Читать книгу: «Проклятые часы Якова Брюса»

Предисловие

Возрастное ограничение: 18+.

Это произведение предназначено исключительно для взрослой аудитории и не рекомендуется для чтения несовершеннолетними или лицами с повышенной чувствительностью к темам, описанным ниже.

Эта рукопись – художественное произведение в жанре фолк-хоррор, где элементы славянской мифологии, фольклора и сверхъестественного используются исключительно для создания атмосферы ужаса, напряжения и повествования. Все события, персонажи и сюжетные линии, за исключением исторической личности Якова Брюса и упоминания Велесова оврага как реального места, являются полностью вымышленными. Использование этих элементов носит творческий характер и не претендует на историческую, мифологическую или религиозную достоверность. Любые совпадения с реальными личностями, местами или событиями случайны и неумышленны.

Автор глубоко уважает все вероисповедания, культуры и религиозные традиции, включая Христианство. В произведении Христианство представлено как источник любви, добра, уважения и духовной силы. Упоминания Господа, христианских похоронных обрядов и мотивов веры используются исключительно для подчёркивания их роли как символов надежды, защиты и победы над злом, как это отражалось в историческом контексте, когда Христианская вера помогала славянам преодолевать страхи перед сверхъестественным. Эти элементы не призваны оскорбить, исказить или осквернить чувства верующих, а наоборот, подчёркивают их духовную значимость в борьбе с несправедливостью и тьмой. Элементы славянской мифологии также интерпретированы творчески и не отражают реальных верований или догм. Если вы чувствительны к темам религии, мифологии, сверхъестественного или их художественной интерпретации, пожалуйста, воздержитесь от чтения, чтобы избежать дискомфорта.

Автор категорически осуждает и выступает против любого насилия (физического или морального), садизма, терроризма, суицида и любых форм нарушения законов. Рукопись не является и не может быть призывом к каким-либо действиям, включая насильственные, саморазрушительные или незаконные. Все негативные элементы в истории (такие как насилие, жестокость или аморальные поступки) служат исключительно для раскрытия характеров персонажей, создания напряжения в жанре фолк-хоррор и демонстрации разрушительных последствий аморального поведения. Они подчёркивают, насколько пагубны зло и несправедливость, и прославляют моральные ценности – доброту, сострадание и справедливость – как путь к гармонии и спасению. Это урок о том, что аморальность ведёт к трагедиям, а мораль и человечность – к свету и надежде.

Если читатель столкнулся с подобными темами в реальной жизни (например, насилием, психологическими травмами или террористическими угрозами), рекомендуется немедленно обратиться за профессиональной помощью к специалистам, таким как психологи, врачи или правоохранительные органы. В любых чрезвычайных ситуациях, включая теракты, следуйте официальным рекомендациям и законам страны, в которой вы находитесь, – это единственный правильный и безопасный подход.

Глава первая
Дима

Новорождённый Дима видит красное и потное лицо мамы Нади, которая с облегчением и любовью принимает его в этот мир.

Дома его окружают трое мальчишек: двое младше и похожи друг на друга, как две капли воды, а третий явно старше, с неопределённым выражением лица.

К четырём годам Дима ощущает от братьев негатив: избиения и издёвки.

Но он каждый раз поднимается на ноги и тянется к ним обниматься, говоря, как сильно их любит, ведь они – семья.

Мама раз за разом защищает его и обрабатывает ранки на теле.

Дима слышит, как отец Егор осуждает старших сыновей за их поступки.

Но Дима часто плачет и боится.

Телом он слабее своих братьев.

В семь лет мама принимает решение отдать Диму в другую школу, не в ту, где учатся его старшие братья.

Диме нравятся компьютеры и другие технологии, но не меньше его увлекает славянский фольклор. Хотя на практике он чаще проявляет себя именно в технологиях.

Сейчас 31 августа 2016 год, 19:00.

Диме 20 лет.

Он сидит у стены в своей комнате, вытирая кровь с носа. Подняв взгляд от руки, он видит, как братья-близнецы Вова и Влад, только что избившие его, что-то издевательски говорят и уходят. Старший брат Вадим встаёт с кровати Димы и, уходя, бросает:

– Снова сдачи не дал.

