Читать книгу: «Падение звезды»

«Под звездным небом: Разговоры о чувствах»

Новая глава моей жизни теперь связана с трио. Но ради любимой девушки приходится чем-то жертвовать, хотя я уверен, что в итоге она кого-то одного выберет. Невозможно одинаково любить двух мужчин, в конце концов, отношения должны развиваться, а многомужество, к моей радости, пока что незаконно.

Своим расставанием с Дан я очень удивил Карину. Она думала, что я буду тянуть, не в силах решиться, раз она имеет двух мужчин, а у меня, якобы, отсутствуют моральные принципы и ничего не мешает "трахаться со всем, что движется".

Возможно, меня потянет назад, я не исключаю, но на данный момент я хочу быть полностью с ней. Да и надо как-то соответствовать Максону, я не совсем в выигрышной позиции по сравнению с ним. Он пока не накосячил, в то время как мой список минусов превышает список плюсов.

"Привет, Писюлька. Я сегодня подумал, надо бы родителям сообщить. Они не в курсе, что я больше не сын, хах, звучит странно, конечно. Отпишись, когда сможешь, чтобы я скорректировал свои дела." Отправляю ей SMS, предполагаю, что ответа не дождусь. Она часто избегала таких серьезных тем, хотя это не в её характере. Она наоборот заебет, допытав и вынудив все вскрыть, даже то, чего не хотел разбалтывать. Она так часто колола меня в новых отношениях с девчонками, серьезно ли там или так, просто развлекаюсь.

Мой задумчивый и залипший взгляд буравит пространство. Посторонние звуки просачиваются сквозь пелену размышлений с опозданием.

«Родион Олегович, у нас тут… небольшое недоразумение с клиентами. Пыталась разрулить сама, но… настаивают на встрече с вами». – Ксения Сергеевна, моя правая рука, профессионал до мозга костей, но даже в её голосе слышится тень сомнения. – «Родион Олегович, всё в порядке?»

Усмехаюсь про себя. "В порядке" – это когда всё под контролем. А контроль – это моя вторая натура.

«Ксения Сергеевна», – мой голос, как удар хлыста, возвращает её в реальность, – «вы знаете, что я ценю вашу инициативу. Но если кто-то хочет видеть меня, значит, на то есть причина. В чём суть проблемы?»

После общения с недовольными клиентами, быстро и чётко разруливаю ситуацию. Моё время – деньги. Хватает пары фраз, чтобы урезонить зарвавшихся типов. Еду проверять остальные точки. Доверие – это валюта, которую я не разбрасываю. Чтобы получить его, нужно заслужить. За много лет работы в бизнесе никто не подвёл. Даже женщины, уходящие в декрет, находят мне достойную замену. Я не терплю предательства и не прощаю ошибок. Но если человек работает честно, я буду стоять за него горой.

Да, я в работе – зверь. Серьезный, как налоговая проверка, строгий, как учительница первого класса. Но иногда, чтоб не сдохнуть от скуки, позволяю себе сарказм, шуточки, красноречивые выражения недовольства. Новички, конечно, в шоке. Девчонки ревут первое время. Но терпят, никуда не уходят. Чувствуют, видимо, мою справедливость. Или мазохистки.

Одна даже, когда уезжала с мужем в Мухосранск, позвонила через полгода, говорит: "Родион Олегович, я без вашего мата жить не могу! Все по делу, все справедливо. Пусть и не всегда приятно". Так и взял ее на удаленку. Пашет, как проклятая. Идеально.

Спросил ее как-то: "Что тебя тут держит, кроме денег? Я ж тебя, как сидорову козу, деру". А она мне: "Ну, вы так… с изюминкой. Зато честно. И коллеги-мужчины вовремя предупредили, что у вас харассмент под запретом". Польстила, чертовка. Приятно, что девочки меня хотят, но на работе – никаких интрижек. Если и были женщины, то вне офиса. Некоторые приходили ко мне, чтобы воплотить свои фантазии о "боссе и подчинённой". Иногда я подыгрывал, но чаще всего мне не приходилось играть роль. Власть – это самый сильный афродизиак.

