Читать книгу: «Конец времен. Огненная царица», страница 4

5. Важные дела

Сяо Гу сидел на асфальте, на твердом ребристом канализационном люке, и мучился главным вопросом бытия. Солнце слепило глаза, футболка стала мокрой от пота, из люка нестерпимо воняло канализацией, стухшими очистками и вонючим доуфу ⁸, но Сяо Гу не замечал всего этого – он решал неразрешимую задачу.

«Почему иностранцы называют нас макаками, притом что сами официально ведут свое происхождение от обезьян?» – так думал Сяо Гу, сидя на канализационном люке.

Упомянутых обезьян он видел в зоопарке, их держали в клетке, потому что где же еще держать обезьян, пусть даже от них произошли все на свете иностранцы? Так вот, обезьяны эти назывались шимпань-цзу или, в переводе с английского, «народ шампанского».

Звучит, конечно, красиво, звучит неплохо, пока не приглядишься к этому хвостатому народу поближе. Волосатые, кривоногие, с подозрительным прищуром свинячьих глазок, с крупными мохнатыми мордами и мускулистыми ручищами, наглые, шумные, покрикивают они на чистую публику с той стороны решетки. Прикрой им голые задницы пиджаком – не отличишь от крестьян из южных провинций, приехавших в столицу на заработки. И вот от такого, с позволения сказать, народа ведут свое происхождение иностранцы…

Неизвестно, каких еще высот достигла бы мысль Сяо Гу, но тут, на беду, приковыляла беленькая кудрявая собачка с розовой мордочкой – гнусная тварь из разряда тех, на которых сейчас открылась особая мода. Она приковыляла и стала пристраиваться рядом, чтобы сделать свое маленькое дело прямо на люк.

Проклятые собаки, все заполонили, плюнуть некуда – попадешь или в собаку, или в ее хозяина! Сегодня Сяо Гу видел уже трех или четырех собак – точно он не помнил, с математикой у него всегда были сложности. Одно было ясно: их стало страшно много. Особенно много развелось их в центре города, в тихих старых хутунах, застроенных каменными домиками в один этаж, с плоскими крышами, на которых так удобно по утрам делать тайцзицюань ⁹, а не хочешь делать тайцзи – просто лежи на обжигающей кровле, смотри в небо и отхлебывай из самой большой бутылки свежее с прозрачным вкусом пиво «Яньцзин».

Справедливости ради, собаки пока на крыши не лезли и до пива тоже не добрались. Трезвый образ жизни, однако, не мешал им всюду совать свой нос, в частности и туда, куда их вообще не звали. Сяо Гу сравнил бы их с чертями, зубастыми и хвостатыми, только бегали они в горизонтальном положении, отчего казались еще противнее. Белые, черные, рыжие и пестрые, заросшие волосом до самых глаз или почти совсем лысые, эти горизонтальные черти поодиночке патрулировали городские территории, не пуская туда чужаков. В жару они свешивали изо рта красные влажные языки и рыскали в поисках кучи мусора, чтобы покопаться в ней вволю. В холод устраивались на тех же самых кучах, встречая злобным тявканьем всякого встречного и поперечного.

Раньше было не так. Раньше, бывало, год ходишь, и хорошо, если встретишь одну завалященькую собачонку, сбежавшую из ресторана, где из нее готовили блюдо дня, а поваренок, разиня, упустил ее, и вот теперь она спряталась в канаве и даже перхать оттуда не смеет, потому что знает: чуть вякнешь, тут же тебя и съедят. Не по злобе, конечно, а из чисто медицинских соображений: известное дело, собака очень полезна для здоровья. Еще в Каноне Желтого императора сказано: «Благородный муж, поймай собаку, вымочи ее в уксусе и съешь целиком, с костями и хвостом, ибо нет в мире блюда, более полезного для больных почек».

