Читать книгу: «Клуб «Твайлайт». Часть 1», страница 4

Глава 5

Мергелевск, ЮМУ, за десять лет до основных событий

В начале августа Марина с волнением и радостью увидела свою фамилию в списке зачисленных в ЮМУ абитуриентов, а конец лета провела в состоянии эйфорического счастья, которое не испортила даже необходимость работать.

До самого сентября она была девочкой на побегушках в магазине «Все для ремонта» и знала теперь всю палитру колеров для водных и акриловых красок, ассортимент дверных ручек и пластиковых плинтусов. Зато заработала денег на новую одежду – не ходить же в том, в чем школу заканчивала, все-таки начинается новая, студенческая жизнь, насыщенная событиями (хоть бы, хоть бы!) и почти самостоятельная.

Почти, потому что от ЮМУ, Южного Медиа Университета, до Мергелевска, где мама снимала крошечную однокомнатную квартирку, было сорок минут на маршрутке или час с небольшим на электричке. Предполагалось, что Марина будет утром ездить в университет, а вечером обратно, как делали многие студенты и преподаватели, потому что мама слышать не хотела ни о какой общаге, средоточии разврата и неотвратимой умственной деградации.

В день общего сбора, по пути в универ, Марина еще раз попыталась уговорить маму позволить ей подать заявление на предоставление общежития. Безрезультатно. Стоя в очереди в деканат факультета, Марина с завистью поглядывала в окно на здания студенческого городка. Не видать ей веселых вечеров с новыми друзьями, жареной на общей кухне картошечки, «дошираков», попоек и прочих запретных удовольствий. После последней пары мама будет ждать Марину дома со скучным, питательным ужином и громким ежедневным отчетом по телефону глуховатой бабушке.

С другой стороны, чего жаловаться? Из ее класса повезло нескольким счастливцам, пробившимся в Москву и Питер, да ей, Марине, уехавшей на юг и поступившей на «бюджет» в университет, в котором даже чихнуть и сморкнуться стоит немалых денег. Остальные одноклассники удовлетворились местными вузовскими филиалами и колледжами. А Ольга Сергеевна, бросив работу и поручив престарелую маму заботам тети Веры, отправилась в Мергелевск вместе с дочерью.

Мама у Марины была решительной и верила, что Господь Бог одобряет каждый ее шаг. Поэтому, возможно, в жизни ее все спорилось и складывалось, не так, так эдак, и ее, Марины, рождение в свое время тоже попало под категорию «что ни делается, все к лучшему».

В Мергелевске Ольга Сергеевна довольно быстро собрала клиентуру, не стесняясь заходить в офисы, раздавать визитки и фото с примерами работ, размещать объявления в местной газете и предоставлять невиданные скидки новым клиенткам. Целый день она моталась по городу с чемоданчиком, перекусывая на бегу и работая даже по ночам, если были желающие.

Работа мамы была для Марины неиссякаемым источником чувства вины. Она пыталась убедить Ольгу Сергеевну, что той будет гораздо удобнее трудиться на дому, в их съемной квартире, если Марина поселится в общежитии.

– Мариночка, – вздыхала мама. – Я здесь словно на свет божий заново родилась, а ты меня хочешь опять в четырех стенах запереть? Я хоть людей вижу, город узнаю. У меня после работы в горле комок, вся эта пыль от коррекции, хоть в маске, хоть без, а так я там прошлась, тут пробежалась, воздухом морским подышала… Город не такой большой, не мегаполис, где-то на маршрутке, в центре – на трамвае.

– Отговорки, – ворчала Марина. – Дома ты могла быть отдыхать между наращиванием. Видно же, что устаешь. Губы синие, похудела, круги под глазами. Где тебе высыпаться? В трамвае?

Ольга Сергеевна сердито махала на дочь рукой, продолжая обзванивать клиенток и редактировать расписание в маленьком сереньком блокнотике. Она не любила опаздывать и очень заботилась о своей репутации исполнительного и точного мастера. По сравнению с крошечным Гоголево, Мергелевск был избалованным городом. Клиентки постоянно требовали новинок и ревностно следили за последними веяниями ногтевой моды.

