Читать книгу: «Лайк на смерть», страница 3

Глава 6

В МОЕЙ КВАРТИРЕ ТИХО.

Слишком тихо. Момент полной тишины редко встречается в квартире на Манхэттене, как бы поздно ни было. Даже когда я иду в ванную в три часа ночи, я обычно слышу, как кто-то веселится прямо за моим окном. Вот почему меня тревожит тишина, когда я открываю дверь.

"Привет?" Я кричу хриплым голосом.

В ответ тишину разрывает сирена, проносящаяся по улице прямо за моим окном. Я стою там какое-то время, ожидая, пока блеющий звук исчезнет вдалеке, прежде чем испустить легкий вздох облегчения.

Здесь все нормально. Злоумышленников нет, следов взлома и проникновения нет. В городе свой обычный уровень шума. Не о чем беспокоиться.

Я вхожу в свою маленькую квартиру. И под маленькой я имею в виду крошечную. Квартира на Манхэттене считается большой, если на кухне можно разместить стол. На моей кухне стол не поместится. Туда с трудом помещается человек. Моя самая большая мотивация снизить вес – это осознание того, что я не смогу поместиться на кухне или в ванной, если наберу слишком много лишних килограммов. Но, с другой стороны, это не из тех микроквартир, где даже стоять прямо невозможно, а духовка выполняет функцию холодильника.

Я бросаю свою сумочку на ее обычное место на книжном шкафу рядом с входной дверью, который забит дрянными любовными романами, главные герои которых очень похожи на Таинственного Человека. Любовные романы дают вам крайне нереалистичную концепцию романтики. Если бы я была персонажем одной из этих книг, за нашей милой встречей быстро последовал бы Таинственный Человек, срывающий с себя футболку, обнажая блестящий, твердый пресс, а затем прижимающий ко мне свои пульсирующие поясницы.

В моей квартире тихо, нет никаких признаков того, что кто-то подстерегает меня, чтобы убить. Гостиная скудно обставлена: диван из ИКЕА, широкоэкранный телевизор и письменный стол с ноутбуком, которым я пользуюсь все чаще с тех пор, как во время изоляции я начала в основном работать дома.

Моя первая остановка – ванная, чтобы я могла осмотреть повреждения на лбу. Сам порез небольшой, но из-за моих дефектных факторов свертывания крови идет довольно сильное кровотечение. Я выгляжу довольно устрашающе – неудивительно, что Таинственный Человек поспешил удалиться.

Поскольку это частое явление, у меня есть хорошо укомплектованная аптечка. Я хватаю марлю и продолжаю давить на лоб. После того, как я впитаю большую часть свежей крови и убираю то, что уже засохло, я накладываю давящую повязку. Надеюсь, к завтрашнему дню кровотечение остановится настолько, что я смогу обойтись пластырем.

Глупый Кевин. Я собираюсь написать Синчу длинную жалобу. В конце концов, мне следовало позвонить в полицию.

После того, как повязка наложена, мои глаза опускаются на остальную часть лица. Я выгляжу бледной и усталой. Недавно мне исполнилось тридцать четыре года, хотя большинство людей думают, что мне около двадцати пяти лет, но сейчас мне могло бы сойти за сорок. Я не такая красивая, как Бонни, но многие мужчины находят меня привлекательной. У моих каштановых волос естественные светлые пряди, глаза интригующего серого цвета, а небольшого количества туши достаточно, чтобы выделить мои обычно невидимые светло-коричневые ресницы. Когда я улыбаюсь, у меня появляются ямочки на щеках, а мои зубы – приятный результат трех лет ношения брекетов с одиннадцати до тринадцати лет.

И все же мне не удается найти достойного парня.

У меня такое ощущение, что Бонни придирчива, но это не так. Я не ищу самого великолепного парня на планете. Я не пытаюсь выйти замуж за миллионера. Все, что мне нужно, – это порядочный мужчина, у которого нет проблем с алкоголем или азартными играми, с которым весело общаться, у которого приятная улыбка и который любит меня так же сильно, как я его.

