Читать книгу: «Дикарь», страница 2

Я грустно взглянула на дом соседа. В нём, в отличие от моего, свет горел и, более того, я видела мельтешащую в окнах массивную фигуру. Темнота уже полностью окутала поселок, а я все сидела на своём сундуке с инструментами и печально смотрела на генератор.

– Ну, миленький, ну пожалуйста. Я очень не хочу идти к этому страшному дядьке! – уговаривала я электрического врага, но он безмолвно меня игнорировал.

Темноты, как таковой, – я не боялась. А вот что меня действительно пугало, так это громкий вой. Мне хватило двух секунд, чтобы проанализировать процент наличия собак в этой деревне и, поняв, что это никто иной, как волк, – всхлипывая от страха, забежать в дом. Чертова деревня! Чертова тайга! Да какого хрена я сюда поехала?

Я разрыдалась. Да, в самом деле разрыдалась и, потратив на это практически час, приняла решение все же идти к соседу. Видимо, всё-таки мысль о голодной смерти пугала меня больше, чем он. Тем более, дядя Боря за него ручался, да и я прихватила с собой дезодорант. Перцового баллончика у меня не было, но я подумала, что дезодорант тоже отлично справится и даст мне фору во времени, если вдруг что-то пойдёт не по плану. Я засунула его под резинку шорт и, прикрыв майкой, отправилась к дикарю.

Свет в его доме уже не горел, наверное, он лёг спать, но я уже пришла, и выбора у меня нет. К утру все мясо в холодильнике однозначно стухнет. Я стояла на крыльце и репетировала речь, с которой я к нему обращусь.

«Привет, мы как-то плохо с тобой познакомились…»

– Нет, какая фигня. – пробормотала себе под нос. – Здравствуйте! – почему здравствуйте? Он что, дед какой-то?

В школе юриспруденции меня не учили, как надо знакомиться с человеком, который уже видел тебя голой. Тем более, если этот человек живёт в лесу, и ты осталась с ним наедине в глухой деревне. Я разработала около сотни разных приветствий, пока стояла и мялась на его крыльце. В итоге, под очередной волчий лай, я быстро набралась смелости и решила, что будь что будет, – я подняла руку и постучала в массивную железную дверь.

Мне показалось, что от топота сотрясалась вся конструкция, на которой держалась постройка. Я слышала приближающиеся шаги, и по их силе было понятно, что он не рад гостям в такое время. Сердце застучало быстрее, дыхание ускорилось вслед за ним, и какая-то странная паника охватила тело, я практически собралась убежать, но дверь распахнулась и передо мной вновь возникла эта устрашающая картина. Здоровый волосатый мужик с грудой мышц и точеным прессом, будто он тренируется здесь по восемь раз на дню. Низко на бедрах у него висели хлопковые широкие брюки, обнажая линию волос чуть ниже живота, а на лице было выражение моей неминуемой смерти.

Глава 6

Давид

Блять, если это опять Алексей – я размажу его голову по своему крыльцу и скормлю своим свиньям. Они, конечно, идиоты, но всегда знали и чтили мои порядки. Заявляться ко мне после 10 вечера – запрещено. Табу, которое никому не стоит нарушать, и каждый, кто решит иначе, – труп.

С таким намерением я шел к двери и был готов уже убить непрошеного гостя, как все мои мысли сосредоточились лишь на одном. На моем пороге стояла та самая девушка, которую я видел вчера, и кроме того, что её лицо выражало ни что иное, как страх, – под тонкой тканью футболки просвечивались два бугорка. Моё искаженное вчерашней встречей сознание сразу дорисовало, что под ней, и в паху свело от одной только мысли сорвать с нее эту чертову тряпку.

