Исповедь любовницы – 2

Среди героев курортных романов есть реальные люди и придуманные автором. Они могут быть похожими на ваших любовниц, и „товарищей по работе“. Но это, конечно же, не они. И чтобы потом не было ненужных разговоров, жалоб и заявлений в суд, автор официально заявляет, что любые совпадения фамилий, имен, географических названий, фирм, организаций, аэропортов и всего остального, что не попало в этот список, – СЛУЧАЙНЫ».

Дизайнер обложки Марк Агатов

Корректор Елизавета Лаврищева

Фотограф Марк Агатов

© Марк Агатов, 2020

© Марк Агатов, дизайн обложки, 2020

© Марк Агатов, фотографии, 2020

ISBN 978-5-0050-6474-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Как полюбить женщину на навесной переправе в горах

Мы сидим в курилке нашего суперсовременного офиса. Кроме меня и ветерана сексуальной революции в СССР Столыпина, здесь же находится вечно простуженный и недовольный жизнью язвенник Богдан Пустовойтенко и женщина, способная на все, – Лариса Ивановна Бородина из отдела продаж. На ней короткая клетчатая юбка и белая кофточка с глубоким декольте.

– Тема моего доклада – «Сексуальная революция в СССР», – голосом диктора Первого канала сообщил Столыпин. – Думаю, что я смогу уложиться в две сигареты. Конспектировать публичную лекцию необязательно, но запомнить советую каждое слово и интонацию.

В начале восьмидесятых я профессионально занимался пешеходным туризмом и некоторое время работал на турбазе «Таврия» в Крыму. Однажды выпало мне идти по маршруту вместе с Костей Муромским. Каждый день с туристами мы должны были пройти от приюта к приюту пятнадцать-двадцать километров.

На третий день похода остановились у горной речки. В обычные дни тут воробью по колено, но после трехдневного ливня безобидный ручей превратился в бурный поток. Вдвоем с Костей построили навесную переправу, перетащили на другой берег рюкзаки. А потом карабинами к веревкам стали пристегивать женщин. Первыми переправились туристы из моей группы, легко и без шума, там спортсменки-сибирячки в основном были, а как Костины москвички пошли: визг, крики на все ущелье. Короче, намаялись мы с этой переправой, сидим с Костей на поляне, отдыхаем.

– А я ночью с одной туристкой над этой рекой любовью занимался на веревках, – доставая сигареты, сообщает мне Костя. – Москвичка, между прочим, была.

– Как это над рекой? – с сомнением смотрю я на переправу с двумя веревками, привязанными к деревьям по обе стороны реки.

– Дело было так, – продолжает Костя. – Взял я группу туристов на турбазе в Симферополе. А там из двадцати человек один мужик – и тот со своей женой. Зато жена у него красавица. Огромные глаза, тонкие черты лица и осиная талия. И звали ее, как царицу Кавказа, Тамара.

Если б она без мужа была, я бы приударил за ней, но директор турбазы после очередного скандала с семейными пригрозил на планерке: «Если кто из инструкторов замахнется на устои государства и станет „клеить“ чужую жену при живом муже, выгоню с работы, невзирая на прошлые заслуги. Вам что, незамужних баб мало? Они же все на турбазу за мужьями приехали, а вы, вместо того чтобы любовью окружить одиноких женщин, в чужую семью лезете, не снимая кроссовок».

И на меня смотрит так, как будто я тут главный Казанова и разрушитель семейного счастья. Я с директором спорить не стал, но выводы сделал. Так что на турбазе вел себя так, как и положено строителю коммунизма, взявшему обязательства выполнить пятилетку за три года. С «семейными» на «вы» и только в присутствии свидетелей.

Но это на турбазе было, а на приюте ночью другая жизнь. А тут еще инструкторов заставили по очереди у костра дежурить, чтобы местные крестьяне не украли чего-нибудь у туристов.

Короче, сижу у костра и подбрасываю в огонь ветки деревьев. Тут слышу, что-то зашуршало в темноте. Отхожу от костра и вижу, как из «семейной» палатки выползает царица Тамара – вся растрепанная, злая и недовольная чем-то. Ну, думаю, про горячую воду говорить будет, которой вечером досталось не всем. А она про воду молчит. Смотрит на меня оценивающе, а потом, обреченно махнув рукой, предлагает пойти с ней к реке на звезды смотреть.

Я уточняю на всякий случай: муж ее тоже с нами пойдет или в палатке останется?

– Нет, он тройную дозу снотворного получил, теперь до утра не проснется, – говорит недовольно женщина, намекая, что она его не таблетками усыпила, а чем-то другим. – Только ты снаряжение с собой возьми для строительства переправы.