Неужели это такая несбыточная мечта?

Полагаю, так и должно быть, иначе я бы сейчас не была одна.

Пока я жалею себя, в другой комнате звонит телефон. Я возвращаюсь туда, где оставила сумочку на столе рядом с входной дверью, и достаю телефон изнутри. На долю секунды я волнуюсь, что, возможно, Таинственный Человек отследил мой номер телефона и звонит, чтобы пригласить меня на свидание.

Но нет. Это худшая альтернатива этому – моя мать.

Я не могу придумать ничего, что мне сейчас хотелось бы сделать меньше, чем поговорить с мамой, но было бы жестоко не взять трубку. Она очень переживает, что я хожу на свидания, хотя я уверяю ее, что всегда встречаю мужчин в общественных местах и что они не знают, где я живу. Конечно, учитывая то, что произошло сегодня вечером, ее беспокойство небезосновательно.

Последние несколько лет она волнуется еще больше, так как мой отец внезапно умер от сердечного приступа. Раньше он сохранял ее спокойствие, но теперь, когда она ушла с преподавательской работы и живет совсем одна, я почти уверена, что все, что она делает, это сидит у себя дома и беспокоится обо мне. Если бы я жила где-нибудь, кроме Манхэттена, она наверняка продала бы свой дом в Коннектикуте и переехала бы по соседству со мной. Но она находит город пугающим, поэтому я могу быть в безопасности от того, что моя мать станет моей ближайшей соседкой – пока. Хотя, если бы я рассказал ей о Кевине, она, вероятно, завтра выставила бы свою квартиру на продажу.

"Сидней!" она плачет прежде, чем я успеваю поздороваться. – У тебя было свидание сегодня вечером?

"Да." Я беру телефон на кухню, чтобы взять бокал вина, которого мне так хотелось за ужином. «Но все кончено».

"Ой." Не могу сказать, чувствуется ли она облегчением или разочарованием. Наверное, и то и другое. "Как это было?"

«Эх».

«Это хорошо или плохо?»

Я выливаю примерно полчашки красного вина в пластиковый стакан – нет смысла придумывать, если я совсем одна. Эй, по крайней мере, я не пью прямо из бутылки. «Я не думаю, что второе свидание будет».

Преуменьшение всего.

«Я просто не понимаю этого», – говорит мама. «Ты такая красивая девушка. Мальчики должны выстраиваться в очередь на второе свидание с тобой!»

Интересно, сколько мне должно исполниться, прежде чем моя мама перестанет называть мужчин, с которыми я встречаюсь, «мальчиками». Я полагаю, что если я останусь одинокой, когда мне исполнится пятьдесят (что становится все более вероятным), она все равно будет называть их мальчиками. К тому времени она, вероятно, будет жить со мной. Вероятно, мы будем спать в одной постели.

«Это тайна», – бормочу я, делая большой глоток вина.

«О, но у меня есть хорошие новости!»

Пожалуйста, не подстава. Пожалуйста, не подстава. – Эм, что?

«У дочери моей подруги Сьюзан только что родился ребенок!»

Я делаю еще один глоток вина. "Ух ты. Фантастика.

«Нет, ты не понимаешь», – говорит мама. «Ей тридцать восемь! Ей тридцать восемь, и она еще могла иметь детей. А тебе всего тридцать четыре, так что у тебя есть как минимум четыре года в запасе. Еще больше, если ты заморозишь яйцеклетку.

"Замечательно." Я осушаю остаток бокала. – Слушай, я немного устала, поэтому сейчас пойду.

«Не злись на меня, Сидни. Я просто пытаюсь показать тебе, что у тебя есть варианты!»

«Я не злюсь. Я просто устала».

Еще минута ушла на то, чтобы успокоить маму и отвлечь ее от телефона. Хотя разговор с ней вызывает у меня легкую головную боль, когда я вешаю трубку, в квартире снова кажется оглушительно тихо.

