Читать книгу: «Хроники Арреды. Нити Данталли», страница 6

Глава 12

Вальсбургский лес, Гинтара.

Четырнадцатый день Матира, год 1489 с.д.п.

Неподалеку от лесной тропы бил ключ, и Аэлин решила остановиться, чтобы набрать воды. Мальстен стал в отдалении, опершись спиной на ствол высокой сосны, в мрачном ожидании предстоящих расспросов. Однако Аэлин на удивление не торопилась начать разговор о своем отце: считала, что для этого не настало подходящее время. Сейчас нужно было держать ухо востро – поблизости могла оказаться другая группа преследователей. Так случалось не раз, когда Аэлин, думая, что отделалась от хвоста, вскоре натыкалась на новую команду наемников, и приходилось спешно уносить от них ноги.

Всю дорогу от Прита Аэлин держалась молчаливо, напряженно прислушивалась к каждому шороху, полностью сосредотачивалась на том, чтобы уловить опасность и подготовиться к ней. Лишь увидев бьющий ключ, она впервые обратилась к своему столь же молчаливому спутнику:

– Стоит набрать воды, мои запасы почти кончились. У вас есть бурдюк?

– Только большая фляга, – качнул головой Мальстен. – Пока что полная.

Аэлин кивнула.

– Хорошо. Я быстро. Внимательно смотрите вокруг. Если заметите что-то подозрительное, дайте знать, – тоном командира сказала она.

Мальстен улыбнулся уголком рта. У Аэлин Дэвери органично выходило принимать командование, в этом она была похожа на отца. Хотя в отличие от дочери Грэг Дэвери мог делать это, находясь в до комичности не способствующем тому положении.

Воспоминания агрессивными арканами набросились на шею Мальстена и потянули его за собой, однако усилием воли ему удалось сбросить их. Он не хотел сейчас думать о Грэге, а в особенности не хотел предполагать, что с ним стало.

Вскоре Аэлин вернулась. Она подкралась совсем неслышно, и Мальстен мысленно отругал себя за несобранность. Приблизься к нему так же тихо кто угодно другой, он не успел бы среагировать. Приходилось признать, что бессонная ночь сказывалась на нем сильнее, чем он думал.

– В лесу темно, хоть глаз коли, – сообщила Аэлин. Впервые с момента схватки с преследователями в Прите она осознанно заговорила не полушепотом. – Дальше идти в такую темень просто нельзя. Предлагаю остановиться здесь на ночлег. Согласны? Если за нами и есть хвост, вряд ли наемники смогут сейчас читать следы. К тому же велик риск упасть и переломать себе все кости.

Мальстен коротко кивнул, опуская заплечную сумку на землю. Аэлин оценивающе посмотрела на его с трудом угадываемый в темноте силуэт.

– А в Прите вы показались мне более разговорчивым, – хмыкнула она. Мальстен не ответил, до нее долетел лишь его глубокий вздох, который она расценила как терпеливый. – Этот человек… Петер Адони… он был вашим близким другом?

Мальстен ненадолго задумался.

– Нет. По правде говоря, я не очень хорошо его знал, хотя о его смерти сожалею. Никто не заслуживает так умереть.

– Он погиб быстро, – заметила Аэлин, хотя сама понимала, что вряд ли такое утешение могло бы по-настоящему кого-то устроить. Она слышала такие. Ей – не помогало.

– Он погиб случайно. Потому что оказался не в то время и не в том месте, – мрачно сказал Мальстен, чем на некоторое время парализовал способность Аэлин вести разговор.

Темнота не была ей союзником в сложном процессе изучения притского кукольника. Аэлин пыталась хоть как-то охарактеризовать его, понять, с кем имеет дело, но у нее это пока не получалось. Больше всего в нем впечатлял взгляд – каким-то образом он сочетал в себе холодную отстраненность и колкую пронзительность. Так может смотреть либо тот, кто до глубины души сопереживает собеседнику, либо тот, кому на него наплевать. Мальстен Ормонт из Прита весь был похож на этот взгляд.