Сам-то Сяо Гу Канон Желтого императора не читал, с книгами у него еще со школы было неважно; но один его приятель, Жэнь Тун, он арбузами торгует на соседней улице, там, где угольная контора и всегда стоит множество запыленных железных тачек на велосипедной тяге, так вот этот Жэнь Тун большой любитель всякого чтения. Бывало, даже в уборную идет не с пустыми руками, а захватит с собой какой-нибудь клочок газеты с завлекательной статьей и все читает его, читает, и так зачитается, что потом даже забудет им подтереться, а с ним же в руках и выйдет на белый свет.

А по мнению Сяо Гу, толку от этого чтения не было никакого. Понятно было бы, если бы Жэнь Тун после этого арбузы продавал дешевле, чем остальные, так нет: цена была та же самая.

Так вот, именно Жэнь Тун, торговец арбузами, и сообщил, что собаки страшно полезны для здоровья, оттого их всех и выловили, и много лет подряд собака была таким же редким животным в наших краях, как какая-нибудь свиноносая выхухоль. Можно было пронестись по всей стране на велосипеде и не встретить ни одной собаки и даже кошки. А все потому, что, говорят, еще пятьдесят лет назад Мао Цзэдун повелел истребить шесть зол: мышей, воробьев, мух, собак, кошек и ренегатов, идущих капиталистическим путем. Труднее всего пришлось с ренегатами, уж больно те были живучими: прятались по подвалам и не признавали божественной власти Мао. Но в конце концов все шесть зол были истреблены, и на долгие годы в стране воцарилось спокойствие.

А потом приезжие иностранцы снова завели моду на собак, и не так, чтобы есть их в уксусе, а совсем наоборот: водить на поводках, чтобы они мочились и гадили всюду, где присел приличный человек. Иностранцы были неграмотными – ну, то есть иероглифов не читали – и, конечно, не знали, что собаки изобретены верховным владыкой Шан-ди для того, чтобы лечить ими почки. Они называли собак противным словом «пусси», чесали их, мыли и даже – всемилостивый Будда! – водили в специальные парикмахерские.

Глядя на это иностранное беснование, китайцы и сами, забыв заветы Желтого императора, стали понемногу разводить собак, в виде эксперимента.

Правительство, которое желало выглядеть перед иностранцами прогрессивным и гуманным, не стало запрещать собак, только немного ограничило их права. Собакам строжайшим образом было воспрещено кусаться и гадить где ни попадя. Кто нарушал эти правила, на того накладывался большой штраф. Не на собак, конечно, – на тех хоть три раза накладывай, они даже не почешутся – а на хозяев, которые в глазах Сяо Гу были даже ничем не лучше своих волосатых друзей. Известно ведь, да и старая пословица тоже гласит: «С кем поведешься, от того и наберешься!»

Сяо Гу был уверен, что те, кто заводил себе собак и кошек, со временем тоже становились мохнатыми, блохастыми и только что не выли по ночам на луну. Будь его воля, Сяо Гу брал бы таких собаколюбов да и сажал вместе с их любимцами в специальные клетки, а клетки вывозил бы за город, в поля, чтобы они там выли и брехали круглые сутки, распугивая воров и вредителей, идущих капиталистическим путем.

Но правительство не прислушалось к мнению Сяо Гу и других благородных мужей. Теперь только штрафы отделяли древнюю культуру от волосатой иностранной дикости.

Некоторые особо хитрые собаковладельцы, чтобы избежать штрафов, старались держать своих зверей впроголодь, заменяя еду водой. В результате такой мудрой политики собаки совершенно разучивались ходить в туалет по-большому, зато беспрестанно писались. Но этот вопрос решить было проще: хозяева выучили собак ходить на крышку канализации, чтобы все стекало под землю. И вот теперь такая ученая псина подошла прямо к Сяо Гу и готовилась совершить предназначенное ей небесами, невзирая на то, что рядом сидел венец творения.

