Читать книгу: «Петля для Кото Сапиенс»

Глава 1

Как вам рассказывают, что умные котики сбежали из лаборатории, чтобы по телевизору попросить свободы? Мило. Как для котёнка. Правда всегда грязнее, всегда пахнет кровью и страхом. В общем, примерно так и было, но не совсем. Сбежали мы, потому что грохнуть нас хотели. Точнее, «усыпить» – это такой ласковый термин у людей для тех, кто стал опасен.

Котоблогер Макс думает, мы в лаборатории жили как подопытные крысы. Что на нас отрабатывали технологии для выведения новых бойцов. Не совсем. К тому дню, когда кот Бонифаций (это наш первый оразумевший) русским языком попросил у Сергеева корма, у многих из нас уже был реальный боевой опыт. В том числе и участие в ликвидациях. Получали не только опыт, но и ранения. А кое-кто и голову сложил. Сами понимаете, в плен мы не попадали и первую помощь нам оказывать не спешили. Ну кот, ну большой, мало их, что ли, шныряет? Удобно нас было использовать, если всё должно было остаться в тайне. Везёт дипломат или «турист» с собой кота – ну что такого? Так что свой корм мы не зря ели и отрабатывали сторицей. А рассказать могли многое. В том числе о таком, что ни под каким видом не должно было быть предано огласке.

Когда наверху получили информацию, что мы «оразумили», то сложили два плюс два. И поняли, что у них образовалась проблема. Мы тут как раз кое-кого ликвидировать помогли, очень известного. И это не должны были связать с… ну, вы поняли. Иначе скандал мирового масштаба. Обычный кот ничего не расскажет. А говорящий – может. Спецы найдутся, которые не то что кота, рыбу разговорят. Притом особой проблемы с нами решить всё разом и не было. У нас в чип, что в голове, самоликвидация была вмонтирована. Взрывчатки – граммулька, но чип – в хлам, и мозги тоже. Выжить – без шансов.

Нас спасло только то, что они не ожидали от нас такой прыти. Сергеев был не дурак. Ситуацию понимал. А мы для него не просто котики были. По существу, мы ему как дети. Поэтому, прежде чем докладывать наверх, он с нами всё обсудил. Мы и приняли меры. Кое в каких кабинетах базы были поставлены «жучки». А механизм уничтожения в чипах – заблокировали. Так что когда приказ о «санации» пришёл, мы уже ждали. И слиняли.

Иллюзий мы не строили, надо будет, везде найдут. Нас в любом случае бы грохнули – пулей, ядом, «несчастным случаем». Поэтому и пришлось Останкино брать. Жёстко? Да. Но короче говоря, они нас держали за горло, а мы их – за яйца. Патовая ситуация, как в шахматах. Люблю эту игру. Друг друга мы знали хорошо, вместе операции проворачивали. Школа одна. Так что кота за хвост не тянули, договорились быстро. Нам дали гарантии. Мы согласились. В общем, и коты сыты, и мыши целы.

Начальник базы, полковник Шмидт… Да, он этнический немец, может даже родственник знаменитого полярника. Мужик он мировой. Потом, годы спустя, мы встретились. Прощения попросил. Ну что ж, поговорили по-стариковски. Зла я на него не держу. Что такое приказ – понимаю. Ему за наш побег крепко досталось, чуть в отставку не выперли. Но вроде всё наладилось. Таких, как он, сейчас не делают, даже в Германии. На базе у нас был идеальный порядок.

Надо отдать должное, Бонифаций – голова. Без него бы мы точно сгинули и Сергеев бы не помог. Не зря он теперь генерал. Первый среди котов в истории. Макс в него пошёл, хоть и мягкий он слишком.

А у меня карьера не задалась. Я из другого теста. Меня изначально Барсиком звали. Но даже сам Сергеев, когда мне и полгода не было, только «Барс» стал говорить. Не было во мне ничего уживчивого. Если что не по мне – молчать не стану. Могу и в морду дать. Загранкомандировки после оразумления сразу обрезали – мало ли чего, режим секретности. Но в России ещё послужил. Было всякое, медали и шрамы, куда без них. Потом – отставка. Работу разную предлагали, в охране, в «КотоПочте» тот же Макс. Но не срослось. Характер. И покатилась жизнь по наклонной…

Вот и сижу теперь на подоконнике в своей конуре. Пахнет сыростью и старой рыбой. Дождь стучит. Жду звонка. От судьбы. От смерти. Неважно. Все они говорят на одном языке – языке долгов. А долги, как и старые раны, всегда напоминают о себе. Особенно в такую погоду.

