Читать книгу: «Пенсия на Нибиру», страница 3

А я… я просто шел и думал, что в этой стране даже поиски инопланетных врат превращаются в абсурдную комедию.

Мы углубились в лабиринт ржавых каркасов. В какой-то момент Яаков остановился перед одной из теплиц. Она выглядела так же, как и остальные: покосившиеся стены, разбитые стекла, ржавые металлические балки. Но Яаков, казалось, видел что-то другое.

– Здесь, – прошептал он, не открывая глаз. – Чувствую… Сила.

– Сила чего? – спросил я, разглядывая ржавые стены. – Сила запустения? Сила запаха гнилых овощей?

Яаков не ответил. Он подошел к одной из стен теплицы и начал ее ощупывать.

– Здесь… – пробормотал он. – Скрыто.

Я подошел ближе. На стене, заросшей плющом, действительно была какая-то странная выпуклость. Словно за стеной что-то было.

– Лёва, ты что-нибудь видишь? – спросил я.

Лев Давидович поднес к стене свой жужжащий фен. Стрелка на его самодельном приборе бешено задергалась.

– Энергетическая аномалия! – торжественно объявил он. – Темпоральные искажения! Здесь что-то есть!

Ривка отдернула плющ от стены. Под ним обнаружилась… дверь. Но не обычная дверь. Она была сделана из какого-то странного, темно-серого металла, совершенно не похожего на ржавые конструкции теплицы. На ее поверхности виднелись те самые странные линии и символы, что и на артефакте.

– Боже мой… – прошептала Ривка. – Это… они!

Я присмотрелся. Дверь выглядела… неестественно. Словно ее сюда привезли из другого мира.

– Лёва, можешь ее открыть? – спросил я.

Лев Давидович пожал плечами.

– Попробую. Но эта конструкция явно не рассчитана на мой фен.

Он начал возиться с дверью, поднося к ней свой прибор и что-то бормоча про «антиматериальные замки» и «квантовую сингулярность». Я, будучи человеком с инженерным (хоть и советским) прошлым, внимательно наблюдал за его действиями. И тут меня осенило.

– Лёва, дай сюда свой прибор! – сказал я.

– Зачем? Ты что, разбираешься в темпоральных искажениях? – скептически спросил он.

– В темпоральных – не знаю, – ответил я. – А вот в механизмах – кое-что понимаю.

Я осмотрел дверь. Странные символы на ее поверхности, похоже, образовывали некий узор. И я вспомнил… я вспомнил свои старые инженерные чертежи, я вспомнил принципы работы кодовых замков, я вспомнил…

– Рива, у тебя же есть распечатки с шумерской клинописью? – спросил я. – Дай-ка их сюда.

Ривка протянула мне свитки. Я сравнил узор на двери с символами клинописи. И… да, похоже, я был прав. Это был код. Своего рода древний шифр.

– Я знаю, как ее открыть, – сказал я, указывая на символы. – Это… это комбинация.

И к полному изумлению моих спутников, я начал водить пальцем по металлической поверхности двери, повторяя последовательность символов с распечаток Ривки. Щелчок. Еще один щелчок. И еще один.

Дверь с тихим шипением открылась.

Мы заглянули внутрь. Там была… темнота. Но не обычная темнота. Она казалась какой-то густой, осязаемой, словно там был не воздух, а… что-то другое.

– Ну, – сказал я, стараясь говорить спокойно. – Кто первый?

Глава 9: В которой герои попадают туда-не-знаю-куда, а Борис чувствует себя как в метро в час пик, только без людей

Дверь бесшумно скользнула в стену, открывая проход в… ну, я даже не знаю, как это описать. Представьте, что вы заглядываете в мешок из-под картошки, только очень большой и сделанный из темноты. Воздух (если это был воздух) был неподвижным, прохладным и пах… ничем. Абсолютно ничем. Ни пылью, ни гниющими помидорами, ни даже канифолью от Левиного фена-нейтрализатора. Это было самое странное. В Израиле всегда чем-то пахнет – морем, шаурмой, выхлопными газами, чужими духами. А тут – стерильная пустота.

