Читать книгу: «Книга Надежды. Утро наступает всегда», страница 2

Глава четвертая
Жизнь ДО

Я рано вышла замуж. Стрелы Амура попали в сердце, когда мне было всего восемнадцать. Помню, как мы встретились: это была вечеринка у общих знакомых. Он, кажется, влюбился сразу и бесповоротно, приглашал танцевать, оказывал знаки внимания, но я вела себя неприступно.

На тот момент я была в отношениях, а я девушка принципиальная, поэтому сразу дала понять, что ничего между нами быть не может. Где-то в сознании тем не менее отложилось, что парень, похоже, хороший.

Много говорят о любви с первого взгляда, но я влюбилась только со второго. Мы встретились снова примерно полгода спустя. Ночной клуб, танцы, веселье. И он. Я не забуду его взгляд, от которого пропала, кажется, навсегда. Полюбила так сильно, как не любила до этого.

С того вечера мы уже не расставались. Я не могла устоять перед Димиными ухаживаниями, он был ласковым, обходительным, добрым, внимательным. Звонил каждый день, не давая усомниться, как сильно я ему нужна. Виделись мы тоже ежедневно, у него был перерыв в тренировках, и все свободное время он посвящал мне. Мы проросли друг в друга как травинки, не могли долго быть порознь.

Тогда Дима был хоккеистом белорусского клуба, получал среднестатистическую зарплату, и особого карьерного роста у него не предвиделось. Когда ему предложили выгодный контракт в России, он собирался отказаться, чтобы остаться вместе со мной. А это была и другая лига, другие деньги…

Свой рост и перспективы этот мужчина был готов променять на наши отношения.

Я уговорила его поехать, а чуть позже прилетела к нему сама. Кажется – а может, просто приятно так думать, – я стала для него стимулом, ради которого хотелось еще больше стараться, лучше показать себя, чтобы я им гордилась и восхищалась. Он говорил, что у него выросли крылья и ради меня ему хочется забивать все больше и больше голов.

Карьера мужа резко пошла в гору. Он играл отлично, и его быстро заметили. В первый же год игры в российской «экстралиге» (как она тогда называлась) Дима занял второе место среди новичков. Ему дали премию и стали приглашать в знаменитые хоккейные клубы. Он успел поиграть (и я вместе с ним) в Уфе за команду «Салават Юлаев», в Сибири – за «Сибирь» и в московском «Спартаке».

Как только Беларусь присоединилась к КХЛ (Континентальной хоккейной лиге) и Диму стали звать туда, мы сразу решили ехать домой. Он прочно закрепился в команде и был в числе лидеров «Динамо Минска».

У нас хватило денег, чтобы купить дом, построить баню, летнюю кухню, бассейн, сделать гриль и посадить сад.

Началась жизнь нашей мечты!

Мы завели маленькую смешную собаку, мальтийскую болонку, которая, кстати, до сих пор жива, ей уже шестнадцать лет, и она напоминает, как долго мы уже вместе.

Потом родились Илюша и Владик, мы купили большую пушистую собаку Зосю, которая охраняла дом, кошку, и все было чудесно и спокойно. Я не смотрела на цены в магазинах и была с Димой как у Христа за пазухой.

Где-то глубоко внутри сидела тревожная мысль: «Хоккей не вечен, есть ограничения по возрасту и здоровью, и пора бы начать думать, как грамотно распорядиться средствами, чтобы обеспечить будущее». Но мы много путешествовали, постоянно смеялись, принимали гостей, наслаждались жизнью и откладывали тревожные мысли в долгий ящик.

Я была так счастлива, что даже этого боялась. Счастье казалось незаслуженным, сказочным. Но я убеждала себя, что достойна его, ведь всегда была рядом со знаменитым мужем, поддерживала его во время травм и сложных моментов, и мы вместе радовались победным буллитам.

Баннеры с его изображением висели по всей Беларуси, к нему подходили взять автограф.

Я изредка задумывалась о том, что всегда остаюсь за спиной мужа, всегда в тени. Но мне было хорошо. Я ждала его с вкусным ужином, занималась домом и детьми, возила их на хоккейные тренировки, отдавая этому почти все время.

