Читать книгу: «Сеул: танец отчаяния»

Глава 1

Белый конверт лежал на потертом коврике у двери, на грязном асфальте. Без марок, без адреса. Только её имя, выведенное бездушным шрифтом принтера: Stella Orlova. Он был таким же необъяснимым и чуждым в этом убогой парадной, как лебедь в нефтяной луже.

– Надо было открыть сейчас же, покончить с этим.

Но ноги сами понесли ее прочь, к спасительному кабинету Кичхана. Позже. Хотя бы на час позже. Светлана замерла, ключ зажат в потной ладони. Её сердце, отвыкшее от сюрпризов, кроме плохих, отстучало резкую синкопу. Это пахло прошлым. Тем самым, блестящим и ядовитым, от которого она сбежала в эти тридцать пять метров дешевого одиночества по приглашению подруги из танцевального училища. «Лучшие годы позади, дорогуша», – прошипел в голове привычный саркастический шёпот, её главный щит от любой наглой надежды.

Конверт оказался на удивление тяжёлым. Внутри угадывался твёрдый прямоугольник. Не бомба. Хуже.

Она швырнула его на кухонный стол, рядом с одиноким яблоком и счетом за электричество. Позже. Всему своё время. Сначала – сеанс у Кичхана. Её личный Сизиф, катящий в гору её разбитую спину.

Кабинет доктора Кичхана пах тепло-травяным дыханием земли, которую Светлана никогда не видела. Это был запах далеких гор, древних восточных рецептов и спокойствия, которое он носил как вторую кожу.

– Ну-ка, Светлана Валерьевна, покажите, как сегодня пляшет ваша прекрасная спина, – его голос был бархатным контрабандистом. Он провозил сквозь будни доброту, не вызывая желания огрызнуться.

– Она сегодня в настроении танцевать стрик, доктор, – фыркнула она, утыкаясь лицом в подголовник, пахнущий свежим бельём. Её собственная студия в спальном районе так не пахла. Там пахло потом отчаяния и дешевым лаком для волос.

Его пальцы, тёплые и знающие карту её боли лучше, чем она сама, нашли предательский узел под левой лопаткой. На мгновение его уверенные движения прервались, и Света краем глаза заметила, как он с почти незаметным усилием размял собственную кисть, прежде чем вновь погрузиться в работу. Она вжалась в кушетку, зажмурившись. Боль была ослепительной, как софит в глазах, но за ней шло облегчение. Он был волшебником. Алхимиком, превратившим страдание в легкую тяжесть.

– Слишком много нервничаете, – констатировал он, и его голос приобрёл новую, врачующую твердость. – Произошло что-то?

Белый конверт. Без адреса. Как приглашение на собственную казнь.

– Призраки прошлого беспокоят. Похоже, у них обострился сезон охоты.

– Призракам не место в настоящем, – сказал он просто, будто говорил о погоде. – Их нужно отпускать. Или хоронить. Окончательно.

В его словах не было её циничной легкости. Была тяжелая, выстраданная уверенность. Он не просто массировал мышцы. Он был экскаватором, который медленно, аккуратно раскапывал её боль, и Света внезапно с ужасом подумала, что он видит слишком много. Социальная пропасть между ними – он, кореец, мигрант-врач из Казахстана, она, бывшая прима из Санкт-Петербурга, ныне учительница для девочек из панельных многоэтажек – в этом кабинете не имела веса. Здесь они были просто двумя сломанными людьми в зазеркальном мире отчаяния.

– До четверга, Светлана Валерьевна. И… будьте осторожнее с призраками, – он проводил её до двери, и его тёмные глаза на миг поймали её взгляд. В них не было ни капли той подобострастной жалости, к которой она привыкла. Было что-то иное. Понимание? Предупреждение? Она поспешно отвернулась.

Конверт ждал её, как обвинительный приговор. Светлана налила себе вина – кислого, как её нынешние мысли. Рука дрогнула, когда она провела ногтем под клапаном.

Внутри не было письма. Ни угроз, ни просьб о помощи, которые она когда-то так ждала и не дождалась.

На ладонь выскользнул потёртый серебряный медальон. В форме лебедя. Того, кто разбил её карьеру с элегантностью, достойной лучшего применения, а сердце – с лёгкостью оперной дивы, роняющей хрустальный бокал.

