Мистер Генофонд

Черт. Гребаный ресторан! Гребаные люди вокруг! Вечно у нас не время и не место. Как заговоренные.

– Поль, родная, ты мне хотя бы минуту дай. Так? – я уже не улыбался. Минута нужна была позарез. Увести ее отсюда. Засунуть в первую попавшуюся машину и объяснить все другим способом. Тем единственным, который всегда работал.

– Хрен тебе!

Зеленые глаза вспыхнули. Полина резко дернулась от моей груди. Перехватить успел в самый последний момент.

Поймал за руку. Снова впечатал в себя и сделал то, что два дня назад поклялся не делать, – поцеловал.

Грязно, жадно, настойчиво. Царапая зубами губы. Толкаясь языком в сладкий рот. Вминая ведьмочку в свое тело, так чтобы чувствовать ее всю. От груди, которая стала больше. Талии узкой, как у модели. Бедер… Черт! Самых охренных бедер на земном шарике! Ног… длинных, идеально переплетающихся с моими.

Как знакомился заново.

В темном коридоре старого дома мне все же не показалось… Не помутнение рассудка это было и не алкоголь. Охуенная она. Как ром, с годами только вкуснее стала.

Не оторваться. И похер на обещание деду. Похер на зрителей. Похер на товарища моего по несчастью – медведя, который точно не поймет.

Отклеились друг от друга вечность спустя. Полька, слегка осоловевшая и еще более роскошная. Я с адской болью в паху и четким осознанием: «Не отпущу!»

Но обдумать, как именно не отпускать и что теперь делать, мне, конечно же, не дали.

Любимая правая ладонь уже отточенным движением опустилась на щеку. В ушах зазвенело. А спустя мгновение на мне никого не было.

Кошка моя плюшевая оказалась с другой стороны стола. И единственное, что бросила уходя, оказалось не «Найди меня, я вся твоя», а суровое, холодное – «Больше никогда».

Как серпом по яйцам.

Глава 7. Личное поголовье кобелей

Женщины потому моногамны, что сил на нескольких мужиков не напасешься.

Полина.

В такси было тепло, но меня трясло так, словно подхватила какую-то тропическую лихорадку. Болело везде. Ладонь после пощечины горела, будто раскаленную сковороду трогала. Кружево бюстгальтера жёстко натирало твердые соски, а внизу живота… По ощущениям – белье было мокрым, хоть выкручивай.

Блин, ну почему я не купила себе нормальный вибратор? Хотела же! И вариант неплохой подобрала. Стоило всего лишь выслать деньги и дождаться курьера.

Впрочем… после той штуковины, которой об меня терся Лёшка, вряд ли вибратор мог бы спасти. Сомневаюсь, что такие гиганты есть в продаже. Как он у него вообще за ширинкой помещался? Это ведь…

Последнюю мысль пришлось обрубать насильно. «Мне нет дела до габаритов Крамера! До него тоже нет дела! Прошлое!»

Внутренний голос звучал угрожающе. Почти серьёзно. Жаль, ноющая боль в паху и предательская сырость в трусах мешали поверить окончательно.

Сволочь он все-таки! Красивая! Тело – сплошные мышцы. Твердый, горячий, сильный… жеребец скаковой. Но о поездке на таком не стоило даже думать.

Что я там требовала от него? Чтобы вычеркнул из списков? Мне и самой неплохо было бы сделать то же самое. И поскорее!

Вот приеду домой, сменю трусы, смою с лица сумасшедшие поцелуи и начну забывать. Вино, кажется, ещё было. Конфеты тоже – скудный улов с прошлого свидания. Не фонтан, но и мне не девятнадцать, чтобы рвать сердце из-за какого-то мерзавца.

Словно решила сыграть со мной в одной команде, память услужливо подкинула свежее воспоминание: уютный диванчик в дальнем углу ресторана, улыбающийся мужчина в дорогом костюме, в расстегнутой рубашке, с цепочкой на сильной шее – и две размалеванные красотки.

А ведь скотина похотливая, Лёшка, даже дождаться меня не соизволил. Обеспечил себе сразу два запасных аэродрома ещё в самом начале праздника.

Предусмотрительный сукин сын! Ублюдок бессовестный!

А ведь «Полей» называл! Целовал так, будто и правда жить не может. Сжимал, что ни силы, ни гордости противостоять не хватало.