Однако очень скоро жизнь показала наглядно, как много я могу.

В какой-то момент все пошло кувырком. Мы не успевали оправиться от одного неприятного события, как происходило следующее.

У Димы случились травмы, которые выбили его из колеи. Постоянное лечение, реабилитации… и все по новой. Он переживал и начал сдавать позиции в команде. Ему пришлось пережить несколько операций и длительное восстановление, после чего он вернулся в большой спорт, несмотря на то, что организм уже «посыпался». Но Дима держался до последнего.

Наши неудачи продолжились. Мы хотели пристроить свои сбережения, чтобы деньги не просто лежали, а приносили доход, обеспечивали будущее детей. И появилась моя подруга, которая занималась бизнесом, и предложила вложиться в ее новый проект.

Дима – хоккеист, я – домохозяйка. Откровенно говоря, в бизнесе мы оба ничего не понимали. Зато были доверчивыми, легкими, фартовыми и думали, что с нами ничего плохого не произойдет, тем более это же подруга. Она настолько здорово расписала будущий бизнес, что мы считали себя настоящими везунчиками, ведь она могла предложить вложиться кому угодно, а предложила именно нам!

Книга не про бизнес, поэтому просто скажу: мы прогорели. Ну или она прогорела. Ни денег, ни бизнеса у нас не осталось. Как и подруги. Мы могли расстаться по-человечески, но она поступила настолько непорядочно, что ни о каком дальнейшем общении не могло быть и речи.

Тогда же последствия спортивных травм стали сильно беспокоить Диму, и пришло время задуматься о прекращении хоккейной карьеры. Привычный мир разваливался на кусочки, но я держала маску happy. Держись на позитиве, все нормально, мы это переживем! Ни разу я не позволила себе разрыдаться, высказаться. Была дипломатична и сдержанна.

А как-то утром заметила, что ночью сгрызла все губы в кровь.

Только сейчас понимаю, что из-за стресса тогда запустился страшный механизм саморазрушения.

Деньги быстро заканчивались. Дима потерял контракты с клубами, я вообще ничего не умела, потому что занималась домом и детьми. Нужно было что-то решать.

Муж стал активно искать новую работу, а я пошла учиться на курсы фотографии. Мозг хрустел от обилия новой информации, терминов, настроек, но я шла маленькими шажками к цели. Фотографировала друзей, много работала бесплатно, чтобы собрать портфолио.

Днем я бегала с камерой, а ночами ретушировала. Мы с Димой отдалились друг от друга, ведь спать муж всегда шел в одиночестве. Ему удалось найти тренерскую работу, но платили за нее немного.

Мифом и пылью оказались убеждения: у нас так много связей, мы точно не пропадем, всегда есть к кому обратиться. Когда дошло до дела, стало ясно, что брать на работу мужчину, который, кроме хоккея, ничего больше не умеет, никто не спешил.

Однажды в любимом ресторане, итальянском Bergamo, я обедала с подругами, и к нам подошел владелец заведения. Мы разговорились, и я захотела отметить ресторан на своей страничке в социальной сети. Найдя названный владельцем аккаунт, я удивилась, насколько тот не отражает утонченности, сервиса, интерьера и красоты блюд этого ресторана.

Свои мысли я тут же озвучила владельцу, а он спросил:

– Вы разбираетесь в SMM?

– Да, немного, я могла бы подсказать, как улучшить страницу.

– Тогда я хотел бы вас нанять.

Совершенно растерявшись, я согласилась. Я только недавно начала развивать свою страничку как фотограф и блогер, но у меня был козырь: я уже умела отлично снимать все что угодно.

К слову, в этой сфере мне удалось достойно вырасти: ко мне на съемку приходили знаменитости, представители крупных локальных брендов, даже как-то довелось снимать Макса Коржа – певца, которого вы наверняка знаете.

Когда я поняла, что в SMM (Social Media Marketing), находясь по большей части дома, я могу зарабатывать столько же и даже больше, начала отдаляться от фотографии. Постепенно набирала аккаунты на ведение, и в какой-то момент их стало восемь. Я «прокачивала» свои навыки в маркетинге, узнавала все больше тонкостей, стремилась сделать страницы заказчиков уникальными. И уже снова могла позволить себе свозить детей на море два раза в год.