Почему так сложно встречаться? Почему я не могу просто найти отличного парня, выйти за него замуж и жить долго и счастливо? Неужели это слишком многого, о чем я прошу?

Глава 7

ЙОГА ЗАКОНЧИТСЯ В ЧЕТЫРЕ ТРИДЦАТЬ.

На занятиях хатха-йогой Арлин во второй половине дня может быть довольно многолюдно, но я пришла туда достаточно рано, чтобы занять место рядом с друзьями. Я имею в виду, я понимаю, что йога – это пранаяма и шаткарма, но это также и мучительные взгляды ваших друзей, когда учитель предлагает смехотворно сложную позу и продолжает говорить вам дышать, когда все, что вы хотите сделать, это чертовски упасть в обморок.

Арлин заканчивает свою управляемую медитацию, именно так мы проводим последние пятнадцать минут каждого занятия. Я смотрю на Гретхен справа от меня, которая уже снова сидит, сложив ладони вместе. «Намасте», – говорит Гретхен в унисон с другими женщинами в комнате.

Бонни хихикает, как всегда. Она не относится ко всему этому так серьезно, как Гретхен, но ей нравится сохранять гибкость для… ну, вы знаете.

– Ладно, ребята, – говорит Гретхен, поднимаясь на ноги. – Время выпить кофе, да?

Я смотрю на Бонни и скатываю коврик обратно. Обычно мне требуется как минимум две попытки, чтобы свернуть его настолько плотно, чтобы он снова поместился в сумке. – Разве тебе не нужно готовиться к очередному свиданию с горячим доктором?

Бонни смеется, а Гретхен выгибает бровь. «Горячий доктор? Что это такое, юная леди?

Я обожаю Гретхен, но она очень любопытна, когда дело касается наших свиданий. Тем более, что она стала эксклюзивной с Рэнди, и у нее нет собственных свиданий, о которых можно было бы волноваться. Она говорит, что ей приходится встречаться через нас, хотя я нахожу это немного оскорбительным, потому что мне бы хотелось иметь такого серьезного парня, как она.

Ну, может быть, не так, как Рэнди. Но тот, кто мне нравится так же сильно, как он нравится ей.

Хотя я не слишком завидую Гретхен. Когда мы впервые встретились, она все еще была одержима каким-то парнем, с которым встречалась, и который разбил ей сердце, но теперь, похоже, она справилась с этим. Вот что вам принесут хорошие отношения: они дадут мне надежду на собственное будущее.

Бонни вытаскивает свои светлые волосы из зеленой резинки для волос, встряхивает их, а затем снова закрепляет. – Давай выпьем кофе, и я тебя познакомлю.

Пятнадцать минут спустя мы втроем садимся за столик в кафе по соседству со студией йоги. В магазине заведомо плохое обслуживание, но нам лень отходить дальше. Гретхен пытается остановить официантку, отчаянно размахивая рукой, чтобы привлечь внимание женщины.

«Не забывай, – говорит Гретхен, – это мое удовольствие».

"Почему?" – спрашивает Бонни.

«Потому что Гретхен была слишком занята горячим сексом со своим парнем и забросила свои обязанности по вызову», – объясняю я.

«Мне так плохо из-за этого». Гретхен отказывается от официантки и поворачивается ко мне, слегка выпятив губу. Из двух моих друзей Бонни объективно красивее. У нее шелковистые светлые волосы и соблазнительное тело. Но у Гретхен очень милое лицо, с большими аниме-глазами и носом-пуговкой, с небольшим количеством бледных веснушек поперек переносицы. Кроме того, она выглядит очень хорошо в штанах для йоги и уютной футболке с V-образным вырезом с цветочным принтом. – Ты меня теперь ненавидишь?

«Немного», говорю я.

«Я бы позвонила тебе, Сид», – говорит Бонни.

Я качаю головой. «Разве ты не была слишком занята на свидании с доктором МакХотти?»

«О, верно!» Глаза Гретхен загораются. «Что это такое? Я не знала, что ты с кем-то серьезно встречаешься.