Лжец, предатель и бабник!

Хорошо, что про двух подружек его вспомнила! Желание забыть только усилилось. С таким настроем был шанс остановиться на половине коробки конфет и всего парочке бокалов вина.

Чтобы, не дай бог, не позволить разбушевавшемуся либидо перехватить штурвал, до конца поездки я старательно кляла Крамера. Насколько хватало фантазии!

Водитель опасливо косился в зеркало. В бюстгальтере и трусах по-прежнему царили боль и болото. Но к завершению поездки возбуждение окончательно сменилось брезгливостью.

Соскучившемуся по мужской ласке телу была предложена горячая ванна с ванильной пеной. Желудку – кьянти. А бракованным извилинам – фильм по ТВ. Что-то сопливое про любовь, детей и большую собаку.

Теоретически под него я должна была обреветься и окончательно смыть из своей души Крамера. Но вино подействовало быстрее. Уже на середине фильма я начала зевать, а потом и вовсе отключилась.

* * *

Утром в зеркале со мной поздоровалась какая-то тётка с опухшим лицом. Этот кошмар я тоже записала на счет Лёшки и, немного поколдовав с косметикой, отправилась на работу.

Вначале отпахала три часа в школе недалеко от дома. Потом поехала на трамвайчике к центру иностранных языков.

Впереди ждало аж три пары. Три группы по десять человек. Не так много, как в обычном школьном классе, но силы они вытягивали не меньше.

Стоило всего на миг пожалеть себя несчастную, как с огромным букетом в руках от порога центра ко мне ринулся недавний ухажер Григорий.

– Здравствуй, Полиночка, я соскучился! – с ходу «обрадовал» он, выставив перед собой веник.

Вроде бы ничего особенного. Ну, подумаешь, ненавистное «Полиночка» вместо уютного простого «Поля». Безвкусный букет в голубой гофрированной бумаге вместо загребущих рук. Неуклюжий худосочный Григорий вместо… Того, кто толком разговаривать не умел, а сразу засовывал язык в рот. В мой рот!

Хорошо ж все. Правильно. Француженка и итальянка покосились с завистью. А мне сквозь землю провалиться захотелось. Послать на фиг и Григория, и себя, и того третьего.

Психичка! Неизлечимая!

– Мне показалось, что мы не договорили тогда. – Пока я стояла столбом, Григорий приблизился вплотную и положил руки на мои предплечья. – Полиночка, можно пригласить тебя на второе свидание? – с видом бездомного пса, которому показали заветную косточку, спросил он.

– Что? – У меня аж челюсть отвисла.

– Мне подумалось, что у нас есть шанс.

Григорий поправил свои старомодные очки в толстой оправе и расплылся в самой идиотской улыбке на земле.

Ромео бракованный. Еще один на мою голову.

– Я не уверена. – Уши опалило фантомной болью. Они помнили, сколько пришлось выслушать за время прошлого свидания.

– Понимаю, ты очень приличная женщина, но я готов ждать.

Намек на жирное «нет» кое-кто не слышал в упор.

– Спасибо, – я сглотнула.

К счастью, требовать согласия и назначать дату следующей пытки Григорий не стал. Убедившись, что букет в моей ладони закреплен надежно, он пообещал позвонить сегодня же вечером. А потом обслюнявил щеку и отправился восвояси, сводить дебет с кредитом на какой-то швейной фабрике.

Деловой, как Карлсон, и такой же непрошибаемый.

Свезло так свезло, но за кое-что я все же была благодарна. Свежая доза адреналина придала бодрости, букет украсил мусорный контейнер возле крыльца, и последующие три пары занятий пролетели как одна.

Я даже усталости не почувствовала. Обычно к вечеру языком шевелить не могла, а тут… И на все вопросы ответила. И рекомендации, что нужно дополнительно посмотреть в интернете, дала. И даже не возмутилась, когда в конце последней пары заведующий центром пожаловал в аудиторию.

– Полина Игоревна, молодые люди, здравствуйте, – с видом гонца, принесшего счастливую весть, Игорь Анатольевич перемахнул через невысокий порожек.

– Что-то произошло? – я на всякий случай присела.

– Да, у меня потрясающая новость! – заведующий центром вернулся к двери, распахнул ее пошире. – Прямо со следующего занятия у вас всех будет шикарная возможность общаться с носителем языка. Никаких больше онлайнов по скайпу. Все здесь. В этой аудитории. Вживую.