– Не подумайте, что мне не жаль его, – нарушила тишину Аэлин и почувствовала себя глуповато. – Понимаю, от той, кто чуть не вспорол ему горло, это звучит странно, но все же… – Она осеклась. – Я хотела лишь сказать, что у меня не было намерения причинять ему вред. Просто до этого мы встретились с ним в трактире «У Верна», и он с большой неприязнью отнесся к моему желанию найти вас. Он ушел, а я проследила за ним, и он привел меня к вашему дому. Когда после полутора лет поисков кто-то пытается увести цель у тебя из-под носа, это нервирует.

Аэлин виновато улыбнулась. Она надеялась, что Мальстен поддержит ее ответной улыбкой, но он этого не сделал. В его голосе слышалась мягкость и учтивость, но ни намека на искренние попытки ободрить.

– Леди Аэлин, я не имею никакого морального права обвинять вас в чем бы то ни было. Вы не обязаны объясняться со мной. Петер Адони умер не от вашей руки.

Некоторое время они молчали, затем Аэлин снова решилась нарушить тишину.

– Вам известно, почему Петер Адони так не хотел, чтобы я нашла вас? – спросила она.

– Думаю, Петер считал, что вы можете причинить мне вред, – ответил Мальстен.

– С чего бы ему так думать?

– При всем уважении, леди Аэлин, среди людей вашей профессии нередко встречаются наемные убийцы.

Аэлин неприязненно поморщилась, но предпочла это не комментировать. Она и сама знала, что многие охотники промышляют подобными заказами: на фоне борьбы с иными существами, для которой требовались особые умения и навыки, «нежелательные» люди зачастую становились легким способом заработать. И, как ни странно, заказчики гораздо лучше платили охотникам за убийство людей, чем за убийство чудовищ.

– И кто бы стал желать смерти обычному кукольнику? – выжидающе сложив руки на груди, спросила Аэлин.

– У многих есть враги. – Мальстен неопределенно повел плечами. – В сложившихся обстоятельствах лучше подумать о том, кто желает вашей смерти, леди Аэлин.

– Есть догадки?

– Есть одна. Я не высказал ее в Прите, сомневался в правильности. Но чем больше об этом думаю, тем сомнений возникает все меньше. Язык, на котором говорили ваши преследователи, мне знаком.

– А мне нет, – нетерпеливо подтолкнула Аэлин. В ее голосе сквозило подозрение.

Мальстен глубоко вздохнул.

– Я не владею этим языком сам, но знаю его звучание. И знаю, кто на нем свободно говорит. Вам доводилось когда-нибудь слышать о кхалагари?

– Не припоминаю. Кто это?

– Особые малагорские солдаты. Их растят из сирот и беспризорников, которых забирают на обучение с малолетства. Вбивают им в голову мысль о том, что они живут в долг, потому что, если бы не школа кхалагари, эти дети погибли бы на улицах. И они искренне в это верят. Кхалагари не боятся смерти, они готовы расстаться с жизнью в любой момент, если получат такой приказ. Это едва ли не единственные малагорцы, которые владеют старым языком своей родины.

– В таком случае я теряюсь в догадках, почему эти кхалагари меня преследуют. У меня нет ни врагов, ни друзей среди малагорцев, мы никогда не пересекались. – Она испытующе взглянула на Мальстена, и он почувствовал ее взгляд даже в темноте. – Но, быть может, пересекался мой отец? Как вы с ним познакомились, Мальстен? Думаю, все же пришла пора спросить.

Мальстен смиренно кивнул. Он понимал, что когда-нибудь этот разговор должен был состояться. Теперь дело было за малым: рассказать Аэлин Дэвери только ту часть правды, которую ей следовало знать. Он не хотел, чтобы эта женщина становилась его врагом. За ним и без того охотятся люди Рериха, Красный Культ и теперь, пока он путешествует с Аэлин, наемники из Малагории. Не хотелось добавлять к этим трем хвостам еще один.

Впрочем, не стоило отбрасывать идею, что кхалагари преследуют Аэлин не из-за нее самой и даже не из-за Грэга. Возможно, они шли за ней, чтобы она вывела их на Мальстена. В этом хотя бы был смысл.

– Мы встретились несколько лет назад. Я тогда работал… художником по представлениям в одном цирке. Мы с вашим отцом познакомились после выступления.

Аэлин потянулась к заплечной сумке, однако быстро передумала и опустила руки.