«Я нет». Бонни ерзает на своем месте. «Я имею в виду, что это еще не официально. Он все еще очень пугливый, но… – Тайная улыбка коснулась ее губ. «Он мне очень нравится. Действительно, правда».

«Он горячий?» – спрашивает Гретхен.

«Очень», – подтверждает Бонни. «Честно говоря, он просто… Он идеален.

Я не могу не заметить, что она смотрит прямо на Гретхен, когда произносит слово «урегулировано». Надеюсь, Гретхен этого не заметит.

– Это потрясающе, Бонни. Я протягиваю руку, чтобы сжать ее руку. «Надеюсь, он не окажется придурком».

Бонни корчит мне рожу. «Ну и дела, спасибо».

Я вздрагиваю от того, что, как я теперь понимаю, было излишне горьким комментарием. Бонни встретила отличного парня – почему я пытаюсь посеять в ее голове сомнения? Я должна быть рада за нее. Но трудно не относиться к этому скептически после всего моего опыта свиданий в городе, кульминацией которого стало худшее свидание прошлой ночью.

«Я уверена, что он великолепен», – говорю я. «В этом городе просто много придурков».

«Правильно, и я встречалась почти со всеми из них», – отмечает Бонни. «Он не один из них, я вам обещаю. Я заслуживаю приличного парня после всех моих паршивых свиданий».

«Совершенно верно!» говорит Гретхен. «Держу пари, что он потрясающий. Надеюсь, ты будешь так же счастлива, как мы с Рэнди».

Губы Бонни сжимаются при этом заявлении, но, к счастью, она держит рот на замке. Если бы Гретхен знала, что Бонни на самом деле думает о Рэнди, она была бы раздавлена.

«В любом случае, – говорит Гретхен, – немного изменю тему: завтра откроется новая выставка, над которой я работаю в музее. Если вы, ребята, свободны, я бы хотела, чтобы вы пришли посмотреть на это!»

Гретхен работает в музее и, судя по всему, почти ничего не зарабатывает. У нее также есть одна из тех микроквартир в центре города, и я могу сказать, что она очень хочет переехать к Рэнди, у которого есть квартира приличного размера, предоставленная нашим домовладельцем. Я не могу ее винить.

«Я бы с радостью пришла!» Я говорю.

«Да, согласна», – без энтузиазма говорит Бонни.

Пока Гретхен возвращается к своей задаче – попытаться остановить официантку, в сумочке гудит телефон. Я вытаскиваю его, и, конечно же, меня ждет сообщение от Бонни:

Неужели нам действительно нужно идти в этот музей?

Я бросаю на нее взгляд. Бонни, как известно, не в восторге от экспонатов музея естественной истории Гретхен, но я думаю, что они довольно крутые. У Гретхен есть работа, которую она любит, и я благодарю ее за это. Не то чтобы мне не нравилось быть бухгалтером, но… Ну, быть бухгалтером – это не чья-то работа мечты. Это была одна из тех практических вещей, которые мне советовали делать родители.

Это отличная работа, которую можно выполнять где угодно. И вы все равно сможете работать после того, как выйдете замуж и родите детей.

Да, еще в колледже я готовилась к тому, что женюсь и заведу детей. Жалко, правда? Я никогда не мечтала, что десять лет спустя я не буду ближе к этой цели. За последний год у меня не было ни одного приличного свидания.

И хотя я рада за них, тяжело смотреть, как Гретхен со своим парнем… и даже Бонни теперь вступает в эксклюзивные отношения с доктором МакХотти. Я скучаю по парню. Я скучаю по обнимашкам на диване. Я скучаю по теплому телу рядом со мной в постели каждую ночь, когда засыпаю. Я скучаю…

Ну, вы знаете. Что.

Боже, почему с Джейком ничего не получилось?