Это была не ностальгия. Это был шифр. Вызов. Найди. Вспомни. Вернись в игру.

Её хрупкое настоящее, выстроенное из боли и иронии, дало трещину. Сквозь неё сочился ядовитый, ослепительный свет того мира. Мира, где о таких, как тихий доктор Кичхан, не говорили иначе как в снисходительном третьем лице, зато очень любили ломать таких, как она.

Она сжала медальон в кулаке, чувствуя, как острый клюв лебедя впивается в кожу ладони. Загадка была только первой ступенью. А внизу, в темноте, её ждала вся пропасть. И тихий голос доктора: «Будьте осторожнее… хоронить… окончательно» – теперь звучал не как совет, а как пророчество.

Глава 2

Лебедь ждал. Он лежал на крышке её потрёпанного ноутбука, как чёрная таблетка яда. Неделю Светлана носила его с собой, ощущая вес холодного металла медальона в кармане.

Судьба, всегда имевшая над ней скверное чувство юмора, подкинула билет. Коллега из премиального фитнес-клуба «Эдем» умоляла подменить её на вечернем stretching-классе. «Клиенты там… особенные, Свет. Богатые. Капризные. Не опозорь меня». И бросила в руки ключ-карту.

«Эдем» сиял стерильным блеском хрома и мрамора. Воздух был густым коктейлем из дорогих духов, хлора из бассейна и запаха денег – свеженапечатанных, хрустящих. Это был тот самый мир, от которого она сбежала. Мир, что теперь стучался к ней в дверь загадочным медальоном.

Её класс прошёл на удивление гладко. Сорок минут она механически руководила телами, одетыми в люкс, думая о спине, о счетах, о молчаливом предостережении Кичхана. Работа была закончена. Остаться здесь значило отсрочить возвращение в свою убогую клетку. Она задержалась в раздевалке для персонала, протирая бесконечные зеркала, в которых её отражение – усталое лицо, простая чёрная майка – выглядело чужим и жалким.

И тогда её поймал звук. Сначала – навязчивый, вибрационный бит, пробивающий стены. Потом к нему присоединились швыряемые, как ножи, ритмы и идеально отточенный, мощный вокал. Это была не фоновая музыка. Это было вторжение.

Любопытство, тот самый порок, что сгубил не одну кошку (и балерину), поволокло её на поводке. Она шла на звук, как героиня старых мифов шла на голос сирены, сулящей и гибель, и откровение. Дверь в основной зал была приоткрыта. Охранник, увидев её бейдж, лениво махнул рукой: «Проходи, нуна. Только на дороге не мешайся».

Зал «Эдема» преобразился. Тренажеры сдвинули, словно игрушки, освободив пространство. В центре, под низким, пульсирующим светом, бушевало море из восторженных тел. Девушки в платьях, стоявших больше ее годовой аренды, визжали. Мужчины в безупречных костюмах наблюдали с холодной оценкой, будто на аукционе.

А на импровизированной сцене горели они.

Пятеро. Их движения были математически выверены и в то же время дико, животно эмоциональны. Синхронность была пугающей. Это был не танец, а демонстрация абсолютной власти над плотью. K-pop в его самой концентрированной, божественной ипостаси.

И среди них был Он.

Тот, кто вёл группу. Его тело не подчинялось законам физики, оно их соблазняло и опровергало. Резкий бросок вниз – и плавное, волнообразное движение, будто удар молнии, растянутый в шелковую нить. Его улыбка, брошенная в зал, была ослепительным оружием. Ли Минхо. Имя выжег в её памяти восторженный шепот стоявшей рядом девушки.

Светлана застыла в тени у служебной колонны. Невидимка. Призрак на пиру богов. Она смотрела на него не как фанатка, а как ремесленник на работу мастера. Видела титанический труд за этой лёгкостью, идеальную работу стоп, которую не оценил бы никто, кроме неё. И это профессиональное любопытство вдруг сжалось в комок под грудью, уступив место чему-то острому, жгучему, забытому.

Он был не просто красив. Он был воплощением той самой силы, молодости, безраздельной власти над пространством, которые она безвозвратно утратила. Это был тот самый софит, что выжигал ей глаза в прошлой жизни, только теперь он светил изнутри.