Я сама не заметила, как пальцы морзянкой начали выбивать сигнал SOS – три коротких, три длинных, три коротких.

– Что значит вживую? – вопрос был туп до безобразия. Особенно для лингвиста. Но мозги в панике отказывались соображать совсем.

– Один наш английский коллега сейчас временно в Питере. Он согласился поучаствовать в нескольких занятиях. – Заведующий снова обернулся к учащимся. – Впрочем, сами познакомитесь.

Мое сердце сделало «раз – два» и встало.

У центра не было никаких английских коллег. «Носителями языка» мы гордо называли иностранных бухгалтеров, учителей и обычных студентов, согласных за копейки три раза в неделю выходить на связь по скайпу.

Никто из них не тянул на лектора, да и не стремился никуда приезжать. Всех все устраивало. Кроме одного человека.

Кого именно, я поняла еще до того, как длинная нога в модном ботинке перешагнула порог аудитории.

По телу пробежала предательская дрожь, а потом Игорь Анатольевич объявил:

– Принимайте, Алекс! Алекс Крамер. Специально для вас из Лондона.

Глава 8. По следам плюшевой кошки

Только женщины могут жить мечтами.

Мужчинам проще поставить галочку и забыть.

Лёха.

В моей жизни было достаточно безумных поступков. Может, даже чуть больше, чем у других людей. Но, стоило войти в учебный класс, сразу стало ясно – я там, где нужно. Толпа половозрелых самцов, пара непонятных баб и одна сексуальная училка в очках.

Мое будущее пастбище.

А ведь ещё вчера ничто не предвещало такого головокружительного карьерного роста.

* * *

День назад.

Я, конечно, знал, что для женщин «Наш девиз непобедим: „Возбудим и не дадим!“» – не просто слова. Это миссия, лозунг, с которым некоторые живут до старости. Но злость от этого не уменьшалась.

Какого черта вообще это было? Полькин неожиданный визит, её обвинения… Я ведь честно пытался забыть и не соваться больше с грязными ботами в чужую жизнь.

Даже в ванной под струями воды её сегодня не представлял. Рука скользнула вниз успокоить всеми позабытого нижнего Крамера. И только через пять минут, когда этот контуженный заартачился, на миг нарисовал в воображении знакомые пухлые губы, вздернутый нос и сверкающие яростью глаза. Пара секунд!

Кремень! Мужик сказал – мужик сделал. А то, что на душе было тошно, так это Питер, дождь и вообще… вон даже медведь не улыбается.

Нечему улыбаться! Ром меня больше не брал, женская компания не светила, а член упорно пытался поднять столешницу.

Это был стояк года! После исчезновения плюшевой кошки к моему паху можно было ведро со льдом прикладывать.

Лучше сразу с шампанским! Чтобы пузырьки ударили по подготовленной ромом печени и меня настиг спасительный отруб.

Но, как назло, после слишком громкой фразы про триппер официантки принялись игнорировать дальний столик, а дед и вовсе забыл про внука. Я видел его то с каким-то увешанным наградами древним стариком, то с цыганами, то с женщиной.

Дама с самого начала показалась знакомой. Осанка балерины или примадонны, горящий взгляд, совсем как у пробегавшей тут бешеной пантеры, и улыбка – смесь снисходительности и сочувствия.

Именно так лет двенадцать назад на меня смотрела Полькина бабка. Тогда я, будто конвоир, каждый вечер провожал свою зазнобу домой, крал поцелуй на лестничной площадке и потом еще пару минут подпирал дверь.

Скрипачка вроде бы. То ли Яга, то ли Ядвига. Ухоженная, тоненькая, эффектная. Такая, какие всегда нравились деду.

* * *

Над странным совпадением я ломал голову до конца вечера. Это было безопаснее, чем думать о другой женщине и представлять, как она сейчас вернется в свою одинокую квартиру, снимет плюшевый наряд, а потом пойдет в душ, и никто не предложит потереть спинку.

Нет, я ничего такого не представлял! Мучился от жёсткого паралича в паху. Наблюдал, как дедуля павлином кружит вокруг своей Яги-Ядвиги. И чётко понимал, что попал, приплыл, кончился…

Не существует на свете такой бабы, которую нельзя было бы вытрахать из головы. Решали лишь ассортимент замен и количество подходов. Я обкатал эту теорию многократно. И только на одной женщине раз в шесть лет она сбоила.