Бывшую подругу я давно простила и даже поблагодарила. Если бы не она, не вся эта история, у меня бы и шанса не было узнать, что я талантлива. Всегда думала о себе: обычный человек, домохозяйка, без каких-либо способностей и хватки. Оказывается, я просто не пробовала. Обстоятельства не складывались так, чтобы меня к чему-то подтолкнуть.

И теперь мы с Димой четко знаем: своими деньгами всегда будем распоряжаться сами. Бояться больше не хотим и не станем.

Следующий удар прилетел совсем неожиданно, но именно он окончательно сделал меня той, кем я являюсь сейчас.

Глава пятая
Самый страшный Новый год

Мне это точно показалось…

Завтра Новый год, сердце переполнено заветными мечтами, подарки мальчишкам упакованы, завязаны красивыми лентами и тщательно спрятаны. Вокруг волшебная суета, все время кто-то звонит, нужно еще выбрать платье и шампанское. В такой праздник не может произойти ничего плохого.

Я немного устала, но это была усталость после доброго дня, проведенного с семьей.

Вечером я решила принять душ и лечь пораньше, ведь предстоял длинный день и ночь, полная поздравлений, гостей, подарков и эмоций. С детства обожаю этот праздник. И верю в чудо по сей день.

Вода стекала по волосам, щекам и спине, в голове звучала какая-то песня, и я напевала ее вслух. Не знаю, что в тот вечер заставило меня ощупывать грудь. Вообще-то я редко это делала. Так, все хорошо, мягко, привычно, это мое тело, любимое и знакомое. Тут мелькнула тревожная мысль: что-то не то. Да нет, показалось. Точно показалось. Но внутренний голос заставил продолжать. В левой груди я нащупала уплотнение. Довольно большое, странное, пугающее.

Мне было невыносимо одной гадать, что это такое, поэтому, завернувшись в большое полотенце, я побежала к Диме и попросила посмотреть его. Осторожно и бережно ощупав меня, муж подтвердил: там что-то есть.

Но этого не может быть! Три месяца назад я была у врача. У меня кисты в груди, поэтому я часто проверялась, делала УЗИ внутренних органов и обязательно молочных желез. Не могло там ничего вырасти за пару месяцев. Я молода и полна сил, чувствую себя отлично, у меня маленькие дети и вся жизнь впереди!

Но покоя больше не было. Как и сна. Страх расползался из солнечного сплетения по всему телу. Мы звонили в клиники, чтобы скорее попасть к врачу, но ближайшая запись была на второе января.

Я металась от ужаса к спокойствию. Уговаривала себя думать только о хорошем. Позвонила подруге, оказалось, у нее тоже было уплотнение в груди и врач сказал: «Это просто жировик». Ее слова обнадежили меня и не дали в тот момент окончательно провалиться в отчаяние.

В новогоднюю ночь я смеялась, обнимала сыновей и искренне радовалась. Была уверена, что все в порядке.

Второе января наступило неожиданно. Подарки были распакованы, салаты съедены, желания загаданы.

Хорошо помню доктора – позитивный и приветливый. Водил датчиком УЗИ по одной груди, приговаривал с улыбкой, что все хорошо, зря надумала. Перешел на вторую грудь, снова улыбался, но в один момент резко переменился в лице. Замолчал. Стал предельно внимательно смотреть на монитор.

Я забыла, как дышать. По глазам и давящей тишине ведь все стало понятно. Он сказал: «Что-то есть. Вам нужно к маммологу-онкологу». И снова полная неизвестность, закрытые на праздники клиники и мучительное ожидание.

7 января я чудом попала на прием в частную клинику. Без долгих разговоров меня сразу отправили в Боровляны, в главный онкоцентр в Беларуси – РНПЦ ОМР им. Н. Н. Александрова. Все быстро закручивалось: еще неделю назад я выбирала подарки близким, а главной задачей было определиться с меню праздничного стола. Все это не вписывалось в мою жизнь, просто не могло быть обо мне, они, наверное, ошиблись.