– А мы веревки не снимали, – отвечаю. – Завтра еще одна группа сюда придет.

А сам глаз от нее оторвать не могу. Я таких женщин никогда не видел в горах. Стоит передо мной длинноногая красавица в коротких шортах, в горных ботинках и в зеленой штормовке на голое тело, из-под которой грудь, пятый номер, без лифчика наружу рвется.

Достаю из своей палатки инструкторский рюкзак с аптечкой, ковриками и теплой одеждой, забрасываю его на спину. Идем по тропе, ну я по дороге проверить ее решил, целоваться полез. А она смеется.

– Я под кустами любовью не занимаюсь. Силы береги для переправы.

Короче, подошли мы к реке, она разделась и первой по нижней веревке пошла. Тут из-за туч луна вышла, светло как днем стало. А передо мной амазонка над рекой руки вверх вытянула и за страховочную веревку двумя пальцами держится.

– Кулаки сожми, в реку упадешь! – кричу ей.

А она смеется:

– Мне в этих делах страховка не нужна.

Короче, разделся я и догнал ее на середине реки. А она на шее у меня повисла и говорит:

– Считай меня потерпевшей. Первую помощь оказывай. Искусственное дыхание рот в рот умеешь делать?

И такое вытворять стала, что я чуть с ней в реку не свалился. А царице Тамаре хоть бы что. Она над рекой «умирала» раз пять, не меньше. Потом на этой поляне продолжили. А когда выдохлись оба, объяснила мне, что ей в жизни адреналина не хватает.

– Самый большой кайф я поймала, когда у тебя нога соскользнула с веревки. Еще секунда и мы бы на камни рухнули. Но ты молодец. Удержал и меня, и себя. А с мужем у меня все по ГОСТу. Сначала дождись, когда все в доме заснут. Потом за кроватью следи, чтоб не скрипела, и не вздумай кричать, маму разбудишь. В итоге десять минут на всю любовь, после чего у моего мужа наступает глубокий здоровый сон, а я лежу одна и в потолок смотрю.

– С такой страстной женщиной до утра бы не заснул, – говорю Тамаре.

– Так он меня такой никогда не видел. В Москве чувства понаехавшим прятать надо. Там все по ГОСТу. Получил мужик удовольствие и спать, а что в душе у его жены осталось от трехминутного секса – никого не волнует. Но разводиться я с ним не буду. Во всем остальном он идеальный муж, заботливый, не пьет, не курит, в министерстве работает и на чужих жен не смотрит, не то что некоторые.

Часа через три вернулись мы в приют. Тишина кругом, все спят. И мужик ее министерский похрапывает во сне. Царица Тамара бесшумно нырнула в свою палатку, легла под бочок к мужу, и он так и не понял, где она была и что делала. Но и ко мне она больше не подходила, письмо обещала из Москвы прислать, но я его так и не дождался.

А через год на турбазе меня отыскала сестра Тамары. Такая же стройная, длинноногая, с огромными глазами и осиной талией, только моложе года на три. Сказала, что после Крыма Тамара на Кавказ поехала и в первый же день в Приэльбрусье на глазах у мужа сорвалась в пропасть. Спасти ее не удалось.

– Тома занималась альпинизмом. Была мастером спорта. А еще она мне рассказывала, как вы на веревках любили друг друга. После поездки в Крым Тамара поняла, что больше не сможет жить в Москве, и хотела развестись с мужем. Она беременной отсюда вернулась, ребенка от тебя ждала. А муж ее не спешил заводить наследников, чтобы маму не беспокоить. Предохранялся всегда.

Девушка надолго задумалась, а потом продолжила.

– Я приехала в Крым для того, чтобы с тобой пройти по ее последнему маршруту, только без группы, вдвоем.

Делать нечего, я взял отгул на неделю и отправился в горы. Ирина оказалась такой же страстной и ненасытной, как царица Тамара. А когда мы пришли в Ялту, я повел ее в ЗАГС. А через девять месяцев она родила мне сына.

– Погоди, Костя. У твоей жены фамилия Муромская, и она старший инструктор нашей турбазы.

– Ирина институт физкультуры закончила, мастер спорта по гимнастике. Вначале она просто хотела родить от меня ребенка, чтобы память о сестре оставить. А я влюбился в нее и в жены позвал. Вот и живем теперь на турбазе.

Ветеран сексуальной революции в СССР, не дождавшись аплодисментов, продолжил воспоминания о своей бурной молодости.

