Читать книгу: «Графиня на арене», страница 3

Глава 5

Джо много раз представляла себе близость с Эллиотом: каковы на ощупь его мышцы, кости и сухожилия. Все оказалось таким, как она представляла, только лучше, когда он прижался к ней всем телом, сильный и горячий, где надо – гибкий, где надо – твердый и рельефный.

– Джо, – сорвалось с его губ, когда он накрыл ее рот своим.

В ней словно лопнула струна. Руки обвились вокруг его шеи, тела прижались друг к другу, и она охотно открылась ему.

Джо уже имела некоторый опыт общения с мужчинами, но ни разу не испытывала таких ощущений – ничего настолько жаркого, умелого и полного уважения. Его губы были нежными, но уверенными, сердце билось в унисон с ее собственным, быстро и сильно. Его рот был таким горячим и сладким, дыхание отдавало розмарином, веточки которого он так часто жевал.

Он взял ее лицо в ладони и чуть отстранился, чтобы взглянуть в темные глаза.

– Ты меня околдовала.

Его тон и голодный взгляд впечатлили ее куда сильнее, чем слова: она словно лишилась дара речи – что тут ответишь? Джо всегда предпочитала словам дело, а потому просто впилась в его рот.

Эллиоту не требовалось приглашения: его язык, горячий и опытный, тут же взялся за дело.

От его одежды и волос пахло костром и конюшней, кожей и живительным ночным воздухом. Как это она до сих пор не замечала, что ночь пахнет совсем не так, как день?

Джо смутно осознавала их судорожное дыхание между поцелуями, словно ни один был не в силах оторваться от другого на достаточное время, чтобы наполнить легкие воздухом, словно, вынырнув на поверхность, они очнутся от наваждения.

Их руки встретились между телами, пока нога об ногу они сдирали с себя сапоги. И опять было непонятно, кто первым расстегнул пуговицу, сбросил куртку, жилет или рубашку.

Эллиот отстранился и опустился на колени на одном из спальных мест, где они провели предыдущую ночь. Кому оно принадлежало, не имело значения.

Эллиот опустился перед ней на колени и взглянул на нее снизу вверх, взявшись за завязки ее штанов, – его собственные уже валялись на полу, а возбужденная плоть торчала из массы густых черных завитков.

Он стащил с нее штаны вместе с неким подобием панталон, подняв ноги одну за другой, чтобы выпутать из смятой одежды и в процессе раздвинуть пошире.

На одно долгое напряженное мгновение их глаза встретились, и он медленно, расчетливо скользнул руками вверх по ее бедрам, пока пальцы не оказались в лоне.

Эллиот опустил взгляд, и они оба смотрели, как он большими пальцами растягивает розовые складки в стороны, любуясь ею.

– Боже милостивый, как ты прекрасна! – выдохнул он, прежде чем прижаться к ней между ног горячим влажным ртом.

Когда язык Эллиота принялся исследовать и поглаживать ее, легко, словно дразня, Джо застонала и запустила пальцы ему в волосы, притягивая его ближе, подбирая подходящее положение, шире раздвигая ноги и приглашая его глубже.

Он на мгновение поднял взгляд, посмотрел ей в глаза и, коротко и самодовольно усмехнувшись, захватил губами ее возбужденный бкгорок. Все тело Джо содрогнулось от желания, когда к мягким губам присоединился язык и Эллиот принялся лизать, покусывать и посасывать, подводя ее все ближе к блаженству.

Когда у нее подкосились колени, он успел ее поймать и уложил поверх одеяла, слегка поглаживая круговыми движениями ее живот.

Джо открыла глаза и увидела, что он разглядывает ее с полуулыбкой на припухших губах.

– Я что, уснула?

– Всего на минутку. – Он лежал на боку, опершись на локоть и поддерживая кулаком голову, а вторая рука все еще лежала у нее на животе, мизинцем касаясь промежности, словно обещая продолжение.

– Я хотел тебя с тех пор, как впервые увидел, – признался Эллиот.

Внизу живота у Джо потеплело, и его рука плотнее прижалась к ее телу, словно он почувствовал, какую бурю у нее внутри вызвали его слова.

– Хотел этого. – Палец Эллиота скользнул между припухшими складками, и его ноздри дрогнули, когда он погладил ее, избегая слишком чувствительной точки. – Ты само совершенство.