Чтобы выдержать конкуренцию, Ольга Сергеевна записалась на очередные, очень продвинутые курсы нэйл-дизайна. Это был последний компромисс, на который она пошла по требованию дочери. Из-за дорогих курсов, по ее мнению, Марине пришлось целый месяц батрачить по жаре в помещении без кондиционера, рядом с вредной строительной химией.

Марина дождалась своей очереди и вошла в приемную деканата. Секретарь прочитала фамилию на титульном листе папки, но, вместо того, чтобы отксерить документы и вбить данные новой студентки в компьютер, почему-то пожевала губами и спросила:

– Портфолио у нас оставляли?

Марина испуганно кивнула. В голову тут же полезли страшные мысли. В портфолио были олимпиадные листы и грамоты с разных вокальных конкурсов. Что-то не так? Нужно было что-нибудь еще туда положить?

Секретарь уже куда-то звонила:

– Тамара Даниловна, вы спрашивали… Михеева… Марина … Да, поняла, отправляю.

– Вот, – секретарь написала несколько цифр на листочке, – номер кабинета. Там сейчас Тамара Даниловна. Она хочет с тобой поговорить. Подойдешь туда.

– Хорошо, – пролепетала Марина и на негнущихся ногах вышла из приемной.

Ольга Сергеевна, выслушав бессвязные объяснения дочери, попыталась войти в деканат, но туда как раз хлынула толпа студентов. Тогда она решительно взяла дочь за руку и двинулась по коридору, читая номера кабинетов и негромко ворча:

– Может, какую-то справку забыли? Ты же зачислена? Зачислена, приказ был. Не паникуй раньше времени.

Кабинет был в другом крыле университета. Здесь располагался относительно новый коммерческий факультет продюсирования и рекламы. Ольга Сергеевна ахала и восхищалась, оглядываясь по сторонам. Но Марина не замечала ни сверкающего ремонтом здания, ни удобных диванчиков в коридорах, ни уютных ниш с растениями в кадках и настенными телевизорами. Она шла, кусая губы и сдерживая слезы. Почему у нее всегда все не так, как у других? Все остальные первокурсники сейчас спокойно отправятся на ознакомительную лекцию, одну ее зачем-то послали невесть куда.

Под нужным номером оказался деканат ФПР. Ольга Сергеевна пожала плечами и постучалась. Вежливая секретарша тут же пригласила их в кабинет Тамары Даниловны. Увидев приветливое лицо декана, Марина сразу успокоилась. Тамара Даниловна достала из ящика стола папку с портфолио, пролистала несколько файлов, потом положила на папку руку и с улыбкой обратилась к вошедшим:.

– Понимаете, у нас, в ЮМУ, очень высокая творческая активность: конкурсы студенческой песни, фестивали, благотворительные концерты. Вы, должно быть, знаете: мы на Московском КВНе в прошлом году в полуфинал вышли. Между факультетами конкуренция тоже очень велика. Мы, ФПР, с момента создания факультета ни на одном музыкальном конкурсе не проигрывали, ни разу. Это было бы позором. Продюсеров и рекламщиков выпускаем, а каким-нибудь маркетологам уступить? У нас три музыкальных коллектива: народной песни, популярной музыки и рока. Факультет хорошо финансово обеспечен, таких спонсоров имеем! Общежитие у нас прекрасное, после ремонта! Во времена советского педвуза, на базе которого был создан ЮМУ, в нем жили иностранные студенты – сами понимаете, отдельные комнаты, в каждой душ, туалет. Библиотека у нас какая! С интернетом! Столовая отдельная, спонсоры оплачивают обеды стипендиатам, питание очень хорошее, – декан многозначительно покивала Ольге Сергеевне, – вы же понимаете, если ребенок сыт, и беспокойства меньше…

Марина, раскрыв рот, переводила взгляд с лица мамы на лицо Тамары Даниловны. Деканша, оформленная в стандартном административном стиле, была молодящейся дамой под шестьдесят: крашеные в блонд, начесанные в пух волосы, яркая помада, строгий костюм с треском на бюсте. Она смотрела на них с надеждой, но Марина все еще не понимала, чего от нее хотят. Зато Ольга Сергеевна все поняла и сидела, строго поджав губы. Но глаза ее блестели знакомым азартным блеском. Обычно с таким блеском в глазах мама торговалась с рыночными торговцами или выбивала скидки на рекламу своих услуг.