– Здра… Здравствуйте! Я ваша соседка, у меня сломался генератор и мой холодильник течет, мои продукты могут протухнуть и поэтому я… Я решила попросить вас о помощи. Дядя Боря сказал, что я могу обратиться к вам, если что-то случится, и вот я здесь. – Девушка глубоко вздохнула, и ее глаза забегали, изучая пол под ногами. Я привык, что вызываю такую реакцию у людей, и для меня это было совершенно нормально. Но конкретно её страх… Он рождал во мне какое-то первобытное чувство, стремление заставить ее бояться меня еще больше. Подчинить её, сломать, закрыть в своём доме, чтобы ходила здесь без одежды и снова заставляла меня испытывать то, что я испытал вчера.

– Я же дикарь, откуда я могу знать, как чинить генератор? – высокомерное подобие улыбки исказило мой рот.

Несмотря на то, что я бы хотел с ней сделать, – мне доставляла удовольствие эта растерянность в её глазах. Вчера она была смелее.

– Но я… Я думала, что…

– Это не похоже на извинение. – перебил я ее, и в серых глазах вспыхнул огонёк ярости. Едва заметный, но достаточный, чтобы понять, что этой девушкой руководит не страх, ей руководит ярость.

– Вообще-то это вы должны… – она завелась и почти сказала, что хотела. Но моё суровое выражение лица и безвыходная ситуация, в которой она оказалась, заставили остановиться и сказать другое. – Вы правы, простите. – процедила она сквозь зубы, явно не желая этого произносить. – Так вы мне поможете?

Я молча пошёл вглубь дома, чтобы взять инструменты. Генератор на солнечной батарее, который был у Бориса, стоит там уже целую вечность. Его давно пора заменить, а не просто чинить, так как служат они не больше пяти лет, но она, конечно же, этого не знает. Пока я забирал свой ящик с инструментами, девушка спустилась с крыльца и пошла к своему дому, видимо, подумав, что я не собираюсь этого делать. Но услышав хлопок моей двери, обернулась, и грустное выражение лица сменилось более радостным, но улыбнуться она себе не позволила. Эта злость внутри всё еще пульсировала, и я ее чувствовал. Более того, она мне нравилась куда сильнее, чем страх, который она транслировала изначально.

Моё решение она приняла молча. И молчала она ровно три с половиной минуты, а потом из нее полился нескончаемый поток слов. Из них я узнал, что зовут её Адель и что приехала она сюда в дом своей бабушки, которой не стало; и что она юрист из Москвы, и что проживет здесь месяц. Она всё говорила и говорила, а меня это всё сильнее и сильнее раздражало. Это нормальная реакция людей, которые впервые приезжают в уединение. Охотники часто пытаются вылить на меня всё дерьмо из своей головы, которое там собирается во время молчания. Но быстро понимают, что я в диалоге участвовать не собираюсь и замолкают. Все это понимают, кроме Адель.

– … и потом завыли волки, а они ведь могут напасть! И я очень испугалась, потому что не знаю…

– Закрой рот. – я сказал это спокойно и посветил фонарем ей в лицо. Она прикрыла глаза от яркого освещения, но ноздри ее начали раздуваться, а грудь учащенно подниматься, девчонка злилась. Пусть злится, мне плевать.

Всё оставшееся время мы провели в тишине, и я был этому очень рад. В генераторе перегорел один из проводов, и, заменив его проволокой, он снова заработал. Не уверен, что продержится дольше месяца, но, как я понял, и её здесь уже не будет. Нажав на кнопку включения, в доме загорелся свет, и Адель радостно захлопала в ладоши, не сдержав эмоции, но вспомнив о моем присутствии, тут же исправилась и сдержанно сказала:

– Спасибо.

Я лишь молча кивнул и, собрав инструменты, пошёл к себе.

– А как вас зовут хоть? – крикнула мне в спину девушка.

– Давид. – Это была вторая фраза, которую я сказал ей за всё время. Я и её-то говорить не хотел, но почему-то даже несмотря на то, что меня бесила её говорливость, мне очень хотелось, чтобы она знала мое имя.

