Читать книгу: «Поскребушки», страница 3

Но сначала нужно включить свет.

Он открыл дверь и пошёл к щитку. Странно, но электроснабжение было включено. Лампочка показывала, что электричество исправно поступает в дом.

Беинс раздражённо захлопнул дверцу щитка.

Он также проверил дверь хозяйственного вагончика. Там уже были следы чужого присутствия – искарёженый замок валялся в траве, дужки, на которых он висел были вырваны вместе с восьмидюймовыми гвоздями. Дверь была широко распахнута. На пыльном полу виднелись огромные птичьи следы.

Беинс достал телефон, что бы позвонить в полицию. Но потом, передумал, вспомнив как паршиво выглядел Велон. В этот раз, у Беинса не было лучшего друга и одноклассника на посту начальника областной полиции.

Если он пристрелит вторженца или хотя бы, его поймает, то сможет повесить на него избиение своего сына.

В скорую он звонить тоже не собирался.

Над кронами деревьев висела кроваво- красная луна.

Беинс вернулся в дом.

Он попробовал пощёлкать всеми переключателями в доме, что бы понять причину отсутствия света. Он обнаружил, что бытовая техника работала: холодильник, микроволновка, чайник. Не работал только свет.

У него получилось на секунду зажечь свет в ванной, но он потух почти сразу.

Скряб…Раздалось со второго этажа.

«Сейчас, ты поплатишься» – Подумал Беинс. И побежал вверх, вскинув дробовик перед собой.

Скряб…Звук доносился из его комнаты.

Он ногой открыл дверь. И понял – он снова упустил злого шутника, комната была пуста. И только зеркало на кроватью было чёрным и ничего не отражало.

Но вдруг…

Скряб…

Донеслось из зеркала. Из смоляной черноты стекла, на миг, на него взглянули огненные глаза.

Тогда страх обуял Беинса и он два раза выстрелил в зеркало. Затем перезарядил ружьё и снова выстрелил. Осколки со звоном осыпались на пол и вновь стали обычным разбтым зеркалом. От черноты не осталось не следа – они вновь отражали падающий на них свет.

Попятившись, Беинс понял, что ему нужно уходить отсюда. Прочь. Из этого дома.

Это было что-то ненормальное.

Он спустился с лестницы пепрыгивая через ступени. Краем глаза он заметил, что зеркала в доме все почернели.

И казалось, из каждого зеркала на него смотрели демонические глаза.

Дверь была так близко. Она была приоткрыта и в щель проникал свет с улицы.

Беинс был почти у цели, когда вдруг, дверь широко распахнулась, будто побуждая его побыстрее покинуть недра дома. А затем резко захлопнулась. Стены дрогнули, с потолка посыпалась штукатурка.

Словно сработавший капкан.

Беинс взревел и бросился всем телом на дверь, надеясь выломать её: она была старая, потрескавшаяся, деревянная и в целом – ненадёжная. Он налетел на неё плечом, но она как будто сменила суть и превратилась в монолитную бетонную стену.

Тогда он решил разбить окно на кухне.

Дрожащими руками он сжал дробовик – единственное, что добавляло ему смелости.

Он подошёл к окну из которого лился мягкий розоватый свет.

И погрузился в чёрное отчаенье – там, за стеклом был какой-то неправильный мир.

Исчезли деревья и заборы, цветы и машины: до горизонта расстилались пустые, лысые холмы покрытые щетиной ровно остриженой травы, залитые алым светом огромной луны. На холмах стояли однотипные домики, похожие на те, которые дети рисуют на своих рисунках: исскуственные, зловещие в своей неестественной незаконченности.

Он всё равно предпринял попытку разбить стекло: оно ожидаемо не поддалось. Он даже попытался пустить в ход старую чугунную сковороду, но и она не смогла справиться с обманчиво хрупким материалом.

Беинс начал молиться. Неужели, он попал в ад? Нет, этого не может быть. Он ничем не заслужил такого. Всю жизнь он вёл себя как достойный человек, настоящий мужчина.

Бормоча молитвы он стал думать, что поможет ему.

Велон сидел на холме и смотрел на небо. Карминовое небо с яркими звёздами. Огромная луна ярко сияла, стояла тишина.