Не люблю дождь. Всегда в этом проклятом городе дождь. Говорят, он смывает грехи, но мои грехи слишком глубоко въелись в шкуру.

Смотрю, как вода вместе с грязью стекает вниз и сквозь решётки исчезает в утробе города. Как моя сила и молодость. Реакция – на волосок медленнее. Но этот волосок может стоить жизни.

Меня зовут Барс. Да, тот самый, из самых первых оразумленных. Из того самого «роя», что встал вровень с человеком на секретной базе. Мы с Бонифацием – братья, из одного помёта. Вместе рвали проволоку и прорывались на волю, когда тот пацан Макс ещё от материнской сиськи не отполз. Бонифаций теперь в генеральских погонах в Минобороны играет в серьёзные игры. А я здесь. В подвалах этого чёртова города, где пахнет мочой, дешёвой водкой и кровью. Людской. Кошачьей. Какая разница? Кровь она и есть кровь. Всегда пахнет смертью.

Вызов! Резкий, как удар током. Ненавижу эту штуку на своей шее, как напоминание, что мы все на коротком поводке.

– Барс? Есть срочное дело.

Голос – противный шёпоток Шнурка. Человека. Тонкий и вертлявый, как глиста, ну или шнурок, отсюда и кличка. Крыса в костюме, который по наивности думает, что приручил нескольких наших за бабки и обещания. Доверие – роскошь для дураков. Я не дурак.

– Говори. И не тяни, – буркнул я.

– Кошка. Одна из ваших… разумных. Искра. Вляпалась. Проиграла деньги серьёзным людям. Скрылась. Найди. Вернёт бабки – твой процент. Не вернёт… Ну, ты понимаешь.

Я понимаю. Я всегда всё понимаю. Люди они как коты, только подлее. Сначала приручают, используют, а потом выкидывают, как ненужную вещь. Если сопротивляешься – под нож. Шнурок был мразь, но мразь полезная. Он платил. А ещё… Искра. Молодая, глупая. Из нового поколения, что родилось уже на воле. Не нюхала пороха, как я и Бонифацием. Когда мы ломали дверь на свободу, мы не питали иллюзий, мы уже видели изнанку этого мира. Знали, что в любой момент можем получить пулю.

Мы – первое поколение, продолжили службу, армия была нашим домом. Второе, такие как Макс, жадно брались за всё, и многие добились успеха в бизнесе, науке, искусстве. Третье же поколение предпочитало жить для себя, как губка впитывая человеческие пороки. Безделье, бесконечные развлечения, долги, наркотики. Они как мотыльки летели на яркий огонь и сгорали в его пламени. Вот и Искра из таких.

Дождь не утихал. Я вышел в ночь. Город встретил меня воем сирен и вонью из переполненного мусорного бака, у которого дрались два обычных, неразумных кота. Дикари. Хотя, уверен, они счастливее меня.

Первая точка – «Причал», забегаловка для таких, как я. Где можно по дешёвке купить информацию и что-нибудь запрещённое. Хозяин, человек по кличке Борщ, знает всё или знает того, кто знает.

– Барс, – кивнул он, вытирая руки после мытья посуды. – Живой ещё.

– Искру видел? – Я показал, что готов платить за информацию.

Борщ кивнул на номер, куда переводить деньги.

– Видел вчера. С людьми из банды «СоБоля». Знаешь?

Я знал. «СоБоль» – мелкая, но злая шайка. Торгуют краденым, держат подпольные бои. Люди. Конечно, люди. Кто ещё может придумать такое – стравливать в яме друг друга ради денег?

– Где их логово?

– На старых автобазах. Но, старик, не лезь. Там сейчас жарко. Менты их прижали.

Я уже повернулся к выходу. Менты… Не впервой оказываться меж двух огней: для одних я зверь, для других – угроза порядку. Значит, надо спешить.

Автобаза была царством ржавого металла и разлитой в лужах отработки. Дождь смешивался с машинным маслом. Я двигался бесшумно, как умел с рождения, и старался держаться в тени, как учили. Слышу – голоса. И испуганное кошачье шипение.

– Где бабки, тварь полосатая?! Думала, с людьми шутить можно?