– Хотела показать вам дневник моего отца, но в такой темноте вы ничего не сумеете прочесть, – с досадой сказала она. – Вы знали, чем он занимался, Мальстен?

Он знал.

– Полагаю, охотницей вы стали не потому, что много читали о людях этого промысла в детстве, а потому, что перед глазами был живой пример, – кивнул он.

– Совершенно верно. Правда стоит оговориться, что традиционной судьбы девушки на выданье мне все равно было не видать. – В ее интонации просочилась горькая усмешка. – После того, как дэ’Вер был полностью разорен анкордской армией.

Мальстен оторопел. Поразительно логичная и простая мысль о знатном происхождении семьи Грэга Дэвери никогда не приходила ему в голову. А ведь древнее имя рода Аэлин и ее отца появилось именно на ларийской земле дэ’Вер, в сражениях при которой Мальстену довелось участвовать.

Крипп издевается надо мной, – подумал он.

– Теперь из всего возможного богатого наследства у меня осталось лишь имя, – с усмешкой договорила Аэлин.

Мальстен неопределенно повел плечами, стараясь скрыть, как сильно в его душе отзывалось каждое произнесенное спутницей слово: он понимал ее, как никто другой. В душе против воли рождалась неуместная, непозволительная симпатия к этой женщине.

Проклятье, о чем я только думаю? – одернул он себя. – Она дочь Грэга. И охотница на иных. Узнай она, кто я, паранг отсечет мне голову раньше, чем я успею взять ее под контроль. Будет лучше для нас обоих, если наши пути разойдутся как можно быстрее.

Голос Аэлин, нарушивший молчание, заставил Мальстена вздрогнуть. Ему вдруг показалось, что она каким-то образом почувствовала, о чем он думает. Однако страхи не оправдались:

– Скажите, Мальстен, в цирке… где вы познакомились с моим отцом, было что-нибудь странное? Припомните, прошу вас.

Мальстен с трудом удержался от усмешки.

Этот цирк состоял из странностей. Зиждился на них, – подумал он, но не произнес этого вслух.

– О каких странностях речь?

– В своем дневнике мой отец писал: «Наткнулся на одно очень странное место. Нужно проверить, могут быть замешаны существа», а внизу страницы явно в спешке добавил: «Поговорить с Мальстеном О.», и, я так понимаю, вы поговорили. Расскажите мне о том разговоре. Понимаю, это совсем не ваш профиль, но… все же предположите, на кого он мог охотиться там.

От такого предложения Мальстену сделалось не по себе, хотя вместе с тем часть его души испытывала почти ребяческий триумф от того, как легко ему удалось обрести в глазах охотницы репутацию человека.

– Боюсь, я вряд ли смогу вам чем-то помочь, леди Аэлин. Мы с вашим отцом не говорили об иных существах. Возможно, он пытался понять что-то по моему поведению…

Аэлин невольно усмехнулась, не представляя себе, как по лицу или поведению этого человека вообще можно определить что-либо.

– Но это ему вряд ли удалось, – заметила она.

– Не знаю, – качнул головой Мальстен. – Не берусь за это ручаться.

<4 года назад>

Грат, Малагория.

Двадцать первый день Юстина, год 1485 с.д.п.

Движения мужчины были неслышны и ловки, словно поступь самой тени.

Мальстен не успел вовремя среагировать, когда из темноты за шатром цирка возник незнакомец, в мгновение ока прижавший кинжал к его спине.

– Только дернись, – прошипел нападавший.

Мальстен замер. Острие кинжала неприятно впилось в кожу сквозь плотный кафтан.

– Давай к стене, – прозвучал строгий приказ.

Не видя своего противника, Мальстен был не в силах оплести его нитями, поэтому пока мог лишь гадать, кто этот человек и что ему нужно. Обычный грабитель? Или, может, анкордский агент? Мальстен послушно проследовал к стене ближайшего здания и вновь замер, приподнимая руки.

– Послушайте, что бы вам ни было нужно… – начал он.

Незнакомец вновь шикнул на него.

– Замолчи!

Он рывком развернул Мальстена к себе лицом, кинжал угрожающе уткнулся данталли острием в грудь. Мальстен присмотрелся к незнакомцу, но из-за красной рубахи тот в первое мгновение представлял собой лишь размытое пятно. Пришлось напрячь глаза, чтобы рассмотреть его.