Джо шумно сглотнула и сама начала задыхаться при виде жажды в его глазах. Он опустил веки, когда палец скользнул внутрь, легко благодаря ее влаге, но все же ощутимо растягивая ее изнутри. В последний раз у нее был мужчина еще до того безумного времени в Париже почти четыре года назад.

Эллиот одобрительно хмыкнул, двигая пальцем медленно, но глубоко, и хрипло выдохнул:

– Ты такая тугая, я хочу взять тебя.

Он еще шире развел ей бедра, приглашая открыться, потом вынул из нее палец и, сунув в рот, стал лизать его и сосать.

Джо содрогалась от желания, ее опустевшее лоно сжимало пустоту, посылая по всему телу волны страсти, и она прошептала, приподняв бедра, приглашая его:

– Пожалуйста, дай мне это. Я тебя хочу.

Просить дважды не пришлось.

Двигаясь с привычной грацией, Эллиот приставил член ко входу в тело и надавил, проникая в нее одним долгим горячим толчком. Джо проскулила от почти болезненного натяжения, но обняла ногами его бедра и подладилась под него так, чтобы впустить еще глубже.

Он долго удерживал ее так, наполненную и прижатую к одеялу. Нежный и влюбленный взгляд являл собой разительный контраст с примитивным актом доминирования.

– Ты там просто восхитительна, Джо, – прошептал Эллиот.

Он двинул бедрами, сначала мягко, наполняя ее до краев с каждым толчком, как будто гладил ее изнутри. Джо то сжималась, то расслаблялась, поймав ритм.

– Да, – простонал Эллиот, упершись одной рукой в пол, а вторую просунув между ними и большим пальцем обводя средоточие ее наслаждения в такт своим движениям. Прикосновения эти сводили с ума. – Кончишь для меня снова, Джо?

Такие грубые слова от такого сдержанного мужчины безумно возбуждали. Джо закричала: разрядка застала ее врасплох.

Бедра Эллиота двигались все быстрее, мощнее, жестче – и вдруг он отстранился, оставляя ее один на один с зияющей пустотой.

Сквозь туман она услышала, как он застонал, сдаваясь, и горячая жидкость потекла ей на живот, в то время как все мышцы внутри сжимались вокруг пустоты. Хотя ее чувственное начало сожалело о потере, она невольно была благодарна Эллиоту, что подумал о ней даже в такой момент.

Джо сразу уснула, а Эллиот не мог сдержать улыбки: у него никогда еще не бывало любовницы, которая засыпала бы сразу после соития. Он почувствовал своего рода гордость, хоть и подозревал, что причиной столь быстрого ухода от реальности были вовсе не его потрясающие способности, а усталость и напряжение.

Прежде, чем подняться, Эллиот ненадолго присел на колени, чтобы насладиться зрелищем. Рот у него наполнился слюной при виде ее маленьких округлых грудей с тугими розовыми сосками, которым он толком не уделил внимания, потому что, снедаемый страстью, сразу ворвался в нее.

Что ж, у него уже давно – почти год – не было любовницы, так что он изголодался по женской ласке, как, впрочем, и она по мужской.

Эллиот испытал облегчение, поняв, что Джо не девственница. Он остановился бы на поцелуях, если бы заметил хоть тень неопытности. Пусть он и желал ее до одержимости, но лишать невинности считал недопустимым.

Спящая, Джо казалась куда моложе своих двадцати восьми лет. Бо́льшую часть их совместного путешествия она скрывала необычный цвет волос, втирая в них пепел, чтобы придать унылый сероватый оттенок. Эллиот по опыту знал, что окружающие редко решаются приблизиться к неопрятному грязному человеку, и сам не раз пользовался этим трюком в прошлом.

Вчера, когда они добрались до хлева, Джо пропала куда-то на час и вернулась такой чистой, сияющей и прекрасной, что он таращился на нее как деревенщина.

Чем дольше он смотрел на нее, тем больше она краснела, потом пояснила, поморщившись при попытке провести по волосам гребнем:

– Ручей сейчас не такой уж и холодный.

Эллиот понял намек. От него самого разило за версту, и он обрадовался возможности смыть пот и грязь, скопившиеся за несколько недель пути.