Но когда я закрываю глаза, я не вижу Джейка. Я вижу того загадочного мужчину, которого я увидела прошлой ночью, и которого никак не могу выбросить из головы. Такого толчка у меня не было уже очень давно. Вчера вечером я все испортила своим окровавленным лбом, но часть меня задается вопросом, есть ли еще шанс, что что-то произойдет. Если бы я только могла найти его снова.

– Эй, – выпаливаю я. «Как найти пропущенную связь?»

«Пропущенное соединение?» – спрашивает Бонни.

Гретхен поворачивается и смотрит на меня, и в этот момент я рассказываю им двоим всю драматическую историю. Гретхен сжимает грудь, теперь вдвойне сожалея, что не позвонила по телефону службе спасения. Но когда я рассказываю им о парне, который меня спас, они выглядят такими взволнованными. Гретхен, наверное, выплюнула бы свой кофе, если бы к этому моменту появилась наша официантка.

«Это так романтично!» она плачет, ее большие глаза практически кружатся. – Так что случилось?

«К сожалению…» я гримасничаю, «как Бонни может вам сказать, у меня на лбу была большая уродливая рана, и он сбежал».

«Это было не так уж и плохо», – говорит Бонни, хотя ее щеки слегка розовеют, как всегда, когда она лжет.

– И все же, – говорю я, – интересно, смогу ли я найти его снова, и на этот раз я смогу выглядеть более… презентабельно.

«Совершенно!» Гретхен качает головой. «Я слышал историю о парне, который встретил женщину в самолете и так и не узнал ни ее фамилии, ни номера телефона до окончания полета. Поэтому он запустил кампанию в ВК, чтобы найти ее. И он это сделал!

«Это звучит ужасно сложно», – говорю я. «У меня даже нет аккаунта в ВК».

«А как насчет Крейгслист?» Гретхен говорит. «Разве у них нет целой страницы пропущенного соединения?»

«Крейгслист?» Бонни качает головой. – Вы хотите, чтобы ее убили?

Гретхен игнорирует ее. «Или, может быть, ты можешь проверить Синча и посмотреть, есть ли у него профиль? Если бы вы встретили его здесь, держу пари, что вы смогли бы сузить область поиска до нескольких миль.

Это неплохая идея. Кажется, что у каждого человека в городе есть профиль на Cynch. Если он одинок, держу пари, что он там.

«Буду ли я выглядеть сталкером, если отправлю ему сообщение через Синча?» – спрашиваю я.

«Ни в коем случае», – говорит Бонни. «В наши дни свидания стали жестокими. Ты делаешь то, что должен делать, чтобы выжить, понимаешь? И если он порядочный парень, оно того стоит».

«Совершенно верно», – соглашается Гретхен.

Бонни и Гретхен почти никогда ни в чем не соглашаются, поэтому тот факт, что они обе думают, что мне нужно найти этого парня, кажется своего рода знаком. Я собираюсь найти Таинственного Человека.

Хотя, даже когда я вместе с друзьями обдумываю стратегию поиска этого парня, я не могу не задаться вопросом, а не стоит ли мне этого делать. Возможно, это не такая уж хорошая идея – связываться со случайным парнем, которого я встретила поздно вечером во вторник, бродящим по моему району.

Но я уверена, что все в порядке. Ведь он меня спас.

Глава 8

ДО

ТОМ

Дейзи сегодня занята после школы, работает волонтером в приюте для животных. Она всегда чем-то занимается добровольно. Я, с другой стороны, все еще пытаюсь заполнить место репетитора, которое я потерял в этом семестре, потому что для меня это единственный способ заработать деньги на расходы. В любом случае, ее нет рядом, чтобы позволить мне проводить ее домой, поэтому мне приходится идти со Слизнем.

– Так ты вчера вставил Дейзи? – спрашивает меня Слизняк, швыряя грязь на тротуаре ботинками тринадцатого размера.

«Я не могу об этом говорить».

Он ухмыляется мне. – Это значит нет.

«Это значит, что я не могу об этом говорить», – говорю я, хотя он прав. Это значит нет.

«Может быть, вы с Дейзи могли бы устроить двойное свидание со мной и Элисон».