Это был высокий мужчина, которому на вид можно было дать около сорока пяти лет. Короткие волосы цвета темной соломы на висках едва заметно припорошила седина. Широкое лицо с большими зелеными глазами исказила гримаса отвращения.

– Я давненько наблюдаю за этим цирком и за монстром, который его держит. А оказывается, здесь даже не один монстр, а два. И одного из них должны были казнить два года назад.

Мальстен ничего не говорил, и нападавший явно расценил это как растерянность. Он был весьма горд собой за предусмотрительно надетую красную рубаху и за то, что сумел застать данталли врасплох.

– Значит, так. Я буду задавать тебе вопросы. Ответишь – умрешь быстро. В противном случае я не хуже Красного Культа смогу заставить тебя молить о смерти. И без глупостей, ясно? Против красного ты беспомощен.

Что-то в словах незнакомца задело Мальстена, и даже сумело разжечь в нем искру злости. Ему захотелось жестоко наказать наглеца за ошибку и продемонстрировать, с кем он имеет дело.

Обыкновенно Мальстен не позволял марионеткам почувствовать свое воздействие, но на этот раз ему хотелось, чтобы процесс подавления воли был ощутим. Множество черных нитей оплело мужчину, сковало его по рукам и ногам, полностью подчинив кукловоду. Он изумленно уставился на собственную руку, убирающую кинжал за пояс. Мальстен позволил ему выразить это удивление, не взяв мимику под контроль – он хотел посмотреть, как реагирует охотник на свое превращение в жертву.

– Вам следовало подготовиться лучше, сударь – угрожающе тихо произнес он.

Оплетенное нитями тело послушно сделало шаг назад. В глазах мужчины мелькнул страх, и Мальстен моментально придал лицу своей марионетки спокойное выражение.

– Полагаю, вашим перепуганным лицом вы смутите встречных прохожих, – нарочито миролюбиво сказал он. – Пожалуй, вам лучше выглядеть спокойнее. И, сударь, когда я представлю вас монстру, которого вы столь усиленно искали, ведите себя подобающе, чтобы я не забыл заставлять вас дышать.

Представляя, что придется пережить после этой демонстрации силы, Мальстен едва не содрогнулся всем телом, однако заставил себя успокоиться и повел пойманную в ловушку жертву ко дворцу своего покровителя.

<настоящие дни>

– Так о чем вы говорили с моим отцом? – спросила Аэлин.

Они как раз закончили с разведением костра и присели отдохнуть на пробивающиеся из-под земли корни крупной сосны.

Мальстен задумчиво уставился в огонь. Освещенное прыгающими язычками пламени, его лицо казалось Аэлин еще более непроницаемым и немного похожим на маску.

– В основном о представлении. Грэг интересовался обстановкой в цирке. В какой-то момент мне даже показалось, что он хочет вступить в труппу.

Мальстену не нравилось лгать, но он не представлял себе, как расскажет Аэлин Дэвери о том, как на самом деле прошла та встреча.

– Мой отец? Вступить в труппу циркачей? – изумленно переспросила Аэлин. – Простите, но в это мне верится с трудом.

– Это всего лишь мои догадки, я вполне мог ошибаться, – поспешил добавить Мальстен. – К слову, артисты труппы предпочитают, когда их называют цирковыми, а не циркачами.

Замечание об артистах Аэлин пропустила мимо ушей. Она погрузилась в окутавшую ее досаду. Бессилие навалилось ей на плечи всей своей тяжестью, а мысль о потраченном зря времени тоской грызла в душу. Впервые за столько лет она понимала, что вот-вот расплачется от осознания собственной беспомощности.

– Леди Аэлин? – окликнул ее Мальстен.

– Простите, – вспомнив, что нужно дышать, прошептала она. – Просто… столько времени я ждала встречи с вами и почему-то верила, что вы сможете привести меня к отцу. А ведь это была глупая, ничем не подкрепленная уверенность. Вы не обязаны знать, где сейчас мой отец. Вы вообще ничего мне не должны, просто я почему-то подумала… – Она покачала головой и прикрыла рот рукой, плечи ее содрогнулись. – Простите меня.

