Читать книгу: «Трудно быть Ангелом. Книга Х. Крест. Роман-трилогия», страница 6

Глава 12
Вижу по глазам – вас тошнит от меня

Поэт погладил ладошкой спящую Алесю, похлопал по плечу Фотографа, тепло попрощался с Нянечкой и кивнул Доктору:

– Будь счастлив, Доктор, и передай другим.

Поэт пошёл домой. Но за калиткой на улице его догнал Фотограф, он уже был в джинсах и в рубашке, остановил Поэта и протянул ему деньги.

Но Поэт спросил Фотографа:

– Ты как живёшь – по закону или по совести?

– Я по закону.

– А я по совести.

Поэт посмотрел на озеро. По озеру шли катера, а солнце освещало горы, берега и дома, и он отвёл от себя руку с деньгами:

– За ребёнка – не надо. От всего сердца бесплатно помог.

Фотограф удивлённо спросил:

– Брезгуешь? Ненавидишь меня?

– Да, и есть за что.

– А кто ты такой?

Поэт вновь посмотрел на солнце, затем на озеро и улыбнулся озеру:

– А-ха-ха, всё нормально! Я на Бога работаю.

– Бр-р-р! Что за чушь? Не понимаю! Ты священник?

– Они достойно работают на людей и получают деньги за тяжёлую службу и требы. Так получилось, что я не могу взять у тебя деньги, но я получаю нечто другое, большее.

– Не-по-ни-маю!

– Дочка твоя и Няня поняли.

– Вот деньги! Бери!

– А красиво вокруг, посмотри – горы и озеро! Тоже деньгами не купишь. Весна была очень красивая.

Пошёл дождь! Поэт хотел уже идти вниз на пристань и повернулся, но Фотограф вдруг обиженно схватил его за рубашку и потянул к себе.

– ?!

Фотограф сквозь зубы и со злостью приказал Поэту:

– Деньги бери! Я знаю – все любят кэш!

Поэт, не раздумывая, кулаком ударил Фотографа. Фотограф в шоке удивлённо посмотрел на Поэта. Он не ожидал такой смелости, сунул деньги в карман себе и на Поэта кинулся драться.

Завязалась драка! Они отчаянно били друг друга! Но вот Поэт ногой ударил в живот – бац! Фотограф в погибель согнулся и упал на колени. А Поэт вторым ударом ногой по морде ему – плюх с разворота! Фотограф схватился за разбитое лицо и посмотрел на Поэта. Поэт не стал добивать Фотографа, а взглянул на небо, резко поднял руки, хлопнул в ладони – и гром ударил над озером! С тр-ресском – ба-бах! Фотограф удивлённо спросил:

– Ты кто?

– Бог – мой учитель, а я ученик.

– Ненавижу тебя!

– А-ха-ха! «Вижу по глазам, вас тошнит от меня».

И Поэт пошёл вниз. Фотограф крикнул ему вслед:

– Я убью тебя! (И далее матом на итальянском.)

Поэт улыбнулся и ответил:

– Спасибо, дальше я сам. Не провожай!

Поэт дошёл до конца улицы, Фотограф поднялся с колен, сделал к нему несколько шагов под дождём и крикнул:

– Эй! Эй ты? Извини!

Поэт обернулся, посмотрел пристально на Фотографа: «Пусть Бог простит, но ты скоро умрёшь!» И, демонстративно улыбаясь, слизнул кровь с кулаков! Потом сплюнул кровь в сторону Фотографа:

– А-ха-ха.

Фотограф в шоке, со страхом это увидел! Поэт повернулся и спокойно ушёл. Лил дождь, а Поэту было весело. Он распростёр руки, махнул, и снова ударил гром! Поэт шёл вниз, на пристань фешенебельного Tremezzo. А Фотограф вытирал кровь с разбитого рта и тоже посмотрел на небо, на дождь, пожал плечами, стараясь понять загадку Поэта. Фотограф хлопнул ладонями, но грома не было! Лил просто дождь.

