Прелестник

– Ну, что же, дорогой мой, я дам тебе еще время, – проговорила она изменившимся голосом, – и если ты не образумишься, пеняй на себя, – Элен отвернулась и пошла к двери.

– Вы угрожаете мне, тетя? – обиделся Луи.

– Да, и я знаю, что делаю, – с этими словами она исчезла за дверью, оставив ошарашенного юношу в полном расстройстве.

Луи сидел несколько минут неподвижно, как бы не в силах осознать, что такое свалилось на его голову. Потом вдруг опомнился, схватил заранее приготовленный бархатный мешочек и помчался в парк.

Растрепанный, растерянный, он ворвался в беседку. Навстречу ему поднялась спокойная и уже утомленная долгим ожиданием девушка.

– Извини, милая, меня задержали, – он плюхнулся на скамью, отдышался. Мари села рядом и, почувствовав неладное, спросила:

– Что-нибудь случилось?

– Нет, ничего, – не глядя на нее, заверил юноша.

Она не решилась спорить, хотя была уверена, что он чем-то озадачен. Ничего не говоря, она лишь поправила его растрепавшиеся волосы и ворот рубашки. Луи благодарно улыбнулся и затаенно сказал:

– Я кое-что принес тебе. Вот, посмотри, – он вручил ей бархатный мешочек.

Мари развязала его и вытряхнула на ладонь сверкающий перстень. Рассмотрев его, она ахнула.

– Он прекрасен, Луи.

– Тебе нравится? Я дарю его тебе.

– Нет, я не могу его принять.

– Почему? – огорчился маркиз.

– Это слишком дорогой подарок, я не могу. Никто не поверит… это же целое состояние.

– Ты достойна этого подарка. Возьми его, не отказывайся. Мари, ты можешь никому его не показывать, если боишься, но не отвергай, прошу тебя.

– О, Луи…

Он взял ее руку и надел перстень на палец.

– Ты самая прекрасная, самая лучшая, ты – цветок моей души, – твердил он, целуя ей руки, – пойдем, немного погуляем и вернемся, уже, должно быть, за полночь, а я хочу еще насладиться твоей любовью, моя королева.

14. Жизнь – игра (продолжение)

Выдался чудесный солнечный день. На игровой площадке царило оживление. Луи сражался с Люсьеном на шпагах. Оба, будучи в самом веселом расположении духа, отпускали друг другу шутливые комплименты. Друзья на этот раз были не одни. За ними наблюдали гости. Расположившись в тени старого вяза, дамы тихо беседовали, а герцог заинтересованно следил за поединком. Сейчас он не мог быть недоволен своим сыном: Луи орудовал шпагой блестяще, впрочем, благодаря частой практике, и Люсьен уже поднаторел в этом деле. Наконец герцог так воодушевился, что решил вспомнить молодость и пожелал сразиться с Луи. Раскрасневшийся от беготни Люсьен присоединился к дамам.

– С вами не страшно путешествовать, сударь. Вы так хорошо деретесь, – мило улыбаясь, проговорила Леонора.

– О, сударыня, вы мне льстите, – смутился юноша.

– Ничуть, – вступила в разговор Элен.

– Если бы вы были внимательны, то непременно заметили бы, что Луи сегодня «заколол» меня несколько раз.

– А вы? – поинтересовалась девушка.

– Я «ранил» его дважды. Поверьте, не завидую я тому, кто скрестит с ним шпагу.

Скоро вернулись с «поля битвы» и оставшиеся бойцы. Герцог, едва переводя дух, улыбаясь, заметил:

– Юноши времени даром не теряли. Превосходные удары.

– Ага, – смеясь, подтвердил Луи, – если не считать, что меня сейчас почти накололи на шпагу, как какую-нибудь бабочку…

– У вас еще есть время поучиться, господа. Ну, а теперь что вы намерены делать?

– Почему бы не прогуляться? – предложила герцогиня, недвусмысленно глядя на сына.

Луи посмотрел на Леонору и, бесцельно покрутив в руках шпагу, сказал:

– Ну что ж, можно и погулять. Я пойду переоденусь.

Когда же Луи вернулся, то застал лишь одну Леонору и все равно спросил:

– А где все?