Оба сердца Мальстена болезненно сжались.

Он не обязан был знать, где находится Грэг Дэвери. Но ведь он это знал. Он долгое время думал, что Грэгу удастся сбежать из Малагории, но, выходит, у него не получилось. Если он жив, то все еще находится в плену в Грате.

Мальстен вновь посмотрел на Аэлин. Назвать эту женщину беззащитной дамой, попавшей в беду, было сложно: она излучала внутреннюю силу и стойкость. Однако Мальстену непреодолимо захотелось помочь ей, смягчить боль ее потери и защитить ее. Возможно, в нем лишь говорила совесть, корящая его за сражения при дэ’Вере под знаменами Анкорды? Может, так богиня справедливости Ниласа давала ему шанс искупить вину перед всеми, кого он подвел? Или это проказник Крипп заманивал его в ловушку?

Богам нет до меня никакого дела. А помощь этой женщине не вернет ей все, что она утратила. Я лишь ввяжусь в новую опасную авантюру. Неужели мне их не хватило? – сокрушенно думал он. Затем смотрел на отрешенно молчащую Аэлин Дэвери и понимал, что уже принял решение.

– Леди Аэлин! – позвал он. Она удивленно подняла на него взгляд и встрепенулась от энергичности его голоса. – Мне мало известно о жизни вашего отца, но, я все-таки сумею вам кое-чем помочь. Для начала потребуется вещь Грэга. Она у нас есть: его дневник. А дальше… придется вам немного поступиться своими принципами и не набрасываться с парангом на иное существо.

Охотница ошеломленно уставилась на него, и Мальстен приподнял руки, понимая, как прозвучали его слова.

– Я имею в виду, что нам следует обратиться к тринтелл.

Черты лица Аэлин едва заметно расслабились, и от этого Мальстен ощутил неприятный укол. Разум напоминал: она благосклонна к тебе, пока думает, что ты человек, но отбрасывать эту мысль было проще, пока сама Аэлин не начинала выражать ее в своих действиях.

Тем временем охотница задумчиво поджала губы. Идея обратиться к лесной ведьме или колдуну явно не вызывала у нее восторга. Тринтелл были существами с весьма странными кровными отношениями. Как и в случае со спарэгами, их называли ведьмами или колдунами, с той лишь разницей, что «лесными», а не «болотными», хотя на деле ни те, ни другие не имели отношения к магии.

Тринтелл всегда рождались тройнями, и у каждого младенца присутствовал единственный, строго определенный изъян: слепота, глухота или немота. Чтобы продолжить род, тринтелл должны были обрести целостность, а для этого один из тройни должен был убить обоих своих братьев или сестер. Забирая их жизненную силу, победивший тринтелл приобретал недостающие качества, а также получал дар провидения, схожий с даром аггрефьеров. Однако если последние чувствуют лишь смерть, то тринтелл способны увидеть намного больше.

Лишенные суеверных страхов смельчаки не раз прибегали к услугам этих существ.

– Где это видано, чтобы лесная ведьма помогала охотнику? – нахмурилась Аэлин.

– Охотнику, может, и не поможет. Но я не охотник. Возможно, меня она послушает.

– Не понимаю, что вам за выгода? – недоверчиво спросила Аэлин.

– Виноват. Вероятно, мои взгляды устарели. Я полагал, что, чтобы помочь даме, не нужно искать личную выгоду.

Он улыбнулся. Едва заметно, лишь уголком рта, но этого хватило, чтобы глаза Аэлин засияли теплотой и надеждой.

– Спасибо вам, Мальстен… – сказала она, и голос ее предательски дрогнул.

– Я еще ничего не сделал.

Проклятье, я ведь пожалею об этом, – подумал он, но улыбка, наперекор мыслям, стала чуть шире. На левой щеке показалась одинокая ямочка.

Аэлин внимательно посмотрела на него и впервые нашла его обаятельным. Похоже, в его отстраненности и мрачности было много напускного. По крайней мере, больше, чем ей казалось.

– Вы предложили помощь, это уже немало.

Он не знал, что на это отвечать. Взгляд его неловко обвел место стоянки, не нашел, за что зацепиться, и вернулся к костру.