В Боровлянах врачи видят рак каждый день. Без долгих вступлений, без бережности и подготовки доктор вынес вердикт: «Опухоль, вторая стадия, метастазы под мышкой».

Сначала я даже не поняла, что она ко мне обращается. «Нет, нет, какая опухоль. Не может быть, проверьте еще раз».

В ту минуту завертелось страшное колесо событий. Это все по-настоящему. Все обо мне. Это у меня рак.

Мне сделали биопсию – оказалось терпимо, обезболили чуть-чуть. И снова предстояло ждать две или три недели – это целая вечность, когда речь идет о твоей жизни.

Дима был рядом каждую минуту, потому что я не могла собраться и что-то решить, не могла принять и поверить. Только глотала слезы и боялась. Не было сил даже с кем-то разговаривать.

Дима все время куда-то звонил – в Израиль, Германию, в разные клиники, узнавал варианты, чтобы быть готовыми ко всему. Не помню, как прошло время до получения результатов биопсии. Что я делала? Как жила? О чем думала? Пропал кусок памяти – наверное, было слишком больно.

Муж сказал: «Я поеду говорить с врачом сам, будь дома». Но я не могла больше ждать ни минуты. Вероятно, все еще верила, что они ошиблись.

Холодным, деловым, канцелярским тоном врач отчеканил: «Рак молочной железы третьей стадии, поражен подключичный лимфоузел, операцию делать нельзя, только курс химиотерапии, затем посмотрим».

Я замерла. Не могла ничего говорить, мир ушел из-под ног. Неужели это конец моей истории? Врач нервничал, говорил Диме: «Что с ней? Потрясите ее! Она слышит? У меня нет времени на эти драмы, много пациентов!»

Муж вывел меня из кабинета, но я не могла стоять и сползла на пол по стенке. Дима подхватил меня и крепко прижал к себе. Мы боялись смотреть друг другу в глаза, словно бы в них могли прочитать весь ужас и понять окончательно: это правда.

Рак теперь часть нашей истории. «У вас рак, Надежда» – так назывался этот мир.

Домой мы ехали молча. Я написала своим, чтобы никто не звонил и не трогал меня. Хотела побыть в тишине, только с собой, чтобы принять то, что в тот день услышала. Я полностью закрылась от мира.

Знаете, когда смотришь фильмы, где главный герой тяжело болен, волей-неволей думаешь: «Ну, со мной такого точно никогда не случится…»

Из онкоцентра я унесла на своих хрупких плечах новый мир, в котором теперь предстояло жить.

В первую ночь после встречи с врачом я не могла спать, во вторую тоже, поэтому на третьи сутки выпила снотворное, чтобы хотя бы на время забыться. Но даже под таблетками выныривала из сонного состояния и думала: это все не по-настоящему. Ведь бывают сны подробные, красочные, реалистичные, такие, что начинаешь верить: это правда. Но потом просыпаешься, выдыхаешь и отпускаешь: приснилось, померещилось.

Я не верила до конца, успокаивала себя, что диагноз – это просто страшный сон.

Но утро приходит всегда, таков закон вселенной. И мое утро наступило, правда «наступила» тоже. Будто сапогом на горло.

Я онемела. Исчезла из всех социальных сетей, не могла говорить с друзьями и родными, с трудом находила силы на общение с детьми. Топливо резко закончилось, и какое-то время я функционировала в режиме автопилота, не помня ни себя, ни дней недели.

Позвонила подруга, настояла на разговоре и сказала: «Надюша, у меня есть приятельница, у нее тоже был рак, но сейчас она здорова. И ты будешь здорова, пообщайся с ней».

Она говорила и говорила, а я слушала как мантру, кивала, цеплялась сознанием за отдельные слова: «здорова», «смогла», «пережила», «победила».

В тот же день я позвонила. Девушка поделилась своей историей: как она заболела, как лечилась, как было тяжело и страшно, но теперь она здорова и все хорошо. Вдруг я почувствовала, что не одна, что тоже смогу, вот есть же пример перед глазами, если смогла она, смогу и я.