Прибыл в салон. Что сказать, порядок – мой фетиш. В зале кипит работа, каждый клиент под присмотром, никто не ждет, словно забытая вещь. Даже закуски подносят вовремя. "Отлично работаете, парни," – бросил я, оценивая их профессионализм. Нет ничего хуже хаоса и некомпетентности.

Не задерживаясь, выдвигаюсь дальше. Следующее место – та же четкость, тот же отлаженный механизм. Я не терплю сбоев.

А теперь – дело, скажем так, для души. Бизнес – это святое, но и мои увлечения не терпят пренебрежения. За мной тянется кличка "Джокер" и она даже оправдана, я сумасшедшедший! Не в том смысле, что нужен контроль психиатра и смирительная рубашка, а в том, что я "украшаю" своё тело. Многим не понятна моя тяга до такого количества татуировок, ведь большая часть забитых мест, это точки боли и моё стремление, эти точки стимулировать, не понятны людям. Так же я из тех людей, кто не видит ничего предвзятого, чтобы дополнить пирсингом, где только я не прокалывал и сейчас пополню ещё одним проколом, но к нему я подошел основательно. Изучил много информации, проконсультировался не только у мастера, но и у врачей, чтоб наверняка. Я подготовился к последствиям и достаточно длительной процедуре заживления.

Добираюсь до салона, меня встречает девушка администратор, предлагает чай воду, отказываюсь от всего. Просит немного подождать, в кабинете заканчивают.

«Еще пару минут, обработают кушетку и можно будет проходить» – достаточно нежным голосом сообщает девушка администратор.

В дверях показывает девушка мастер Александра. Очень симпатичная девушка. Глаза изумрудные, цвет волос рыжий, но не такой насыщенно лисий, а больше с добавление желтого, даже сказал бы цвет колосьев, такого же цвета брови. Волосы убраны в высокий хвост, но длинные, доходят до талии: "Расположиться бы сзади и накрутив на кулак, натянуть их на себя, целуя в губы"

Над верхней губой у неё пирсинг медуза, также известный как филтрум-пирсинг, представляет собой прокол впадинки между верхней губой и носовой перегородкой, называемой подносовым желобком или филтрумом. Сережка в форме полумесяца подчеркивая её пухлые губки покрашеные в темно-бордовую помаду, матового цвета. Так же в носу пирсинг, точнее крыле носа, небольшое колечко и в завершение микродермал на скуле. Не считая в ушах стандартных и не только пирсинга/сережек. На её теле тоже есть татуировки. "Ар… Красотка", – проносится в голове.

Её наряд дерзок и соблазнителен. Встреча с ней пробуждает во мне зверя, заставляя кровь бурлить в венах. Одета в черную кофточку, которая отделяет от тела лишь двумя завязками-бантиками на груди и в районе пупка. Брючки с "модным" разрезом спереди, на ногах кроссовки. Первое впечатление: "Мне нравится, что я вижу"

«Родион проходите, кабинет готов. Вы подготовились к процедуре? Волнение есть?» – её голос льется как мёд, обволакивая меня с головы до ног, я плавлюсь, даже член словил мимолетный импульс дернувшись.

«Всё в порядке, я готов. Мне полностью низ снимать или достаточно приспустить?» – спрашиваю с усмешкой. Я наслаждаюсь этим моментом, этой игрой.

«Будет лучше если снимете и ляжете на кушетку, мне нужен полный обзор и доступ» – отвечает она, не отводя взгляда. Я чувствую её интерес, её скрытое желание. И это только разжигает мой азарт.

«В прошлый раз мы с вами обсуждали, что за прокол, как необходимо ухаживать, какой будет период восстановления и обо всех ограничения. Нужно ли что-то повторно озвучить или быть может появились какие та вопросы? Пока подготавливаю инструменты и продезинфицируется украшение, готова ответить»

«Нет, всё понял с прошлой консультации. Так что действуйте» – спокойным, уверенным тоном произношу, заводя руки под голову, расслабляюсь.

«Вы выбрали оригинальный и очень эстетически красивый прокол. Устанавливать буду на уздечке полового члена, прямо под краем венчика» – произносит больше для соблюдения формальности.

«Вам нравится быть особенным? Или ради партнерши решились? Извинясь, что возможно нарушаю личные границы, но любопытство меня съедает изнутри» – говорит достаточно открыто, без смущений на первый взгляд, но легкий румянец выдает её. Ухмыляюсь такой реакции.