Мальстен поднялся. Его тело переживало последствия бессонной ночи, но воспоминания о Грэге Дэвери всколыхнули на обоих сердцах тяжелый мутный ил, который не позволит уснуть, пока не осядет.

– Предлагаю располагаться на ночлег, леди Аэлин. Я покараулю первым, если не возражаете. Обещаю быть внимательным.

– Что ж, если вы настаиваете, – улыбнулась она и достала из сумки покрывало, на котором спала во время ночевок в лесу. Мальстен собрался отойти, чтобы дать ей приготовиться, но она хохотнула. – Вам нет нужды отходить, в лесу ведь сменной одежды не предполагается.

Он смущенно улыбнулся, и она засмеялась.

– Доброй ночи, леди Аэлин, – сказал он.

– Мальстен! – Смех оборвался, и она окликнула отчего-то помрачневшего попутчика. – Правда, спасибо вам.

Он кивнул.

Видят боги, я пожалею об этом, – мысленно повторил он, но так и не сумел прогнать с лица улыбку.

Глава 13

Прит, Гинтара.

Пятнадцатый день Матира, год 1489 с.д.п.

Поутру, когда первые прожилки солнечного света пронзили темные облака, три человека в ярко-красных кожаных доспехах верхом на серых, похожих, как близнецы, кобылах, остановились у кузни в Прите. Один из всадников спешился, небрежно похлопав лошадь по боку.

– Ждите меня здесь, – скомандовал он спутникам, остававшимся в седлах. – Я поговорю с кузнецом. Будьте наготове.

Всадники одновременно кивнули. Серая кобыла, оставшаяся на время без седока, недовольно фыркнула.

Спешившийся мужчина скинул широкий капюшон плаща, расправил его по твердым красным плечевым накладкам и направился к дому кузнеца. У двери он наскоро потер ноющую после долгой скачки поясницу, пригладил начавшие седеть волнистые волосы цвета вороного крыла и настойчиво постучал в дверь.

Открыли быстро: кузнец не спал. При виде незваного гостя на заросшем густой бородой лице отразилось неприкрытое недовольство.

– Чем обязан? – пробасил он.

Гость медленно, нарочито учтиво кивнул вместо приветствия. Его глаза – один карий, другой голубой – внимательно изучили кузнеца. Вопрос он проигнорировал и вместо ответа задал свой:

– Грегор Шосс?

– Спрошу еще раз: чем обязан?

С каждым ударом сердца раздражение кузнеца крепло. Мужчина в красном видел это. Видел он и то, что за этим раздражением кроется страх, который будет испытывать любой здравомыслящий человек, когда в его дверь стучатся такие гости.

– Прошу простить за столь ранний визит, господин Шосс. Но обстоятельства вынудили меня и моих братьев приехать в Прит незамедлительно, и дело наше не терпит отлагательств. Вы позволите войти?

Грегор качнул головой. И не думая пускать незнакомца на порог, он демонстративно расправил плечи, заняв своей грузной фигурой почти весь дверной проем.

– Безотлагательное дело можно решить и здесь.

– Как вам будет угодно, – согласился человек в красном. Голос его оставался спокойным и ровным, однако взгляд выражал угрозу. Было ясно: если кузнец станет слишком долго испытывать его терпение, он применит силу. – Мы действительно можем поговорить здесь.

– Может, представитесь для начала? – напряженно предложил кузнец. – И объясните, какого беса Красному Культу понадобилось от меня, да еще и в такую рань?

Человек в красных доспехах улыбнулся лишь уголком рта.

– Вы правы, господин Шосс, – миролюбиво сказал он. – Воистину, представиться стоило. Мое имя Бенедикт Колер. И, как вы уже, думаю, догадались, сюда меня привел след одного демона.

Глаза жреца Культа нехорошо сверкнули. Грегору стоило огромных усилий не попятиться от человека, вот уже шесть лет обладавшего славой самого жестокого палача Арреды.

– В моем доме. Никаких демонов. Нет, – отчеканил Грегор. Про себя он молился богам, чтобы те не дали его голосу задрожать.