Можно было попытаться себя обмануть, загрузить делами или пораньше улететь в Лондон, но не обманывалось. Полька была той самой навязчивой идеей, от которой хоть лечись, хоть не лечись, а никакой ремиссии не наступало.

Меня, как собаку, увезенную подыхать в лес, вело к ней. Все годы. И щенком, только-только научившимся нюхать задницы течных сучек, и теперь, потрепанным кобелем.

Подозреваю, что я знатно напортачил в прошлой жизни. Другого объяснения, почему в свои двадцать один умудрился запасть на семнадцатилетнюю девчонку, не было. А ведь жил до этого нормально. Имел все, что движется. Не знал, что такое отказ. Впереди, казалось, счастливая и насыщенная жизнь.

Ключевое слово – «казалось».

Один хмурый взгляд, одно высокомерное «нет», и вот мне тридцать пять, а колбасит, как тогда. Словно клеммы в голове перепутались. Хочется видеть эту ведьму зеленоглазую, сжимать, делать то, что никогда не делал, но миллион раз представлял.

Засада какая-то была с Полькой. Из всех баб, с какими встречался, именно с ней я провел больше всего времени. Цацкался до армии, в старшего брата играл. А после службы вешался каждый день от ее равнодушия и сбегал, чтобы не взять своё силой.

Может, и зря. Может, вся ее приворотная магия была именно в этом. Незакрытый гештальт, мать его!

Такая теория головой воспринималось проще. Она ни фига не объясняла, чего ж мне настолько хреново. Но хотя бы давала какое-то направление. Вектор.

Мой лондонский зам справлялся с делами одной левой. Здесь, привыкший решать все сам Басманский, держался за руководство, как ревнивый муж за попу любимой жены.

Ничто не мешало. Питер развязал руки, убрал барьеры, и можно было закончить то, что так и не начал. Поставить галочку в одном деликатном вопросе и узнать, есть ли жизнь дальше.

* * *

Именно за организацией своего непростого досуга дед и застал меня на следующий день.

– Все с дружком план захвата Вселенной готовите? – Он недобро глянул на меня и на раскрытый ноутбук.

– Почти. – При дедовом умении вести допросы даже молчать было небезопасно.

– Все дела, дела, а потом свалишь в свою Европу, и ни ответа, ни привета.

Сейчас он совсем не напоминал вчерашнего довольного деда. Пожалуй, ту дамочку следовало выписать ему как лекарство на постоянной основе.

– Если хочешь что-то сказать, то говори. Я присказками не понимаю.

– Да что я тебе скажу? – дед махнул рукой. – Коль своих глаз нет, чужое зрение не поможет.

– А Полина, случайно, не для улучшения зрения вчера в ресторан приезжала?

Я отвлекся от переписки и уставился на своего родственничка глаза в глаза.

– Ты, Лёха, вроде не дурак, а…

Дальше, наверное, должно было прозвучать что-то про «ничего в жизни не понимаешь» или «тридцать пять лет уже просрал», но дед снова махнул рукой. Как на убогого.

– А если скажу, что не совсем идиот? – я осторожно развернул ноутбук экраном к деду. Аж обидно стало за такое недоверие.

– И за ум, что ли, возьмешься?

Сощурившиеся глаза побежали по строчкам переписки с заведующим одного малоизвестного лингвистического центра. Пришлось подключить все связи, какие остались в Питере, чтобы его найти. В кои-то веки мне даже пригодился свеженький паспорт с короной Королевства.

– Внучок, а это не тот ли центр, где… – дед осекся. Впервые в моей жизни он позволил себе так бездарно попасться.

– Не буду спрашивать, откуда у тебя подробная информация о Поле. – Я встал с дивана. До встречи в центре оставалось три часа, а дел еще было невпроворот. – Но прямо с сегодняшнего дня за ум и возьмусь.

Глава 9. Пришел, увидел, наследил

Женщин нужно брать штурмом.

От свободы и выбора они быстро уходят в глухую оборону.

Лёха.

Порнорежиссеры все же разбирались в тонкостях человеческой души не хуже мозгоправов.