«Хочу испытать новый уровень удовольствия в сексе» – смотрю на неё с интересом. В моем голосе звучит вызов. Уголки улыбки расплываются в ухмылке. Я изучаю её реакцию, ловлю каждый жест, каждое мимолётное изменение в выражении лица.

«Вы темпераментный и харизматичный мужчина. Что ж у меня всё готово, приступим» – её голос становится хриплым, словно она только что пережила бурный оргазм.

Ощущения пиздец, болит это мягко сказано, как будто мне нахер там всё резанули, благо подготовился. На период заживления я ушел в отпуск. С писюлькой тоже придется какое-то время быть на расстоянии, но причину ей не сказал: "дела", и это всё, что нужно знать. А вот Максон, что неожиданно для меня, оказался в курсе. Точнее, мне пришлось частично сообщить о своей "дисквалификации" на время, потому что он замучил попытками вытянуть меня на совместное времяпрепровождение, дабы как-то привыкнуть друг к другу.

«Блять, Максон! Мой хуй сейчас не в лучшем состоянии. Любое движение причиняет дискомфорт, так что отъебись и воспользуйся моментом, натрахайся от души или что там хочешь. Ок?» – не выдержал в один из очередных его звонков.

Рявкнул? Да, не сдержался. Да и похуй! Потом разберусь с последствиями.

«За гранью агрессии: Борьба с ревностью»

«Родь, ну где ты? Давай увидимся, дела же не вечные, хоть полчасика выдели. М?»

Кариха, похоже, словила беспокойство, и моё оправдание ей кажется неправдоподобным. "Ну а что я могу поделать?" Если мы увидимся, всё дойдет до ожидаемой кульминации. Какой бы у меня ни был контроль над собой, у всего есть предел, и мой предел – в лице Карины.

Максон, то ли чтобы держать в курсе, либо же чтобы поддразнить меня, оповещает о их прогрессе в отношениях.

"Охуенно, блять, но ничего, как восстановлюсь, посмотрим, кто кого".

Первое время я передвигался как сумоист, любое прикосновение окатывало ледяной водой, передёргивало. Я думал, у меня невозможно, чтоб хуй не стоял, как же я ошибался. Эта боль всё превышала. Секса не хотелось от слова совсем.

После расставания с Дан я съехал на съёмную квартиру и могу позволить себе ходить голым, чтобы уменьшить трение. Она, кстати, тоже питает надежду всё же вернуть, похоже, я переборщил с ванильностью и будто по-новой её влюбил.

Расположившись на диване перед телеком, залип в телефоне. "Сука, как же эти новости об их отношениях меня злят. Он и так лучший, я где-то позади тащусь, а тут ещё "подарил" хуеву тучу дней. На, дорогой Максимка, завоёвывай Кариху, я, как шкаф, подвинусь. Пиздец! Как я буду нагонять. Думай… думай". Зарывшись в волосах, не замечаю, как кто-то у края дивана стоит.

Краем глаза замечаю движение:

«Какого хуя?!» – не испугался, но лёгкое сжатие очка словил, – «Вы как тут, кто?»

«Извиняюсь, но вы за две недели заказывали клининг, оставили ключи. Я Ирина. Я, пожалуй, начну с ванны и туалета», – быстро тараторит и скрывается со своими приборами где-то там.

"Я что-то про гостеприимство писюльки говорил, а сам тут в чём мать родила сижу. Срань! Как мог забыть?" Лечу в комнату, быстро натягиваю самые широкие шорты и иду извиниться.

«Извиняюсь, что в таком виде предстал перед вами, из головы совершенно вылетело, что заказывал клининг».

«Да ничего, всякое бывает. И не такое встречается. Я приступаю к уборке, будет лучше, если вы какое-то время проведёте вне дома. Удобно вам?» – произносит, смотря огромными карими глазами на меня.

«Ну вообще я люблю смотреть, как убираются, я не помешаю», – произношу, слегка улыбаясь.

«Вы что, из этих… фетишистов? Ваш вид был специально такой? Извращенец? Этот… Как его… Ах точно – эксгибиционист, да?» – её несёт не остановить, глаза метаются, на лбу появились испарины, руки никак не могут найти покой, теребят тряпку.