– У нас есть сведения, что прошлой ночью он здесь был. Повитуха из деревни Гофтен по соседству с Притом сообщила, что в процесс рождения вашей дочери, вероятнее всего, вмешался данталли. – В ответ Грегор собрался довольно грубо указать незваному гостю, куда тому следует отправляться со своими подозрениями, но Колер предостерег его жестом: – И, как вы понимаете, услышав его имя, я не мог не приехать. Явился бы из любого уголка Арреды, но, волею богов, оказался неподалеку. Видите ли, Зелинда Мейер назвала данталли, посетившего ваш дом, Мальстеном Ормонтом. А это невозможно, ведь демона по имени Мальстен Ормонт я казнил лично шесть лет тому назад. Мне необходимо выяснить все о демоне, который приходил в ваш дом и представлялся именем анкордского кукловода.

Грегору удалось сохранить внешнюю невозмутимость, хотя внутри все переворачивалось от волнения. Он знал, что палач ему лжет. какой-то причине Бенедикту Колеру не удалось отправить настоящего анкордского кукловода на костер. И теперь он пытается не дать правде, способной всколыхнуть международный скандал, всплыть.

– Тогда здесь, должно быть, какая-то ошибка, – сказал Грегор, покачав головой. – Мальстен Ормонт действительно приходил сюда прошлой ночью, чтобы помочь моей супруге. Он водил дружбу с местной повитухой и воспользовался знаниями, полученными от нее, не более того. Я готов поручиться, что этот Ормонт был человеком. – Последние слова Грегор выпалил с особым жаром.

Колер изучающе склонил голову.

– Готовы поручиться, господин Шосс? – вкрадчиво переспросил он. – Вы видели его кровь?

– Не понял, – нахмурился Грегор.

Колер пожал плечами, вид у него был почти скучающий.

– Кровь, господин Шосс. У данталли она синяя. Пустить подозреваемому кровь – самый верный способ определить его демоническую природу. Так как? Вы это сделали?

– Нет, – холодно ответил кузнец.

– Но ручаетесь, – скептически протянул Колер.

Грегор шумно втянул воздух и поджал губы, судорожно подбирая ответ.

– Данталли не видят красное, так? – скороговоркой спросил он. – Моя жена… ее сорочка была вся в крови. И Ормонт прекрасно ее видел. Он не мог быть данталли, раз…

Бенедикт вновь приподнял руку, призывая кузнеца замолчать.

– Хорошо, господин Шосс, я вас понял. И все же я намерен найти этого человека, – он с большой долей скепсиса произнес это слово, – и обстоятельно поговорить с ним. Надеюсь, я смогу это сделать с вашей помощью? Поверьте, для того есть немало поводов.

– Только его имя и домыслы какой-то старухи? – возмутился Грегор.

Колер не выказал гнева, но Грегор пожалел о своем словесном выпаде. Вокруг жреца Колера воздух будто отяжелел и загустел. Так он густеет рядом с людьми, которые решают чужие судьбы. А Бенедикт Колер решил немало судеб, и вердикты его были далеки от милосердия.

– Мы с братьями успели побывать в его спешно брошенном доме. Двор усеян телами, господин Шосс. Минувшей ночью Мальстен Ормонт, кем бы он ни был, лишил жизни шестерых человек. Было бы весьма кстати, если б вы все же вспомнили, что он говорил вам аккурат перед своим спешным отъездом. Потому что, как я полагаю, вы видели его последним.

Грегор плотно стиснул челюсти.

– Господин Колер… – процедил он, старательно скрывая нарастающее опасение за напускным раздражением.

– Жрец Колер, если позволите, – прервал палач, и уголки его губ тронула едва заметная улыбка. Руки кузнеца непроизвольно дернулись, желая сжаться в кулаки, но он удержался от этого.

– Так вот, жрец Колер. Мальстен Ормонт ничего мне не сообщал. Мне нечем помочь вам, сожалею. Он вообще слыл неразговорчивым человеком и о своих планах на всю округу не трубил. До вашего прихода я понятия не имел, кто он на самом деле такой, а после ваших слов прихожу к выводу, что не знаю до сих пор…

Позади кузнеца пробежал Ильдвин, бросив беглый взгляд на незваного гостя. Колер сосредоточил на нем все свое внимание, демонстративно забыв о собеседнике.