– Ну, что стоим? Кого ждем? Приглашения от Аннунаков? – нетерпеливо прошипела Ривка, подталкивая меня в спину.

Я сделал шаг вперед, потом еще один. Остальные, как стайка пингвинов на краю льдины, последовали за мной. Дверь за нами так же бесшумно закрылась, отрезав нас от привычного мира пыльных теплиц и израильского солнца. Мы оказались в полумраке.

Помещение было огромным. Стены терялись где-то вверху и по бокам, словно мы попали внутрь гигантской пещеры или собора, построенного кем-то с очень странными архитектурными вкусами. Стены были гладкими, как тот артефакт, что я нашел, и сделаны из того же темно-серого материала. Они слегка светились изнутри ровным, холодным голубоватым светом, которого, однако, было недостаточно, чтобы разогнать мрак. Тишина давила на уши. Ни звука, кроме нашего собственного дыхания и тихого жужжания Левиного «нейтрализатора».

– Похоже на станцию метро «Маяковская», только без мозаики и бомжей, – пробормотал я себе под нос.

– Какая Маяковская? Боря, ты что?! Это же… это же зал ожидания! – с благоговейным трепетом выдохнула Ривка. – Они ждут нас!

– Кто ждет? И зачем им такой большой зал? Для танцев? – скептически поинтересовался я, оглядываясь.

Лев Давидович деловито направил свой фен на стены. Стрелка прибора зашкаливала.

– Невероятно! – бормотал он. – Энергетические поля стабильны! Никаких темпоральных искажений! Конструкция подавляет все внешние сигналы! Гениально! Это… это идеальный бункер! КГБ точно приложило руку!

Яаков стоял посреди зала с закрытыми глазами. Он медленно раскинул руки, словно пытаясь обнять это огромное пространство.

– Оно… живое, – прошептал он. – Дышит. Ждет.

Я посмотрел на Ефимью. Она достала из своего ридикюля складной стульчик, поставила его посреди зала, села и начала читать Теилим (псалмы). Рядом пристроила контейнер с фаршированной рыбой. Ну хоть кто-то чувствовал себя как дома.

Мы осторожно двинулись вперед, вглубь зала. Пол был таким же гладким и бесшовным, как стены. Идти по нему было странно – шаги были совершенно бесшумными. В центре зала мы увидели нечто вроде возвышения или платформы. А на ней…

На ней стоял объект. Он был похож на огромный кристалл или обелиск из того же темно-серого материала, что и стены. Он слабо пульсировал голубым светом, и от него исходило едва заметное тепло. Вся поверхность кристалла была покрыта уже знакомыми нам символами и линиями, которые медленно двигались и перестраивались, словно на гигантском сенсорном экране.

– Центр управления! – выдохнул Лев Давидович, бросаясь к кристаллу и пытаясь приложить к нему свой фен.

– Не трогай! – вдруг резко сказал Яаков, открывая глаза. Взгляд у него был чужой, жесткий. – Он… спит.

Лев Давидович отдернул руку, как от огня.

Ривка подбежала к кристаллу с другой стороны со своими распечатками.

– Смотрите! Эти символы… они совпадают! Это язык создателей! Язык Аннунаков!

Она начала водить пальцем по светящимся символам, пытаясь «прочитать» их или найти какую-то комбинацию, как я на двери. Символы под ее пальцами начали двигаться быстрее, свет стал ярче.

– Рива, осторожнее! – крикнул я. – Не надо нажимать все подряд! Это тебе не пульт от телевизора!

Но было поздно. Кристалл ярко вспыхнул, издал протяжный гудящий звук, и прямо над ним, в воздухе, появилось изображение. Объемное, как голограмма. Оно изображало… звездное небо. Но не то небо, которое мы видим с Земли. Другие созвездия, другие туманности. И среди них – одна система с большой планетой, окруженной странным золотистым сиянием, и еще одной планетой поменьше, красного цвета, двигавшейся по очень вытянутой орбите.

– Нибиру… – прошептала Ривка, указывая на красную планету.