Это была первая маленькая победа над унынием. Да, меня поддерживали близкие, но всю боль и ужас смертельного диагноза им не дано понять (и слава Богу!). Да, мама пережила это много лет назад, вот только меньше всего мне хотелось вываливать на нее все свои страхи и возвращать ее в то состояние.

Когда рядом есть пример человека, который победил рак груди, это дает много сил и надежды, поэтому ищите его, если ощущаете такую нужду.

Второй прорыв в состоянии случился позже, но потряс меня до глубины души.

Помню, как сказала мужу: я буду лечиться дома, в Беларуси. Мама здесь лечилась, и все хорошо, да и по деньгам мы можем позволить себе только это. Рак, как оказалось, – это дорого, если хочешь лечиться за границей. Речь идет об огромных суммах, и конца и края тратам обычно не видно.

В тот момент Дима работал обычным тренером по хоккею, он уже ушел из большого спорта из-за серьезной травмы, я была SMM-специалистом. Я зарабатывала чуть больше, чем он, мы могли путешествовать, покупать качественные продукты, но у нас не было денег на дорогостоящее лечение.

Муж сказал: «Ты поедешь лечиться в Германию. Да, у нас нет денег, но мы продадим дом, машину, вообще все, чтобы только тебя спасти. Мне ничего этого не нужно без тебя».

Я была против – казалось, как можно вот так взять и продать то, что наживали долгие годы, забрать это у детей? Но Дима был непреклонен, он искал врачей за границей и решал, куда ехать. Я подумала, что начну распродавать кое-какие свои вещи, у меня было несколько дорогих брендовых сумок, часы, которые я уже сфотографировала и собиралась выложить в интернет.

Хорошо помню тот вечер. Мы уже собрались спать, когда в дверь позвонили. Дима спустился, чтобы открыть, его не было какое-то время, а когда он вернулся, по его щекам текли слезы. В руках он держал пакет.

– Что это?

– Это наши друзья собрали деньги тебе на лечение в Германии.

Дима еле говорил от волнения. Мы не могли поверить. Друзья и их друзья, которые узнали о моей беде, вот так взяли и собрали внушительную сумму, которой бы точно хватило на первое время, чтобы лечиться у лучших немецких докторов.

Скольким людям я оказалась дорога, важна, сколько добрых сердец объединилось, чтобы бороться за меня!

Подруга Маша сказала: «Не вздумай продавать свои вещи! Ты будешь носить их, когда поправишься!» И я ей поверила.

Уже утром мы бронировали билеты до Берлина, там лечиться было выгоднее, чем в Израиле, а я хотела каждую копейку сохранить на спасение своей жизни.

Глава шестая
Первая поездка в Германию

Январь вышел безумным. У меня был диагноз, деньги на лечение, собранные друзьями, и два билета Минск – Берлин, которые Дима сжимал в руке.

Я чувствовала, что муж стал спокойнее и увереннее, ведь теперь у нас был путь и понимание, что делать дальше. В сердце горела благодарность близким за щедрость и неравнодушие, потому что хотя бы какое-то время мы могли не думать о деньгах, а просто лечиться.

Помню, ожидая вылета в аэропорту, я наблюдала за людьми: одни встревоженно ждали с цветами кого-то, вероятно любимого; другие стояли, крепко обнявшись, не в силах расцепиться. Удивительно: сотни, тысячи людей бывают в аэропорту каждый день, и у всех своя судьба, мечта и смысл жизни.

Откуда-то пришло понимание: как правильно и хорошо, что из всей семьи заболела именно я. Потому что я сильная, все смогу, ко всему готова.

Когда болеют дети, переживать это тяжело. Беспомощность, неспособность помочь ребенку одолевали меня даже во время обычной простуды.

Наверное, я просто себя так успокаивала, тщетно пытаясь понять смысл происходящего снова и снова. Даже сказала об этом Диме, а он только крепко обнял меня. Конечно, муж в меня верил как никто! Хотел, чтобы у меня были лучшие доктора и препараты, потому что не мыслил без меня своей жизни.

В Берлине нас встретили знакомые и сразу отвезли в район Бух, в сорока минутах от центра, там много частных домов и главное – огромная клиника «Хелиос», ради которой мы и прилетели.