Поэт шёл вниз по улице к пристани, а в его душе вдруг зазвучала потрясающая музыка! Он шёл домой под тёплым дождём и хотел на катере уплыть к своему итальянскому дому, где его ждала любимая беременная жена и горячий камин. На пути вырос красивый старинный храм перед ним! Поэт в порыве душевных сил резко повернул, открыл большую дверь и вошёл в храм. В храме сладко пахло мёдом и белыми свечами, несколько человек сидели на лавках в зале в ряд, а многие стояли; перед ними был пустой алтарь, святой престол, сзади престола – красивый витраж. Были местные, и ещё туристы с экскурсоводом спрятались от дождя в храме.

Но Поэт, весь мокрый, в дверях жёстко и громко по-русски спросил у всех в храме:

– Христос?!

– Что? (Все в храме обернулись и посмотрели на Поэта в дверях.)

Поэт настойчиво спросил:

– Где Христос?

Люди оторопели от непонятного вопроса! Местные прихожане и группа туристов удивлённо посмотрели друг на друга и пожали плечами. Но одна прихожанка показала на распятие, а затем и каждый показал рукой на большое деревянное распятие на старой стене. Поэт с мокрыми волосами и в мокрой рубашке посмотрел туда и увидел Христа, распятого на огромном кресте, прикованного на старой стене. Немедленно и решительно он сурово прошёл мимо людей! И все молча расступились и наклонили головы. А он подошёл к распятию – поцеловал ноги Христу, опустился на колени, перекрестился, руки поднял к Христу, и загудел его голос в старом храме.

Было слышно:

– Боже мой, жажду я благодати немного ещё! Во имя твоё я, грешный, готов всё стерпеть! Умоляю! Пресвятого твоего Духа и в третий час Апостолам твоим ниспославший, Его, Благой, не отними от меня, но обнови меня, молящего Тебя. Прошу! Сердце чистое сотвори во мне, Боже, и Дух Правый обнови внутри меня. Да и не отринь меня от лица твоего, и Духа твоего Святого не отними от меня… Ибо печать Святого Духа на мне. На мне же, Господи! (При этих словах у Поэта слёзы потекли по щекам, и он истово продолжил молиться.) Всем сердце своим и всеми костями своими ещё я прошу, умоляю Тебя, Господи, даруй рабе божией Алесе – Духа Святаго! Приди, Святый, и очисти её немощи, твоим именем ради! Но и мне, недостойному, – даруй спокойствия и благодати во имя Отца и Сына, и Святага Духа, ныне и пристно, и до кончания век…

Поэт бил себя в грудь, мощно в голос хрипел и истово молился за здоровье Алеси. Люди в храме не понимали слова его, но душою своей они внимали его сильной молитве к Христу! Все взоры были направлены на Поэта, что стоял на коленях перед Христом. Тишина вокруг была абсолютная, и только голос коленопреклонённого Поэта в обращении к Христу в старом храме гремел! А все в храме внимали гласу его и ловили каждое знакомое слово.

Поэт закончил горячую молитву, трижды поклонился перед распятием до земли, а затем встал, развернулся и в молитве задумчиво прошёл к выходу из храма мимо людей. Все были в шоке! И, удивлённые, в храме кланялись ему, проходящему мимо них. Кто-то крестился, а кто-то нагрудный крест свой целовал! Один турист спросил местную прихожанку:

– Что это было?

Она же ответила:

– Это лучшее, что я видела в этом храме!

А все удивлённо спросили друг друга

– Кто это был?

– Кто это?

И одна модная пожилая Туристка сказала громко:

– А я слышала, он сказал: «Apostolo»! Скажите мне люди – это он? Это он?

И все пожали плечами и проводили взглядом Поэта до двери храма.

Поэт вышел из храма, и закончился дождь, засияло яркое солнце, и затихла музыка сфер. А в храме все ещё смотрели удивлённо на двери и ждали.

– Куда он пошёл?