– Ваш отец увел виконта в дом, а мама и тетя Анна пошли посидеть в беседку.

– А куда пойдем мы?

– У вас есть качели? – в свою очередь спросила Леонора.

– У меня есть все, – улыбнулся юноша и предложил ей свою руку. Девушка охотно взяла его под руку, и они, не торопясь, пошли вглубь парка.

Луи одевался не слишком торжественно, когда отдыхал в Куломье. Это в Париже он шокировал общество щегольскими нарядами и дорогими украшениями. А тут, «в деревне», забывал порой, где у него духи. Сейчас, правда, юный маркиз слегка принарядился, чтобы пустить пыль в глаза своей расфранченной спутнице. Что ж, ее можно понять. Она долго жила вдали от светского общества, воспитываясь в монастыре. Недавно ее забрали оттуда, чтобы выдать замуж.

Леонора красовалась в богатом платье. Корсет стянул ее и без того стройную талию в струнку и высоко приподнял нежную грудь, сильно декольтированную. Чтобы не сразу воспламенить падкого на прелести маркиза, девушка накинула на плечи легкую шаль, которая частично прикрывала грудь.

Луи занимал спутницу болтовней, пока они не оказались в приятном уголке, где между двумя большими деревьями висели качели.

– Я ужасно люблю кататься на качелях! – восторженно воскликнула девушка и, подбежав к ним, уселась на скамеечку.

– Я тоже, – сказал Луи, – но еще больше люблю катать кого-нибудь.

– И многих вы катали на этих качелях, сударь? – приглушенно спросила Леонора.

– Отныне я буду катать только вас, – и он стал раскачивать.

Леонора подбадривала его, просила раскачать еще сильнее и сильнее.

– Вы не боитесь? – спрашивал юноша.

– Нисколько.

Леонора развеселилась, счастливо смеялась.

– Я лечу, как птица! – кричала она.

Луи тоже веселился. Его, однако, забавляли не только безоблачные возгласы девицы, но и ее стройные ножки, которые он имел счастье видеть каждый раз, как качели взлетали наверх и ветер-проказник приподнимал юбку. Впрочем, девушка прекрасно это знала и была рада доставить удовольствие маркизу.

Когда же качели остановились, Леонора встала и слегка пошатнулась. Луи придержал ее под руку.

– Я, кажется, укачалась, – тихо пожаловалась она, – у меня кружится голова.

– Держитесь за меня.

Леонора взяла его под руку, но этого было мало, и она добилась того, чтобы Луи придержал ее за талию.

– Благодарю вас, сударь, вы так любезны, – признательно говорила она и вдруг опомнилась: – А где моя шаль?

– Должно быть, слетела, когда вы катались. Сейчас посмотрю.

Луи поискал в траве и скоро принес пропажу. Не спрашивая разрешения, он сам накинул ее на плечи Леоноры и, немного подумав, запечатлел поцелуй на ее шее.

– Что вы делаете, сударь? – негодующим тоном проговорила девушка.

– Целую самую прекрасную шею в мире, – без смущения ответил проказник.

– Давайте вернемся, – предложила Леонора.

– Хорошо.

И, взявшись за руки, они побрели обратно к замку. Леонора была совершенно уверена в легкости своей победы.

* * *

Но Леоноре было мало покорить сердце будущего супруга. При одной мысли, что она выйдет за Луи замуж и всю жизнь проведет с ним под одной крышей, она впадала в отчаяние: какая скука! Поэтому девушка нашла время поговорить наедине с другом несчастного жениха.

Люсьен как раз упражнялся в стрельбе (Луи в это время любезничал с Мари, хотя и рисковал). Виконт д’Эперне стрелял из трех пистолетов поочередно, и вот, в разгар его блестящих попыток вдруг раздался нежный голосок:

– Как интересно, сударь, наблюдать за вами…

Люсьен обернулся и, увидев девушку, смутился.

– Я и не знал, что вы наблюдаете за мной.

– Простите, если я помешала… А вы не знаете, случайно, где маркиз? – она спросила это лишь для виду, потому что на самом деле и не собиралась никуда уходить.

– Вероятно, у себя в кабинете, – коротко ответил юноша.

– Вы хорошо стреляете, – улыбнулась Леонора.

– Благодарю вас.