Он подозревал, что завтра им придется опять вымазаться в грязи для маскировки, так что сейчас без малейших угрызений совести жадно рассматривал ее порозовевшее от страсти тело и шелковистые светлые волосы.

Она не обладала пышными формами, но была стройной и крепкой, с тонкими костями и гибкими изящными мышцами. Кожа ее имела цвет свежих сливок, и только руки и лицо чуть темнее от пребывания на солнце.

Красота Джо Браун была элегантной и утонченной. Родись она в другую эпоху и с другой судьбой, Ватто или Рейнольдс могли бы посвятить ей свои полотна, хотя ей и не доставало нарочитой игривости моделей первого и застенчивой беспомощности героинь второго.

Она была волнующе противоречивой: грациозной, но сильной, хрупкой, но неистовой.

Словно почувствовав его взгляд, Джо беспокойно поежилась и открыла глаза, и лицо ее встревожилось:

– Что-то случилось?

Она резко села, но Эллиот успокоил ее:

– Ш-ш-ш… Все в порядке. Я сейчас.

Он предоставил Джо немного прийти в себя, а сам взял тряпку из тех, что сушились со вчерашнего дня, и обмакнул в ведро с прохладной водой, а когда вернулся, она, приподнявшись на локтях, рассматривала следы его страсти у себя на животе.

Эллиот покраснел до ушей и опустился рядом с ней на колени.

– Я бы сразу все смыл, но не хотел тебя будить. Имей в виду, вода довольно холодная.

Джо наблюдала своими непостижимыми глазами, как он смывает семя и вытирает кожу насухо.

– Иди сюда, – сказал Эллиот.

Потом Джо нырнула под одеяло, а когда он присоединился к ней, хотя у них был второй комплект одеял, уже разложенный с прошлой ночи, ничего не сказала.

Эллиот вновь лег на бок и медленно протянув к ней руку, положил ладонь на талию и приятно удивился, когда Джо не стала отстраняться.

– Джо, ты…

– Я в порядке, – сказала она ровно. – Это ничего не значило.

Ее краткий ответ должен был причинить Эллиоту боль, но такая прямота его насмешила.

– Приму к сведению.

Джо обернулась, и лицо ее выражало не больше, чем голос.

– Я серьезно.

– Знаю. – Должно быть, Эллиоту не хватало не то осторожности, не то ума, потому что он рискнул погладить ее ровный плоский живот, чувствуя себя так, словно гладит дикую камышовую кошку. – Просто расслабься, и давай наслаждаться этим утром, а? Завтра – да и в дальнейшие дни – нам будет не до удовольствий.

Тело Джо напряглось под его рукой, но она не отстранилась и не схватилась за нож.

В конце концов, через какое-то время она слегка кивнула, и напряжение покинуло ее лицо.

Почувствовав уверенность, Эллиот продолжил ее ласкать рукой, уже касаясь не только ее лона, но и шелковистой кожи под грудью.

Вместо того чтобы выпустить ему кишки, Джо чуть выгнула спину и потерлась о его ладонь.

– Не стану спрашивать, кто ты такая на самом деле и откуда родом, – пообещал Эллиот тихо. – Но мне хочется знать, как давно ты выполняешь такого рода работу в одиночку.

Джо стиснула челюсти, и живот под его рукой напрягся.

– Для чего интересуешься?

Эллиот задумался.

– Я не собираюсь делиться никакими сведениями о тебе, но если мое руководство спросит…

– Ты ответишь, – спокойно закончила Джо, и в тоне ее не было злости.

– Да.

Джо чуть нахмурилась, взгляд ее затуманился, словно она советовалась с кем-то или чем-то невидимым. Эллиот решил, что она борется с собой, и, по правде говоря, не ожидал ответа, но она вдруг сказала:

– Мой дядя умер полгода назад.

Джо поразилась словам, которые сорвались с ее губ, и не только: физически устала, словно кто-то крепко держал ее, а она внезапно вырвалась на свободу. Чувство было тяжелое, словно луна вдруг освободилась от земного притяжения.

Джо не сдержала улыбки при этом излишне драматичном сравнении, хоть и правда никогда еще не делилась такими подробностями своей жизни.

Больше двадцати лет жизни с Мунго сформировали ее характер – так постоянные сильные ветры вынуждают дерево клониться к земле.