«О Господи. Успокойтесь! Навыдумывали столько всего. Я всего лишь люблю смотреть, чтобы что-то можно было самому убрать и сделать это правильно. А вы тут… Я буду в комнате, если что, позовёте». И ухожу в комнату, надеюсь, ей неловко. Хотя я не прочь был бы посмотреть, трахаться нельзя, а так хоть пофантазировать, чертовка лишила возможности.

Захлопнув дверь, прислушиваюсь. Слышно, как Ирина что-то бормочет себе под нос, и судя по интонации, явно не комплименты в мой адрес. "Ну и ладно, зато хоть какая-то движуха, а то совсем тухляк". Включаю фильм, но мысли где-то далеко. Образ Ирины с ее огромными глазами и перепуганным видом всплывает в голове, тоненький халатик, через который просвечивает нижнее бельё.

Через час она стучится: «Всё готово. Примите работу». Выглядит она уже спокойнее, но все еще держит дистанцию. Осматриваю квартиру. Идеально. Даже придраться не к чему. «Отлично, спасибо. Вот оплата и чаевые». Протягиваю деньги, она берет их, стараясь не касаться моей руки.

«Спасибо. До свидания». И быстро уходит. Остаюсь один в идеально чистой квартире. Тишина давит. "Может, стоило попытаться разговорить ее? Или это действительно было бы слишком?" Отгоняю мысли. Пора заняться делом. Нужно придумать план, как вернуть Кариху и обойти Максона.

Вечер пролетает в размышлениях и попытках анализа ситуации. Ничего путного в голову не приходит. Засыпаю на диване, укрывшись пледом. Утро начинается с осознания того, что я все еще в глубокой заднице. Но что-то внутри подсказывает, что выход есть. Нужно просто его найти.

«Неудержимое стремление»

Дни тянулись мучительно долго, словно резиновые. Максим был рядом, в отличие от Родиона, ставшего призраком прошлого. Казалось, жизнь налаживается, как вдруг он снова ускользает, тонет в пучине «дел», как он это называет. Но я чувствую фальшь, ощущаю кожей, что за этим кроется нечто иное, и тревога, словно змея, сжимает сердце.

Короткие ответы, а чаще – ледяное молчание. Его стремление открыть правду родителям понятно, но я не готова обрушить на них этот ураган. Они лелеяли надежду, что мы с Родей когда-нибудь найдем общий язык, а он предлагает одним махом перечеркнуть все их мечты, сообщить, что больше не сын, не брат, а просто – парень. Это безумие! Вряд ли они будут рады такому откровению. Да и я… В любой другой ситуации я нашла бы слова, а когда дело касается моей жизни, я превращаюсь в беспомощную куклу: хочется спрятаться в кокон, чтобы никто не трогал, не ворошил прошлое, не вытаскивал скелетов из шкафа.

Максим, чуткий к моему настроению, почти каждый день рядом. Старается вытащить из этой тоски, развеять мрак. Сегодня вот пригласил в кафе. Работа у меня сейчас удаленная, огромный проект, и вся жизнь – в экране ноутбука и телефона.

Кафе оказалось уютным, с приглушенным светом и ароматом свежей выпечки.

Аромат кофе с корицей и ванилью, словно нити невидимой магии, окутывал уютное кафе, сплетаясь с приглушенным светом кованых люстр, отбрасывающих причудливые тени на стены. Тени играли, словно вторя тревоге, поселившейся в моей душе, пустив глубокие корни. Максим сидел напротив, его взгляд, наполненный теплом и пониманием, пытался растопить лед отчаяния, сковавший меня. Он рассказывал смешные истории, стараясь вытащить меня из этой бездны мрачных мыслей, но слова мои словно застревали в горле, а улыбка получалась натянутой, как струна лука, готовая оборваться в любой момент.