– А вот я не умею стрелять, – заметила девушка, – если б нашелся человек, который бы научил меня… я была бы очень ему благодарна.

– О, это просто, сударыня, – охотно отозвался Люсьен и стал объяснять ей, как обращаться с пистолетом.

Она тихо смеялась и часто ошибалась, потом все же стала целиться и выстрелила. Дробь попала в дерево.

– Я же говорила, что совсем не умею, – весело сказала Леонора.

Они еще долго упражнялись. Люсьен показывал, а Леонора восторгалась каждым удачным выстрелом. Ей нравилось, как хладнокровно целится виконт и как непринужденно попадает в цель.

– Скажите, вы всегда теперь вместе с Луи? – спрашивала Леонора, когда возвращались в замок.

– Почти.

– Вы, наверное, лучше всех его знаете.

Люсьен пожал плечами.

– Говорят, он неравнодушен к женщинам, – осторожно заметила она.

– Разве это плохо? – спросил Люсьен, улыбнувшись.

– Мы должны пожениться, – вздохнула Леонора.

– Я рад за вас. По-моему, вы неплохая пара.

– Неужели? Вы полагаете, он будет любить меня?

– Абсолютно в этом уверен, – убежденно ответил молодой человек. – Луи добрый, он вам понравится.

– Не уверена, что вы уступаете ему в достоинствах.

Виконт ответил, помедлив:

– Не знаю, сударыня. Думаю, что такого жизнерадостного и любвеобильного человека, как Луи, вам не найти нигде.

– Придется поверить вам, – кокетливо склонив голову, согласилась Леонора и, как бы невзначай прикоснувшись к руке юноши, предположила:

– Думаю, теперь мы будем часто видеться, виконт. Вы же не забудете своего друга, когда он женится?

– Разумеется, – прохладно ответил Люсьен и, вежливо распрощавшись с барышней, ушел в свою комнату.

* * *

Время текло безмятежно в замке Куломье. Луи развлекал Леонору и в то же время не забывал обхаживать Мари; Люсьен старался никому не мешать, хотя Леонора и жаждала его внимания.

Как-то раз Леонора оказалась у той самой беседки, где иногда бывал молодой маркиз. Девушка из любопытства заглянула туда и, точно, увидела юношу, сидевшего с книгой в руках.

– Так вот ради чего вы покинули меня, сударь, – с упреком воскликнула она.

Луи поднял голову, улыбнулся и отложил книгу.

– Вовсе не стоит сердиться, сударыня. Никто и не думал вас покидать.

– Почему же я вынуждена гулять одна, в то время как вы преспокойно сидите тут? – не унималась Леонора.

– Но теперь-то вы не одна, и мы можем гулять вместе, – он оставил в беседке «Дон-Кихота» и с готовностью пошел с девушкой.

Они взяли лошадей и отправились в лес. Сперва развлекались тем, что соревновались друг с другом: кто окажется быстрее. Но затем, утомившись, спешились и, ведя за собой лошадей, продолжали гулять.

– Луи, где вы откопали вашего друга? – спросила девушка.

Уловив в ее тоне иронию, юноша поинтересовался:

– А что, он чем-то не угодил вам?

– Он, право, чудак, похож на истукана.

– Не выдумывайте. Люсьен просто не хочет вмешиваться в наши отношения.

– А у нас есть какие-то отношения? – лукаво заметила Леонора.

– Если нет, то будут, – усмехнулся Луи.

– Впрочем, ваш друг мне нравится, – продолжала она.

– Я был бы удивлен, если б это было не так.

– Он хорошо стреляет, – добавила Леонора.

– Отменно, – подтвердил маркиз, – мне никогда не добиться такого совершенства в стрельбе.

– Это почему же? Если захотеть…

– Нет, тут мало одного желания. Тут характер, и потом, у меня не такое хорошее зрение.

– Как? Не может быть, – не поверила девушка.

– Да. Я хорошо вижу вон до того дерева, а дальше – гораздо хуже. Но главное, – уже становясь веселым, проговорил Луи, – главное, что я отлично вижу вашу красоту. Мне достаточно.

Они остановились на веселой полянке, где и пустили лошадей пастись.