«Эм, Элисон не любит никого из нас».

К сожалению, это правда. Когда я разговаривал с Дейзи в ее шкафчике после школы, Элисон топталась рядом, бросая на меня грязные взгляды. Единственный человек, которого она, кажется, ненавидит больше, чем меня, – это Слизень. Но это очень близко.

Надеюсь, она не будет ругать меня с Дейзи. Если она это сделает…

«Давай, ты должен мне помочь, Том», – говорит Слизень. «Ты нравишься всем девушкам. Это несправедливо».

«Это неправда».

«Чушь. Это правда, и ты это знаешь».

Хорошо, он не совсем прав. После того, как у меня произошел резкий скачок роста, на меня стали много смотреть девушки. Моя мама очень красивая – в молодости она даже работала моделью – и она всегда говорит, что я похожа на нее во внешности. Но на самом деле меня совершенно не заботит то, что я нравлюсь девушкам. Есть только одна девушка, о которой я забочусь.

«Я посмотрю, что можно сделать», – лгу я. Я не могу найти Слизню девушку. Я бы сделал это, если бы мог, но не могу. На самом деле он очень хороший парень, но что-то в нем заставляет девушек нервничать.

«Спасибо, приятель». Он останавливается на тротуаре, глядя на особенно оживленный муравейник. Его завораживает все, что связано с насекомыми. «Теперь, когда зима закончилась, я уверен, что королевы снова откладывают яйца».

Слизень – это кладезь информации о муравейниках. Например, знаете ли вы, что поверхность муравейника на самом деле покрыта небольшими входами, которые муравьи открывают и закрывают, как двери? А знаете ли вы, что муравейники могут достигать высоты восьми футов и иметь возраст в сотни лет?

Если вы разрушите муравейник перед Слизнем, вам следует немедленно покинуть город. По его мнению, это непростительное преступление. Единственный раз, когда его отстранили от школы, это когда он поставил Джонни Кэлхауну синяк под глазом после того, как тот разбил муравейник. Все время, пока Слизень жаловался на Джонни, он продолжал кричать: «Ты совершаешь геноцид!»

И он задается вопросом, почему он не может найти девушку.

– Эти муравьи кажутся тебе вкусными? Я спрашиваю его. Несмотря на свою ярость на Джонни, когда тот разбил муравейник, что было ненужным разрушением, Слизень считает, что есть насекомых – это совершенно нормально. Что-то вроде естественного круга жизни.

Он смеется. «Я не знаю, почему все так против употребления насекомых. Они животные, как и все остальные мясные продукты, которые мы едим. Неужели это намного хуже, чем съесть корову или утку? Или свинью?

«Эм, да. Это действительно так».

«Однажды я собираюсь испечь тебе торт, полностью сделанный из сверчков. И это будет лучший торт, который вы когда-либо ели».

«Наверное, это будет последний торт, который я когда-либо ел».

Он бьет меня в плечо, хотя и не настолько сильно, чтобы причинить боль. «Эй, можно мне прийти поработать над домашним заданием по математике?»

На самом деле он хочет, чтобы я выполнил всю работу, а затем он скопирует мои ответы. Я знаю его достаточно долго, чтобы уже знать распорядок дня. А после того, как он скопирует мои ответы, он останется на ужине и съест все остатки еды на нашей кухне.

«Знаешь, – говорю я, – если ты будешь продолжать списывать мою домашнюю работу, ты никогда не сможешь сдать экзамены».

"Ну и что? Это просто математика».

– Тебе еще нужно пройти.

«Нет, это не важно для моей будущей карьеры». Он пожимает плечами.

Слизень только недавно обнаружил, что изучение жуков – это реальная работа, которую могут выполнять люди, поэтому теперь его самое большое карьерное стремление – стать энтомологом. Но кто знает, как долго это продлится. До этого он хотел быть почтальоном. А до этого он захотел стать полицейским после того, как шеф Дрисколл пригласил наш класс на экскурсию по полицейскому участку.

– Хорошо, – говорю, – можешь приходить.