Ольга Сергеевна мягко перебила Тамару Даниловну:

– Мы все понимаем. Таких талантливых детей, как моя Мариночка, очень мало. Она тоже с десяти лет ни одного вокального конкурса не проигрывала, – Марина потянула маму за рукав, но та недовольно на нее зыркнула. – Там, в портфолио, все есть. Но дело в том, что Мариночка уже зачислена на «управление персоналом».

Деканша снисходительно улыбнулась:

– Это не проблема. ФУП идет навстречу, задним числом оформим приказ. Занятия еще не начались. Вместо недостающих экзаменов организуем собеседование, но это, опять же, формальность. Могут возникнуть проблемы с английским языком, у нас есть предметы, преподавание которых ведется специалистами из США и Великобритании. Но раз девочка у вас талантливая, с такими высокими баллами по предметам, то догонит и перегонит.

Марина заволновалась и снова вцепилась в мамин рукав. Ольга Сергеевна с притворным сожалением вздохнула:

– Нам ваш факультет финансово не потянуть. Мы ж потому и на бюджет…

Тамара Даниловна радостно замахала руками:

– Если ЭТО ваша главная проблема, то это не проблема. У факультета есть спонсорский фонд, для одаренной молодежи. Оплатим все обучение! Некоторые дополнительные услуги можно провести через профсоюз. Не волнуйтесь! Главное – соглашайтесь! Потом жалеть будете! Управление Персоналом и ФПР… пф-е-е…ну не сравнивайте даже! Я же вас у ФУПа зубами выгрызла! Отбила с таким боем! Не подведите!

– А кем она сможет работать по окончании?

– Выбор огромный! Кино, радио и телеиндустрия, рекламные агентства, пи-ар, и это только в общих чертах. Возьмите брошюру.

Ольга Сергеевна полистала яркую рекламку и обратилась к Марине:

– Ну что, солнышко, что ты решишь? Подумай, не спеши.

– Я согласна! – выпалила Марина. – А в общежитии можно поселиться?

– Конечно, – с заметным облегчением кивнула Тамара Даниловна.

– Марина, – строго одернула дочь Ольга Сергеевна. – Мы же договорились: никаких общежитий! Будешь ездить домой.

– Ох, подумайте хорошенько, – декан неожиданно поддержала Марину. – На маршрутках – вечером пробки, утром пробки, зимой гололед и поломки. Электричка – два, три часа в сутки, отобранные у сна и отдыха, летом – жара, зимой – холод. Да и недешево это, а проездные для студентов не предусмотрены. Общежитие у нас хорошее, теплое. В этом году выделили деньги на стиральные машины в цокольном этаже. Торговый центр скоро откроется в поселке, базарчик есть у трассы. У нас многие студенты даже на выходные остаются, самостоятельность тоже нужно воспитывать.

Ольга Сергеевна, растерявшись от вескости доводов, молчала.

– А вы сходите, посмотрите условия, – предложила декан. – Скажете коменданту, что от меня. Если понравится, возвращайтесь писать заявление. Очень на это надеюсь.

В общежитии Марина с мамой прошлись по этажам, заглянули в несколько комнат. Марина чувствовала себя странно. То, что она приняла за насмешку судьбы, оказалось на деле невиданной удачей. ФПР был престижным факультетом. Первый его выпуск (четыре года назад) почти в полном составе был известен по именам в индустрии кино, музыки и рекламы. На День открытых дверей даже сам Мамонтов из Москвы приезжал, общался с абитуриентами.

– Неплохо, – признала Ольга Сергеевна. – Я в твои годы, студенткой технологического, о таком и не мечтала, комнату с тремя девчонками делила. И ничего, нормально жили. Готовили вместе, весело было.

– Зачем ты сказала, что я все конкурсы выигрывала? – вспомнив, возмутилась Марина. – Я два раза даже в полуфинал не вышла!

– А что она расхвасталась? Мы тоже не лаптем деланы. Ты себя не недооценивай. Ты у меня могла бы в консерваторию поступить! Сама же решила на юг ехать, к морю…. Нет, солнышко, бог нас любит! Велел тебе петь, вот и будешь петь! И по профессии можно по музыкальному направлению пойти… Двери здесь хлипковаты.

– Значит, ты согласна? Разрешаешь?