За Поэтом вышел мальчик – посмотреть. Через десять секунд мальчик вернулся и закрыл зонт. Все вопросительно смотрели на мальчика, а он, указывая пальцем на двери, тихо сказал:

– Он вышел, и дождь закончился. Там солнце! Солнце!

И все сразу громко заговорили! А некоторые восклицали и поздравляли друг друга! На улице красота, и красота была в нём. Красота разливалась в воздухе, в траве и цветах, горлицы ворковали, бабочки летали, от озера отблески, поросшие горы и старые стены домов. До парома был ещё час, и Поэт сидел в баре на стульчике в кафе возле пристани. Он думал: «В Москве, на Патриарших прудах, сейчас тоже красиво и хорошо». Поэт заплатил пол-евро за бутылку воды и жадно её выпил, заказал салат и рыбное блюдо. Было прекрасно! После обеда он сел на паром и с удовольствием смотрел на воду и горы, а по водной глади туда и сюда красиво скользили яхты и катера, виндсёрферы, лодочки и рыбаки.

На пристани Белладжио Поэт сошёл на берег и, пройдя по набережной, поднялся выше, идя мимо кафе и отеля; и ещё выше по ViaVallassina, мимо Hotel «Belvedere Bellagio»; свернул на свою улочку и пошёл высоко вверх, к своему дому на высоком холме. Постоял возле дома, посмотрел на озеро, довольный, кивнул, улыбнулся и открыл калитку.

Мэри сидела на террасе за столиком с бокалом молочного коктейля и читала книгу, а ещё через каждую минуту брала кисть и на мольберте красками рисовала пальмы, цветы, горы и озеро. Она увидела Поэта, с улыбкой счастливой подошла и обняла его.

– У тебя синяк на лице! Ты дрался?

– Поскользнулся на палубе, сильно качало на поворотах.

– Но ветра не было, был дождь! Спокойное озеро.

– И даже кулаки разбил! Ха-ха!

– Врёшь!

– Фотограф схватил меня за руку, пришлось ему морду набить. Представляешь, совал мне деньги, а «спасибо» не сказал! Спа-си-бо!

– А-ха-ха, ты не прав! В Европе принято – за любой труд платить деньги! И это правильно! Всё должно быть оплачено!

– Но «спасибо» он мне не сказал! Сволочь хамская, тряс деньгами перед лицом! Надо было ему их в жопу засунуть.

Мэри взяла бинт и начала перевязывать его кулаки:

– Нет-нет! Ты хулиган! И взрослый ребёнок. Но ты семья моя, и ты мой мужчина, и я люблю тебя, если с тобой что-то случится – я буду плакать.

– Не плачь.

– Что?

– Что ты делала два часа назад?

– Когда шёл дождь? Я играла на рояле.

– А я слышал эту музыку в дождь.

– Удивительно! Но, прошу, расскажи, что было у Фотографа. Мне интересно!

– Укрощение строптивой девочки. Уф! (И улыбнулся.) Два часа носил на руках больную девочку, и ангел вернулся. Отлично время провёл, хотя тяжело с вами, капризными. Если честно, я с ней очень устал.

– Может, вина тебе?

– А можно тебя?

– Сейчас? Прямо здесь? Хочешь вот так?

…После секса и душа сладкая парочка на кровати предавалась любимому занятию – голова Поэта на подушке, голова Мэри на груди мужа, ноги её на спинке кровати, а она цепляла планшет на свои согнутые голые коленки. И вот так влюблённые смотрели в постели фильмы о великих людях или о красивой природе и моде. В этот раз фильм был про Шекспира, и они смотрели, пока не заснули.

Глава 13
Навстречу прекрасным закатам

Вечером на машине Поэт с Мэри поехали в знакомую тратторию встречать красивые закаты над озером и вкусно поужинать. Поэт за рулём, а Мэри рядом. Она обожала закаты и рассветы над озером и улыбалась ему. Она была весела, смеялась, они говорили глупости и сами хохотали над ними.