Голограмма медленно вращалась, показывая движение планет. Это была карта. Карта звездного неба, каким его видели… они. Те, кто построил это место.

Мы стояли, завороженные этим зрелищем. Тишина, огромное темное пространство, светящийся кристалл и карта чужого космоса над ним. На мгновение я забыл про гниющие помидоры, про фаршированную рыбу, про КГБ и даже про боль в спине. Это было… невероятно.

Но тут голограмма мигнула, изображение исказилось, и на кристалле вспыхнул один повторяющийся символ. Символ, которого не было на распечатках Ривки. Символ, который мы все уже видели. Тот самый символ, что был на артефакте, который я нашел на пляже.

Кристалл снова загудел, на этот раз тревожно.

Глава 10: В которой появляется тот, кого не ждали, а Борис понимает, что отпуск в Израиле был менее странным

Тревожный гул заполнил все пространство. Свет от кристалла стал пульсировать красным, и голограмма звездного неба исказилась, превратившись в хаотичную мешанину светящихся точек. Символ на кристалле продолжал гореть, требуя чего-то, чего мы не понимали.

– Что мы натворили? – прошептала Ривка, отступая от кристалла, словно он вот-вот должен был взорваться.

– Тихо! – прошипел Лев Давидович, прижимая свой фен к уху. – Я что-то слышу… Слабый сигнал… Помехи…

Я попытался понять, что происходит. Система требовала идентификации? Но какой? Артефакт? Но где он? Лев Давидович оставил его у себя в квартире! Или система сошла с ума? Или мы просто разбудили что-то, что лучше бы и дальше спало?

В этот момент пол под нами задрожал. И из темноты, медленно, с гулким эхом, вышел… кто-то.

Он был высоким. Очень высоким. Гораздо выше нас всех. И он не был похож на человека. Его тело было покрыто чем-то вроде… брони. Темно-серым, как и стены этого места. На голове – шлем, скрывающий лицо. И в руках – что-то вроде… посоха. Но посох этот светился, испуская слабые электрические разряды.

Он медленно приближался к нам, и от него исходила какая-то… сила. Не физическая сила. Что-то другое. Давление. Влияние. Что-то, что заставляло меня чувствовать себя маленьким и ничтожным.

– Кто… кто ты? – дрожащим голосом спросила Ривка.

Существо остановилось перед нами. Оно молчало. Его шлем поворачивался из стороны в сторону, словно оно осматривало нас.

– Я… – Яаков вдруг шагнул вперед, отрывисто выдыхая слова, как будто его кто-то дергал за веревочки. – …хранитель.

– Хранитель чего? – спросил я, пытаясь скрыть дрожь в голосе.

– Этого… места, – ответил Яаков. – И… ключа.

– Ключа? Какого ключа? – спросил я.

Я посмотрел на существо. На его светящийся посох, на его броню, на его молчаливую угрозу. И я вдруг понял. Он искал артефакт. Он знал про него. И мы привели его сюда.

– Где он? – существо вдруг произнесло. Голос был металлическим, лишенным эмоций. – Где… ключ?

Я огляделся. Ривка побледнела. Лев Давидович лихорадочно крутил свой фен, пытаясь определить уровень «темпоральной опасности». Ефимья продолжала читать свои псалмы, словно пытаясь отгородиться от всего происходящего. Яаков смотрел на существо со смесью страха и… узнавания.

– Ключ… у нас… нет, – неуверенно ответил я.

Существо медленно повернуло голову в мою сторону.

– Не лги, – произнес он.

И в этот момент, в этой странной и жуткой обстановке, среди гудящего кристалла, молчаливого существа в броне и пахнущей ничем темноты, я вдруг понял. Мой отпуск в Эйлате два года назад был менее странным, чем это. Гораздо менее странным. И это, согласитесь, о многом говорит.

Глава 11: В которой начинается безумная погоня, а Борис жалеет, что не остался дома смотреть телевизор

Его слова прозвучали как приговор. «Не лги». Тон, смысл, вся эта жуткая обстановка – все говорило о том, что нам не стоит спорить с этим существом. И тем более – врать ему.