В голове Димы звенит, во рту – привкус железа, но он всё же находит силы ответить:

– Отвечая насилием на насилие, ситуацию лучше не сделаешь. Что мешает нам просто мирно сосуществовать?

Вадим смотрит на него карими глазами и вскидывает бровь:

– Ты явно слишком слаб для этого мира. Мне жаль, – произносит он.

– Это мне жаль тебя, старший брат, – Дима сильнее опирается о стену. – Жаль, что ты выбрал путь садизма, как и те двое. Я же ни разу вам троим ничего плохого не сделал. Так в чём ваша проблема? Почему вы так ко мне относитесь?

– Это акт милосердия, Дима, – спокойно отвечает Вадим. – Лучше мы заставим тебя повзрослеть, чем это сделают другие.

С этими словами он уходит.

Оставшись в одиночестве, Дима не замечает, как из его зелёных глаз снова текут слёзы.

Только он собирается встать, чтобы принять душ, смыть кровь и обработать ссадины, как в дверь стучит отец. А чего скрывать? Он и так всё знает.

– Заходи, – говорит Дима, поднимаясь на ноги.

Вошедший отец стирает добрую улыбку с лица и уже собирается развернуться, чтобы в очередной раз отчитать старших сыновей за издевательства над младшим, но Дима его останавливает. Разговоры и упрёки отца ещё ни разу не принесли результата – от этого Дима только чаще получал тумаки, будучи «маменькиным стукачом» и «нытиком».

– Брось, пап, твой разговор с ними всё равно ничего не изменит.

Злость на морщинистом лице Егора сменяется грустью, которую он пытается скрыть той же морщинистой улыбкой.

– Я хотел пройтись с тобой, если ты в состоянии, – сдаётся отец.

– Конечно. Дай мне десять минут.

Отец кивает и выходит.

Диме вдвойне жаль, что отец стал свидетелем очередного насилия в семье. Егор болен раком головного мозга и проходит лечение, но пока безуспешно. Дима удивляется, как у отца хватает сил оставаться дома, а не в стационаре. Отчасти он винит себя: в семье Югоровых он – слабое звено, о чём ему постоянно твердят братья. Возможно, не будь он таким слабым, отец мог бы спокойно лечь в больницу на полноценное лечение, а не находиться в центре семейного стресса.

Войдя в ванную и взглянув в зеркало, Дима удивляется: на этот раз его не так уж сильно избили. Достаточно смыть кровь с лица – и всё в порядке. Нос, к счастью, не сломан, хотя пара синяков на лице ещё какое-то время будет «украшать» его.

Завтра первый день четвёртого курса по информационным системам в университете, а он придёт избитым. Похоже, и в этом году Дима не решится сблизиться с Машей, а местные хулиганы-одногруппники снова будут его грабить, угрожая побоями. Чёрт возьми.

Дима быстро принимает душ, вытирается полотенцем и надевает чистую одежду. На прогулку с отцом он одевается просто: в последний день лета надевает чёрную рубашку, чёрные брюки, чёрное пальто, а на ноги в белых носках – чёрные берцы.

Отец ждёт у входной двери их двухэтажного кирпичного дома. Одет, как обычно, в деловой костюм, привычный по должности. По нему и не скажешь, что он борется с болезнью. Но все же Диме приходится поддерживать за руку отца, дабы быть для него опорой.

Погода солнечная, дождя не ожидается, поэтому, не взяв зонта, отец с младшим сыном покидают дом, наполненный ароматом выпечки: мама готовит яблочный пирог и пирожки.

– Я вас люблю, дорогие мои, – нежно целует их матушка на прощание.

Когда Дима идёт гулять с отцом, они, независимо от пункта назначения, предпочитают передвигаться пешком, на автобусе или метро, обходясь без лимузина с водителем.

Отец не говорит, куда они направляются, но Дима понимает, что они идут куда-то в центр.

– Дим, сынок, – нарушает молчание отец, – я, конечно, не думал говорить об этом, но всё же о твоих братьях… Я сам не понимаю, почему они так к тебе относятся, но мир сделал их такими, какие они есть, по отношению к окружающим.