Запорошенная мелом доска, учебные парты с металлическим основанием, фигуристая училка в очках – хоть прямо сейчас устанавливай камеру и снимай видео для взрослых.

Я бы и сам снялся. В главной роли! С этой училкой. В этом классе. Штук пять дублей без долгих перекуров. Но порно – не ток-шоу. Здесь зрители были лишними.

Кстати, о зрителях! Что дамочки, что мужики смотрели на меня так, будто я наследный принц и прямо сейчас начну учить их правильно приклеивать язык к нёбу и тянуть долгое «з».

Так и хотелось четко на русском сказать, чтобы выдохнули. Но остановил взгляд. Злой, внимательный, Полькин.

Как у нее только стекла в очках не треснули? И ведь даже вида не подала, что удивлена. Вошел – стояла прямая, строгая, гордо выпятив подбородок. Дошел до доски – так и продолжила стоять. Ни одной эмоции на лице не изменилось. Афина Паллада питерского разлива.

Вот как её не хотеть было такую? Огнище! Темперамент! Суток не прошло, а соскучился. Даже намек заведующего продолжить знакомство с центром у него в кабинете не заинтересовал.

Сегодня необязательно было оставаться в классе. Шоу с «носителем языка» планировалось на следующем занятии. Но, игнорируя гневный взгляд зеленых глаз, я попрощался с Игорем Анатольевичем и занял дальнюю пару.

В ближайшие два часа дело у меня было лишь одно – раскрасневшееся и охренительно красивое в своей ярости.

Как уже скоро выяснилось, стратегически я не ошибся. Вместе с изучением всех оттенков Полькиного румянца удалось познакомиться еще и с самой группой.

Дамочек можно было списать со счетов сразу. Модной розовой наклонностью здесь никто не страдал. Одна, та что сидела поближе к доске, явно относилась к разряду «заучек». Их с некоторых пор я обходил по большой дуге.

Вторая, рыжая, если чем-то и интересовалась, то не английским. Буквально за пять минут я поймал её взгляд на высоком блондине слева, дорого упакованном толстяке у окна и на себе. Какие именно навыки она пришла сюда оттачивать, было ясно без разговоров под луной.

С мужиками тоже более-менее удалось разобраться. Как минимум у двоих неудачников оказались виды на мою училку. Еще трое интересовались только самими собой. А оставшиеся весьма однозначно косились на искательницу приключений. Некоторым не мешало даже обручальное кольцо на пальце.

Не уроки английского, а кружок по интересам, блин!

* * *

После занятий Поля вылетела из аудитории пулей. «Неудачники» что-то проблеяли ей в спину. Заучка гейшей засеменила следом. Остальная компания принялась неспешно собирать с парт свое добро и вполне определённо переглядываться с рыжей.

Так и хотелось посмотреть, кому на сегодня выпадет сектор «секс» на барабане, но мой собственный секс мог накрыться медным тазом ещё лет на шесть.

Полю удалось словить уже на остановке. Что-то втолковывая заучке, она нервно постукивала каблучком по плитке и изредка оглядывалась по сторонам.

Искала!

Заставлять женщину ждать я не стал. Бессовестно подрезав автобус, остановил свою «Ауди» как раз рядом с дамами и распахнул пассажирскую дверь.

– Девушки, могу вас подвезти, – выпалил на английском, даже не взглянув на Полину.

Манипуляция чистой воды. И она сработала! Просияв, словно солнышко, заучка тут же ринулась на сиденье. И только когда попа уже приземлилась, вдруг вспомнила про свою учительницу.

– Полина Игоревна, может, вы вперед сядете? – Наивняшка и не подозревала о причинах ступора её собеседницы.

– Я… Пожалуй, дождусь своего автобуса. – Полька стояла как скала.

– Дамы, так мы едем? – изобразить, что я ни слова не понял по-русски, было несложно. Водитель за «Ауди» начал нервно сигналить, и даже себя, родимого, услышать не получалось.

Полька ещё несколько секунд посопротивлялась. Но уже скоро разъяренные бабки на остановке начали поливать её возмущенными речами, а водитель автобуса жать на клаксон все дольше.

Скотство, да! Но хрен бы она добровольно села в машину.

На секунде десятой терпение моей валькирии лопнуло. До меня донеслось ласковое «чудовище», и она опустила свой шикарный задик на заднее сиденье.