Адель

Выйдя из душа, я наконец-то смогла насладиться чистотой своего тела. Преодолев небольшой прохладный путь до дома, я скинула с себя полотенце и начала мазать покусанную комарами и мошками кожу, так как зуд не давал мне даже думать. Я злилась, безумно злилась на этого неотесанного дикаря! Давид. Пфф… Давида надо научить разговаривать с людьми и вести себя, как человек. Надменный вид, с которым он заставил меня извиниться перед ним, заслуживал, как минимум, – сцены большого театра. Посмотрите на него, каков красавец, понял, что я в безвыходной ситуации и надавил. Придурок, идиот! А потом еще и рот мне заткнул. Может быть, я действительно болтала сильно больше, чем нужно. Усталость, стресс и вонь от моего собственного тела создавали внутри меня неконтролируемую тревожность, а еще и его присутствие рядом в таком виде. Пока меня кусали комары и я вся дергалась под их гнетом, ему, казалось, совершенно на них плевать. Будто у него кожа бронированная и они не могут ее пробить.

Вдруг по моей спине пробежал легкий холод, я почему-то почувствовала дискомфорт, как если бы находилась под чьим-то пристальным взглядом. Оглянувшись на темноту в окне, я хмыкнула и пожала плечами. Может, у меня появились галлюцинации? Всё-таки такое количество времени без коммуникации любого человека может свести с ума. Кажется, я видела здесь заброшенную городскую библиотеку, литература всегда помогает от разных недугов, завтра обязательно нужно ее посетить.

– Что читаешь? – спрашивает папа, приоткрывая дверь в мою комнату и поправляет оправу очков.

– Достоевский. Сложное, однако, чтиво. – отвечаю, не поднимая на него глаз.

– Согласен, но никто лучше Федора Михайловича не научит тебя хорошему слогу. Особенно, если ты всё еще хочешь стать адвокатом. – он проходит внутрь и садится на край кровати.

Спустя несколько минут беспрерывного взгляда я всё же поднимаю глаза.

– Что?

– Не понимаю, когда ты успела так повзрослеть. – легкая улыбка дрогнула на его губах.

– О боже, пап! – я закатываю глаза и закрываю лицо книгой. – Я не хочу об этом говорить. – бубню в переплет, понимая, о чём пойдёт речь.

– Когда я был в твоём возрасте…

– Начинается.

– Так вот, когда я был в твоём возрасте, мне тоже разбивали сердце, малышка. – он кладет руку поверх моей.

– Папа, никто не разбивал мне сердце, мама преувеличивает, как обычно. – я смотрю в его лицо и вижу в нём столько сопереживания, будто мне и не нужно говорить ему правду, он и так все знает.

– Это пройдёт. Всё проходит, нужно лишь подождать. – он говорит, а на моих глазах выступают слёзы. Не хотела же плакать! – А чтобы было легче ждать – литература всегда помогает от любых недугов. Главное – не забывай, что каждая прожитая жизнь здесь, – он указывает пальцем на книгу, – забирает часть твоей реальной жизни. Так что, когда настанет время, не забудь вернуться. – он наклоняется к моему лицу и целует в лоб.

– Я люблю тебя, пап.

– Я тебя тоже, малышка.

От воспоминания слеза медленно скатывается по щеке. Я смотрю в одну точку, пока его образ улетучивается, как дым.

– Я скучаю, пап. – говорю в пустоту, всхлипывая. – Очень скучаю.

Глава 7

Адель

– Блять! – вскрикиваю и прикладываю к губам разрез на пальце. Металлический вкус во рту как бы намекает, что готовка – явно не мой конёк.

Мои бесчисленные попытки разделать мясо каждый раз заканчиваются провалом. Меня либо начинает тошнить от вида крови и всяких прожилок, либо мне не хватает сил, чтобы разрубить кость, теперь вот я уже начала рубить свои собственные вместо тех, которые можно приготовить.

Голоса за окном выдергивают меня из самобичевания, и я отстраняюсь от окна. За эти дни здесь я ни разу не слышала голосов живых людей, помимо дикаря, с которым имела честь недолго разговаривать, поэтому сейчас меня это крайне удивило. Трое взрослых коренастых мужчин с ружьями наперевес идут в сторону наших домов и что-то обсуждают. У одного из них в руках бутылка, из которой он то и дело делает глотки и хмурится, будто содержимое обладает достаточно горьким вкусом.