– Вы не представляете, как я устала, – проговорила девушка, опираясь на его руку. Луи, взяв ее за талию, загадочно произнес:

– Конечно, в такой броне, да еще так затянуться.

– Это матушка меня так затянула, – пожаловалась Леонора.

Тем временем руки Луи сами скользнули наверх. Но он остановился, раздумывая.

– Чего вы испугались, сударь? Смелее, – вдруг сказала она.

– Мне нечего пугаться, я только хотел спросить, может, ослабить слегка?

– Если вас не затруднит, – охотно согласилась она.

– О, это самая приятная услуга, – обрадовался Луи и принялся ослаблять шнуровку корсажа. Когда с этим было покончено, Леонора вздохнула свободнее и, опустившись на траву, заявила:

– Так жарко и хочется пить…

Услужливый кавалер тут же снял с седла захваченную на случай флягу с водой и, открывая ее, нечаянно брызнул на девушку.

– Ах, будьте же осторожны, сударь, вы облили меня с головы до ног.

– Извините, – подавая ей флягу, ответил он и, увидев, что капли попали ей на грудь, достал платочек и спросил:

– Вы позволите?

Она только кивнула. Луи осторожно вытер капли воды. Леонора тем временем сделала несколько глотков и вернула воду. Маркиз, не скрывая своего удовольствия, выпил воды, ведь только что горлышка коснулись губки милой невесты. Леонора томно прикрыла глаза, делая вид, что засыпает. Луи прекрасно знал, что она притворяется, но все же не упустил предоставленную возможность и, как только ему показалось удобным, незаметно приблизился и нежно поцеловал девушку в губки. Она едва слышно вздохнула и «не проснулась». Тогда Луи совершенно осмелел и беззастенчиво принялся целовать ее. Леонора вдруг встрепенулась и строго сказала:

– Вы несносны, сударь. Неужели трудно подождать до свадьбы?

И хотя ее глаза говорили совсем другое, Луи отстранился и пробормотал:

– Простите, сударыня. Думаю, нам пора возвращаться, – и подал ей руку.

Леонора, вздохнув, без энтузиазма согласилась. А Луи, придя в себя, подумал, что слишком увлекся и, действительно, нет никакой необходимости торопить события. Так или иначе, а Леонора станет его женой. Какая тоска!

15. Первые тучи

Как странно: еще несколько дней назад в замке ощущалось лишь присутствие юного задора. Хозяин, его друг, слуги (если не считать мажордома, тети Жанны и экономки) – все молоды. Известие о прибытии гостей оказалось неожиданным. Луи правильно понял цель их приезда и с тревогой чувствовал, что в недалеком будущем его жизнь сильно переменится. Но, что ни говори, юноша не думал, что все может произойти вот так внезапно.

За обеденным столом сидели вместе. Счастливчик этот Люсьен. Так спокойно и естественно держится. Ему нетрудно соблюдать неизвестно кем и когда изобретенные правила этикета. Луи, конечно, за свои шестнадцать уже вышколен. Не зря же на его воспитание тратили столько сил и денег. О, юный маркиз знает, как себя держать. Он достаточно ловок и уверен в себе для того, чтобы не оплошать. Но если у виконта д’Эперне светские привычки превратились уже в неотъемлемую часть его натуры, то неукротимому характеру маркиза все это было изначально чуждо. К счастью, Луи прекрасно подражал, играл, входил в нужный образ, а сообразительность подсказывала ему, где и как себя вести. Тем не менее, приходилось терпеть многое: и тщательно завязанный на шее галстук, и застегнутый на все пуговицы камзол, и безупречную осанку за столом, и чинную размеренную тишину… что ж, если так надо, он не возражает и тем усерднее налегает на филе индейки.

Герцогиня бросила на сына несколько осторожных взглядов и, убедившись, что нынешний обед пройдет без приключений, принялась за еду.

Анна в последнее время очень переживала из-за того, что немного пополнела, но ей грех было жаловаться на свою красоту. И хотя она выглядела слегка усталой, это не лишало ее естественной привлекательности.

Герцогиня Анна совершенно не походила характером на своего супруга. Она была человеком добрым и мягким от природы. Но при всех достоинствах, ее характер был слабым: чуть что – она ахала, падала в обмороки.

