Читать книгу: «Жгучий вопрос», страница 4

4

Да, я прекрасно понимаю, что сухие уговоры не должны были подействовать на ренегата, что родная песня должна была заставить его плакать, а запах родимых полей перевернул всю его жизнь.

Но, прежде всего, ведь мы же не ренегаты? Разве мы забыли о родине, разве мы и без песен и без запахов не плачем о ней кровавыми слезами? Где наше «богачество», какими благами окружены мы на чужбине? При чем же тут половецкий князь? Ведь половецкий князь жил на чужбине, а на родине у этого половецкого князя все оставалось по-прежнему: звучали те же песни, так же пахла горькая полынь.

А г. Пешехонов прекрасно знает, что наши русские степи заросли красным чертополохом. Вместо русских песен гремит там похабщина «политграмоты», русский язык заглушается там жаргоном международной сволочи, проповедующей безбожие и классовую ненависть, а поднеси нам к носу иную былинку оттуда, так от нее, чего доброго, пахнет таким ароматом, что стошнит, и только.

В том-то и дело, что мы тоскуем по России, а не по СССР, по русским степям, а не по большевистской чека, по русским песням, а не по «интернацивонялу», как выговаривают некоторые малограмотные «товарищи».

А потому и все эти поэтические легенды г. Пешехонова есть не что иное, как кощунство. Игра на тех чувствах, которыми играть нельзя.