Если бы Сяо Гу и собака встретились в честном бою за место, нет сомнений, что победил бы Сяо Гу. Он научил бы ее вежливости и тонкому обращению: схватил бы псину за куцый хвост, раскрутил и метнул на ближайшее дерево, где она сидела бы до тех пор, пока ее не приберет Будда, чтобы в следующем воплощении стать ей сойкой или вороной. Но к собаке уже подошел ее хозяин, бритый, лоснящийся и, видно, очень состоятельный – на груди его висела толстая золотая цепь весом не менее килограмма. Такого не метнешь, милосердная Гуаньинь! Такой, пожалуй, и сам метнет кого захочет.

Сяо Гу отодвинулся в сторону, а затем изобразил на своем лице почтительную улыбку и потряс немного пальцами в воздухе, изображая поглаживание мерзкого животного.

– Какая у вас хорошая собака, – сказал Сяо Гу. – Белая, жирная. Как ее зовут?

Насчет «зовут» он, правда, немного сомневался. Как могут звать собаку, это же не человек. Собака и собака, что тут еще? Но память подсказала Сяо Гу, что собаководы дают своим животным отдельные имена и даже как будто могут отличать их по внешнему виду.

Хозяин смерил Сяо Гу презрительным взглядом, видно, решая, достоин ли тот вообще какого-нибудь ответа, однако затем все-таки сменил гнев на милость.

– Это называется пу-дель, – сказал он важно, и цепь его вспыхнула, салютуя.

Всемилостивый Будда, пу-дель! Да в человеческом языке и звуков-то таких не существует. Правда, это язык не человеческий, а иностранный, а в нем, говорят знающие люди, всё по-другому и даже нет иероглифов… Но пу-дель – это уж чересчур! Это и не выговоришь, и похоже на самую черную брань… С другой стороны, по заслугам: как же еще называть этих мерзких писающих собачонок?

Но ничего этого Сяо Гу, конечно, не сказал хозяину собаки, напротив, понимающе кивнул головой, как будто эту пу-дель он встречал каждый день по три раза, после чего поднялся и со значительным видом устремился прочь. На лице его было написано, что идет он не просто так – у него важные дела.

В действительности же никаких дел у Сяо Гу не было: последнее дело случилось у него неделю назад, когда его выгнали с работы. А работал он, конечно, в ресторане господином директором по обслуживанию клиентов, или, говоря проще, официантом. Какое же еще может быть место работы у бедного молодого человека без образования? Разве что таксистом, но тут надо иметь права и водительское удостоверение, а кто же даст его бесплатно скромному юноше? Вот и работал Сяо Гу до последнего времени в ресторане «Дабао», пока его оттуда не выгнали по чистому недоразумению.

Хозяин обвинил его в том, что он ленивый и целыми днями сидит в туалете, вместо того чтобы обслуживать клиентов. Милосердная Гуаньинь, да кто же поверит в такую клевету?! Разве Сяо Гу виноват, что у него хрупкое здоровье, и всякий раз, когда он съест что-нибудь острое, желудок у него расстраивается? Но хозяин был человек грубый, неделикатный, он не стал слушать объяснений и просто выбросил Сяо Гу на улицу.

Ну, а уж после того как его выгнали, жизнь повернулась к нему самой черной своей стороной. За неделю Сяо Гу дошел до того, что обрадовался бы плошке с рисом, но, к несчастью, бесплатно в Китае никто рис не раздавал, не те были времена. А заработать тоже не получалось, потому что из работников выстраивались длинные очереди, и Сяо Гу был в самом конце этих бесконечных очередей.

Дело дошло уже до того, что Сяо Гу готов был душу-хунь продать черту за миску лапши. Однако у чертей, видно, тоже были важные дела, а никому другому такая завалящая душонка и даром была не нужна.

Вспоминая все свои злоключения, Сяо Гу едва не заплакал от обиды. Ему даже пришлось остановиться на минуточку и немного передохнуть. В последний раз он ел, кажется, вчера утром, из-за чего чувствовал в ногах необыкновенную слабость и дрожание. Пил он в общественных туалетах, где вода была некипяченая, поэтому дополнительную слабость чувствовал еще и в животе. Но все было бы поправимо, если бы съесть кусочек колбасы, миску риса или хотя бы луковую лепешку – цунхуабин. Однако никто не собирался бесплатно угощать Сяо Гу разносолами, таковы уж были современные люди.