– Артефакт… не у нас, – быстро сказал я, стараясь говорить как можно убедительнее. – Он… остался… у моего друга. Дома.

– Лжец, – снова произнесло существо своим металлическим голосом. И медленно подняло свой светящийся посох.

Я почувствовал, как что-то меняется в воздухе. Стало жарко. Появился запах озона. И я услышал тихий треск, словно вокруг меня заряжалась электрическая пушка.

– Бежим! – заорал я.

И мы побежали. В темноту. Назад – к двери, через которую мы вошли. Туда, где, возможно, еще был выход.

– Куда? Куда? – испуганно пищала Ривка, спотыкаясь о гладкий пол.

– За мной! – крикнул Лев Давидович, размахивая своим феном-нейтрализатором, словно мечом.

Я взглянул через плечо. Существо медленно шло за нами, его посох светился все ярче. От него исходили волны жара и напряжения. Казалось, оно может испепелить нас одним взглядом.

– Он идет! – завопил я. – Быстрее!

Мы бежали по этому странному месту, как участники безумного забега. Пенсионеры, бегущие от инопланетного робота с энергетическим оружием. Звучит как анонс очень плохого фильма. Но это была наша реальность.

Тьма, преследователь с посохом, запах озона, предсмертные вопли Лёвиного фена. Сюрреализм.

Я старался не думать о том, что будет, если он нас догонит. Я бежал. И я жалел. Я жалел, что не остался дома смотреть телевизор. Я жалел, что пошел на эти раскопки. Я жалел, что вообще приехал в эту страну, где даже выход на пенсию превращается в безумный квест.

Мы добежали до двери. Она была закрыта.

– Открывай! – закричала Ривка, колотя кулаками по гладкой поверхности. – Быстрее!

Я осмотрелся. Никакой панели, никаких кнопок. Только гладкая стена.

– Она… не открывается! – прохрипел я.

– Что?! – Ривка попыталась отодвинуть меня и начала сама колотить по двери. – Откройся, проклятая железяка!

Сзади раздался треск. Я обернулся. Существо было уже близко. Его посох теперь не просто светился, а выстреливал короткими разрядами, которые оставляли на стенах опаленные следы.

– Уходим отсюда! – крикнул Яаков, вдруг проснувшись от оцепенения. Он указал в противоположную сторону, вглубь этого странного места. – Там… другой выход. Я чувствую.

– Ты уверен? – спросил я, не зная, кому верить – показаниям Яакова или собственному здравому смыслу, который вопил, чтобы я бежал в обратную сторону.

– Уверен, – твердо ответил Яаков.

И, не дожидаясь ответа, он побежал в темноту. Остальные, как заколдованные, бросились за ним.

Я напоследок бросил взгляд на дверь. И на существо, приближающееся с каждой секундой. И понял, что выбора у меня нет.

И мы побежали. В неизвестность. Прочь от погони. Надеясь найти выход. Или хоть что-то, что поможет нам выжить.

Потому что в этот момент я понял, что этот поход – это уже не приключение. Это – борьба за выживание. И я, семидесятилетний пенсионер из Саратова, застрявший в израильском безумии, должен был что-то придумать. Иначе все это закончится очень плохо.

Глава 12: В которой лабиринт оказывается еще более странным, чем казалось, а Борис теряет всякую надежду на нормальную жизнь

Мы бежали в темноту. Яаков, с закрытыми глазами, словно сомнамбула, вел нас по каким-то извилистым коридорам, которые, казалось, сами менялись за нашими спинами. Стены светились призрачным зеленым светом, но этого света едва хватало, чтобы увидеть, куда мы бежим. Пахло ничем. И страхом.

– Куда мы хоть бежим? – задыхаясь, спросила Ривка. – Куда он нас ведет?

– Не знаю, Рива, – ответил я, стараясь не споткнуться в темноте. – Но лучше туда, чем к этому… роботу с лазером.

– Это не лазер! – огрызнулся Лев Давидович, прижимая к себе жужжащий фен. – Это генератор темпоральных полей! И он, между прочим, может нас дезинтегрировать!