Луи был единственным ее ребенком, оставшимся в живых, и она очень избаловала его. Зато теперь вздыхала, что сын отбивается от рук и не нуждается в ее постоянной заботе.

В воспитании сына супруги стояли на разных позициях. Герцог прежде всего воспитывал наследника, а герцогиня – единственного и любимого сына.

Герцог де Сен-Шели тоже поглядывал на сына с каким-то до сих пор никогда не появлявшимся интересом в глазах. Недавно жена печально сообщила ему, что больше не сможет родить. Она становилась матерью девять раз, если не считать выкидышей. Но, увы, Луи так и не приобрел ни братьев, ни сестер. Он и не знал, что этот разговор ускорил развитие событий. Теперь Луи один-единственный наследник. Если с ним что-нибудь случится… а все может произойти, потому что со службой тоже тянуть не стоит. Не в этом, так в будущем году Луи пойдет служить, станет офицером. Его, без сомнений, пошлют на войну, а там все может случиться. Так что он обязан жениться и дать фамилии наследника, лучше не одного.

Эти соображения были очевидны для родителей, но совершенно не проникали в голову юноши, который, видимо, надеялся наслаждаться жизнью неограниченно долго.

Луи бессознательно ответил на взгляд отца и вновь сосредоточился на филе. Франсуа невольно смутился, поймав на себе настороженный и в то же время открытый взгляд юноши. Ощущение было удивительным: будто окатило щедрым и теплым солнечным светом. Да, у него глаза матери. А смутило Франсуа то, что сын взглянул ласково. Может, и прежде такое бывало, но он не замечал. Юноша здоров – это очень важно. И на щеках играет нежный румянец, как это бывает у детей. Франсуа едва заметно улыбнулся, но тут же на лбу появилось напряжение. Луи здоров, но… почему же он иногда теряет сознание от духоты или при виде крови? А тут выяснилось еще, что вдали он не так хорошо видит. Франсуа успокоил себя, припоминая, что сын болеет очень редко: слава богу, любит свежий воздух (вечно проветривает комнаты) и движение. И разве не от избытка жизненных сил он так непоседлив?

Франсуа перевел взгляд на Леонору. Вот негодница: строит глазки виконту (тот, кстати, не понимает ее взглядов – его голова забита книжками, но юноша хорош всем, пусть и наивен). Нет, не верил герцог в то, что предстоящий брак будет удачным. Не верил, как ни уверяла его в этом супруга. Анна все умилялась, глядя на детей, и твердила, что они чудесная пара. В том-то и дело, что не пара. Но ничего не поделаешь… Франсуа вздохнул, еще раз посмотрел на будущих супругов. Вот она, необходимость. Напротив Луи сидит Леонора, напротив Люсьена – графиня. Франсуа неожиданно перехватил взгляд своей кузины, скользнувший по лицу будущего зятя. Странный взгляд. Герцог опять подумал о женщинах: какие ветреные существа, какие недалекие. Анна все же избаловала мальчишку: видите ли, она его любит. Элен… ах, Элен… тоже не упустит случая приласкать племянника. Лучше бы за дочерью смотрела.

Графиня де Лорм блистала в декольтированном лиловом платье, и вид у нее был такой, словно замуж выходит она, а не ее дочь. Однако Луи так увлекся десертом, что никакие прелести его теперь не волновали. Вообще плотная трапеза и любовные авантюры были плохими союзниками. Луи давно это знал, ведь его натура такова, что после сытного обеда его неуклонно тянуло в сон. А потому, планируя амуры, юный маркиз старался избегать обильного стола. А тут попробуй избежать: матушке показалось, что он похудел (быть того не может), и она ревностно следит, чтобы он ел «как следует».

Какое счастье, что завтра все поедут в город. Люсьен останется, а остальные поедут… да, вот только Элен еще не решила. Луи пристально посмотрел на нее и решил, что обязательно чем-нибудь допечет ее, даже если это грозит жалобами родителям.

На следующий день, не успела карета отъехать, как Луи помчался в конюшню, оседлал строптивого жеребца (это было запрещено) и рванул в лес.

Люсьен тем временем читал Тацита в оригинале. Он отказался ехать с маркизом и уединился в кабинете. Виконт учился в Клермонской коллегии. Будущее рисовалось Люсьену смутно. Если Луи знал, какая служба его ждет, то Люсьен колебался: его привлекала юриспруденция, но отец желал бы устроить его в финансовое ведомство.