– Поэт, мы куда едем?

– На озеро рыбу ловить.

– Я не хочу рыбу ловить! Я не буду!

– А тогда что мы будем есть?

– Мороженое! А-ха-ха-ха!

Поэт смотрел на неё и улыбался, счастливый. А у Мэри настроение вдруг переменилось, и она сказала:

– М-м-м, живота ещё не видно, но скоро я стану большая, с огромным животом, а после родов стану толстой, и ты разлюбишь меня.

Поэт вдруг остановил машину на обочине дороги, посмотрел серьёзно вперёд, а затем угрюмо на Мэри и твёрдо сказал:

– Дура ты! Как ты могла такое сказать? Мэри, если ты растолстеешь или сильно похудеешь, если, не дай Бог, с тобой что-то случится ужасное, тебе оторвёт руку или ногу, или какая болезнь, я всё равно буду рядом с тобой и буду бороться за тебя и за твою любовь всю свою жизнь, до последнего вздоха. Потому что я люблю тебя! Потому что у меня ближе нет никого! Никого! Поняла? У меня нет никого ближе тебя!

Мэри расчувствовалась, губы её задрожали, глаза затуманились слёзками, она крепко обняла Поэта и разревелась от счастья.

Машину Поэт завёл и потихонечку поехал вдоль берега, Мэри высморкалась, посмотрела в зеркальце, улыбнулась сквозь слёзы Поэту:

– Да, я?

– Молчи! Как в твою пустую голову это могло прийти? Вот дура!

– Прости, любимый, прости! Очень непростительно с моей стороны. Скажи, как я могу загладить вину свою?

– Ночью загладишь!

– Ты будешь ругать меня?

– А что с тобой ещё делать?

– Обожать и любить! Хи-хи! А как ты накажешь меня? Научишь плохому? Бриллианты подаришь?

Мэри, счастливая, улыбалась ему, привела себя в порядок, а Поэт раздражённо буркнул:

– Ну вот! Опять вода в омывателе кончилась!

– Это не я! Я не виновата!

– А-ха-ха!

Заехали на стоянку, и, пока Поэт доливал воду, Мэри красиво облокотилась на машину (вернее, чуть присела попой), надела шляпку, из клатча вынула зеркальце, с улыбкой посмотрела на себя и слегка поправила макияж. Проходящие мимо мужики заглядывались на неё и падали с ног, а она хохотала, ей это нравилось. Милая, красивая, взрослая девочка, сама того не зная, явно имела лицензию от Бога – одним видом и искренним смехом сбивать на пол парней, мужиков!

Поэт долил воды в умыватель и закрыл капот, взял из машины важные книги почитать: «Просто о лучших винах» и «Производство вина». Он подошёл к жене и, улыбаясь, протянул руку, Мэри взяла под руку Поэта и улыбнулась ему:

– Пойдём куда-нибудь, где ты поцелуешь меня? И скажешь, что любишь меня!

– Мэри? Я же тебе говорил. Что опять – тысячу раз!

– А ты сейчас скажи, что любишь мня. Немедленно!

– Ты маленькая девочка? Да, я люблю тебя!

– А поцелуй?

Поцеловались.

– Довольна?

– Да, а теперь давай я тебя поцелую, а потом в ответ ты меня, и если нам понравится – то мы поменяемся.

– А-ха-ха-ха-ха!

А дальше, будто не было размолвки, они, красивые, вдоль набережной пошли по длиннющей крытой анфиладе мимо россыпи магазинов, и везде по пути их встречали соблазнители – мороженое и вино, сувениры, кафешки, драгоценности и бутики. Красотка Мэри в летней шляпке и в модном коротком платье была счастлива. Миссис элегантность с мужем вошла в известный нам ресторанчик друзей, весь в цветах и у берега озера. А все женщины, глядя на неё, воскликнули: «Господи! Как она красива!» Мэри, элегантная, в красивом платье, всем улыбнулась, будто знала главный женский секрет. Мэри светилась от счастья. Она ещё крепче взяла за руку Поэта, и под восхищённые взгляды посетителей прошла к своему столику. В этот ресторанчик друзей они часто приходили, чтобы как благодарные зрители наслаждаться видами гор и закатом над озером.