Дима понимает, что сейчас речь зайдёт о том, о чём в их семье молчат, чтобы не ковырять старые «раны».

– Вадим в шестнадцать лет пошёл на день рождения одноклассника в кафе, куда ворвались вооружённые грабители. Они велели всем сидеть тихо и не делать глупостей. Но именинник решил нарушить их требование, взял телефон, чтобы вызвать полицию, и это стало последним, что он сделал. Один из грабителей заметил и застрелил его. Наш Вадим… в ту же минуту стал другим человеком. Знаешь слово «берсерк»? Так называли скандинавских воинов, что сражались, как дикие звери, движимые яростью и жаждой убийства. То же произошло и с Вадимом. Без каких-либо боевых навыков он увернулся от пуль и избил грабителей до потери сознания. К счастью, никого не убил – вовремя пришёл в себя и стал умолять вызвать полицию и скорую. А ведь раньше он был почти как ты – добрый, позитивный юноша. После этого он стал жёстче ко всем. Милосердие – теперь не про него.

Отец замолкает, и Дима понимает, как тяжело ему даётся это воспоминание, словно холодная вода обливает его сердце.

– Влад и Вова, – продолжает отец, несмотря на тяжесть прошлого. – Когда им было по четыре года, их обманом похитил из детского сада маньяк. Мы с полицией нашли их через два дня. Они были живы, но… то, что они пережили, не исправить никакими психологами или психотерапевтами. Эти два дня сделали их… кхм… они всё ещё улыбаются, кажутся жизнерадостными, но я чувствую в них безумие и жестокость… Особенно больно осознавать, что они вымещают это на тебе.

– Ничего, пап, – искренне отвечает Дима. – Считай, я привык. Но рано или поздно я их образумлю.

Дима замечает мимолётную улыбку на лице отца.

– Мы годами водили твоих братьев к специалистам, но все психологи и психотерапевты в один голос говорили, что их травмы неизгладимы. Отголоски прошлого всегда будут с ними.

Дима замечает в толпе невысокую девушку, на вид около шестнадцати лет. На ней лёгкое белое льняное платье свободного кроя, затянутое на талии резинкой, поверх которой – серебряный пояс с деревянным триглавом. Ноги обуты в кожаные поршни. Длинные коричневые волосы распущены, а на лбу – серебряное очелье с зелёными камнями, похожими на изумруды. Её слегка пухлое, удлинённое лицо выглядит очень миловидным. Удивляться её наряду нет смысла – возможно, она участвует в реконструкции или работает в театре. У неё большие серые глаза. В тот короткий миг, когда она посмотрела на Диму и осмотрела его с ног до головы, он присмотрелся к подолу платья на её спине. Тень в виде рук, словно хватающихся за подол… а в её правой руке нет никаких предметов, но тень на асфальте словно от меча… Проморгавшись, он понял, что это, кажется, ему показалось, потому что тень девушки снова стала обычной. А сама она ушла куда-то дальше.

На миг она смотрит на Диму с отцом, осматривает их с головы до ног, отворачивается и идёт дальше. У неё красивые большие серые глаза.

– Зачем ты взял на работу трёх психопатов, да ещё на такие важные должности, как работа с контрагентами и твой заместитель генерального директора? – спрашивает Дима, когда девушка исчезает из виду.

Они спускаются в подземный переход.

– Влад и Вова умеют читать людей и манипулировать их психологией. Это полезно при заключении договоров. Вадим – твёрдый, непробиваемый, не знает жалости. Он отсеивает слабые звенья на заводе по производству процессоров и в дочерних компаниях.

К тому же, будем честны, я скоро умру. Когда это случится, Вадим унаследует завод и все его «дочки». Многие захотят подлизаться к нему или свергнуть его. Он никому не позволит отнять то, ради чего я трудился годами.

«Будем честны, я скоро умру» – эти слова отдаются в груди Димы со скрежетом. Отец и врачи не дают ложных надежд: рак оказался сильнее воли главы семейства Югоровых и лекарств. Это жестокая правда, к которой Егор с врачом готовят семью. Но каждый раз, когда отец говорит об этом, у Димы щиплет глаза.