Дверь в кабинет была приоткрыта, и Элен вошла, чтобы узнать, где Луи.

Люсьен немедленно встал и поклонился, как только заметил даму. Его беспричинное смущение забавляло графиню, и она только спросила, где маркиз.

– Луи поехал в лес, – сказал виконт.

– Жаль, что он не спросил моего желания. Что ж, не буду вам мешать, сударь.

Элен еще некоторое время думала о Люсьене. Приятный юноша, только замкнутый. Странно, на чем держится их дружба? Они такие разные.

Графиня не теряла времени даром и побывала в покоях маркиза. В результате юношу по возвращении ожидал неприятный сюрприз. Элен многозначительно сказала ему, что знает, какие тайны он хранит у себя в комнате за бюро.

– Вы постарались, друг мой. Не будь вы маркизом, почему бы вам не заниматься живописью?

Румянец на щеках юноши запылал ярче обычного. Сохранив на лице невозмутимое спокойствие, Луи проговорил:

– До Рафаэля мне далеко, а на меньшее я не согласен.

– Вот как? Луи, а почему вы не пригласили на прогулку меня?

– Я не думал, что вы захотите поехать в лес.

– Хитрец.

– А почему вы не поехали со всеми? – спросил он.

– Хотелось побыть тут: знаете, я уже утомилась от визитов, балов. Идти к здешнему губернатору, – что мне там делать? Кстати, ваш друг усердно изучает Тацита.

– Люсьен любит историю.

– Что вы намерены делать дальше?

– Обедать.

– А потом?

– Тетя, я не обязан отчитываться перед вами.

– Но я же отвечаю за вас.

Луи усмехнулся.

– Попробуйте только что-нибудь натворить, – угрожающе произнесла Элен.

– В своем доме я буду делать, что хочу, – уверенно ответил маркиз и прямо посмотрел в глаза графине.

Элен подумала, что он обязательно воспользуется случаем, чтобы поворковать со своей фавориткой. Насколько это серьезно? Вот что начинало мучить графиню. В маленькой хрупкой девушке с робким взглядом она почувствовала серьезную соперницу. И дело не в том, что Луи пользуется ее милостями. Настоящее соперничество в другом. На той картине, которую Элен сегодня обнаружила, Мари изображена с таким уважением, с такой любовью; так целомудренна ее нагота, что невольно задумаешься.

И Элен была не так беззаботна. Она не сводила своих хищных взоров с очаровательного племянника и вместе с тем очень трезво оценила обстановку. Ей не нужно было многих усилий, чтобы понять, какие отношения у Луи с его горничной. Кроме того, стало ясно, что Луи и не думает разрывать эти отношения и буквально под носом у родителей и будущей жены развлекается с простолюдинкой. Не говоря уже о том, что в Мари Элен увидела препятствие к осуществлению своих желаний, ей казалось возмутительным, что накануне свадьбы Луи проявляет такое неуважение к своим родственникам. Видя, что юноша вовсе не собирается ответить на ее желания, Элен еще больше сердилась.

* * *

С удивлением Элен заметила, что за обедом Луи ведет себя иначе, чем обычно, то есть в присутствии родителей. Во-первых, его костюм не безупречен. Вернее, он чист и опрятен, но не все пуговицы застегнуты. Во-вторых, Луи словно позабыл, для чего предназначены столовые приборы. Элен не понадобилось много времени, чтобы понять: он нарочно это делает, чтобы вывести ее из себя. И тревожные взгляды виконта это подтверждают. А Луи без зазрения совести ест руками с видом великосветского вельможи. Потом принялся кусочком хлеба собирать подливку.

Но графиня помалкивала. Пусть родители воспитывают, а ей-то что? Конечно, она сделала глупость, сев рядом с ним, потому что маркиз так ловко уронил ей на платье жирный кусок, что у нее не было оснований обвинить его. А Луи еще извиняться начал, суетиться вокруг ее туалета. Стоило большого труда его утихомирить. Если он еще и вино на нее опрокинет… Луи только взглянул. Элен немного успокоилась.