Нелегко идти против ветра.

Так отчего же теперь она внезапно позабыла о привычке, сложившейся за десятилетия? Неужели дело всего лишь в физической близости? В чем-то простом, как контакт с человеческой кожей, его рука у нее на животе, тепло его тела рядом? В приятных воспоминаниях о том, как его тело наполняло ее?

Джо не могла поверить, что все настолько просто. У нее и раньше бывали любовники, она знала многих мужчин – и ни разу даже имени своего настоящего им не называла. Мунго ни разу не говорил с ней об этом, но она знала, что он догадывался о тайных свиданиях на протяжении всех этих лет.

Но Эллиот Уингейт был не таким, как другие.

Недавно он сказал, что хотел ее с их первой встречи. Она его прекрасно понимала, потому что и сама это почувствовала – мощное мгновенное притяжение, которое сбило ее с толку, околдовало и напугало своей силой. Она знала только, что такие чувства встречаются очень редко. Во всяком случае, сама она никогда не испытывала ничего подобного.

Объективно Джо понимала, что Эллиот далеко не красавец, не самый богатый и не самый влиятельный, но зато воплощал все, что она любила и уважала в представителях мужского пола: ум, сноровку, сдержанность, милосердие, доброту, но вовсе не слабость, практичность, но не бесчувственность.

– Что случилось с твоим дядей? – спросил Эллиот, и его рука остановилась у нее под грудью.

И снова все внутри у Джо воспротивилось: ей не хотелось отвечать, и уж тем более говорить правду, но, с другой стороны, какая теперь разница?

– Это был несчастный случай – такое вот ужасное совпадение, что нарочно не подстроишь, даже если постараешься, – сказала она в виде исключения чистую правду.

Сколько она себя помнила, Мунго всегда боялся мучительной смерти от рук врагов, а погиб по нелепой случайности.

– Он шел по улице, а мимо ехал фургон. Вдруг двери у него распахнулись, несколько бочек вывалилось наружу, а одна и вовсе вылетела на обочину. Удар самой бочки закончился бы, в худшем случае, переломом пальца на ноге, но она попала не в моего дядю, а в рабочего, который на веревке поднимал поддон со свинцовой черепицей. Он выпустил веревку из рук, и груз упал; дядя погиб на месте – ему размозжило голову.

Эллиот обнял ее за талию и, притянув ближе, пробормотал в волосы, прижавшись губами к макушке:

– Это ужасно. Я очень тебе сочувствую.

Такая нелепая смерть чудовищна сама по себе, но еще ужаснее было то, что она настигла человека, который больше тридцати лет постоянно оглядывался через плечо.

Джо сглотнула, сдавивший горло ком.

– Моя очередь спрашивать.

Эллиот опять ее поцеловал и опершись на локоть, со смешком сказал:

– Спрашивай, хоть я и сомневаюсь, что ты еще чего-то обо мне не знаешь.

– Расскажи о своей семье.

– О семье?

– А что тебя удивляет? Думал, я попытаюсь вытянуть из тебя какую-нибудь государственную тайну?

В серебристых глазах Джо плясали смешинки, и слабая улыбка на ее губах была сокрушительно привлекательной. В этот миг Эллиот рассказал бы ей что угодно.

– Что ты хочешь знать про мою семью?

– Я знаю, что твой старший брат – граф Норритон. Еще братья или сестры у тебя есть?

– Есть. Я младший из четверых детей.

– Сестры? Братья?

– Все мальчишки, о чем наша матушка постоянно сокрушается.

– Кто-нибудь из твоих братьев работает?

– В обычном смысле слова – нет, хоть они с этим и не согласятся. Второй по старшинству служил в армии, но продал патент на офицерский чин, когда… ну, когда всем показалось, что война окончена. Третьему по старшинству, Найджелу, предстояло стать священником, но это было не в его характере, так что он теперь управляет вторым поместьем одного из старших братьев. – Эллиот замялся и добавил: – Родители хотели, чтобы я занял место Найджела и посвятил себя церкви, но я избежал этого, избрав служение правительству, а не Богу.

Она не удержалась от улыбки, и он удивленно поинтересовался:

– Я чем-то тебя развеселил?