– Я тебе говорю, здоровенный был! Его чучело у меня до сих пор висит в кабинете! – кричит один из них, и они исчезают из зоны моего зрения.

Я перебегаю к другому окну, выходящему на дом Давида, всё-таки не каждый день видишь людей. Боже, я уже и сама становлюсь не особо цивилизованной. Они стоят возле его дома, дикарь присоединяется к ним, держа за спиной такое же ружье, и они уходят в сторону леса. На достаточно большом расстоянии я не слышу звуков, и это выглядит, как немое кино. Тот, что повыше, – похлопывает ладонью по спине дикаря в дружеском жесте. Вот это да, неужели у него есть друзья? Я возвращаюсь к огромному куску неразделанной туши, и мне приходит в голову мысль. Если он охотится, у него точно должны быть всякие тесаки для разделки мяса, и думаю, что он сможет мне с этим помочь. Надо будет спросить, когда вернется.

Конечно, дикарь не самый приятный собеседник, которого я встречала, но так уж вышло, что он единственный доступный собеседник, да и человек на ближайшие несколько сотен километров. Тем более, к нему приехали друзья, не откажет же он бедной девушке в помощи.

Давид

– Давик, а что в той части леса? Мы туда ни разу не ходили. – кричит за моей спиной Алексей, и я прекрасно понимаю, о какой части леса он говорит. Я останавливаюсь и смотрю на него. Вижу, как он затормозил вместе со всей своей компанией. Его кадык дергается, пульс участился, а дыхание немного подрагивает. Недостаточно сильно, чтобы кто-то из этих кретинов распознал его страх, но этого достаточно для меня.

– В той части леса твои кости обглодают быстрее, чем успеешь сделать шаг. А если еще раз назовёшь меня Давиком, я тебе бошку прострелю. – я разворачиваюсь и продолжаю движение. Слышу нервный смех за спиной.

– Ну даёт! – подшучивает Алексей, пытаясь отвести взгляд своих приятелей от того, что я сказал чистую правду.

Честно говоря, я не уверен, что эти люди являются приятелями. Этих двоих я вижу первый раз в жизни, и, судя по поведению Алексея, они ему для чего-то нужны. Он любит впечатлять своих деловых партнеров «познаниями» в охоте и рыбалке, но на деле же он первый обосрется и сбежит при виде кабана. Поэтому мы охотимся на перепелок и мелких животных типа зайцев и лис. Те, кто прилетают с ним постоянно, – должны прибыть через пару дней и привезти мне мой заказ. Логистика у них простая и быстрая, благодаря высоким должностям добывают они для меня что угодно, безопасно и быстро.

– Давид, послушай. – он подбегает ко мне ближе и снова касается плеча, от его действия меня передергивает. – Я тут на днях видел какую-то девчонку рядом с твоим домом. Может, нам ее пригласить, ну это… – он сально улыбается и заигрывает бровями, а мне хочется ему вмазать. – Жопа у нее просто охуительная.

На его последней фразе я останавливаюсь. Не знаю, что именно спровоцировало во мне такой адский гнев, но то, как он говорит о ней, – пробуждает во мне самые извращенные фантазии о смерти Алексея. Меня никогда не заботили его тупые шутки или отношение к шлюхам, которых он привозил с собой. Я неоднократно видел, как он обращался с этими женщинами и более худшим образом, и меня это не беспокоило. Но речь идет об Адель, и я с трудом способен описать раздражение от того, что этот мудак позволил себе хотя бы посмотреть в ее сторону. Не знаю, какая сила сдержала меня от того, чтобы не размазать его голову по дереву, но спасибо ей за это.

– Мы пришли. – говорю я и бросаю на землю сумку с водой и патронами.

– Так что по поводу девчонки?

– Не трогай её. – он кивнул мне в ответ, и на этом тема была закрыта.

