Читать книгу: «Земля раздора», страница 3

Он нес в себе удушье, мор и тлен

Для золотых полей, попавших в плен.

И старики, что помнили преданья,

Забормотали вдруг о наказанье.

«То гнев земли! – шептал седой рыбак, —

За то, что плугом жадным каждый враг

Кромсает грудь ее, забыв про честь!»

А с той сторон неслась иная весть:

«То море мстит! – твердил старик-земледелец, —

За то, что этот чуждый нам пришелец

Берет, не отдавая ничего!»

И ненависть достигла своего

Последнего, безумного предела.

В стихии, что над ними тяготела,

Увидел каждый, гневом ослеплен,

Не общий рок, а праведный урон,

Что понесут соседи за грехи.

Их помыслы и судьбы так легки

В руках вражды, что кары ждут они,

Считая проклятыми эти дни

Не для себя, а для врага извека.

Так злоба ослепила человека.

Лишь двое средь безумной этой бури

Вражды слепой, в нависшей с неба хмури,

Не стали яд искать в чужой вине.

Они, оставшись вдвоем, наедине

С грядущим гневом неба и воды,

Поняли вдруг, что нет страшней беды,

Чем та, что может всех соединить —

Их общая, оборванная нить.

Под первыми порывами ветров,

Что донеслись до бухты их покров,

Под небом, что темнело с каждым часом,

Их спор утих. Он сменился согласным,

Единым страхом, что сковал сердца.

И в ужасе грядущего конца

Родилось то, что зрело в глубине —

Решение, что было, как в огне

Закалено, и прочно, и светло.

Их чувство больше не было игрой,

Оно само указывало путь.

Любовь – не слабость, а единства суть,

Единственный их шанс, последний мост

Над пропастью, что так была проста

В своей жестокости.

И вот рожден был план.

Простой и дерзкий, как морской туман,

Что скрыл их бухту. План, в котором вера

Была важнее, чем любая мера.

«Твои, – Дамир сказал, – плетут узлы,

Что крепче стали, почти как скалы.

Их знание канатов и снастей

Спасет амбары от слепых дождей!

Пусть с нами встанут, укрепят засов,

Защиту крышам сделают из тросов,

Чтоб ливень не залил зерно в амбаре,

Чтоб не сгорел наш труд в слепом пожаре

Той слепой и злой Стихии».

«Да, – Алида отвечала, —

Но и твои не зря стояли у причала!

В их силе правда пахотной земли!

Пусть с кольями помогут, чтоб могли

Мы вытащить все лодки на песок,

Подальше от волны, на берег, в срок,

Пока их в щепки не разбил прибой!

Пусть их упорство примет этот бой!»

В их плане не было ни «ваших», ни «моих».

Лишь слово «вместе», что для них двоих

Звучало как молитва, как приказ,

Что может быть, спасет их в этот раз.

Но план их требовал такого чуда,

Какого не случалось здесь покуда —

Не силы рук, не хитрости ума,

А веры в то, что кончилась зима

Вражды сердец. Доверия. Всего-то.

Но это – непосильная работа.

Но этот мост, рожденный в их сердцах,

Разбился в прах на каменных крыльцах

Родных домов. Алида, чуть дыша,

К отцу бежала, трепетом душа

Была полна. «Отец! Беда грядет!

Она и лодки, и поля сметет!

Давай поможем им! Укрыть зерно —

Ведь это общее для всех звено!»

Но старый волк морской взглянул на дочь,

И взгляд его был черен, словно ночь.

«Ты обезумела? Иль разум твой угас?

Чтоб я спасал их жирный колос? Счас!

Пусть их добро сгниет дотла в земле,

Что нас всегда держала в кабале!

Земля – наш враг! И пусть ее поглотит

Вода морская! Пусть ее колотит

Слепая буря! Это – божий суд!

А ты ступай, покуда здесь и тут

Тебя не проклял я!»

И тот же яд

Дамир познал, придя в родимый ряд.

Он к старейшинам обратился с речью,

Прося помочь спасти от изувечья

Рыбацкие суда. Ответ был глух,

И в каждом слове – ненависти дух.

«Помочь бродягам? Этим попрошайкам,

Что, как воронье оголтелым стайкам,

Лишь ждут чужой беды? Дамир, очнись!

Пусть их скорлупки в бездну унеслись!

Пусть море, что всегда у нас крадет,

Свое же детище назад и заберет!

Ты нас позоришь! Ты – предатель рода!»

И в этот миг, как будто злая мода

На сплетни разнеслась по их селенью,

Любовь их стала общим откровеньем.

Проклятьем, грязью, поводом для злости.