Вечером следующего дня был назначен прием у выдающегося профессора. Но пока я могла находиться в номере отеля, любоваться видом на парк, разглядывать людей, замедляться. Позвонил близкий друг, который перенес лимфому, и наговорил много теплых слов, рассказал, что он пережил и как выздоровел, и добавил, что и у меня все получится. А после был звонок от подруги, которая сообщила, что была у ясновидящей и та поведала: я буду жить долго и со всем справлюсь. Мне было тепло, я не чувствовала себя одинокой и никому не нужной, друзья и близкие окружили меня заботой и поддержкой.

Профессор гинекологии принимал в уютном кабинете в отделении онкологии. Именно его мне посоветовали многие знакомые в Минске, да и я сама почитала о его регалиях, посмотрела видео на YouTube и была впечатлена.

Правда, нам долго пришлось его ждать, и я подумала, что он, наверное, уходил на операции или отлучался посмотреть особо сложные случаи, поэтому мы набрались терпения.

Профессор задавал много вопросов и сразу дал понять, что наличие генетической мутации BRCA его смущает. Он заметно посерьезнел, даже цокнул языком. Я рассказала, что у мамы был рак яичников.

– О, примите мои соболезнования!

– Но моя мама жива!

– Простите, пожалуйста, я вас неверно понял. Это прекрасная новость.

Его действительно впечатлило, что маму вылечили в белорусском городке, ведь рак яичников лечится намного тяжелее, чем рак груди.

Дальше перешли к конкретике. Он стал рассказывать о процедурах, которые меня ожидали. Говорил открыто: «Это будет непросто, и, кроме того, после химиотерапии у вас могут полностью перестать работать яичники. Если хотите в будущем еще детей, я дополнительно пропишу гормональные препараты, которые будут защищать репродуктивную систему».

Мне нужно было время подумать.

Мы с Димой планировали третьего ребенка.

Я расплакалась – тогда я еще не была такой сильной – и снова провалилась в вопросы: за что, почему я?

Медсестра подошла и обняла меня. По-человечески, искренне. Сказала: «Все будет хорошо, мы вас вылечим, рак лечится, это временно». Меня так поддержало это простое проявление человечности. Я буквально опешила: вот так в больнице могут взять и обнять тебя?

Я больше никогда не видела этого профессора. Он расписал план лечения и отдал его в отделение. В Германии так бывает: самые титулованные доктора принимают решение, что делать, а реализуют их уже другие врачи. Но мне эта схема не понравилась! Хотелось, чтобы от и до меня вел один специалист, это придает ощущение надежности, спокойствия. Ты всегда можешь прийти с вопросами, и чтобы не получалось так, что спросить в отделении некого: мол, не мы писали это лечение, не знаем. Но на тот момент я послушно отправилась делать все, что он назначил.

Мне хотелось помолчать, спрятаться, побыть наедине со своими мыслями. А «Хелиос» – это огромная клиника, с разными отделениями, в том числе родильным. На одном из этажей в лифт зашла медсестра с младенцем. Он сладко кряхтел и щурил глазки. Меня словно кипятком обдало: какой же я была дурой! Мы хотели третьего ребенка, но постоянно откладывали. Вот заработаем еще денег, вот подрастут мальчики, станет полегче, и еще миллион каких-то глупых «вот»… У меня полились слезы. Я остро почувствовала, как рушатся мои мечты. Я была молодой и здоровой девушкой, у меня было все!

Никогда не будет лучшего времени для исполнения мечты, чем сейчас, понимаете?

Из белорусской клиники я привезла в Германию стекла с материалами. Немецкие врачи доверяют, когда слышат «Боровляны», они не стали брать материалы повторно, а исследовали привезенные мной. В места, где располагались опухоли, они вживили крошечные металлические чипы, чтобы потом не потерять эти точки, если от химиотерапии пораженные клетки исчезнут, и пристально за ними следить. Мне сделали маммографию – она была первой, до этого только УЗИ.

Процедура неприятная, сильно сжимают грудь, но она необходима ежегодно каждой женщине после пятидесяти лет. А до этого можно обойтись УЗИ и самообследованием.

Уже на следующий день меня ждала первая процедура курса химиотерапии…