Стартовали мы с пробуксовкой. Очередь из транспорта на остановке и правда собралась приличная. А еще хотелось встряхнуть немного свою ведьмочку. Добавить поленьев в костер, чтобы не успела войти в образ умной холодной стервочки.

Сработало потрясающе. Глаза расширились, с языка слетел очередной комплимент. Вроде бы что-то про парнокопытных. А потом через плечо и красивую высокую грудь протянулся ремень безопасности.

Это было именно то, чего я так ждал. Вместе со щелчком замка резко отпала и необходимость изображать из себя принца Уэльского. Больше не тратя времени, я сунул заучке деньги. Показал на машину такси впереди, на парковке. И высадил обалдевшую девушку у обочины.

Два притопа, три прихлопа. Как награда, сзади раздались уже не единичные ласковые перлы, а целый град из «подонок», «псих», «скотина» и нежнейшего «животное».

Дед мною бы гордился. Начало прошло без сучка, без задоринки.

* * *

За дорогу зазноба моя даже остыть не успела. Дачный от ее лингвистического центра был недалеко, а обмен взглядами через зеркало заднего вида помогал поддерживать пламя.

На подъезде к дому Полька уже с трудом заставляла себя молчать. Я чувствовал, как сейчас рванет. Морально готовился. И все равно, стоило машине остановиться, словил кайф от ее первой гневной тирады.

– Знаешь что, Крамер… Я в курсе, что ты скотина, но даже не догадывалась, насколько подлая, наглая и похотливая! – Последнее слово она выделила особенно.

– И я по тебе, Поленька, соскучился.

Обернулся. Такую лесть можно было выслушивать, лишь глядя в глаза, чтобы, не дай бог, не пропустить какую-нибудь важную эмоцию.

– Мало того, что бабушке голову задурил, решил еще на работе мне жизнь испортить? – Полька резко отстегнула ремень и схватила сумочку. – Слово «совесть» в твоем лексиконе не значится?

– В нем с некоторых пор значишься только ты. На русском, на английском. Ласково и не очень.

– Невероятно! Как же мне повезло! Столько чести и стараний!

– Знал, что ты оценишь.

– Скучно в Питере? Дружок твой, Басманский, не развлекает, так меня подавай?

– Далеко ему до тебя. До тебя всем далеко.

– О да! Я заметила! – Зеленые глаза хищно сощурились. – Как раз вчера!

– Если ты о тех двух бабах, то я был ни при чем.

На то, что мои оправдания хоть как-то сработают, надежд не было никаких. Я, в общем, и не планировал сейчас никаких конструктивных диалогов. Они у нас никогда не получались. Но перед вторым пунктом плана пар желательно было спустить.

– Конечно! Ты ж у нас только меня любишь! – Пухлые губы дрогнули. – А эти… Так, комплект «неделька». Для одноразового использования, чтобы конь в стойле не застаивался.

– Видишь, милая, ты даже оправдания мне находишь, как жена после пятнадцати лет брака.

– Да я с таким, как ты…

Вместо продолжения фразы Полька зашипела сквозь зубы как змея.

– И много у тебя было таких, как я, за эти годы? – Вытянув руку, я прихватил девчонку за подбородок и заставил посмотреть на меня. – Сколько? Два, три, десять?

То, что плескалась в глазах напротив, меньше всего походило на равнодушие. Или я попал в десятку, и моя девочка все эти годы держала себя на жесткой феминистской диете. Или… Ответ додумывать не пришлось. Поля выдала его сама.

– Ты у меня один-единственный такой. Все мужики как мужики, и лишь ты, Крамер, орел! Паришь высоко в небесах и иногда спускаешься ко мне на грешную землю. Одариваешь, так сказать, вниманием.

– Так я лучший?

– Неповторимый.

Ни добавлять ничего, ни спорить дальше Поля не пожелала. Вместо нового взрыва возмущения она открыла дверь и ласточкой выпорхнула в питерский вечер. Выговорившаяся как надо и вполне готовая ко второму акту.

Долго тянуть с продолжением я не стал. Как только закрылась дверь подъезда, досчитал до десяти и двинулся следом.

Теперь я уже точно знал, куда шел. Старое пошарпанное крыльцо, которое лишь пьяный дурак мог не узнать. Все тот же код от домофона.

Дом будто ждал. Осталось лишь выяснить, ждала ли на самом деле одна из его жительниц.