Они проходят мимо спящего престарелого бомжа, от которого сильно пахнет. Отец достаёт из кошелька крупную сумму, будит старика и вручает ему деньги. Бомж, увидев сумму, пытается вернуть её, плачет, но Егор лишь мягко улыбается.

– Здесь ровно столько, чтобы начать новую жизнь, – говорит он. – Не упусти шанс, который даётся не каждому.

Они оставляют плачущего от благодарности старика. Это трогает Диму, но для отца это обычное дело. Он всегда даёт крупные суммы попрошайкам, бездомным или старикам, торгующим плодами своего сада, чтобы дать им шанс начать заново. Но если видит того же попрошайку снова, не даёт даже мелочи.

Семья Югоровых выходит из перехода, проходит пару домов и останавливается у многоэтажки из белого кирпича, у третьего подъезда.

– Когда Вадим и близнецы были маленькими, у меня не было денег для найма телохранителей для каждого из них. Я не уберёг их от того, что с ними случилось, потому что пытался заработать на жизнь для нас всех. Я хотел достойного будущего для жены и детей. С твоим появлением деньги появились, но ты отказываешься от охраны, элитных школ, роскоши. Ты не хочешь работать на моём заводе, в шестнадцать отказался от съёмного жилья, которое мы тебе предлагали, говоря, что сам заработаешь на жильё и еду. Но все твои деньги с подработок и стипендии уходят в благотворительные фонды, приюты для животных и церкви, – отец смотрит на сына. – Пойми меня правильно, Дим, я горжусь тобой и люблю тебя. Ты – свет нашей семьи. Но мы с мамой больше не можем смотреть, как твои братья издеваются над тобой. Мы не лишаем тебя права выбора, оно у тебя есть.

Отец кивает в сторону дома.

– Третий подъезд, одиннадцатый этаж, квартира 176. Мы купили её тебе, в ней есть всё необходимое. Три комнаты – на будущее, когда решишь завести семью. Сейчас квартира записана на маму, но, если захочешь, она перепишет её на тебя.

Раньше Дима бы отказался, как сказал отец. У старших братьев есть свои квартиры, но из-за болезни отца они временно вернулись в семейный дом на западе города. Жить с ними тяжело. Никто не запрещает Диме возвращаться домой на несколько часов, но в новой квартире вероятность новых побоев и унижений гораздо ниже. Может, пора забыть о гордости и принять подарок? Тем более что она ближе к университету.

– Я согласен, – отвечает Дима. – Спасибо тебе и маме за квартиру.

Отец облегчённо выдыхает, достаёт из кармана связку ключей и передаёт сыну.

– Магнитный ключ от подъезда и ключ от квартиры, – поясняет он, хотя это и так очевидно.

Дима принимает ключи.

Звонит телефон отца, и он не может не ответить. После разговора он извиняется перед сыном: ему срочно нужно в офис. Дима не обижается. Он ждёт, пока за отцом приедет такси, и только потом смотрит на дом, где находится его новая квартира. Но желания идти туда сейчас нет.

Ему очень хочется на пляж.

Глава вторая
Дима

Когда Дима начал подходить к пляжу, уже стемнело.

Молодой человек сел у берега, поджав одно колено к себе, и углубился в мысли, глядя на неспокойные волны моря. Это очень умиротворяет. В такие моменты кажется, что никаких невзгод у Димы и вовсе нет. Это место настолько прекрасно для него до наступления холодов, что он проводит здесь слишком много времени. Как правило, ничего необычного здесь не происходит, но тут сразу две вещи случились.

Стоило Диме подняться на ноги, отряхнуться и начать идти в сторону своей новой квартиры, как он услышал за собой резкий всплеск воды в сопровождении женского возгласа:

– Что?! Какого… ЗА ЧТО? – а дальше звуки, характерные для тонущего человека.

Дима резко развернулся в сторону моря и увидел лицо и украшение на голове, ранее замеченные на улице, когда он гулял с отцом. Та девушка, одетая в старославянские одежды, пытается выплыть, но, похоже, не умеет плавать…

Дима уже собрался нырнуть, как был одет, решив наплевать на то, что в его карманах лежат смартфон и пачка документов, как вдруг его резко одёрнули за спину, и он оказался окружён тремя своими быдло-одногруппниками.