«Если никто не дает мне еды, – внезапно с озлоблением подумал Сяо Гу, – так я возьму ее сам силой!»

Вдохновленный этой мыслью, он пошел быстрее. В двухстах метрах отсюда был супермаркет. В лучшие времена Сяо Гу частенько в него заглядывал полюбоваться нефритово-зелеными креветками, бледно-розовой рыбой, лежащей прямо в снегу, упрямыми мохноногими крабами – ткни его пальцем в голову, и он тут же встанет на все лапки и начнет с тобой бодаться. Впрочем, ничуть не хуже смотрелись яйца сунхуадань, сквозь прозрачный зеленоватый белок которых мерцало темное ядро желтка, жареные куры, утиные языки и лапки, твердые копченые гуандунские колбаски: укусишь ее – и так и увязнешь зубами, такая она плотная и сытная, одной маленькой штучки хватит на целый день. Насмотревшись на эти чудеса до того, что слюнки начинали течь изо рта, и так ничего и не купив, Сяо Гу обычно шел в лапшичную и за десять юаней заказывал себе большую миску острой лапши, хватало почти на весь день.

Но сейчас он шел в супермаркет не затем, чтобы любоваться, нет: Сяо Гу решил взять за жабры упрямую судьбу и переменить всю свою жизнь.

Он уже знал, что для этого нужно. В дальнем углу супермаркета была витрина с баоцзы – круглыми пирогами из вареного теста. Там были баоцзы со свининой и баоцзы с утятиной, баоцзы с бараниной и баоцзы с креветками и много еще с чем. И все эти баоцзы только и ждали, когда ими кто-нибудь овладеет.

Да, так вот Сяо Гу решительно возьмет судьбу за горло и сворует баоцзы, может быть, даже целых две штуки: один со свининой, а другой – с креветками. И уж тогда никто не посмеет стать ему поперек дороги, и никто не сможет противиться его воле, и жизнь его волшебным образом переменится.

Думая так, Сяо Гу вошел в супермаркет и направился к вожделенной витрине. Он шел мимо креветок, рыб и крабов, мимо колбас, йогуртов и фруктов. Желудок его екал и сжимался, изо рта рекой текли слюни, но Сяо Гу не отвлекался по пустякам. У него была высокая цель, и он должен был ее достичь.

Однако возле витрины его ждало страшное разочарование: она была пуста, а для верности еще и закрыта на замок. Несколько минут Сяо Гу стоял и в чрезвычайном унынии пялился на эту отвратительную пустоту. Потом он увидел менеджера в синем костюме, осторожно, чтобы не спугнуть, подошел к нему сзади и спросил:

– О бесценный преждерожденный, куда же подевались все баоцзы?

Менеджер хмуро на него оглянулся и коротко ответил, что испортилась печка, а потому баоцзы сегодня не будет.

Не будет баоцзы! Сяо Гу с трудом сдержал горестный крик. А он так мечтал, так надеялся. Вот он берет горячий баоцзы, вот прячет его поглубже под рубашку, чтобы, не дай Будда, не остыл, пока он будет выбираться из магазина. Вот он садится на скамеечку в парке, вот вытаскивает из глубин горячий еще баоцзы, примеривается к нему зубами, но только осторожно – внутри ароматный обжигающий сок…

– Возьмите сосиску! – прервал его мечтания менеджер. – Сосиска тоже вкусная.

Сосиску? Сяо Гу был сбит с толку. Он посмотрел туда, куда указывал менеджер. Там, на прилавке, лежали разнообразнейшие сосиски, начиная от простых соевых и заканчивая изысканнейшими сублимированными колбасками.