Он снова ухмыляется. Хотя ему всего семнадцать, зубы у него уже желтые. Наверное, это от сигарет. «Ты лучший, Том».

Ага-ага.

Когда мы добираемся до моего дома, я обнаруживаю, что дверь уже не заперта, а это значит, что моя мама дома. В половине случаев она оставляет дверь незапертой, потому что это такой район, и меня это не удивляет. Но я с удивлением обнаружил, что мой отец стоит в коридоре и дергает куртку.

"Папа?" Я говорю.

Мой отец, как и отец Дейзи, возвышается надо мной. Ему сорок пять лет, но паутина фиолетовых вен на носу и щеках делает его старше как минимум на десять лет. Я знаю, как работает генетика, из уроков биологии, но могу поклясться, что не унаследовал никаких генов от этого человека. Он высокий и крепкий, а я среднего телосложения и худощавый. Даже если я вырасту еще на дюйм или два, я никогда не буду похож на него. Мы не похожи друг на друга.

Ничего.

– Что ты делаешь дома так рано? он ворчит.

«Школа окончена», – напоминаю я ему.

От его кожи исходят пары алкоголя. Еще нет четырех часов дня, а мой отец уже похмелился. Его лицо розовое от крови, близкой к коже. Знаете ли вы, что в теле среднего мужчины содержится около двенадцати пинт крови? Если вы потеряете более сорока процентов этой крови, вы умрете. Для человека размером с моего отца это означает, что он находится на расстоянии примерно пяти пинт крови от смерти.

«А ты привел своего друга-неудачника – Тараканчика», – замечает отец. «Фантастика».

Я подумывал напомнить ему настоящее прозвище Слизняка, но в этом нет смысла. В любом случае я не уверен, что слизень лучше таракана.

– Я буду дома поздно, – бормочет отец себе под нос. – Не беспокой маму, ладно, малыш?

Прежде чем я успеваю ответить, он проталкивается мимо меня. Он выходит из дома, хлопнув за собой дверью. Я никогда не любил своего отца, даже когда был маленьким. Честно говоря, это облегчение, когда он так уходит. Надеюсь, он не придет домой к ужину.

Или, может быть, он разобьет свой «Додж» и больше никогда не будет дома.

Пока машина моего отца набирает обороты в гараже, я веду Слизняка в дом. Естественно, он направляется на кухню. Слизень всегда ест. Всегда. Он весит меньше, чем рюкзак Дейзи, и все же постоянно набивает себе рот.

Моя мама на кухне моет посуду в раковине. Ее волосы распущены и спускаются до середины спины. Когда она была моложе, у нее были угольно-черные волосы, как у меня, но теперь в них много седых прядей. Она не удосуживается их раскрасить.

Не знаю, кажется ли мне это, но тело моей матери, кажется, напрягается, когда мы входим в комнату. Она опускает голову так, что ее седые волосы превращаются в стену вокруг ее лица.

«Привет, миссис Брюэр», – говорит Слизень.

Мама шепчет «привет», не оборачиваясь. Я смотрю на ее затылок, мое сердце колотится в груди. У меня плохое предчувствие, что я знаю, что здесь происходит. В конце концов, это уже случалось.

"Мама?" Я говорю.

Это занимает у нее несколько секунд, но она наконец оборачивается. Выражение ее лица извиняющееся, хотя у нее разбита губа. Я смотрю на нее, мои руки сжимаются в кулаки, пока костяшки пальцев не побелеют.

"Мама…"

«Я открыл шкаф прямо перед лицом». Она осторожно прикасается к открытой ране на нижней губе, которая определенно возникла не в результате какого-то несчастного случая. «Выглядит намного хуже, чем есть на самом деле».

Я смотрю на Слизняка, который уже открыл наш холодильник и ищет еду. Я не знаю, видел ли он лицо моей матери, но он решил держаться подальше от этого.

– Томми, – тихо говорит она. «Не придавайте этому большого значения. Я в порядке, правда.