– А я думаю, ты или не ты! Во повезло! Гони бабки, богатый ты кошелёк! – это Никита Бусурманов. Здоровый качок – предводитель говнюков и гроза тех, кого считает слабее себя. Вечно трясёт у Димы деньги «на обед». За отказ он публично или за университетом избивал его. Рядом с ним ещё один, только ещё уродливее внешне, но не качок. Илья держит Диму сзади, заломав ему руки за спину.

– Потом! – закричал Дима и попытался вырваться из хватки одного из дружков Никиты. – Там девушка тонет!

Никита даже не убедился в правдивости его слов и просто заехал ему кулаком по лицу.

– Тебе напомнить, что твой старший недомерок уволил мою маму с должности бухгалтера у твоего папашки на заводе? Я теперь из-за твоей паршивой семейки работать должен, пока мама работу ищет. Поэтому гони бабки за моральную компенсацию, недомерок младший.

Удар по лицу оказался настолько сильным, что Дима снова почувствовал во рту металлический привкус. Он сплюнул кровь на песок.

– Твоя мама воровала у компании моего отца, которую он годами создавал…

Диме врезали второй раз, но уже с другой стороны.

Отец рассказывал об этом случае. Антонина Бусурманова была уволена по решению Вадима за то, что переводила проценты с переработок сотрудников завода себе на подставной счёт. Отец не захотел скандала, поэтому позволил Вадиму уволить её без суда, но украденные деньги она должна была вернуть. Но сейчас не это главное.

– Девушка… – прохрипел Дима, – девушка тонет…

Никита замахнулся ещё раз, но их внимание привлек женский голос, приближающийся со стороны моря. Если Никита и Илья прекрасно видят носительницу этого голоса, то Диме этого сделать не дают.

– За что мне всё это, я понять не могу. О! Что тут… фу! Здоровяк, ты что, обосрался?

Дима видит, как лицо Никиты стало отражать что-то вроде «Чё? Ты чё несёшь?».

Что он в принципе и озвучил:

– Чё? Ты чё несёшь?

Девушка ответила:

Спрашиваю, что так дерьмищем от тебя несёт? Фу! И даже не отрицай! Судя по выражению лица твоего дружка, он тоже чувствует исходящий от тебя душок!

Никита быстро переглянулся с девушкой и Ильёй:

– ТЫ ЧТО НЕСЁШЬ ВООБЩЕ? ТЫ КТО ВООБЩЕ? ВАЛИ ОТСЮДА!

– Я с завтрашнего дня ваша одногруппница. Видела ваши общие фотки в кабинете вашего куратора, и она рассказала, кого как зовут и прочее. Поэтому, пупсик, если не хочешь, чтобы я всем рассказала, что ты засранец, то отпусти моего друга, забирай своего дружка и проваливайте. Больше задирать его не смейте, поняли?

Никита резко подошёл к девушке, отчего Дима попытался вырваться из хватки Ильи, но ему всё ещё не давали посмотреть в её сторону.

– Да что ты мне тут угрожаешь? Знаешь, что я могу с тобой сделать? – сдержанно произнёс Никита в адрес девушки.

Дима услышал короткий смешок из её уст.

– Ну же, подумай своей головой, сколько людей поверят словам новенькой? Поверь, я опишу в деталях, насколько ты воняешь.

– Я. Не. Воняю.

– Хах, но ведь никто не сможет доказать обратное.

Дима сейчас может только догадываться, что происходит, пока те двое молчат. Битва взглядов? Он очень боится, что Никита ударит её… но что ещё важнее…

– Девушка в море… она тонет… – прохрипел Дима, сплюнув кровь ещё раз.

– Уже не тонет, мой герой, – услышал он голос девушки. Это она тонула? – Ну так что, здоровяк, договорились?

– Да, – проворчал Никита.

– Погоди-погоди, – пробормотала девушка. – Прости, мой дорогой, но позволь взять телефон. Где он?

– В заднем кармане джинсов, – ответил Дима, после чего почувствовал, как её маленькая рука проникает в его карман и вытаскивает смартфон, на который он сам накопил.