Мысли мои вились вокруг Родиона, словно мотыльки, безрассудно летящие на пламя. Он превратился в тень, в ускользающее воспоминание, в призрак прошлого, который никак не отпускает. В дальнем углу кафе, за столиком, укрытым тенью высокой пальмы в глиняном горшке, я увидела его. Он был чужим, отстраненным, словно принадлежал другому миру. Расслабленно откинувшись на спинку стула, он говорил по телефону, его голос доносился до меня лишь обрывками фраз, лишенных конкретики, но пропитанных какой-то скрытой силой, тайной властью. Девушки за соседним столиком украдкой бросали на него взгляды, ловя каждое движение, каждую полуулыбку, словно очарованные его мрачной красотой. Он был похож на хищника, дремлющего в засаде, опасного и притягательного одновременно.

Сердце бешено заколотилось в груди, словно испуганная птица, когда мой взгляд случайно встретился с его взглядом. В его глазах промелькнуло что-то, что я не смогла разгадать – то ли вызов, то ли презрение, то ли жалость… Максим заметил мое замешательство, настороженно спросил, что случилось. Я не могла больше молчать, и слова, словно прорвав плотину, хлынули наружу, сметая все преграды. Я говорила о страхе, сковавшем меня цепями, о паутине лжи, в которой мы запутались, как мухи в липкой сети, о надвигающейся буре, которая грозит смыть все на своем пути, оставив лишь руины. Я рассказала о его стремлении открыть правду родителям, правду, которая может разрушить их мир, их надежды, их мечты, и о своем нежелании быть причиной этого разрушения. Максим слушал, не перебивая, лишь крепче сжимал мою руку, давая понять, что я не одна в этом шторме, что он будет рядом, чтобы помочь мне выстоять. Я знала, что должна что-то предпринять, что нельзя позволить этому кошмару поглотить меня, но страх парализовал волю, словно змея, обвившая мое сердце. А Родион продолжал говорить по телефону, не замечая ничего вокруг, словно я была всего лишь призраком, тенью, проходящей мимо. И это безразличие жгло больнее всего. Что он скрывает? Какие тайны прячет за маской равнодушия? И какую роль я играю во всем этом?

Эти вопросы сводили меня с ума. Я шепнула Максу, что, кажется, заметила Родиона. Он повернул голову в его сторону, наши взгляды встретились. Макс поднял руку и сделал жест приветствия. Родион ответил ему улыбкой и таким же жестом, но подходить не собирался.

«Что с ним не так?» – спросила я, чувствуя, как внутри всё кипит. «Почему он держится на расстоянии?»

«Может, ему просто нужно время», – мягко ответил Макс. Его голос, как всегда, был полон тепла и участия. «Хочешь заказать десерт?»

Я кивнула, но в душе всё ещё бушевала буря. Мне хотелось уйти, скрыться от этого невыносимого напряжения, но знала, что не могу. Не сейчас.

Родион продолжал разговаривать по телефону. Его голос звучал грубо, даже дерзко. Он говорил с кем-то, кого я не видела, но его слова были наполнены такой силой и энергией, что казалось, он мог бы покорить весь мир.

«Он всегда такой?» – спросила я Макса, наблюдая за Родионом.

«Такой, как сейчас?» – переспросил он, улыбаясь. «Думаю, да, но с тобой он другой».

«Что ты имеешь в виду?» – я нахмурилась, чувствуя, как его слова задевают меня.

«Ничего», – он поднял руки в знак капитуляции. «Просто… Ты особенная для него».

«Особенная?» – я попыталась скрыть улыбку, но не смогла. Его слова были как бальзам на душу.

Родион закончил разговор и медленно направился к нам. Его шаги были уверенными, но взгляд оставался холодным и отстранённым. Он остановился в нескольких шагах от нас и посмотрел на Макса.

«Привет, свидание?» – спросил он, скрестив руки на груди. Его голос был грубым, почти рычащим.

«Привет, Родион», – ответил Макс, сохраняя спокойствие. «Рад тебя видеть».

Родион хмыкнул и перевёл взгляд на меня. Его глаза были холодными, но в них промелькнуло что-то, что я не смогла понять.

«Кариш», – произнёс он, его голос был низким и хриплым. «Ты выглядишь… Потрясающе».

«Спасибо, Родь», – ответила я, чувствуя, как краснею. Его слова были неожиданными, но приятными.

«Макс держит меня в курсе всего. Я знаю, что моё предложение поговорить с родителями тебя беспокоит», – продолжил он, его взгляд стал мягче. «Я здесь, если тебе нужно поговорить».