После обеда молодые люди уединились в кабинете поиграть в шахматы и вели неторопливую беседу, так что графиня вновь осталась одна. Луи уже мечтал о поцелуях возлюбленной и, не доведя партии до конца, отправился к Мари, а Люсьен целый час бродил по дорожкам парка, погрузившись в размышления.

Наконец Луи вновь объявился и пошел к себе, рассчитывая немного отдохнуть. Графиня нежданно-негаданно выплыла из кабинета и пошла рядом.

– Я буду спать, – заявил маркиз, думая, что она отстанет.

– Ради бога. Позвольте мне вас проводить. Ах, Луи, я ведь так давно не видела вас, я соскучилась, а вы лишаете меня удовольствия пообщаться с вами.

– Общайтесь, я не против.

Луи уже не робел перед тетей, как это было с ним в первые дни. А потому, бросив на нее предупредительный взгляд, скинул камзол, сорочку и забрался под покрывало. Элен присела на краешек кровати и тихо проговорила:

– Я не буду вам мешать, но скажите, Луи, зачем вы испортили мне платье? Оно дорогое.

– Я же извинился, тетя, – обиженным тоном возразил юноша.

– Да, но я-то знаю, что вы делаете все назло мне. Я ведь могу и рассердиться.

– Обещаю вам, что этого не повторится, если вы перестанете меня мучить.

– Я вас мучаю? – усмехнулась графиня.

– Да, тетя. Может, вы думаете, что я горю желанием жениться на вашей дочери? Знайте: я делаю это лишь ради матушки, я ей обещал. Так что с меня довольно, а с вами я буду дружить только при одном условии: вы оставите меня в покое.

Графине нечего было возразить на это. Она с сожалением рассталась с маркизом и до самого возвращения хозяев и дочери только и думала о том, чтобы изобрести еще какой-нибудь способ переломить упорство племянника.

* * *

У Элен светло-русые волосы, темно-карие глаза чуть с поволокой и длинные, кокетливо загибающиеся кверху ресницы. Брови отъявленной красотки, непредсказуемые губы. Лицо нежное и белое. Она хороша и свежа, как цветок, и, кажется, никогда не задумывается о годах. Элен выглядит моложе Анны, хотя младше ее лишь на четыре года. И понятно: герцогиня занята семьей, рожала детей, страдала, теряя их. А Элен давно вдова и порхает как мотылек. У нее цепкий взгляд. И уж если эта прелестница чего-нибудь захочет, то не отступится, что бы там ни было.

Ей скучно в Куломье, но материнский долг требует ее присутствия, да еще кое-что завлекает кокетку. Алчущие глаза графини часто устремлены на племянника. Давно ли он был наивным мальчишкой? Давно ли его подростковое тело казалось неловким и нескладным? И если тогда он представлялся соблазнительным, то теперь и подавно.

Элен без смущения заговаривает с ним при родителях, подшучивает. Никогда не упустит возможности прикоснуться к нему. Его руки восхитительны: нежны и тверды одновременно. Элен видит в них руки любовника, способного на изысканные ласки. Она считает, что Луи рожден не для забот этого мира, и уж вовсе не для войны, а лишь для любви. А его нежное лицо. Как Элен хотелось целовать и эти округло-упругие щечки, покрытые нежным румянцем, и мягкие губы, в которых читается чувственность; век бы смотрела в небесные, вечно с искрой веселья, глаза. Он хорошо сложен, уже проглядывает в его фигуре устойчивая крепость, надежность. Вместе с тем его тело соблазнительно роскошно, но Элен уже подметила, что Луи по природе склонен к полноте и притом еще обладает завидным аппетитом, да и не отказывает себе в удовольствиях.

И вот, надо же такому случиться: мальчишка вздумал упрямиться. Крутит амуры с девкой, да еще невзрачной на вид. Вот уж воистину – любовь зла. Неужели ему не хочется объятий опытной любовницы? Каков упрямец. Нет, даром это ему не пройдет. Не соглашается добром, есть другие средства… Разве способны грязные и глупые крестьянки и служанки оценить этот бриллиант, уже почти ограненный и нетерпеливо сверкающий, обращая на себя внимание? Какая несправедливость! Но больше всего раздражает его собственное упорство. Глупый, он все еще несмышленыш, и только; он не понимает, что не здесь его место, и не в этих руках ему следует искать наслаждений, то есть именно того, к чему его сейчас так тянет.