Ольга Сергеевна остановилась у окна, потерла пальцем разводы на стекле. Поднеся руку к горлу и громко сглотнув, сдавленно произнесла:

– Боязно мне что-то. Как ты здесь, одна? Самой за покупками, самой готовить.

– Ты же жила самостоятельно в мои годы.

– Эх, ты мои годы и ЭТИ годы не сравнивай! Знаю я, что сейчас за общаги. Одно только успокаивает: комната отдельная – заперлась и сиди. Слышишь, вечерами сиди, никому не открывай! И днем тоже! Каждые выходные – домой! С девочками дружить – только хорошими! С мальчиками – если не хулиганы, учатся хорошо и не пристают! Каждый вечер – звони! Мне звони! Бабушке звони! Рюкзак тебе нужно купить хороший для продуктов, мало ли что у них тут за рынок. Я готовить буду на два дня. Мясо сама не покупай! Холодильник! Как здесь с холодильниками?! Не спросили!

– Мама! – взмолилась Марина. – Все будет хорошо. Не накручивай себя заранее. Не нужен мне холодильник! Сама же слышала, стипендиатам талоны дают на обеды в столовой. И комендантша подтвердила. А столовая совсем рядом, у главного входа в корпус.

Ольга Сергеевна смахнула с ресниц слезу и строго сказала:

– Посмотрим еще, что там за обеды. Все, пошли заявление писать.

Прекрасная, замечательная комната досталась Марине. С приятными, свежими обоями, еще не отмеченными сыростью и прикосновением грязных рук, крошечной кухонькой за перегородкой с узенькой душевой кабинкой и совсем миниатюрным туалетом.

Из мебели имелось только кухонное, встроенное, да косоватый платяной шкаф. Старшекурсники-практиканты под чутким руководством молодой и симпатичной комендантши приволокли матрас, подушку, маленькую тумбочку и стол, то ли обеденный, то ли рабочий. Все, впрочем, было новое, с наклейками мебельной фабрики, и в блоке на некоторое время поселился приятный древесно-лаковый запах.

До кровати дело так и не дошло. Комендантша обещала, просила зайти и напомнить, но каждый раз ее кабинет был занят другими студентами, и Марина просто бросила матрас в угол, нарядив подушку в красивую наволочку и застелив импровизированную постель ярким пушистым пледом.

Мама привезла полочку для книг, и те же мрачные старшекурсники помогли повесить ее над столом, который все-таки оказался единственным, а значит, – письменным. На полочке выстроились учебники, тумбочку украсили полотняные коробочки с косметикой и разной мелочовкой. Лампа с уютным желтоватым светом, подушечки, бязевые занавески, несколько литографий на стене – девочка с одуванчиком и ползущая по яблоку улитка – и безликое жилище на четвертом этаже под номером четыре-одиннадцать, стало домом, местом, куда приходят, чтобы быть счастливыми.

Через несколько дней после заселения практиканты притащили в комнату странную невысокую конструкцию из досок, шириной примерно в метр, придвинули ее к окну и прикрутили к полу шурупами, объяснив Марине, что «раньше так и было». Конструкция действительно аккуратно встала на старые полосы и вмятины. На ней были ровные круги и разводы, словно от воды, и Марина предположила, что кто-то из прежних жильцов соорудил ее как подставку под цветочные горшки. Поразмыслив, она сделала перестановку, и цветочный «подиум» стал ее кроватью. Засыпая, она видела огни на горах и кораблях вдалеке.

Первые дни, вернувшись из универа, Марина несколько раз обходила свое личное двадцатиметровое пространство, с трудом веря в выпавшее на ее долю счастье. Она обедала в студенческой столовой, где борщи, сероватые диетические котлеты и вечная перловка вполне ее устраивали. А вечерами, сбегав в магазин, готовила салат, а иногда тратилась на йогурт или фруктовое пирожное.

Хранить продукты в блоке было негде, и хотя мама грозилась накопить денег и купить маленький холодильник, Марина ее отговаривала. Она и так была всем довольна. Месяц пролетел в сплошных удовольствиях. Но настоящая учеба, после вступительных лекций и семинаров, началась не так радужно, как ожидалось, причем неприятности вылезли, откуда их не ждали.