Алексей сразу усаживает своих гостей, разливает им коньяк многолетней выдержки и начинает травить байки о том, как он в одиночку завалил медведя. Мне всегда было интересно, насколько городские люди перестали доверять своим инстинктам. Эти двое мужиков не вызывают у меня никакой неприязни, и я сразу увидел, что им можно доверять. Мне не нужно для этого анализировать их внешний вид, поведение или разговор. Я вижу мельчайшие детали, которые с потрохами выдают каждого, ступившего на мою землю. Но Алексей – самый скользкий тип из всех, которых я когда-либо видел. Каждое его слово – ложь. Каждый его поступок – лицемерие. Он представляет из себя кусок дерьма, одетый в дорогую экипировку и сдобренный излишним парфюмом, чтобы не воняло. Неужели они настолько ослеплены его положением и деньгами, что не замечают этого? Или они и не хотят замечать? Тайга всегда достает из человека все, что он пытается скрыть. Самые тайные и темные части личности, которые спрятаны даже от самого себя. Поэтому он никогда не задерживается здесь надолго. Максимум неделя – и этого хватает, чтобы он начал сходить с ума от всего, что происходит внутри.

Я и сам на себе прочувствовал это только пару дней назад, когда девчонка появилась на моей земле. Я не должен был приходить к ней вчера ночью и смотреть, как она размазывает по себе эту сыворотку. Возможно, именно это и заставило меня сейчас чувствовать гнев за ее упоминание из этого мерзкого рта. Вчера, когда я наблюдал, как тонкие пальцы скользят по бархатной обнаженной коже, – внутри меня родилось совершенно иррациональное убеждение, что она принадлежит мне. Что больше никому не позволено видеть ее в таком виде, и если для этого мне потребуется похитить ее и запереть в своем доме – я сделаю это.

Адель

Роскошные розовые цветы, название которых мне неизвестно, – украсили четверть моего участка. Я собирала их с таким упорством. Аккуратно выкапывала каждый корешок, стараясь не повредить структуру переплетенных между собой корней растения, выбирая при этом только молодые, недавно взошедшие ростки. Сажала и поливала их, будто они – самое драгоценное, что у меня есть. В конце дня я была совершенно разбита и без сил. Около часа я потратила на то, чтобы отмыть свои руки и ногти от черной земли, запачкавшей каждый миллиметр кожи, а придя домой, обнаружила мясо, оставшееся от моего неудачного опыта.

– Чёрт.

Я ведь хотела попросить дикаря о помощи. Быстро накинув на себя халат, я отправилась к своему «доброму» соседу. За спрос ведь не бьют, вот я просто и поинтересуюсь, сможет ли он одолжить мне нож.

Остановившись перед массивной дверью, я постучала несколько раз. Ответа не последовало. Я сделала это снова, и снова мне ответила лишь тишина. Может, его нет дома? Но свет в окне горит, а значит, он должен быть здесь. Недолго думая, я отправилась вглубь двора, может, он кормит свою живность или косит траву? Преодолев небольшое расстояние, я увидела несколько небольших деревянных построек. Одно из них было конюшней, еще два предназначались для кур и свиней. Вдалеке, ближе к реке, виднелось сооружение, напоминающее маленький дом, и там, к моему счастью, как раз горел свет, а из трубы шел дым. Замерз, что ли?

У дикаря был прекрасный участок. Оформленный огород, выглядящий так, будто он заботится о нем днем и ночью. Овощи, ягоды и даже фрукты, стоящие в ряд на свежевспаханной земле. Ни единой травинки и сорняка, все сараи аккуратные, сделанные из свежего сруба. Животные упитанные и даже… Счастливые? Во всяком случае, настолько, насколько я вообще способна судить о счастье свиней. Было бы интересно взглянуть на его дом внутри, может быть, и дикари способны удивлять?