– Просто представила, как ты на кафедре читаешь проповедь.

Эллиот расхохотался.

– Воображение у тебя получше моего – я так и не смог этого представить. Теперь моя очередь. Когда и где ты нашла Ангуса?

Джо любовно покосилась на стропила, где, как Эллиот понял, устроился на ночлег ее ворон.

– Думаешь, он за нами наблюдал, когда… ну, ты понимаешь? – изобразил Эллиот смущение.

– Нет, Ангус для этого слишком хорошо воспитан.

Эллиот хихикнул.

– Ясно.

– Кроме того, сон его интересует куда больше, чем наблюдение за поведением людей.

Эллиот повнимательнее вгляделся в черное пятно и, вне всякого сомнения, увидел, как блеснул черный глаз.

– Я нашла его неподалеку от упавшего гнезда. Он был полностью оперившийся, но имелись следы еще как минимум одного птенца. Этот скрывался в стоге сена от двух летавших над гнездом сорок и издавал жалобные звуки. Мунго сказал, что он не выживет, но, как видишь, ошибся: он все еще со мной, бодр и здоров спустя годы.

– Мунго?

– Нет, теперь моя очередь спрашивать.

– Да? Ну ладно, давай!

Он принялся поглаживать ей живот, отвлекая от мыслей, но она все же спросила:

– Доминик Стрикленд был твоим другом. Что произошло?

Улыбка тут же сползла с лица Эллиота. Вот уж о чем говорить ему больше не хотелось никогда, так это о Доминике, но эта тема не касалась политики или военных секретов, так что не было причин отказываться отвечать.

– Мы были близкими друзьями: я, Син, Гай, Доминик и Дэвид Норрис, который потом погиб в том же бою, что и брат Сина Бенджамин. Мы учились в одном классе. – Эллиот фыркнул. – Однокашники даже называли нас «братством» из-за того, что мы были неразлучны.

– Стрикленд не похож на душу компании и человека, на которого можно положиться. Как мог он понравиться Стонтону и даже Гаю, хоть газеты и выставляют его безнадежным волокитой.

Джо имела в виду Гаюса Миллингтона, которого газеты прозвали Милягой.

Эллиот тяжело вздохнул при мысли о бывшем друге Доминике и попытался выразить словами то, что думал о Доминике Стрикленде, по чьей милости сейчас он сам, Джо и все их друзья путешествовали по разоренной войной стране, рискуя жизнью.

– Дома надо знать, чтобы понять его бешеную привлекательность. Он из тех, кто буквально источает харизму. – Эллиот коротко взглянул на Джо. – Не сомневаюсь, ты знаешь о его связи с Марианной.

– Да, но это продолжалось недолго: он ее обманул. – Помедлив, Джо добавила: – Признаться, меня удивляет, что умница Марианна поверила такому прохвосту.

– Дом из тех, кто способен очаровать кого угодно, чтобы достичь какой-то цели. Я, как самый бедный и низкородный в нашем «братстве», стал замечать признаки истинного характера Дома задолго до того, как он показал свои самые нехорошие стороны Гаю и Дэвиду. – Эллиот пожал плечами. – Мы все отдалились от него прежде, чем покинуть Итон, еще до выпуска, хотя Син, у которого было хобби всех спасать, давал ему один шанс за другим, даже когда уже давно было ясно, что это человек пропащий.

– Чем он себя выдал?

– Нет уж, теперь моя очередь. Скажи-ка мне, как ты так наловчилась обращаться с холодным оружием?

Тело Джо напряглось у него под рукой, и он уже решил, что на этом их душевный разговор закончится, но она ответила:

– Это все дядя. Для нас метание ножей было, может, и не совсем игрой, но, пожалуй, способом скоротать время. Быстро стало понятно, что у меня есть способности.

Эллиот рассмеялся: ну какая скромница!

– Я не хотела с ним расставаться, так что пришлось достичь профессионализма в этом деле и научиться стоять за себя.

– Но как он мог брать на столь опасные задания такую маленькую девочку?

Джо моргнула, словно вопрос поставил ее в тупик, но быстро справилась с растерянностью.

– Больше обо мне позаботиться было некому, – заявила Джо и добавила почти враждебно: – Он никогда не подвергал меня опасности.

Эллиот хмыкнул, почему-то не поверив ей.