В третьей группе, куда попала Марина, к ее удивлению и облегчению, ребята подобрались вполне обычные, было даже несколько стипендиатов, таких же, как она. На первой паре по истории Марина познакомилась и подружилась с соседкой по парте, аккуратной стобалльницей Леночкой, постоянно краснеющей и всего опасающейся. Завелся в группе и свой «ботан», очкарик Сергей, к которому тут же прилипла кличка Сережик.

Сережик быстро выделил Марину как «своего человека», и каждую перемену развлекал ее разговорами на умные темы, странно двигая глазами под толстыми очками и брызгая слюной. Марина вежливо слушала, ей было интересно.

Постепенно знакомясь с одногруппниками, она наполнялась уверенностью в своих силах. Преподаватели, большинство, насколько можно было судить по редким парам и многочисленным лекциям, тоже подобрались хорошие. На факультете говорили, что Тамара Даниловна переманила к себе лучшие кадры со всего ВУЗа.

Марину хвалили. Вот только большинство студентов в группе, в отличие от нее, было выпускниками престижных школ, учениками лучших репетиторов, и даже те, кто полностью оплачивал свое обучение, не смогли бы попасть на престижный ФПР без серьезного отбора. Впервые Марина почувствовала разницу в предвузовской подготовке на «Введении в мировую экономику.

И Леночка, и очкастый Сережик, и чудаковатые друзья-не-разлей-вода Виталик и Слава (с первых же дней откровенно и запланированно филонящие), и остальные одногруппники, как и весь первый курс ФПР, слушали преподавательницу без особого напряжения, конспектируя лекцию. Лишь иногда по аудитории шел шепоток, и преподавательница, уловив непонимание на лицах студентов, охотно объясняла отдельные термины, от чего Марине было ни холодно, ни жарко, поскольку объяснения были на том же быстром и сложном английском.

Закусив губу, она кое-как исписала одну страничку тетрадки, и то как можно более непонятным почерком, чтобы соседка по столу не заподозрила, чтобы она ничего не понимает. Одолеть ей удалось лишь схемы, благодаря тому, что они проецировались на доску.

Выйдя из лекционного зала, Марина сползла по стене, почти сев на пол, и отстраненно уставилась в противоположную стену. На коленях сминалась тетрадка с конспектом. Восемь лекций, а потом восемь семинаров, по одному на каждую тему. И зачет. Все, ей конец! Можно, конечно, переписать конспекты у одногруппников, несколько человек даже носит на лекции мощные диктофоны, но смысл? Она вообще только отдельные слова понимает. А это «ебитда»⁷ вообще звучит как ругательство.

Окончательно добило Марину то, что кто-то из однокурсников, выходя из лекционного зала, похвалил преподавательницу за простоту изложения. Простоту?

Студенты расходились на большую перемену. Коридоры возле лекционных залов опустели. И только Марина сидела у стены, оплакивая свою жалкую судьбу. Никто не виноват, только она сама. Поверила в сказку, приняла иллюзию за реальность. Кого пыталась обмануть? Нужно позвонить маме. Пусть она приедет. Они вместе пойдут к Тамаре Даниловне, будут каяться и умолять вернуть все, как было. А с другой стороны, какое Марина имеет право волновать маму? Она сама принимала решение. Ей самой все и исправлять.

– Алло, гараж! Марлон ушла уже?

– А?

Марина вздрогнула. Перед ней стояла девушка с яркими зелеными глазами, длинными темными волосами, в коротенькой юбочке и блузке на тонких бретельках. На блузку был пришпилен бейджик с аббревиатурой факультета и номером курса, цифрой четыре. В руках четверокурсница держала стопку разноцветных папок.

– Марья Арлановна здесь еще? – нетерпеливо спросила девушка

– Кто?

Девушка цокнула и немного наклонилась, вглядываясь в бейджик Марины.:

– Первый курс? А, тогда понятно. Лекторша еще здесь?

– Нет, – пробормотала Марина, вставая. – Все уже ушли.

– Бли-и-ин! – девушка подергала дверь аудитории и с досадой покачала в руке стопку папок. – Меня убьют теперь. У нее расписание какое-то странное. Придется по всем этажам мотаться.

– Она, кажется, в кафетерий пошла, – робко предположила Марина. – Вроде говорила, что пойдет.

– Да? – приободрилась четверокурсница. – Я как раз туда собиралась. А ты чего здесь? Плакала, что ли?