Я дошла до небольшого заборчика, разделяющего основной двор и этот крохотный домик, стоящий прямо на берегу реки. От входа в него вел пирс, упирающийся прямо в реку, и, услышав звук хлопнувшей двери, я обрадовалась, что Давид всё же здесь. Я практически выкрикнула его имя, но увиденное в следующую секунду заставило моё дыхание замереть, внутренности скрутиться, а сердце биться быстрее.

Глава 8

Адель

Он шёл по пирсу прямо к реке, так как я стояла за его спиной, меня он не заметил, зато я отлично видела то, что видеть не была должна. Обнаженный Давид вальяжно пересекал пирс, демонстрируя свои широкие мышцы спины и упругие ягодицы так, будто он представлял модный дом любого знаменитого бренда или рекламировал новый порнофильм. Вода капала с удлиненных волос, а от его тела, на контрасте с температурой воздуха, шёл пар. Это баня, конечно, это баня. Как я не поняла этого сразу?

Внизу живота свело сладкой истомой, и мне очень хотелось отвернуться. Очень хотелось убежать домой и спрятаться, но я не смогла. Противоречивые чувства запрета, стыда и желания смешались в моем теле и отдавали в мозг странным сигналом не отводить глаз. Каждая клетка моего сознания кричала, что мне нужно уходить, что это неправильно. Что это он – странный дикарь, а не я, но моё тело не соглашалось с этим утверждением. Я пришла в себя только в тот момент, когда Давид спрыгнул с пирса, разбрызгивая вокруг себя многочисленные капли воды, и быстро вынырнул лицом прямо в мою сторону.

Сердце загрохотало в неистовом темпе, и я спряталась за перекладину, перестав даже дышать. Он меня видел? Ответа на этот вопрос я решила не узнавать и побежала так быстро, как только могла. Забежав в дом и захлопнув за собой дверь, я сползла по ней на пол, пытаясь перевести дыхание. Боже, давно ли во мне проснулись фетиши вуайериста и почему мне так нравилось на него смотреть? Самое ужасное, что я испытывала невероятное возбуждение и физически ощущала, как трусики намокают от одной только мысли, что он мог бы сделать со мной этими сильными руками.

Давид

Я бы мог назвать этот день самым дерьмовым, который выдался у меня за последний год. Давно мне не приходилось терпеть Алексея целый день. Обычно я оставлял их и уединялся где-то, где мог бы не слышать эти сумасшедшие байки о его безумных походах на медведей и волков, но сегодня этот придурок перешел все границы. У каждого охотника на этой земле есть кодекс, не позволяющий убивать животных, которых осталось мало или на которых введен мораторий по отлову. Все знают, как выглядят эти особи, и их не так уж и много, чтобы об этом забыть. Увидев чёрного аиста, я испытал то редкое чувство восторга, какое в принципе не способен испытывать. В России осталось около двух тысяч пар этого редкого вида, и он находится на критической отметке возможности полного исчезновения. Он величественно парил между деревьев, явно не ожидая встретить здесь кого-то, кто способен причинить ему вред. Громкий выстрел оглушительно завладел моим вниманием, и бездыханная тушка приземлилась прямо на землю. Я увидел в его глазах то, что не должен был видеть ни при каких обстоятельствах. Предательство. Предательство самой природы тем, что я привел этого безмозглого придурка на эти земли. Тем, что позволил ему взять в руки ружье и совершить то, что он совершил. Я вышел из себя. Впервые за столько лет не сдержался и разукрасил ему рожу. Я знаю, что совсем скоро он явится ко мне, чтобы просить прощения, ведь без меня он здесь не сможет и белки поймать, но если он додумается подойти сегодня, то живым он точно не уйдёт.

И я практически признал, что сегодняшний день – был худшим в году, пока не увидел тонкое изящное тельце, незаметно наблюдающее за тем, как я выхожу из бани и потом сбежавшее в страхе, что его заметили. Девчонка подглядывала за мной с нескрываемым любопытством, и это не могло не радовать меня. Осознание того, что она может испытывать то же влечение, что и я, – вызвало на моем лице широкую улыбку, заметив которую в отражении воды, я тут же стер ее с лица. Какого хрена? Я не улыбался уже много лет, и у меня даже не возникало такого желания.