Его окружили люди без лиц. У них не было ртов, но они шептали что-то, показывали на него пальцем.

У него было чувство, что он что-то забыл, но память отказывалась с ним сотрудничать.

У него было чувство, что позади он оставил что-то тревожное и злое. То, что он не желал вспоминать.

Он прикоснулся к лицу. У него не было ни рта, ни глаз, ни носа. Они должны были быть? Он был уверен, что – да, должны быть.

«Какой сладкий. Он с нами, в Чреве. Какая честь – Господин поглотил его».

«Нет, посмотри, он дышит. Мы не можем коснуться его. Он ещё не с нами. Господин медлит».

Он, кажется различал слова в этом монотонном шёпоте. Но не понимал их смысл.

Красная луна такая огромная и незнакомая. Она дарила покой. Там где нет её света, там страшно и холодно.

Шёпот становился всё громче и громче. Он слышал в нём злобные крики и вопли. Сущностей становилось всё больше и больше.

Они мешали ему, вырывали из состояния покоя.

«Ничтожество» – говорили они.

«Урод» – вторили другие.

«Почему он ещё не наш?! Мы разорвём его! Мы сожрём его!»

«Бесполезный! Ничтожный!»

Он это слышал. Много раз слышал. Но где?

По междугородней двухполостной трассе ехал автомобиль. Водитель – отец, со всей силы давил на газ. Автомобиль летел с сумасшедшей скоростью. Была зима и мимо быстро пролетали чёрные силуэты оголённых деревьев.

Велону нравилась такая скорость – ещё веселей, чем на аттракционах, где они были недавно. Но мама плакала и просила прекратить. Отец почему-то улыбался. Они ругались недавно и Велону было очень страшно.

Если отец улыбается, значит они помирились? Но если они помирились, почему мама плачет?

– Пожалуйста, прекрати. Мне страшно, – просила мама.

– Как его зовут? – Монотонно спрашивал отец.

– У меня никого нет. Ты знаешь, я почти не выхожу из дома. Пожалуйста, остановись.

– Как его зовут, сука? Моя мать видела его.

– Она врёт, пожалуйста. Мы с ней поругались, она меня не любит, ты сам знаешь. Она всегда наговаривала на меня, даже когда мы ещё не были женаты. Почему ты поверил ей сейчас?

– Мне не нужны твои оправдания. Как его зовут?

Внезапно, автомобиль ослепил встречный свет. Послышался низкий, громкий гудок, который бывает обычно у грузовых машин. Скрип колёс, резкий поворот руля, ствол большого дерева, удар.

Он открывает глаза и видит бледную, изящную руку мамы. И тёмную кровь, стекающую по ней.

Судья назначает отцу исправительные работы. Мама дёрнула руль – так говорят. Так говорят все. Но этого не было – Велон знает. Это Велон говорит правду, а папа врёт. Он врёт, хотя всегда бил его и говорил, что врать нехорошо.

Велон упрямо повторяет: папа убил маму. Велон больше не любит папу, он его боится, он не хочет возвращаться к нему.

Женщина средних лет в чёрном костюме и юбки, с длинными каблуками, тянет его за руку. Он упирается, но она дёргает его и он всё равно идёт вперёд. Ребёнку нечего противопоставить силе взрослого.

Отец бил его очень долго.

«Отца решил подставить, урод?! Я кормил тебя, поил тебя и так ты мне отплачиваешь? Шлюший выродок! Отребье! Тебя убить мало!»

Как он мог забыть? Почему он забыл?

Нет, он помнил всегда. Он помнил всегда окровавленую руку мамы, хоть и забыл её лицо.

Он навсегда запомнил звериный оскал господина Беинса.

Розовый свет луны освещал его лицо: глаза, рот и нос.

Чёрная бездна раззверзлась под ним, затягивая в свои недра.

Беинс достал из сейфа толстую тетрадь с записями. Она была старой, замызганой. Она осталась от прошлых хозяев.

О подчинении демонов, о переходе в другие реальности. Записи сопровождали странные рисунки. Одним из которых был рисунок красной шариковой ручкой: домики, холмы, огромная луна, которая видна из окон.

На страницах с описанием четырнадцатиглазого демона, было особенно много закладок.