Я почувствовала, как внутри меня что-то дрогнуло. Его слова были простыми, но в них было столько тепла и заботы. Я хотела спросить его о многом, но не могла найти слов.

«Я в порядке, Максим рядом», – наконец произнесла я, стараясь говорить уверенно. «Спасибо».

Родион кивнул, но я заметила, что его взгляд стал ещё более напряжённым. Он словно пытался что-то сказать, но не решался.

«Ты всегда такой… отстранённый?» – спросила я, не выдержав.

«Отстранённый?» – он усмехнулся, но в его усмешке не было злобы. «Нет, просто… Я не люблю показывать свои эмоции, и сейчас есть кое-какие проблемы, не до встреч».

«Почему?» – я посмотрела ему в глаза, чувствуя, как сердце начинает биться быстрее.

«Почему что? Если про эмоции, то это делает меня уязвимым. А если проблемы, то рядом с тобой мой мозг отключается, и я не могу трезво оценить», – ответил он, его голос стал ещё более хриплым. «А я не могу позволить себе быть уязвимым в обоих случаях».

«Но сейчас ты можешь позволить себе быть грубым», – заметила я, не удержавшись от колкости.

Он рассмеялся, но в его смехе не было ни капли веселья. «Да, это я могу. Грубость – это моё оружие. Она защищает меня от… всего».

«От чего?» – я не могла отвести от него взгляд. Его слова были как открытая рана, которую хотелось залечить.

Родион посмотрел на меня, и в его глазах мелькнула тень боли. Но он быстро отвёл взгляд и сделал шаг назад.

«Это не имеет значения», – ответил он, его голос был холодным и жёстким. «Давай просто забудем об этом».

«Хорошо», – я кивнула, чувствуя, как внутри меня всё сжимается. Я хотела спросить его ещё о многом, но понимала, что сейчас не время.

«Ну, не буду портить ваше… Эм – свидание», – сказал он и посмотрел таким взглядом, от которого сердце сжимается, в его взгляде боль.

Родион повернулся и направился к выходу.

Я перевожу взгляд на Максима: «Макс, ты ему всё рассказываешь? Зачем?» Я искренне не понимаю, зачем он это делает.

«Не всё. Так, некоторые моменты», – как-то буднично произносит он.

«И зачем? Ты же знаешь, как он относится ко мне, хочешь вызвать его ревность? Позлить? Ты же не такой».

«Кариш, я не преследую какие-то корыстные мотивы. Я говорю ему о том, как ты себя чувствуешь, что тебя беспокоит, о каких-то, возможно, моих попытках наладить твое состояние. Об интимных подробностях он, конечно же, не знает. Да это и было бы как-то жестоко с моей стороны, тебе не кажется?» – он звучит логично и убедительно, но почему во мне сидит чувство, что они ведут какую-то свою скрытую игру, показывая мне лишь вершины айсберга.

«Хорошо, я тебе верю», – стараюсь звучать спокойно, менее участливо.

Мы заканчиваем наше свидание, Максиму приходится отъехать на работу: что-то у его стажера не получается, а отложить на потом тоже не могут. Он уезжает, оставив меня в раздумьях.

Ехать к Родику было спонтанным решением, но я соскучилась. Очень. Подъехав к его дому, я замерла, увидев знакомую фигуру. Дарина. Что она здесь делает?

«Привет, вы с Родей живете вместе?» – выпалила я, прежде чем успела подумать.

Её взгляд обжёг меня, словно плевок. «Нет, а должна? Мы расстались, если ты не в курсе. Хотя, могу предположить, даже из-за чего, точнее, из-за кого», – её голос сочился ядом. «Ты-то тут что забыла, победительница?»

Я постаралась не поддаваться на провокацию. «Ладно, а где он тогда?»

Она ухмыльнулась, самодовольно и зло. «Не знаю. Пока я не найду квартиру, он решил пожить на съемной. Можешь позвонить ему, если осмелишься. Ему-то я всегда была важна, в отличие от некоторых», – в её голосе сквозила неприкрытая насмешка. «И он всегда сразу отвечал на каждый мой звонок, в любое время дня и ночи».

«Я поняла», – процедила я сквозь зубы, с трудом сдерживая гнев. «Надеюсь, твоя жизнь наладится, и ты перестанешь искать виноватых в своих проблемах».