Не знаю, как снова оказался здесь, но, закончив банные процедуры, я сразу же направился к ее окну. Второй день подряд, и это уже начинает пугать. Моя одержимость ей не вписывается ни в одни мои рамки здравомыслия и осознания, что со мной происходит. Мне хочется смотреть на нее круглосуточно, и я чувствую, как подбираюсь к грани, перейдя которую уже не смогу вернуться. Адель расчесывала свои длинные волосы, сидя на кровати и о чем-то болтала сама с собой. Я не слышал, что именно она говорила, но ее поведение показалось мне крайне возбужденным. Будто ей было тяжело усидеть на месте и какие-то мысли беспокоили ее красивую голову. Погасив основной свет и оставив лишь комнатную лампу, она легла на кровать, протянув руки по бокам, и о чем-то глубоко задумалась, смотря в потолок. Тонкая ткань короткого платья для сна задралась, оголяя верхнюю часть бедра. Изящные линии ее тела были подчеркнуты темным шёлком, а судя по оголенной ноге, кроме него на ней ничего не было.

Девушка подняла руку и провела кончиками тонких пальцев сначала по шее, затем по ключицам и медленно спустилась к груди, прикасаясь к скрытым тканью бугоркам, и прикрыла глаза. Она сжимала их, гладила и блуждала руками по своему телу, периодически глубоко вздыхая и полностью закрывая веки. В паху болезненно свело, член налился кровью, и я чувствовал его пульсацию прямо в висках. Когда Адель опустила свою руку между длинных стройных ног и выгнула поясницу, я был на грани того, чтобы ворваться в этот дом и заменить ее руку тем, что пылает у меня в штанах, но, несмотря на всю абсурдность, – мне нравилось смотреть на нее. Нравилось, как она кусает пухлые губки, как ее грудь вздымается и учащенное дыхание не позволяет ей стабилизировать собственное тело, как поясница выгибается в поиске большего удовольствия, и клянусь, в моей жизни не существовало ничего приятнее, чем наблюдать за ее действиями. Когда движения ее запястья максимально ускорились, она выгнулась и замерла, немного подергиваясь от того, что испытывает, а я почувствовал удовлетворение от ее оргазма. Я понимаю, что мало смыслю в женской физиологии и, вероятно, мне потребуется помощь, но я чертовски хочу, чтобы автором ее стонов был я. Чтобы она кричала мое имя и не позволяла себе даже думать о ком-то еще.

Глава 9

Адель

Совершенно не могу объяснить свой поступок. Я не занималась мастурбацией лет с шестнадцати, и то, что произошло вчера, – совершенно не входило в мои планы. Я чувствовала почти невыносимое желание снять это напряжение, вызванное телом обнаженного дикаря, и, кажется, это был один из самых ярких оргазмов в моей жизни. Я пытаюсь понять, что именно может привлекать меня в этом мужчине, ведь он грубый, странный и нелюдимый извращенец, которого совершенно не интересует моя личность и то, кто я. Я здесь почти неделю, и за всё время он не обмолвился со мной и парой фраз. Я неоднократно видела его выходящим из дома, рубящим дрова, косящим траву и занимающимся всякой домашней рутиной, без которой в деревне не выжить. Но он даже не поднимал на меня взгляд, продолжая заниматься тем, что и делал до этого. С тех пор, как я приехала, – меня перестали мучить кошмары, связанные с моей семьей. Зато теперь меня терзают сновидения, в которых дикарь врывается в мой дом, и это не кошмары, это эротические триллеры, после которых моё тело умоляет о разрядке. Кажется, я собиралась в библиотеку, этим себя и отвлеку.

Погода была немного облачная и ветреная, бескрайние гектары леса создавали некое ощущение безопасности, хотя мне казалось, что должно быть наоборот. Пение птиц, стрекотание насекомых и редкие возгласы диких животных из чащ напоминали мне о чистоте и первозданности местной земли. Здесь всё казалось живым. Почва, листья, шелестящая от ветра трава, у всего шёл свой жизненный процесс, и я чувствовала себя гостьей в этой удивительной обители природы, которая постепенно захватывала все остатки зданий и домов, уже лишь слегка напоминающих о том, что здесь когда-то были люди.

