнулся. "А пока вы только что прослушали трансляцию прошлогоднего футбольного матча "Ракетчики" – "Вранглеры". В этом году она только завершается!"

Так и случилось. Вранглеры ушли вперед со счетом 33:6. Возмущенные крики главного инженера Гэррити будут преследовать меня все мои дни….

После этого в башне нас было всего четверо. Биггс, Диана, шкипер и я. У Старика был вид сенбернара, потерявшего свой бочонок с бренди. Он сказал: "Но, черт возьми, Биггс, ты же не собираешься удерживать меня на этих ставках? Когда ты знал все время…"

Биггс усмехнулся.

"Вы были великодушен со мной, шкипер. Я буду с вами таким же. Оставьте себе свои деньги. И я соглашусь на две высадки. Но третья ставка – ну, вы знаете старую поговорку".

"Я знаю, – скорбел капитан, – их много. Какую из них вы имеете в виду?"

"Все справедливо", – негромко процитировал Биггс, – "в любви и..". Другую часть мы пропустим. Диана, милая…"

Шкипер знал, когда проигрывал. Он заставил себя ухмыльнуться, и, знаете, когда он взглянул на свет в глазах Дианы, когда она переместилась в круг объятий Биггса, эта ухмылка стала выглядеть почти естественной. Он подал мне знак, и мы стали уходить. Но у меня был еще один вопрос. В дверях я обернулся и спросил: – Биггс, признайтесь! Вы ведь не знали, что эта штука сработает именно так?"

Он слегка нахмурился. "Не знал. Я подозревал".

"Но, когда, – настаивал я, – вы действительно узнал это наверняка? Ваша память не лучше моей. Вы, конечно, не помните событий прошлогодней игры?"

"Некоторые из них", – весело ответил он. "Я запомнил, когда услышал тот эпизод про неловкого квотербека, запасного, номер 36. Помните?"

"Помню! Еще как помню. Неуклюжий галчонок, который оступился в конечной зоне и подарил "Ракетчикам" тачдаун? Да его надо было четвертовать, дурня. Но как вы его запомнили?"

Биггс слабо улыбнулся.

"Я только в прошлом году покинул Академию, Спаркс", – сказал он. "И футбольную команду. Я был номером 36!"

Затем он повернулся к Диане, а она к нему, и.. черт! Я знаю, когда меня не хотят видеть!

[1] Странное, пожирающее энергию венерианское существо, служащее защитным экраном для космических кораблей, проходящих через планетарный слой Хевисайда

[2] "FOB Venus", Fantastic Adventures, Nov., 1939.

[3] "Ланселот Биггс готовит пирата", Фантастические приключения, февраль, 1939.

Глава 4 – Ланселот Биггс: Мастер-Навигатор (1940)

Доверьтесь Ланселоту Биггсу – он может завести свой корабль в передрягу именно тогда, когда скорость и хорошая навигация означают призовой контракт года…!

[Примечание переводчика: Этот текст был подготовлен по изданию

Fantastic Adventures May 1940].

Все происходит со мной. Мы закончили принимать груз в 13:10 по солнечному постоянному времени, и я отправился в свою турель, чтобы получить приказ на взлет от офицера космодрома Сан-Сити. Я подключил аудиосистему и уставился на знакомое лицо коммандора Аллонби.

Я сказал: "Грузовой буксир "Сатурн" готовится к подъему, коммандор. Приготовиться к выходу в эфир".

Его челюсть упала, как барометр в циклоне. Он задыхался: "Вы, Спаркс? И "Сатурн"? Что вы делаете в порту?"

"Не смотрите сейчас, – посоветовал я ему, – но мы здесь с позавчерашнего дня. Кстати, мы с тобой вчера вечером в "Космическом баре" толкались локтями, помнишь?"

"Помнишь?" – завыл он. "Как я мог? Последний раз я слышал о тебе, когда Кэп Хэнсон гонял "Сатурн" по планетоидам в каком-то дурацком эксперименте по трансмутации! Когда ты вернулся? Как ты…?"

"Черт!" простонал я, – "и вдвойне проклятье!" Я знал, что произошло. Все дело в новом изобретении Ланселота Биггса. Это была урановая аудиопластина, которая, активируясь в слабом излучении, действовала как то, что можно назвать "речевой ловушкой времени".

Иными словами, я разговаривал с Аллонби не так, как сейчас, а так, как пять месяцев назад!

Не спрашивайте меня, как это работает. Я и сам здесь чужак. Как бы то ни было, я покачал головой, переключил циферблаты, вывел Аллонби на текущий уровень времени, получил приказ на взлет и передал его на мостик. Очень скоро раздался звон колокола, потом еще один, и по кораблю прокатилась медленная, гудящая вибрация – это заработала наша гипатомика. Я приготовился к подъему.

И – бабах! Звезды взорвались, и семь мулов пустили меня в это сами-знаете-куда, и я оказался на потолке, визжа, как застрявшая свинья, и пытаясь добраться до своих пультов управления. Но карабкался я недолго. Внезапно включилась искусственная гравитация, и я совершил идеальное трехточечное приземление – нос, колени и пупок – на пол.

Я осторожно поднялся. Ни руки, ни ноги не отвалились, когда я пошатнулся, и направился к мосту, чтобы спросить Кэпа Хэнсона о причинах. Но едва я подошел к двери, как она распахнулась, и вошел сам шкипер. Он ругался с тупой, безэмоциональной плавностью человека, потерявшего надежду.

Тогда я понял. Я спросил: "Биггс, шкипер?"