– А пароль? Эм, ты что, дурак? Почему пароль не поставил? Ай, ладно. Так, где… а, вот! Всё, теперь назови имя, фамилию и что ты и твои дружки обещаете сделать и не сделать! И учти, если нарушишь слово, то ты прославишься еще и балаболом.

Она что, диктофон включила?

Судя по возникшей очередной тишине, снова началась напряжённая битва взглядов.

– А ты не думаешь, мелкая дрянь, что я тоже могу про тебя сплетни распустить? Например, о том, что ты спишь с этим маменькиным сыночком?

Девушка снова усмехнулась.

– Я готова поклясться, что тебе будет нелестно слышать слухи о том, что твоё достоинство в сравнении с его – микроб.

– ДА ЧТО ТЫ НЕСЁШЬ ВООБЩЕ? – взревел Никита.

– Я могу оказаться ещё более худшим врагом, которого ты себе только можешь нажить. Так… что ты там говорил?

– Я, Бусурманов Никита, обещаю больше не доставать говнюка Диму Югорова. Мои пацаны с моей подачи или без неё не будут его доставать, морально гасить или грабить. Довольна?!

– Очень, а теперь отпустите Диму и катитесь лесом.

Дима почувствовал, как Илья отпустил его.

Никита, прежде чем уйти вместе со своим «фамильяром», на прощание сказал Диме:

– Надеюсь, ты понимаешь, что тебя всю жизнь защищают бабы? Слабачьё.

– Давай там не тявкай! – рявкнула в ответ девушка, которая подошла к Диме и, встав на носочки, вытянула руки, чтобы потрогать его лицо своими маленькими руками. Сколько в ней роста? Метр пятьдесят? И она вся мокрая, а на улице, хоть и тепло, уже не та погода, чтобы купаться. Дима чувствует, как она дрожит от холода.

– Так, ну ты, кажется, в порядке, насколько это возможно, конечно. Телефон в твоём кармане, если что.

А? Когда успела?

Дима начал ощупывать свои карманы и, действительно, телефон на своём прежнем месте – в кармане его джинсов.

– Спасибо тебе, э-э…

Дима убрал её руки и начал снимать своё пальто, чтобы накинуть его на неё.

– Я Беляна Витязь, – улыбнулась девушка. – Дима Югоров, если ты сейчас накинешь на меня своё пальто – получишь не меньше, чем твой клишированный задира.

– Но…

– Без «но», – сказала она, как отрезала. – Слушай, я правда здесь в первый раз. Мы с отцом сняли квартиру в этом городе. Не проводишь до дома? Я назову адрес. Даже если не упоминать тот факт, что свой телефон я оставила в квартире, то даже с навигатором я топографический кретин.

– Да, конечно. Но я настаиваю, чтобы ты надела моё пальто.

– Ну, с одной стороны, чего мне выделываться? Спасибо.

Вот от этого Диме стало легче. Он накинул на Беляну своё пальто, и они пошли по указанному адресу, который ему кажется до боли знакомым.

– У тебя очень интересные имя и фамилия. Старые славяне обозначали так «светлых» и сильных людей, – сказал он ей. – Сразу видно, что твои родители тебя люб… – Дима умолк, потому что они пришли к тому дому, в котором его семья купила для него квартиру.

– Да, так и есть. У меня замечательные родители, дядя и старший брат. Так, у меня третий подъезд, одиннадцатый этаж и квартира 175, – сообщила девушка. Это номер квартиры, который должен быть напротив его собственной.

Но это совпадение.

– У тебя в платье нет карманов? – спросил Дима, оглядев Беляну с ног до головы.

– Не-а, но папанька сказал, что квартира должна быть открыта.

– Не понимаю. А в подъезд ты бы как вошла?

Беляна пожала плечами, но видно, что она немного раздражена.

– Мой горе-родственник должен быть дома, поэтому открыл бы дверь, когда я позвонила бы в домофон.

Так, ладно. Отставить паранойю.

Дима открыл магнитным ключом дверь в подъезд, они поднялись на лифте на свой этаж, и он остановился возле своей новой квартиры, наблюдая, как девушка пытается попасть в квартиру напротив.