Поэт заметил:

– Закаты – это ускользающая красота подлунного мира.

– «Ускользающая красота подлунного мира…» – загадочно повторила она и закатила глаза.

– Molto bellissimo¹⁴! Ты заговорил стихами?

Все встали, подошли к параперту и любовались последними лучами заката. И в это время красивая молодая дама в тёмных очках тоже встала, прошла от дальнего столика, будто хотела присоединиться к смотрящим, мимо столика Поэта и Мэри. И на мгновение остановилась. Красавица (Мадам Серая) ловко вылила яд в бокал Поэта с томатным соком! Это был специальный, медленно действующий яд. Мадам поправила очки, обернулась и тоже прошла к парапету, чтобы со всеми полюбоваться закатом. Эстетический кайф! Закат над озером, в динамиках пел душевно Nicola Di Bari¹⁵ «Ho Capito Che Ti Amo».

Когда все вернулись к столикам, Мэри сказала:

– Я пить хочу!

Она взяла стакан мужа с томатным соком и жадно выпила несколько глотков. Но в это мгновение интоксикация беременной женщины спасла её. Мэри сразу согнулась пополам, её начало сильно тошнить! И из неё всё вылилось на пол! Мэри выпила ещё простой воды, и её снова стошнило! Прибежали официантки и хозяйка ресторана, всё быстро убрали.

– Милочка, у тебя, беременной, аллергия на томатный сок. Больше не пей его!

Но Поэт почувствовал неладное. Он оглянулся: вокруг было полно народу, в темноте, при свете светодиодной мишуры за столами, музыка, и шум, гам, но ничего подозрительного.

Мэри стало чуть лучше, и Поэт приказал:

– Поехали домой!

Он довёл Мэри до машины, и когда они сели в машину, сказал:

– Мэри, тебе надо вызвать скорую или врача!

– Спасибо, но мне уже лучше.

А Мадам Серая, проводив их взглядом до машины, была в ярости! Поэт был живой!

Глава 14
Правда, котики, какая мерзость этот Фотограф?

Утро. Птички весело пели, бабочки летали, а шмели жужжали, солнце вставало над горами. В доме все спали и видели утренние сны, и коты тоже, как обычно, спали в кадках цветов.

Вдруг раздались удары в колокол – это кто-то упорный настойчиво нажимал кнопку звонка на калитке.

Мэри с трудом встала с постели и прошептала:

– А? Это, верно, цветы?

Она накинула на себя шёлковый халатик по-русски, вышла из дома и, улыбаясь в предвкушении огромного букета цветов, сладко потянулась на солнышке, позвала котов: «Мичу-мичу-мичу!» (что по-русски звучит «кис-кис-кис»). Мэри потискала котиков и пошла через сад – ноги от ушей, весь мир у этих ног, и настроение кайф. А вокруг пели птички и благоухали цветы. Мэри завернула за угол дома, прошла по дорожке к воротам, открыла калитку и, счастливая, руки раскрыла для охапки цветов. Но… за калиткой стоял радостный Фотограф в очках и в синяках! Видно было, что кто-то ему пнул по лицу. Улыбка исчезла с лица Мэри.

А счастливый Фотограф весело сказал:

– Бонжорно!

Мэри посмотрела вокруг – цветов не было. Её настроение и руки упали вниз.

– Э, мистер Фотограф? Ты что тут караулишь? (Ей хотелось плюнуть в него!)

– Мэри, мне нужен Поэт! Я ему денег привёз за работу. Вот же! Это хорошие деньги! И дочке Алесе гораздо лучше. Я счастлив! Ха-ха-ха!

Фотограф держал деньги в руке. Мэри посмотрела на деньги, на дорогие часы на его руке, перевела взгляд на свои часы, зевнула.