– Постой-ка, мальчик! – с нарочито миролюбивой полуулыбкой окликнул он. Ильдвин замер, как вкопанный, став за спиной Грегора, и во все глаза уставился на гостя.

– Ильдвин, беги по своим делам! – строго прикрикнул Грегор. Ильдвин не сдвинулся с места, не в силах оторвать взгляда от странного человека с глазами разного цвета.

– Это ваш сын? – последовал ожидаемый вопрос.

– При всем уважении, жрец Колер, это к делу не относится. Или вы ему тоже собрались кровь пустить для верности?

Ильдвин вздрогнул, и Бенедикт ободряюще улыбнулся ему, намереваясь успокоить. При этом о смотрел на мальчика очень внимательно, будто тот был важен для него не только как свидетель, но сам по себе. Это заставило Грегора напрячься каждым мускулом и приготовиться ударить жреца. Для кого это стало бы смертным приговором, можно было только гадать.

– Не стоит зря пугать ребенка, – нравоучительно обратился Колер к кузнецу, тут же переключившись на Ильдвина: – Не бойся, сынок. Я лишь хочу поговорить. Ты ведь не против, да?

– Ну… я… – неуверенно пролепетал мальчик, поднимая глаза на своего покровителя. Кузнец внушительно взглянул на Колера.

– По-вашему, ребенок расскажет вам больше, чем я уже рассказал?

– По-моему, – прищурился Бенедикт, – я пытаюсь разобраться с обстоятельствами запутанного дела и опросить свидетеля, а вы, господин Шосс, всячески стараетесь этому помешать. В ваших интересах, чтобы я прекратил так думать.

Грегор прерывисто вздохнул.

– Это угроза?

– Прямая, – ровным голосом отозвался Колер. – Сами знаете, что бывает за пособничество данталли. А теперь, если позволите, я поговорю с этим юношей. Тебя ведь зовут Ильдвин, верно?

Мальчик опасливо закусил губу, глаза сделались большими и испуганными. Ему было страшно схлопотать наказание: пусть он и не знал, какое и за что, но чувствовал, как оно нависает над ним.

– Д-да, господин…

– Хорошо, Ильдвин. Меня зовут Бенедикт. Я просто задам тебе пару вопросов о вашем вчерашнем госте, и ты снова побежишь по своим делам. Идет?

Ильдвин осторожно кивнул.

– Скажи, ты присутствовал в доме, когда человек по имени Мальстен Ормонт помогал госпоже Шосс? Видел, что именно он делал? – Ильдвин понадеялся, что Грегор подскажет ему, как отвечать этому пугающему человеку, но Бенедикт качнул головой. – Будь смелее, юноша, не ищи ответа у других. Я спрашиваю тебя.

Ильдвин неуютно поежился, глаза его испуганно забегали из стороны в сторону.

– Н-нет, я ничего не видел, господин. Мы все из комнаты вышли, мастер Ормонт так попросил.

– Хорошо, – улыбнулся Колер. – А больше мастер Ормонт ни о чем не просил? Может, ему было что-нибудь нужно? Какие-нибудь травы или предметы?

– Ну… только… – замялся Ильдвин, увидев, что Грегор напряженно задержал дыхание. Бенедикт мягким, но в то же время строгим голосом надавил:

– «Только» что? Отвечай, Ильдвин, будь так добр.

– Ничего, клянусь! – покачал головой мальчик. – Кроме одеяла ему ничего не было нужно!

– Одеяла? – Бенедикт приподнял бровь. – Он сказал, зачем оно ему?

Ильдвин вновь отвел глаза.

– Я не знаю.

– Хорошо. Скажи, когда пришла повитуха из соседней деревни, ты видел госпожу Беату?

– Да. Одним глазком…

– Это она была укрыта одеялом, или мастер Ормонт зачем-то накрылся им сам?

– Нет, не сам. Он положил его на ноги хозяйке. И на живот, – энергично ответил Ильдвин и осекся на полуслове, когда кузнец вздрогнул. – Но ничего плохого он не делал, клянусь богами, господин!

– Хорошо. – Колер произнес это, внушительно посмотрев в глаза Грегору, чье лицо сделалось белым, как известка. – Это все, что я хотел узнать. Благодарю за ваше время. Особенно за твое, Ильдвин.