Дарина фыркнула. «Я не ищу виноватых, я их вижу. И ты – одна из них. Не обольщайся, долго он с тобой не протянет. Родион не из тех, кто долго играет в любовь. Ему нужна стабильность, а не дешевая интрижка».

«Это мы еще посмотрим»,– огрызнулась я. «В любом случае, это не твое дело».

«Ошибаешься», – Дарина вскинула подбородок. «Все, что касается Родиона, – мое дело. И я буду следить за вами обоими. Не думай, что ты так легко отделаешься». С этими словами она развернулась и ушла, оставив меня стоять посреди улицы, в полном замешательстве.

Ярость клокотала во мне, словно лава в жерле вулкана. Дешевая интрижка, говоришь? Да я покажу этой Дарине настоящую бурю, такую, что она пожалеет о каждом сказанном слове! "Ничего, Дарина", – шептала я, сжимая кулаки, – "вот увидишь, у меня с Родионом будет такая стабильность, такая крепость чувств, о которой ты сможешь только грезить в своих самых кошмарных снах!"

Резко развернувшись, я, словно разъяренная тигрица, направилась к своей машине. Нет, звонить Родику я не буду. Пусть знает, что со мной так нельзя. Сама найду, сама покажу, кто здесь хозяйка положения! Не маленький же он, не в лесу же прячется, в конце концов!

Вот она, моя красавица – черная пантера на колесах. Ее лаковый корпус, словно зеркало, отражал пылающий дневной зной, играя бликами на плавных изгибах. Каждая линия, каждый изгиб кузова дышал мощью и соблазном, обещая невероятные ощущения от скорости и свободы. Я провела рукой по расколенному металлу, чувствуя, как ее мощь передается и мне. Открыв дверь, я окунулась в уютный кокон кожаного салона, вдохнула пьянящий аромат дорогой кожи и тонких духов.

Замок зажигания издал мягкий щелчок, и двигатель ожил, заворчав, словно дикий зверь, готовый к прыжку. Я представила себе лицо Родиона, когда он меня увидит. Надеюсь, на нем не будет и тени той кислой мины, что я заметила у его бывшей. А что, если Дарина права? Змеи сомнений начали извиваться в моем мозгу, отравляя меня своим ядом. Но я тут же отбросила эти мысли, как назойливых мух. "Чушь! – твердила я себе. – Родион сам сделал свой выбор!"

Решив действовать наверняка, я набрала номер Никитоса, нашего общего друга, надеясь, что он прольет свет на местонахождение моего пропавшего возлюбленного. "Никита, привет! – выпалила я, стараясь скрыть дрожь в голосе. – Слушай, тут такое дело… Ты не знаешь, где Родька? Дарина сказала, что он на какой-то съемной квартире… А где конкретно?"

Выслушав сбивчивое, но все же информативное объяснение Никиты, я довольно улыбнулась. "Вот и славненько", – промурлыкала я, чувствуя, как внутри меня поднимается волна предвкушения.

"Спасибо, сладенький! С меня вкусняшки!" – проговорила я в трубку и, не теряя ни секунды, вдавила педаль газа в пол. Моя черная пантера взревела, вырываясь на свободу, и, словно стрела, понеслась по оживленным дневным улицам. "Держись, Родя, – прошептала я, глядя на дорогу, – сейчас я устрою тебе такую "дешевую интрижку", о которой ты будешь вспоминать еще очень и очень долго!" В моих глазах зажегся огонь страсти и решимости, и я знала, что ничто не остановит меня на пути к моей цели.

Мое сердце колотилось, словно пойманная в клетку птица, рвущаяся на волю. Что я делаю? Куда несусь? Ярость, что до этого клокотала во мне, начала угасать, сменяясь тоскливой тревогой. А что если я ошибаюсь? Что если Дарина просто хотела посеять раздор между мной и Родионом?

Представив его растерянное лицо, когда я ворвусь к нему, как фурия, меня охватила волна стыда. "Люблю ли я его настолько, чтобы устраивать эти дикие сцены? Или мои чувства – это лишь собственнический инстинкт, боязнь потерять то, что считаю своим?"