Беляна подошла к своей квартире, начала опускать ручку, но дверь явно закрыта. Она начала стучать в неё, но, судя по всему, никто не собирается открывать. Тогда она положила руку на ручку двери и пару раз ударилась головой о дверь… Постояв так секунд тридцать, Беляна повернулась к нему и с нервным, но невинным выражением лица посмотрела на него.

– Послушай, я правда не подозрительная маньячка и не воришка… мой ПАПАШКА, видимо, уснул или загулял…

Диме показалось, что слово «ПАПАШКА» она намеренно произнесла громко, чтобы кто-то, кроме него, её услышал.

Симпатичная девушка. В мегаполисе она уже дважды попадалась ему на глаза, одетая в старославянскую одежду, которую могли себе позволить только царские крови, да ещё и со старославянскими «говорящими» именем и фамилией. Появляется во второй раз ровно тогда, когда ему нужна помощь. А теперь она оказывается живёт напротив его квартиры, но войти туда не может. Слишком много странного.

– Но ты иди, я здесь подожду своего ГОРЕ РОДСТВЕННИКА. Завтра встретимся с тобой в универе.

Возможно, так и следовало бы поступить, как-то подозрительно всё, но не по совести так поступать.

Дима открыл дверь своей квартиры.

– Я тоже прошу поверить, что я не маньяк, поэтому приглашаю тебя переночевать у меня. У меня три спальни. Еду закажу, приготовлю ужин для своей спасительницы, пока она будет мыться или ещё что. Обещаю, что не буду к ней приставать.

Девушка посмотрела на него с такой стыдобой, что Диме самому стало стыдно за то, что он посчитал её странной.

– Это не обязательно…

– Прекрати. Пошли, я вкусно готовлю.

Девушка ещё раз грозно посмотрела на свою дверь, а после приняла приглашение Димы и вошла в его квартиру.

– Спасибо тебе большое за гостеприимство, – сказала она, явно не скрывая стыда.

– Это тебе спасибо за то, что выручила, – сказал Дима, закрыв дверь за ними.

Он нащупал на стене выключатель, и теперь им видна квартира во всей своей красе.

Его родители явно переборщили с щедростью… Они оказались в шикарном холле: пол выложен паркетными досками, стены покрыты штукатуркой с матовой краской нейтрального оттенка. Натяжной потолок с «холодным» освещением. По правую сторону от двери стоят велюровые кресла. В холле четыре двери, которые, судя по всему, ведут в две спальни, гостиную и кухню, и одна арка, ведущая, по сути, в уборную и ванную.

– Что б понимать, мне даже находиться здесь стыдно, – улыбнулась Беляна. – Моя семья тоже состоятельная, но мы придерживаемся менее роскошной жизни.

– Я здесь в первый раз, – признался Дима, разувшись и помогая разуться гостье. – Сегодня родители подарили мне эту квартиру. Я тоже не фанат роскошной жизни, поэтому даже боюсь заходить в комнаты. Но что ж… Хм, ты можешь зайти в комнаты и выбрать, в которой хочешь заночевать.

– Ты на приколе? – нервно улыбнулась Беляна. – Я грязная, дальше холла ни в одну из комнат не войду. Я даже представить боюсь, во сколько мне обойдётся химчистка твоей квартиры…

– Хотя бы в кресло присядь, – взмолился Дима, но девушка упёрто покачала головой.

– Фен есть? Постираться можно? Я схожу в душ, выстираю свои вещи, посушу их и выйду к тебе.

Дима немного поразмыслил. Достал телефон, зашёл в маркетплейс и протянул его девушке.

– Сразу оговорю: деньги мне от тебя не нужны. Я подрабатываю и ещё не успел перевести все деньги в благотворительные фонды. Отфильтруй доставку на «Доставить за час», выбери себе бельё, то, в чём спать будешь, и повседневку, чтобы было в чём ходить завтра, если твой родитель не явится. Скажи, что ты хочешь на ужин, я закажу еду. Пока ты можешь сходить принять ванну. Как придут заказанные тобой вещи, я положу их под дверь ванной и постучу, чтобы ты забрала и закинула бельё в стирку. Хорошо?