Он застонал: "Говори, Спаркс. Говори быстро и чтобы было интересно. Я обещал Диане не совершать над ним никаких махинаций, но я слабею. Я все думаю, как бы мне хотелось…"

"Спокойно, Кэп, – успокаиваю я. "Когда-нибудь он подавится своим собственным адамовым яблоком. Но как получилось, что Биггс взлетел? Он всего лишь первый помощник на этой барже".

Хэнсон огрызнулся: "Не называйте этот ящик баржей!" Затем он добавил: "Ну, Спаркс, я проиграл пари с Биггсом во время последнего рейса. Он выиграл право управлять следующими тремя шаттлами "Венера-Земля". Так что…" Он пожал плечами. "Он управляет".

"Плохо обращается", – поправил я его, – вот что значит. Мне нравится Ланселот Биггс, шкипер. Но я бы с таким же удовольствием прокатился на марсианской огненной птице верхом, как и прыгал на гравиплане с ним в турели. Что скажете, если мы…"

В этот момент дверь снова распахнулась, и вошла дочь шкипера, Диана, а за ней – наш лопоухий гений, Л. Биггс. Вот это было зрелище для нас. Красота и бюст! Я знаю венерианский, земной стандарт, универсальный и немного старомарсианский, но я не знаю слов, чтобы описать Диану Хэнсон. Она была раем. Она была медом, сливками и цветами лотоса, собранными в одну сердечную боль. Она была… ну, она была потрясающей!

Биггс выглядел как "До" в рекламе "Ты мужчина?". Он был тощим, долговязым, нескладным и неуклюжим, а ходил, как анемичный аист на коньках. Его главной топографической особенностью было адамово яблоко, которое болталось на шее, словно сбежавший лифт. Я знал Биггса полгода и все еще не мог понять, кто он – гений мощностью в шестьдесят лошадиных сил или самый удачливый смертный в космосе.

В данный момент и он, и Диана ухмылялись двенадцатым размером. Бросив гордый взгляд на своего жениха, шкиперша потребовала: "Разве это не замечательно, папа? Ланселот взлетел в одиночку. Разве это не нечто?"

Хэнсон тихонько застонал. Я пришел на помощь. Я честно сказал: "Это было что-то. Я еще не понял, что именно. После того, как я вычищу из мозгов…"

Мистер Биггс извинился: "Простите, если доставил вам неудобства, Спаркс. Я опробовал новый способ. Вместо того чтобы использовать кормовые взрывы, чтобы выбросить нас подальше от космопорта Сан-Сити, я использовал одну струю и изменил гравитацию корабля. Это обеспечило нам автоматическое отталкивание от планеты, и…"

"Что!" – прорычал шкипер. "Послушайте, мистер Биггс, еще один подобный безумный трюк – и я прикажу снять с вас деньги, ставьте или не ставьте! Я уже почти сорок лет прыгаю на гравиплане, и, поверьте мне на слово, эти бессмысленные идеи не работают! Они только тратят топливо, и…"

"Но, – вмешался Биггс, – я только что проверил в машинном отделении, сэр. Они жаловались на момент невесомости, но признали, что мы сэкономили примерно шестьдесят процентов обычного топлива для эвакуации".

"Черта с два!" Челюсть кэпа Хэнсона заиграла с грудной костью. Затем он собрал все свое самоуважение и выплеснул его в возмущенном фырканье. "Тем не менее, – провозгласил он, – как бы то ни было, этот трюк никуда не годится. Если вы узнаете, то, скорее всего, обнаружите, что мы отклонились от курса как минимум на градус и отстаем от графика…"

Как раз в этот момент зажужжало аудио. Я подключился и связался со вторым офицером, лейтенантом Диком Тоддом, звонившим с мостика. Тодд приветливо сказал: "Привет, Спаркс. Передайте мистеру Биггсу, что я только что закончил проверять пересмотр курса, хорошо? И передайте ему, что этот его маленький трюк был просто находкой. Запись показывает, что мы набрали два парсека по сравнению с обычным бегством и находимся в точке о-о-о-о на курсе!"

Яростный звук – это Кэп Хэнсон и его достоинство захлопнули за ними дверь.....

После его ухода я негромко кашлянул в сторону Дианы и Биггса, которые, очевидно, считали мою башню последним рядом кинотеатра, и, пока Биггс вытирал помаду с подбородка, сказал: "Послушайте, мистер Биггс, я не хочу быть критичным, но эта ваша чертова аудиопластина…" И я рассказал ему о том, что произошло перед самым взлетом.

Он дружелюбно усмехнулся.

"Это не имеет значения, Спаркс. Это один из парадоксов, к которым вам придется привыкнуть. Урановая ловушка способна проникать в прошлое, но только если вы работаете с ней на низких частотах".

Я сказал: "Но ведь я разговаривал с Аллонби в течение пяти месяцев! Вот что меня смущает: разве он не должен был вспомнить тот вчерашний разговор, когда мы с ним вместе пропустили по паре глотков в Сан-Сити?"

"Нет. Потому что вы не разговаривали с ним на его нынешней линии мира. Видите ли, каждый человек перемещается во Времени и Пространстве по четырем координатам, зависящим от того, что он делает. Пять месяцев назад Аллонби не разговаривал с вами. Следовательно, он не помнит, что это было вчера. Когда вы увидите его в следующий раз, он вспомнит сегодняшний разговор как состоявшийся…"

"Простите за легкие шипящие звуки", – извинился я перед Дианой. "Это просто мои мозги гетеродинируют".

"Другими словами, – невозмутимо продолжал Биггс, – сегодня вы рассекли пространственно-временной континуум под необычным углом, тем самым превратив настоящее-прошлое в прошлое-настоящее и изменив будущее-настоящее. Можно сказать, что вы говорили не с Аллонби, а с одной из многих вероятностей Аллонби. Теперь вы понимаете?"