Фотограф ещё раз потряс деньгами:

– Деньги! Кэш! Это наличка без налогов! Бери!

Мэри воскликнула:

– Засунь их в жопу без налога! Эй? А что у тебя с лицом, Фотограф?

Фотограф снял очки, потрогал некрасивый синяк и разбитые губы:

– Подрался.

– Ха-ха! Значит, он тебя побил. (Мэри взглянула на синяки и сладко зевнула.) Очень мило с его стороны.

– Да, твой муж очень забавный. Но, Мэри, я приехал, э-э-э… мне очень нужен Поэт. Пусти же меня к нему!

– Нет!

Мэри, как кошка, фыркнула в лицо Фотографа:

– Фырр! (И посмотрела на ногти.) Нет!

– Хорошо, хорошо, Мэри, успокойся! Я очень прошу – пусти меня к нему! Я тебя давно знаю…

– Занят он!

– В этакий час?

Мэри посмотрела на небо, котик тёрся об её ноги, она взяла его на руки и погладила:

– А хороший, котик, будет денёк. А хозяин занят, молится и к тебе точно не выйдет.

– Это надолго? Мне он очень нужен – поговорить, и я деньги привёз. Я пройду к нему?

Но Мэри применила способ мужа – сбивать с толку визави:

– Сейчас как кота брошу в тебя – он всю морду тебе расцарапает! В клочья!

– Э-э… что? Какой кот? Ты о чем?

– А ты о чём? Он в гробу в кабинете лежит и молится Господу.

– Умер?

– Нет, это меня тошнило вчера, и промывание желудка делала я.

– А тогда зачем Поэт лежит в гробу?

– Ему там удобно лежать и молиться. У него список молитв – сотня имён! Я первая! Мистер Фотограф, мне вчера было плохо, и ужасно хочется спать! Ты явно не вовремя.

Фотограф стоял в шоке!

– В гробу-у-у лежит? Но зачем и почему в гробу?

Мэри, прикрыв ладошкой рот, зевала.

– А-а-а, в гробу нет ничего.

– Что ничего?

И Мэри пояснила:

– Только гроб, и больше нет ничего, хе, Поэт лежит и молится в нём.

– Молится? Мамма мия! Он сумасшедший? Я так и знал!

Мэри пожала плечами:

– Фотограф, послушай!

– Да?

– Что бы в тебя кинуть, зараза?

– Что?

– Vaffanculo! (Послала в жопу!) Brutte come la merda de gatto! (Ты страшный, как кошачье дерьмо!)

Мэри плюнула и «фак» показала! Захлопнула калитку перед носим визитёра и повернула домой. С котом на руках Мэри прошла по дорожке к дому и возмущённо сказала коту:

– Фу! Какая мерзость этот Фотограф! Котик, правда? Ну каков наглец?! И Фотограф ещё меня спрашивает: «Надолго ли?» Хм! А я откуда знаю? Пока Поэт в молитве связь установит и пообщается с Господом Богом – время пройдёт, а затем у мужа будет зарядка и завтрак (она отпустила кота, пошла на второй этаж в спальню, кот – за ней). Непонятно – о чём люди думают, задницей? (Скинула халат.) Я тоже молюсь, но у меня не получается. (Мэри дошла до кровати.) Они все думают: у него тариф «Безлимитный», и он всем должен помочь! (Легла и закрыла глаза.) Нет, я никого не пущу к нему! М-м-м, а сон был чуде-е-есный.

Мэри легла и блаженно уснула в постели, а кот залёг рядом в кадке цветов. Фотограф, открыв рот от удивления, стоял с деньгами у закрытой калитки. И он задал себе прежний вопрос:

– Он что же? И правда, этот? Блаженный?

Фотограф ещё раз потрогал синяк у себя на лице, поморщился от боли и, задумчивый, стоял у калитки, как будто его стукнули с неба огромной книгой. А когда очнулся, ещё раз сильней позвонил:

– Merdoso!¹⁶ Стою, как дурак, здесь с деньгами протянутыми!