Беляна сверлит его своими серыми глазами, словно в ней идёт безмолвная борьба рациональности и иррациональности.

– Хорошо, благодарю.

Молодой человек улыбнулся, выдохнул.

Беляна выбрала самую дешёвую одежду первой необходимости, передав ему телефон. Сказала, что хочет простых макарон с сыром на ужин и горячий чай. Ещё раз поблагодарила его за траты на неё и ушла в ванную комнату.

Подумать только, она такая милая, воспитанная, храбрая и скромная, что Диме снова стало стыдно за то, что он успел дурного о ней подумать…

Сначала доставили еду, а через полчаса – заказ Беляны, который Дима, как и обещал, положил ей под дверь и постучал.

Пока Беляна закинула вещи в стирку, высушила нижнее бельё, оделась и вышла, ужин в просторной кухне бежевых тонов уже ждёт её. Он приготовил то, что она просила, без излишеств, чтобы не оскорбить её пожелания.

Сейчас она одета в чёрный махровый пижамный костюм, состоящий из просторной футболки и просторных штанов. Она вышла без украшений. Её длинные распущенные коричневые волосы свисают с плеч, закрывая лицо с обеих сторон. По ней видно, что ей не столько неуютно, сколько неловко. Беляна не начала есть, пока не увидела, что Дима начал ужинать, пожелав ей приятного аппетита.

Они едят в тишине, но, кажется, стоит чем-то разрядить обстановку.

Стоило бы спросить о Беляне подробнее: к примеру, откуда она к ним переехала? Из какого университета? И почему именно информационные системы? Но он спросил совершенно другое:

– Я восхищён тобой, буду честен. Такая на вид маленькая, словно еле окрепшая, пошла против главного университетского задиры с его подлизой, чтобы защитить незнакомого тебе пацана. Ты на язык явно остра.

«На язык явно остра» – да, так Дима думает, вспоминая, как она выручила его. Но сейчас, глядя на девушку, которая даже боится с ним взглядами пересечься, кажется, что это разные девушки.

Девушка отложила вилку и наконец посмотрела на него, слегка улыбнувшись:

– Не могла не выручить того, кто был готов кинуться спасать тонущую меня.

– Хех. А ты как там вообще оказалась? Звук был такой, словно ты с высоты нырнула в море, хотя трамплинов и возвышенностей там нет.

Девушка пожала плечами.

– Тебе послышалось. Я просто хотела искупаться, но заплыла слишком далеко.

Хм, хорошо, в это Дима может поверить.

– Но ты хотел спасти меня, даже когда тебя избивали. Я это слышала. Поэтому я могу смело считать тебя героем, – сказала Беляна, улыбнувшись правым уголком рта. – Расскажи мне о себе, герой.

Дима отложил вилку, запил чай и сложил руки на столе.

– Что именно ты хочешь знать?

– Всё. Расскажи от и до.

Нет явных причин рассказывать незнакомке всю подноготную о себе, особенно плохое, ведь позориться совсем не хочется, но Дима выпалил всё, как есть. Всё хорошее и плохое, что случалось в его жизни. На его монолог ушёл добрый час.

Так как Дима признался, что его поистине можно считать тряпкой, нюней и плаксой, он ожидал увидеть в лице Беляны Витязь разочарование. Ожидал, что такая храбрая девушка начнёт смотреть на него свысока. Но её лицо совершенно не меняется. Её туманные глаза внимательно изучают его, а уши внимательно слушают. Ни разу она его не перебила. Она дослушала до конца его историю, после чего лишь сказала, глядя ему в глаза:

– В мире существуют две главенствующие силы: физическая и словесная. И я не могу сказать тебе, правильный ли ты выбор сделал, выбрав силу слов. Но твой язык силы соответствует твоим моральным нормам. Это очень похвально. Я не такая сильная, как ты. По этому поводу могу лишь посоветовать тебе «прокачать ветку красноречия». Ты не тупой, и я это вижу. Сила слов велика, главное – умело ею пользоваться. Если будешь подбирать правильные слова, ты многого достигнешь, многое сможешь изменить. Я в этом не сомневаюсь. Я в это верю, герой.