Луи ошибался, думая, что тетушка оставит его в покое, а потому был неприятно удивлен, когда застал ее у себя в спальне поздним вечером. Он упорно молчал и, не глядя на графиню, как будто занимался своими делами: приоткрыл окно, сдернул покрывало.

– Луи, ты ничего не хочешь мне сказать? – невозмутимо спросила Элен.

Юноша взглянул на нее и отрицательно качнул головой.

– Ты зря на меня сердишься. Давно пора забыть неприятности. Мы можем быть хорошими друзьями.

– Все мои друзья уже спят, – проговорил Луи, усевшись на кровать.

Графиня подошла и села рядом. С ее лица не сходила затаенная улыбка. Элен спокойно прикоснулась рукой к щеке юноши и заметила:

– И давно ты бреешься?

– Да, – буркнул он, не поднимая глаз.

– Боже мой, как быстро ты растешь, Луи.

Он промолчал.

– Так ты не хочешь дружить со мной, радость моя? – настойчиво спрашивала Элен, с удовольствием поправляя его волосы, которые все спадали на лицо, потому что он сидел со склоненной головой.

– Сударыня, я полагаю, что вполне ясно ответил на ваши вопросы еще несколько дней назад. Повторяться не люблю, – строго заметил маркиз, не выдавая смущения.

– Неплохо ты научился говорить. Но я не хочу, чтобы между нами были какие-то недомолвки, тем более холодность. Луи, ангел мой, ты что, всерьез думаешь, что влюблен?

– Оставьте меня в покое, тетя, – нетерпеливо попросил он.

– Нет, милый, ты должен мне сказать… ты любишь эту девчонку?

– Представьте себе, люблю, – он вскинул на Элен восхитительный взгляд, а в голосе прозвучала запальчивая дерзость.

Но графиня засмеялась и примирительно заговорила:

– Нет, не сердись, дорогой. Я вовсе не над чувством смеюсь. О, любовь – это святая святых, думаешь, я не знаю? Но ты… ты прелесть. Увы, я разочарую тебя. Ведь это только кажется, что ты ее любишь. Да, да, не смотри на меня так. Я лучше разбираюсь в этом, поверь. Хочешь знать, что у тебя с ней? Хочешь?

– Нет, – холодно ответил он и стал взбивать подушку.

– А все же полезно узнать, друг мой. Тебе пора разбираться в своих чувствах.

– Я хочу спать.

– Не пытайся меня обмануть.

– Элен, я женюсь на вашей дочери. Думаю, с меня достаточно.

– О, милый, да ты совсем ничего не понимаешь. Женишься, конечно, так надо. Нарожаете нам внуков, это и есть цель вашего брака, а вот любить тебя никто не заставляет, хотя, конечно, обидно. Ты ведь не будешь хорошим мужем. Может быть, когда-нибудь и остепенишься, но не теперь. Я ведь насквозь тебя вижу.

Луи смотрел на нее с мучительным интересом и, не решаясь жестко указать на дверь, будто ждал чего-то.

– Да, – продолжала Элен, – я, может быть, вероломная и безответственная в твоих глазах, но я знаю и чувствую тебя получше твоей дражайшей матушки. Ты рожден не для брака, увы… и не для таких тихонь, как твоя Мари. Она тебе нравится потому, что таких ты еще не встречал. Но дай срок, и она наскучит тебе своей правильностью, благовоспитанностью. И ты, мой хороший, с удовольствием захочешь вырваться туда, где весело, где нет препятствий никаким фантазиям и удовольствиям. Ты бывал у куртизанок? Да? Можешь не отвечать, я и так знаю. И знаю, почему ты ходишь к ним. Ты хочешь удовольствий, разнообразных и необычных, ты готов целовать и обнимать всех хорошеньких девиц. Ты желаешь и днем и ночью, – и это сейчас для тебя важнее всего на свете.

– Я желаю, но не с вами, – вдруг произнес Луи, не отрывая от нее испытующего взгляда.

– Правда? – усомнилась Элен. – Но кто же, как не я, способен исполнить все твои желания? И потом, ты рискуешь.