– Моя очередь, – сообщила Джо, устраиваясь на боку в той же позе, что и он.

Он положил ладонь ей на бедро, все еще не желая отпускать, а когда она не сбросила его руку, улыбнулся и спросил:

– Ну так что ты хочешь узнать?

– Подожди минутку, я подумаю. – Она закусила губу, и где-то внутри у Эллиота шевельнулось новое чувство – более сложное, чем обычное возбуждение, – от которого сжалось сердце.

Он не был идиотом, понимал по крайней мере часть своих эмоций и знал, что желал ее всю – не только тело. Впервые в жизни он так сильно, всем своим нутром хотел женщину, и так уж случилось, что она оказалась самой необычной женщиной в его жизни.

Как веселился бы его друг Гай, если бы знал, о чем он сейчас думает! Слава богу, этот насмешник никогда об этом не узнает…

– Ты мог бы заняться дипломатией, поступить в армию или на флот, – сказала Джо, прервав его задумчивость, – но избрал совершенно непрестижное поприще. Почему?

Эллиот фыркнул, но Джо никак на это не отреагировала.

– Это правда: сбор информации – или шпионаж – считается не самым приличным занятием для джентльмена. К счастью, меня мало волнует чужое мнение, особенно разных идиотов, – сообщил Эллиот и пожал плечами. – Мои друзья знают, чем я занимаюсь, и тем не менее уважают меня, и мне этого достаточно. Мой черед.

Джо помотала головой и положила руку ему на грудь, погладив мозолистыми пальцами соски.

– Хватит вопросов.

– Хватит? – Эллиот приподнял брови, хотя сердцебиение уже участилось от того, как сверкнули ее глаза.

– Вполне. – Рука Джо скользнула вниз по его груди, потом по животу, пальцы сомкнулись на члене, который был в полной боевой готовности все время, что они вели этот диалог.

Эллиот сглотнул и опустил свою руку тоже ниже.

Дыхание Джо перехватило, и она отставила колено в откровенном приглашении.

Эллиот просунул палец между ее влажными складками поглубже, а потом согнул. С ее приоткрытых губ сорвался стон, и она провела пальцами по его копью от головки до основания, а потом обратно.

Губы Эллиота изогнулись в плотоядной улыбке, когда они принялись ласкать друг друга. Постепенно в их лихорадочных прикосновениях появился ритм, который они подобрали, поняв, что нравится каждому из них.

Когда Эллиот добавил еще один палец, Джо застонала и начала повторять бедрами их движение. Когда огрубевшая кожа ее большого пальца задела чувствительную головку, Эллиот зашипел сквозь зубы.

Удовольствие нарастало, и становилось все сложнее продолжать ласкать ее мягко и не забывать о ее желаниях в погоне за разрядкой.

В какой-то момент Эллиот понял, что не выдержит, осторожно отстранился и, перекатившись на спину, приказал:

– Оседлай меня, Джо!

Ее веки отяжелели, щеки раскраснелись, но она подчинилась и приставила его плоть ко входу в свое тело, не отрывая от него глаз.

Эллиот восхищенно смотрел на нее снизу вверх, отрывая бедра от одеяла каждый раз, как она опускалась на него, потом взял в ладони ее груди и простонал:

– Боже милостивый!

Джо склонилась ему навстречу, упершись руками в пол и удерживая его глубоко внутри; ее и без того тугие стенки сжимали его почти до боли.

Эллиот взял в рот бусинку соска, полизал, пососал.

Джо содрогалась, ее глаза подернулись дымкой наслаждения, когда он принялся ублажать ее груди по очереди, покусывая и облизывая, каждый раз выгибаясь, принимая его в себя без остатка.

– О да-а-а… – простонала она, скользнув рукой между ними и принимаясь доводить собственное отзывчивое тело до исступления, которое едва успело закончиться, прежде чем новая волна наслаждения накрыла ее с головой сразу же за первой.

Ее мышцы яростно сокращались, до обидного быстро подводя его к краю, он отчаянно не хотел выходить из нее – его охватил первобытный позыв наполнить ее своим семенем, пометить как свою собственность. Эллиоту стоило огромных усилий опомниться и выскользнуть из нее прежде, чем излиться.

На этот раз он первым провалился в забытье.