Дверь в библиотеку была заперта на замок, который, кстати, единственный висел здесь без грамма пыли и ржавчины. Будто повесили его совсем недавно, и этот факт не мог не удивлять. Вряд ли дикарь читает книги и бережет здесь какую-то коллекцию литературы. Судя по его виду, сомневаюсь, что он прочел хоть одну книгу в своей жизни. Мне повезло, что окна в здании были деревянными и выглядели хлипкими ровно настолько, насколько мне не составит труда открыть одно из них. Со скрежетом одна из створок продвинулась вперед при неслабом нажатии, и характерный запах старой залежавшейся бумаги ударил в мои рецепторы.

Пробравшись внутрь, я была поражена тем, что все здесь – осталось нетронутым. Книги были разложены по алфавиту в длинных шкафах, стоящих изогнутыми рядами. Жирный слой пыли укутывал покоящихся авторов, сообщая, что за двадцать лет никто не заинтересовался этим местом, лишь одна отличительная черта снаружи, в виде нового замка, подсказывала, что место старательно оберегали, только вот от кого? Я прошла вглубь помещения, пробегаясь глазами по сокровищнице, которую для себя открыла. Тысячи мировых произведений много лет ждали хоть кого-то, кто сможет по достоинству оценить труды великих писателей. Я взяла с полки первую попавшуюся книгу, и клубы пыли разлетелись по помещению, провоцируя меня чихать. Я почесала нос и, смахнув ее с обложки, открыла бумажные труды. «Война и мир». Л. Н. Толстой.

Страницы изрядно пожелтели, твердый переплет впитал в себя всю влажность, которая собиралась здесь за столько зим, но бумага не смогла потерять ни яркости текста, ни структуры листов, и даже запах страниц оставался таким, каким я его помнила еще со школьных лет. Старые издания всегда отличались особенным запахом, который нёс в себе историю. Пройдя немного дальше, я уперлась в дверь со старой табличкой. Протерев рукавом скрытые временем буквы на металлической поверхности, открылось слово «Архив». Несмотря на то, что всё здесь было заброшенным и нетронутым, на архиве висел еще более новый замок, чем на библиотеке. И чем сложнее мне было туда попасть, тем интереснее становилось то, что находилось внутри. Вернусь сюда позже с ломом и выдерну к чертям этот замок, всё равно мне никто ничего за это не сделает.

Я провела там несколько часов, судя по положению солнца в окнах. Когда телефон остаётся без связи – он больше напоминает кирпич, не несущий в себе никакой ценности. Честно говоря, я даже не представляю, где он, хотя в Москве я не выпускала его из рук даже на десять минут. Всё время казалось, что случится какая-то катастрофа, а я и не буду знать, что произошло. Но вот уже неделю я понятия не имею, что происходит в мире. Как там отдыхают мои друзья и что постят в сторис, не знаю даже, что происходит на моей собственной работе, и не могу не отметить, что никогда не чувствовала себя так спокойно. Когда вернусь, сменю айфон на кнопочный аппарат, с помощью которого смогу только звонить. Коллекция книг, которую я собрала, – была крайне разноплановой. Для развлечения я прихватила несколько любовных романов Бронте*, один детектив Эдгара Аллана По*, парочку кулинарных книг, дабы разнообразить свое питание, так как кроме яичницы и простого супа я не могла приготовить ничего, и энциклопедию, которая рассказывала о северных ягодах, растениях и грибах. С последним я планировала отправиться в лес, чтобы собрать для себя продуктов питания и, возможно, пополнить грядку возле домика.

Я уже вылезала из окна, когда громкие мужские голоса и свист раздались за моей спиной. Возможно, их вызвала моя провокационная поза, так как вылезала я попой вперед, не рассчитывая на зрителей.