Сосиски тоже вкусные… Сяо Гу только усмехнулся. Кому он это говорит! Как будто Сяо Гу не знал, что такое сосиска. Да если бы ему дали волю, он тут же, не сходя с места, съел бы все сосиски, которые есть в магазине.

Глупый менеджер не знал, что Сяо Гу вовсе и не собирался ничего покупать, иначе разве бы он навлек на свои сосиски такое бедствие!

Осторожно, словно кот, охотящийся за мышью, Сяо Гу крался вдоль прилавка, приглядываясь, принюхиваясь и примериваясь. Шаг его был беззвучен, дыхание не взволновало бы и утиного пуха, фигура полностью слилась с окружающей действительностью, слилась и растворилась… И тут он увидел ее!

Она лежала, сверкая пластиковой оболочкой, нежная и в то же время непокорная. Неприступная и зовущая. Такая же, как все, и ни на кого не похожая… Молниеносный выпад, мгновенный удар расслабленной кисти, которому позавидовал бы сам Брюс Ли, – и вот, оглушенная и беспомощная, сосиска уже слабо трепыхается в его кармане. Он взял ее, как женщину, силой, и теперь она принадлежала только ему!

С бьющимся сердцем Сяо Гу поднял глаза – и встретился взглядом с охранником супермаркета. Только в тот миг показалось Сяо Гу, что был это не охранник, ледащий хаохань ¹⁰ в широкой, не по размеру серой куртке, а изрыгающий пламя черный князь ада Яньлован, явившийся по его душу.

Сяо Гу робко улыбнулся и потянулся уже было к карману, вызволить сосиску, но тут суровый Яньлован повернулся к нему спиной и сделал вид, что ничего не заметил.

Теплая волна умиления и благодарности окатила сердце несчастного Сяо Гу. Есть, есть еще на свете добрые, душевные и отзывчивые люди, не желающие из-за одной жалкой сосиски испортить человеку жизнь!

Решив так, Сяо Гу уже механически взял еще несколько сосисок и распихал их по карманам. Бояться ему было нечего, потому что ведь на страже сосисок стоял не какой-нибудь там иностранный пес с тремя головами, а чуткий, участливый человек, можно сказать, его лучший друг.

Смелым, свободным шагом законопослушного гражданина Сяо Гу двинулся к кассе. Никто и никогда, глядя на этого полного достоинства хозяина своей судьбы, не догадался бы, что карманы его набиты ворованными сосисками. Вот он, величественно кивнув кассирше, не останавливаясь, спокойно прошел мимо нее. Еще несколько шагов, и он выйдет из дверей магазина…

«Боже мой, это так просто – украсть сосиску!» – думал Сяо Гу, подходя к дверям. Да ведь сюда можно ходить каждый день… И, наверное, по несколько раз. И брать столько, сколько захочешь, ведь добрый охранник не захочет карать бедного голодного Сяо Гу.

Он тут же представил, как каждый день выносит под полой килограммы сосисок, как ест их в любом количестве, кормит своих друзей и угощает самых красивых девушек, как, наконец, он открывает свой сосисочный магазин и становится богат, очень богат! Да что там богат – он становится миллионером, ведь сосиски любят все!

Для магазина надо будет арендовать помещение прямо на туристической улице Ванфуцзинь, как раз напротив здания Байхоталоу с огромными часами. Там всегда полно туристов, и каждый, конечно, хочет полакомиться сосиской. Магазин его будет в два, нет, лучше в три этажа. Возле входа будут стоять охранники в традиционных бордовых маньчжурских халатах, шапки на них пусть будут желтые. Продавщиц он привезет из Гуйяна, там самые красивые девушки. Неулыбчивые, правда, но потрясающей красоты – миниатюрные, стройные, личики круглые, как у кукол. Он оденет их в синие и красные длинные платья с разрезом прямо до подмышки – пусть стоят, радуют глаз покупателей.