– Я? Нет! – Марина потерла глаза и обнаружила, что ресницы мокрые.

– Да видно же! Че, обижают? У-у-у… Первый курс, терпи!

– Никто меня не обижает, – предательски жалобно проговорила Марина. – Я не поэтому…

– Блин, волосы какие у тебя классные, – девушка без всякого стеснения взяла в руку прядь Марининых волос и покрутила ее между пальцами с длинными алыми ноготками. – Как отрастила?

– Не знаю, само как-то, – польщенно пробормотала Марина.

– Красишь?

– Нет.

– Химия?

– А? Нет. Такие… с детства…

– Сами вьются? – девушка завистливо присвистнула. – Везет. Вот бывает же так, что кому-то сразу все, а кому-то ничего. И глаза свои?

– В смысле?

– Цвет? А у меня линзы. Смотри, прикольно да? Некоторые почему-то пугаются. Я вот все думаю перекраситься в рыжий. Буду как ведьма. Сексуально, да? Но мне, кажется, не пойдет. Как думаешь, пойдет?

– Не знаю.

– Не, не буду. Я смуглая. Это таким, как ты, идет, белокожим. Ну, так что? Чего ревела?

– Долгая история.

– Пожрать пойдешь? Пошли. Я мадам Марлон поищу, а ты мне расскажешь.

– Я в столовую, у меня талоны.

– В столовой ешь? И жива еще? Поэтому худая такая? Может мне тоже там есть? Похудеть хочу.

– Ты и так… очень стройная.

– Что, правда? А так? – девушка повернулась боком. – Задница нормальная, не телевизор?

– Ну… нормальная. Красивая.

– Уф! Первые приятные слова за сегодняшний день! Кстати, меня Надя зовут. Надя Колесова. А тебя?

– Я Марина… Михеева…

– Так, Марина Михеева, сейчас выкидываешь свои талоны и идешь со мной в кафетерий. Если Бергерша там, я тебя… горячим бутербродом угощу, со всем, что захочешь. И чай. Или кофе. Кофе будешь? Латте? Капучино?

– Я…

– Я пью по-венски, в нем калорий меньше.

Марина сама не поняла как, но через несколько минут уже шла по коридору, болтая с Надей о достоинствах разных видов кофе.

… В кафетерии было людно. Надя с радостным воплем выхватила взглядом сутуловатую спину преподавательницы. Пообщавшись с ней, избавившись от папок, с облегчением на лице, она устремилась к стойке и потребовала у Марины выбрать начинку для сэндвича:

– Ветчина? Грибы? Соленый огурчик? Перчик, перчик острый возьми!

Немного растерявшись, Марина согласилась попробовать все, что предложила ее новая знакомая. От запахов забурчало в животе. Нагрузив подносы, девушки направились к стеклянной стене кафетерия. Но стоило им подойти ближе, к вожделенному столику с видом на парк и мягкими креслами подскочила компания ребят.

Четыре студента с хохотом и кривлянием попадали в кресла. Одного кресла им не хватило, и высокий красивый парень с длинными светлыми волосами, собранными в хвостик, с грохотом потащил к нему тяжелый стул от стойки. Другой парень, растрепанный черноволосый, откинувшись в кресле и ухмыляясь, глумливо салютовал Наде средним пальцем.

Надя остановилась и с досадой топнула ногой.

– Блин! А-а-а-а… День так хорошо начался, слишком хорошо! Так и знала!

– Чего ты? – удивилась Марина. – Давай сюда сядем. Здесь тоже красиво.

– Да я не из-за столика! – сказала Надя, разворачиваясь и унося поднос в глубину зала. – Видела квартет? Муратов с компанией! Практика еще в августе закончилась, а они только сейчас явились! И конечно, справки предъявят! Ва-а-а! Как меня это бесит! Я три недели, как дура, за них рапортовала! И кто меня надоумил в старосты пойти?! А пожалуюсь в деканате, Муратов меня задолбит! Я тебе вот что скажу: запомни эти лица и держись от них подальше.

– Хулиганы? – спросила Марина, вспомнив заветы мамы.

– Не то слово, – Надя выбрала место и села, кивнув светловолосой девушке за соседним столиком. – Дана, привет… Первокурсниц едят, пятикурсницами закусывают.