Я резко затормозила у обочины, заглушив двигатель. Слезы навернулись на глаза: "Боже, как же я устала от этой борьбы, от этих бесконечных сомнений и страхов! Хочу просто быть любимой, хочу доверять и верить в наши чувства".

Взяв телефон, я набрала номер Родиона. Гудки тянулись бесконечно долго, словно испытывая мое терпение. Наконец, он ответил. "Родь, это я… Не помешала?. Я… я очень соскучилась и очень боюсь тебя потерять". Голос дрожал, выдавая всю мою уязвимость. "Приезжай", – тихо ответил он, продиктовав адрес. И я, развернув машину, помчалась к нему, не как разъяренная тигрица, а как измученная и любящая женщина.

Внутри меня теплилась надежда, что он объяснит почему держится на расстоянии. Каждая миля казалась вечностью. Я представляла нашу встречу, его теплые объятия, его особенный шарм, колкие, но своцственные ему слова.

Подъехав к дому, я почувствовала, как сердце бешено колотится в груди, словно птица в клетке. Набравшись храбрости, вышла из машины, и ноги сами понесли меня к двери, за которой меня ждал он. В голове роились обрывки фраз, нескладные оправдания, целый выводок тревожных вопросов.

Когда он открыл дверь, в его глазах я прочла не гнев, а скорее усталость и какую-то новую, непривычную нежность. Молча, он заключил меня в объятия, прижал к себе так крепко, что, казалось, все мои страхи и сомнения разом рассыпались в прах. В его руках я вновь ощутила себя "дома", почувствовала долгожданный прилив спокойствия, словно после долгой бури. Мы говорили долго, искренне, словно обнажая перед друг другом самые потаенные уголки души. И, к моему удивлению, он не пытался затащить меня в постель, не пошлял, а был сосредоточен, внимателен, открыт. Он действительно слушал меня.

Позже он предложил прогуляться, развеяться. "Странно, но ладно," – подумала я. Он был не таким, как обычно, и это тоже казалось мне странным, хотя и не делал ничего из ряда вон выходящего. Но почему меня так удивляет его отсутствие похотливых взглядов? Разве это не нормально, когда мужчина не ведет себя как озабоченный извращенец? Да потому что Родион совсем другой! В его натуре – быть пошляком, грубияном. А такое поведение… это просто не вписывается в картину мира! И мне эти перемены не нравятся.

«Ты смотришь на меня каким-то… незаинтересованным взглядом. Что случилось? Я больше не привлекательна для тебя?» – в голосе прозвучала неприкрытая тревога.

«С чего ты взяла? Ты…» – Родион запнулся, неловко провел рукой по волосам и отвел взгляд. – «Ты как всегда ослепительна. Просто… иногда хочется просто побыть рядом, не обязательно сразу же прыгать в постель».

Я нахмурилась, не веря ни единому его слову.

«Родион, не ври мне. Ты никогда таким не был. Что происходит? Ты заболел? Влюбился в другую?»

Он резко развернулся ко мне, в глазах промелькнула какая-то болезненная искра, но тут же погасла.

«Заболел? Да я скорее сдохну, чем в другую влюблюсь! Ты единственная, кто мне нужен. Но, блять, иногда нужно просто… остановиться».

«Остановиться?» – я усмехнулась. – «Остановиться в чем? В том, чтобы быть собой? Или ты решил, что я достойна большего, чем твои пошлые шуточки и грязные намеки?»

Родион сжал кулаки до побелевших костяшек, челюсть напряглась.

«Какая ж ты дуреха! Думаешь, мне легко держать себя в руках, когда ты рядом?! Каждую секунду хочется тебя раздеть, изнасиловать прямо здесь, на улице, и плевать на всех! Но я… я пытаюсь быть лучше. Для тебя».

«Лучше?» – слезы навернулись на глаза. – «Лучше – это быть собой! Я люблю тебя таким, какой ты есть, со всеми твоими тараканами! Если ты пытаешься измениться ради меня, то это неправильно!»

Он подошел ближе, нежно взял мое лицо в ладони.

«Ты не понимаешь… Я не могу… Сейчас не могу…» – его голос предательски дрогнул. – «Не спрашивай почему. Просто поверь, мне сейчас тяжело. Очень тяжело».