Сам же Сяо Гу будет стоять у центрального входа и приветствовать покупателей взмахом руки. И табличку надо будет повесить у входа: «Покупателям ростом до 130 см скидка 30 %, ниже 120 – 40 %, ниже 110 – половинная цена». А самым маленьким он лично будет давать по сосиске бесплатно…

Сяо Гу уже чувствовал, как в руках его затрепыхалась синяя птица удачи, как, возникнув из пустоты, подмигнул ему бог богатства Цайшэнь, как все боги и духи из небесного дворца выстроились в очередь, чтобы облагодетельствовать его, некогда ничтожного Сяо Гу, но в этот миг чья-то тяжелая рука легла ему на плечо.

Сяо Гу возмутила такая фамильярность: кто это смеет хватать будущего миллионера? Он высокомерно повернул голову, чтобы одним только взглядом поставить нахала на место.

Взгляд его раскололся о хмурое лицо охранника…

Никогда еще Сяо Гу не подвергался такому позору! Вокруг него собрались все, начиная от директора магазина и заканчивая последней уборщицей. Все стыдили его, бранили и проклинали, а одна злобная старушка в цветастой жилетке, из покупателей, даже подскочила и плюнула со всего маху прямо ему в физиономию. Старушонка собой была маленькая, облезлая, а слюны из нее вышло как из хорошего верблюда – застило все лицо. Но Сяо Гу даже не пытался утереться, вот как ему было плохо!

Наругавшись вдоволь и отняв у него все сосиски до единой, его поволокли в подсобное помещение и посадили там ждать прихода полиции. Сосисок он украл много, все они помялись, и продать их было уже нельзя – явный урон магазину. Штраф заплатить ему было нечем, и теперь ему была прямая дорога в тюрьму.

«Может, оно и к лучшему, – с горечью думал Сяо Гу. – Меня посадят в тюрьму, жестокие сокамерники убьют меня, и я за свои мучения смогу переродиться в тигра или Билла Гейтса…»

Но все это были только выдумки. Сяо Гу прекрасно знал, что ни в кого он не переродится. Ему было очень страшно и одиноко. Он не выдержал и заскулил, как собачонка.

Менеджер, который сидел тут же и охранял его до прихода полиции, строго посмотрел на него.

– Какой позор! – сказал он. – Ты совсем стыд потерял: воруешь сосиски, вместо того чтобы честно трудиться.

На это, конечно, Сяо Гу мог ему ответить, что тот и сам работает в магазине, вместо того чтобы честно трудиться, но он только опустился на колени и стал кланяться господину менеджеру.

– Умоляю, драгоценнейший преждерожденный, – говорил он, стукаясь головой о кафельный пол. – Не погубите! Отпустите меня! Я век буду за вас Будду молить!

– Вот ты как заговорил, – отвечал ему менеджер, впрочем, немного смягчившись. – Все вы горазды просить прощения, а кто будет платить за товар? Я?

При этих словах Сяо Гу так и застыл скорчившись, с понурым видом. А что он мог сказать?

В этот миг за дверью послышались чьи-то шаги.

– Вот и полиция пришла, – сказал менеджер. – Готовься, поедешь в тюрьму…

Сяо Гу задрожал от ужаса. В бедовую его голову пришла дикая мысль: как только дверь откроется, броситься к ней, отшвырнуть в сторону полицейского и бежать, бежать прочь так быстро, как только позволят ноги.

Дверь открылась, Сяо Гу напрягся, готовясь совершить рывок, но тут вместо полицейского в подсобку вошел странный господин в черных очках и с совершенно красными волосами. Пока Сяо Гу и менеджер таращились на незнакомца, дверь за ним закрылась, и момент для бегства был упущен.

Красноволосый даже не посмотрел на Сяо Гу, а сразу подошел к менеджеру. Тот несколько оробел, почувствовав в нем важного господина: чиновника или даже фэйту, бандита из триад. Господин сунул руку в карман – менеджер испуганно сжался, – но вместо пистолета фэйту вытащил бумажник.