– Да? – удивилась Марина, вытягивая шею и всматриваясь в «хулиганский квартет».

– Ладно, проехали, много чести дебилам. Рассказывай, что у тебя стряслось. Нет, сначала пожуй. Давай, я тебе еще половинку своего бутера отломаю, мне и так много!

Марине понравился и ее сэндвич, хрустящий, с полосками расплавленного сыра, и кусочек Надиного бутерброда, с острым соусом и каперсами. Она украдкой почитала чек, прилипший к картонному стаканчику с латте, и немного расстроилась. Дорого. Придется оставаться стройняшкой на столовском меню.

Попивая вкусный кофе, чувствуя, как сыто оттопырился под футболкой живот, Марина рассказала Наде о своем экономическом провале. Колесова призадумалась. Марина ожидала, что Надя скажет что-нибудь утешительное, но та только молчала, покусывая губы.

– Знаешь, это только начало, – наконец произнесла Колесова. – Дальше будет хуже. Сложнее. Маркетинг, реклама. У тебя что, экономики в школе не было?

– Была. Как бы.

– Понятно.

– Буду переводиться, – обреченно вздохнула Марина.

– Не вздумай. Что-нибудь сообразим, – Надя машинально взяла с тарелки кусочек каперса и отправила его в рот. – Есть одна идея. Может, и хорошо, что Муратовская компания вернулась. Один из них, по крайней мере, в учебе относительно адекватный. И он у меня в долгу.

– Кто?

– Вадим. Вечером с ним поговорю. Мне все равно у него отчет по практике забрать надо. Ты, кстати, в каком блоке живешь?

– В четыреста одиннадцатом.

– Супер! Я в четыреста двадцатом. Почти соседи. Значит, так. С экономикой поможет Вадим. Он долбанутый перфекционист: хранит лекции за все курсы, все записывает, набирает и распечатывает. «Введение в экономику» у него точно есть. Разберешь и вызубришь. А потом… нет, лучше прямо сегодня… начинай зубрить английский, иначе здесь не выживешь. На репетитора деньги есть? Тогда придется долбиться самостоятельно. Сейчас в интернете куча всяких сайтов и подкастов. Можешь взять мою карточку, по ней работать в сети в библиотеке, у меня там сто часов оплачено. Я тоже помогу, чем смогу.

– Вау! Спасибо!

– Подожди меня благодарить. Поверь мне, скоро взвоешь. Сама знаю, в десятом классе язык запустила, потом так пахала! Забыла, что такое отдых и развлечения! Ничего, зато на первом курсе за все оттянулась! Сок будешь?

Марина и Надя еще немного поболтали за стаканом сока, и Марина не скрывала, как рада была завести такое знакомство. Их разговор прервало появление того самого черноволосого и черноглазого парня, что так едко ухмылялся Наде за столиком. Парень подошел и резко наклонился над Колесовой со спины, почти коснувшись ее шеи губами и дурашливо заглядывая в складки блузки. Марина растерялась и не успела предупредить новую знакомую – слишком стремительно приблизился лохматый хулиган.

– Ва! – взвизгнула Надя, прижимая руки к груди. – Муратов! Охренел?! Я так заикой останусь!

Парень поднес к Надиному лицу ладонь, раскрыл ее и чем-то звякнул. С его пальцев свисала флэшка с серебристым брелоком в виде скорпиона.

– Что за прикол?! – рявкнула Надя. – Нормально нельзя было отдать?!

Колесова гневно зашипела, схватила флэшку одной рукой и оттолкнула голову парня другой. Муратов не смутился, тряхнул волосами, мельком глянул на Марину и, так и не произнося ни слова, отвернулся и двинулся прочь.

– Господи! – воскликнула Марина. – Какой страшный!

Наверное, воскликнула слишком громко, потому что Муратов резко остановился, обернулся и посмотрел прямо не нее долгим взглядом из-под тяжелых век. Марина первой опустила глаза. Когда она подняла взгляд, Муратов уже был далеко. Он шел к столику, сунув руки в карманы джинсов, а она несколько раз глубоко вздохнула, пытаясь выровнять дыхание.

– Да, жуткий тип, – согласилась Надя, рассматривая необычный брелок. – И в чем я перед Богом провинилась? Попала бы в пятую группу, там одни ботаны.