И крикнул:

– Эй! Э-э! И на джинсы мне ещё плюнула? Э, Мэри, совсем охренела?

Но калитку никто не открыл. Тогда в сердцах, он сильно пнул камешек у дороги, и тот с шумом покатился вниз.

Фотограф сел в свою дорогую машину, от досады смачно плюнул в сторону дома Поэта, будто у него отняли дорогую игрушку, засунул деньги в карман и, раздражённый (ругаясь матом), умчался вдаль.

Глава 15
Ты любишь меня

Читатель, ты, конечно, можешь услышать, но ты не хочешь услышать. А как ты можешь это понять, если не хочешь понимать? Кто не желает, и не хочет понять, и не хочет увидеть любовь, тот не увидит её. А что есть любовь? А-ха-ха! Поймите: любовь – это чудо! Настоящее чудо! Говорят, что не каждому суждено любовь получить. А надо стараться!

Они знали друг друга давно, но каждый день, словно впервые, Поэт смотрел на красавицу Мэри.

Мэри спросила:

– А что делают влюблённые, когда остаются одни? Что делают влюблённый парень и девушка? А?

Поэт удивлённо поднял левую бровь:

– Парень девушку в губы целует и обнимает, держит сзади, гладит живот её… э-э-э… беременный. И прижимает к себе, не отпускает, и на ушко ей шепчет, как он будет её в постели любить.

– Ха-ха-ха!

В это время Поэту позвонили (Юродивый и Иерей), и он долго говорил с ними по телефону, а Мэри лежала у него на коленях и целовала его могучую грудь и живот, гладила руками, а его свободную руку положила на свою грудь.

Юродивый в это время по телефону говорил Поэту:

– Поэт, брат, мы летим на Афон.

– Надолго?

– На две недели.

– Я с вами! Когда и где встречаемся? – спросил Поэт и повернулся к Мэри: – Мэри, я лечу на Афон!

– Куда ты, шальной?

– Через две недели вернусь. Собирай меня в дорогу.

…Утром Мэри, волнуясь, кормила любимого мужа, Поэта, подкладывала самые лакомые кусочки, наливала кофе, смотрела на него, как любимый жадно, с аппетитом ел. А Поэт хвалил жену, говорил, что очень вкусно и всё замечательно.

– Надо ехать в аэропорт. Мэри, мне пора!

А Мэри не хотелось его отпускать. Она сильно обняла и держала его, вцепилась в любимого мужа, как будто и правда расставались они сейчас навсегда! Мэри говорила, что хотела спрятаться от жизни и от проблем, ото всего за него, что ей, беременной, спокойно, когда он всегда рядом с ней и когда она слышит его низкий, грубоватый голос в их доме.

Помолчала и тихо призналась:

– Я долго ждала тебя, милый… У меня, кроме меня, голой, и моей доброй души, больше нет ничего – машина, мой Rolls-Royce, взята в кредит, а дом – в ипотеке, картины чужие. Всю заботу и ласку свою я готова отдать тебе прямо сейчас и навсегда. Пожалуйста, не уезжай, пожалуйста, побудь ещё немного со мной, побудь со мной рядом ещё пару минут, пока душа моя не успокоится, даже руки дрожат.

– Скоро вернусь.

– Умоляю тебя, обязательно быстрей возвращайся! Я очень прошу! И нигде не задерживайся!

Поэт кивнул в ответ:

– Каждую ночь, я тебе обещаю, – во сне буду рядом с тобой.

– Я буду ждать! Я чувствую – мне хорошо, когда мы рядом и вместе. Всё это чудо какое-то со мной! Поцелуй меня… Я правда не знаю, что это со мной. Я очень сильно волнуюсь!

– Ты сильно любишь меня.

– Что? Я? Сильно люблю?

– Да, конечно, ты любишь меня. И называется чудо – любовь. А-ха-ха! Давай быстрее целуй меня, солнце моё! И я полетел.