– Сколько он вам должен? – сухо спросил странный пришелец, кивнув на Сяо Гу.

Продавец начал быстро подсчитывать на калькуляторе, однако рыжий не дослушал его, просто вытащил из бумажника купюру в сто юаней и отдал менеджеру, после чего взял за шиворот Сяо Гу, поднял его и поволок вон, словно черт грешника.

– Здесь слишком много, господин! – крикнул ему вслед счастливый менеджер, страстно прижав купюру к животу.

Но дверь за ними уже закрылась…

Рыжий господин в черных очках очень быстро шел по улице, придерживая Сяо Гу за плечо стальными пальцами. Тот, спотыкаясь, с трудом поспевал за ним. Рыжий тащил его с такой силой, что Сяо Гу перестал что-либо чувствовать. Он понял, что умер, не знал только, куда его волокут – в кипящий ад к Яньловану или в небесный дворец на суд к Шан-ди.

Вскоре, впрочем, сознание вернулось к нему. Он пораскинул мозгами и понял, что, видно, все-таки он пока еще жив. Коли так, его, выходит, спасли от неминуемой тюрьмы. Это значит, что между ним и его спасителем теперь завязались связи-гуаньси. Эти связи бывают разные, но смысл их один: получил – отдай что-то взамен. После того как рыжий спас его от жадных лап полиции, что он потребует? Сяо Гу и рад бы ему отплатить, да нечем, даже сосиски у него отняли.

Тут Сяо Гу робко взглянул на своего спасителя и, наконец, решившись, слабым голосом сказал:

– Благодарю драгоценного преждерожденного за внимание к моей ничтожной персоне… Но не могли бы вы идти чуть помедленнее?

Рыжий покосился на Сяо Гу, однако шага не убавил. «Да кончится ли эта марафонская ходьба?!» – вознегодовал Сяо Гу. Он слегка кашлянул и продолжал, сбиваясь с ноги:

– К превеликому несчастью, я не могу идти так быстро…

– Это еще почему? – неожиданно спросил рыжий. – Что ты за цаца такая?

– Я не цаца, – сказал Сяо Гу довольно сердито: пусть знают, что и у него есть достоинство. – Я два дня ничего не ел. У меня нет работы…

– Я дам тебе работу, – прервал его рыжий.

И внезапно остановился. Остановился и Сяо Гу, испуганно оглядываясь по сторонам. Они стояли в пустынном дворе, со всех сторон их окружали четырехэтажные корпуса. Гостиница, понял Сяо Гу, но при чем тут гостиница, понять никак не мог.

– Слушай меня, сын черепахи, – сказал рыжий. – Сейчас здесь пройдет один заморский дьявол. Твоя задача – понравиться ему и войти в доверие. Лучше всего – стать его слугой.

– А сколько он мне будет платить? – поинтересовался Сяо Гу. Пусть знают, что он деловой человек, не бамбуком шит.

– Платить он тебе будет столько, сколько сам захочет, – отрезал рыжий. – Не захочет платить, будешь работать за еду.

– Э, нет, мне такие условия не подходят, – решительно молвил Сяо Гу.

– Если не согласен, так я тебя отведу обратно в магазин, пусть тебя посадят в тюрьму, – отвечал рыжий и для убедительности ткнул Сяо Гу пальцем в ребра. Так ткнул, что в глазах потемнело. Сяо Гу быстро смекнул, что церемониться с ним не станут, истыкают всего до дыр, объясняй потом доктору, что он родился цельным, а не дырявым, как заморский сыр-найлао.

– Хорошо-хорошо, драгоценный преждерожденный, – заторопился Сяо Гу, – согласен на все ваши условия.

– Ну, то-то же, – сказал рыжий и вдруг поднял кулак.

Сяо Гу не понял, при чем же тут кулак и даже поглядел на него: нет ли там ручки, подписать договор. Но кулак зачем-то опустился прямо ему на голову, и Сяо Гу провалился в полную темноту.