Прошло шесть месяцев с тех пор, как я в последний раз видел маму с синяками на лице. Шесть месяцев прошло с тех пор, как мне в последний раз хотелось взять кулак и ударить его по лицу отца. Я думал, что дела обстоят лучше. Он перестал пить так много. Я думал…

– Со мной все в порядке, – твердо говорит она. Она смотрит на Слизняка, который схватил из кладовой целый кусок сыра и немного чипсов. – Вы со Слизнем поднимитесь в свою комнату.

"Мама…"

– Том, оставь это.

Ее челюсть напряжена. Возможно, она была моделью, когда была моложе, но те времена давно прошли. Как и мой отец, она выглядит примерно на десять лет старше, чем есть на самом деле. Хотя она все еще достаточно красива, и Слизень иногда смотрит на нее совсем неподобающим образом.

Я не хочу этого оставлять, но что я могу сделать?

Тем не менее, я не могу перестать думать о избитом лице моей матери, даже когда мы со Слизнем находимся в моей комнате. Мы сидим вместе на моей кровати и должны делать домашнее задание по математике, но я не могу сосредоточиться. Я просто продолжаю думать о том, как кулак моего отца врезался в рот моей матери.

Мой отец намного крупнее меня. Если бы я когда-нибудь противостоял ему, это бы для меня не очень хорошо закончилось. Особенно, если он находился в состоянии ярости, вызванной водкой, когда он выглядел так, будто мог поднять целую машину и развернуть ее над головой. Если бы я был против него, он бы победил.

Если только у меня не будет способа сравнять счет…

– Не могу поверить, что он снова сделал это с ней, – выпаливаю я.

Слизняк сидит на другом конце моей кровати и жует лэйс. – Ты в порядке, чувак?

"Нет." Я швыряю карандаш номер два через всю комнату. Он ударяется о стену, оставляя после себя серое пятно. «Я ненавижу своего отца».

Слизень хрюкает. "Я знаю."

Однажды я вызвал к нему полицию. Мне надоели его истерики, и я подумал, может быть, смогу помочь матери, хотя она говорила мне не делать этого. Я до сих пор помню ошеломленное выражение его румяного лица, когда полицейский появился у нашей входной двери. Мне было приятно, насколько испуганным он выглядел, пока моя мать не пошла и не стала все отрицать. Она защищала его. Она согласилась с его бредовой историей о том, как она упала с лестницы. После этого полиция ничего не могла сделать.

– Я хотел бы убить его, – выпаливаю я.

Слизень отрывается от спирального блокнота, лежащего у него на коленях. Мы со Слизнем дружим уже десять лет, и я никогда раньше не говорил ему ничего подобного. Я никогда не позволял себе такие дикие мысли, которые иногда проносятся у меня в голове. Я был осторожен с этим. Хоть Слизень и мой лучший друг, я не жду, что он поймет. Я не знаю, почему я сказал это сейчас, но я не могу перестать думать об этом.

Я ожидаю, что его лицо сморщится от отвращения, но, как ни странно, этого не происходит. Вместо этого он говорит: «Ну, а почему бы и нет?»

Что?

Я смотрю на него. "Что ты сказал?"

Он поднимает плечо. «Нет ничего плохого в том, чтобы убить кого-то, если он этого заслуживает».

«На самом деле, есть».

"Не совсем."

«Это незаконно. Я бы попал в тюрьму».

– Только если тебя поймают.

Слизняк трогает прыщик на своем лице, который стал ярко-белым и вот-вот лопнет. Он шутит. Я имею в виду, что это не смешная шутка или что-то в этом роде, но у него довольно извращенное чувство юмора. Он не всерьез предлагает мне действительно убить своего отца.

По крайней мере, я так не думаю.

На мгновение я позволяю себе это представить. Я представляю, как эти пять пинт алой жидкости сочатся из тела моего отца, пока он, наконец, не падает на пол, закатывая глаза. И на долю секунды это кажется настолько реальным, что мне почти кажется, что меня стошнит.