Хан Марат Третий и его неверные жены

Несколько лет подряд на турбазе в Симферополе работал инструктором пешеходного туризма жгучий брюнет по имени Марат. Особым успехом он пользовался у дам из Москвы и Ленинграда, которые для запретной любви выбирали темпераментных южан и жителей Кавказа. А еще туристкам нравились его «выдающиеся подробности», но об этом женщины на турбазе старались громко не говорить даже подружкам, потому что в Крым они приехали для того, чтобы подыскать себе достойного мужа-спортсмена. Поэтому на турбазе они вели себя так, как будто никогда близко не общались с мужчинами, и первый поцелуй могли «подарить» реальному кандидату в мужья только на пятый, а то и на седьмой день знакомства.

Если дамам удавалось выдержать такой график, то у них появлялся реальный шанс увести с турбазы в Москву настоящего южанина с накаченной мускулатурой.

Но вернемся к Марату. В отличие от тех, кто легко расставался с холостяцкой жизнью, хан Марат Третий за свою свободу бился до последнего. Он не верил в сказки о счастливой семейной жизни и жить с одной женщиной в пыльной Москве не собирался.

– Вот лет через тридцать, – обнадеживал он очередную претендентку на руку и сердце. – Встретимся на этой турбазе, и поведу я тебя, опираясь на палочку, в ЗАГС. А пока молодой – гулять буду в крымских горах со своим гаремом, потому что я не могу обижать тех женщин, кто меня еще не видел, не обнимал и не целовал.

Но этими словами отбиться от своих поклонниц он бы не смог, потому что такие же песни пели после страстной и незабываемой ночи любви и остальные двадцать инструкторов нашей турбазы.

Но у Марата было еще одно секретное оружие. Дело в том, что после выхода с турбазы туристы должны были пройти 15—20 километров по горным тропам до ближайшего приюта, где их ждали вода из ручья, примитивная кухня и пять-шесть больших солдатских палаток. На одной из них была надпись «Инструкторская», где хранились банки с тушенкой, сгущенное молоко и другие продукты. В этой палатке вместе с инструктором могли ночевать завхоз, староста или особо доверенные лица. Марат в свою палатку приглашал на ночлег двух самых красивых женщин из группы. Причем никаких развратных действий и бурной ночи любви он никому не обещал.

Мало того, Марат на ночлег укладывался в центре деревянного настила на тощем матрасе в шортах и штормовке, а дамам предлагал выбирать место в палатке самостоятельно. Как правило, женщины ложились рядом с инструктором, готовые дать отпор мужской похоти и ночным поцелуям. Но тут все их коварные планы терпели неудачу.

Дело в том, что Марат никогда не проявлял «мужского интереса» к противоположному полу. Часа два дамы лежали смирно, а потом сами начинали незаметно приставать к инструктору. Вначале они касались его рук, потом гладили волосатую грудь и, забыв о своих клятвах, планах и «обломах», пытались вдвоем разбудить в нем мужчину.

И вот тут-то хан Марат Третий показывал себя во всей красе. Он устраивал им такую ночь любви, что даже опытные московские дамы сходили с ума от ненасытного любовника. Первое время женщин немного смущало, что любимого мужчину им придется и в последующие дни делить с подругой. Но потом они забывали об условностях, потому что уже имели свой особый московский опыт коллективных возлияний в компании с двумя, а то и тремя кавалерами.

Но вернемся к нашему герою. Я вам даю банковскую гарантию о том, что коллективные ночи любви в инструкторской палатке могли бы продолжаться еще много, много лет, если бы хан Марат Третий однажды не нарвался на двух сестер. Девушки из Москвы были победительницами конкурса близнецов, играли в ТЮЗе и профессионально занимались художественной гимнастикой.

Понятно, что пройти мимо таких женщин хан Марат Третий просто не мог и охмурять их решил по проверенной схеме. Но на этот раз все пошло иначе. Стоило Марату поселить очередных наложниц в инструкторскую палатку и объявить отбой, как сестры стащили с инструктора всю одежду и начали любить его с такой страстью, что часа через два он уже сам запросил у них пощаду.

– А нам говорили, что ты самый крутой ходок на этой турбазе, – поддела инструктора та, которая родилась на полчаса раньше своей сестры. – Слабоват для гарема, слабоват, но мы тебя научим, как надо женщин любить, чтобы они после тебя не искали других мужчин.

Учебный процесс в инструкторских палатках продолжался шесть дней, а на седьмой старшая сестра Люба предложила Марату переехать в Москву и взять ее в жены.

– Ты мне подходишь по всем параметрам: нескучный, сильный и главное, за эту неделю ты наконец-то научился правильно любить женщин, знающих, что такое настоящая любовь.

– А то, что мы тут втроем с твоей сестрой кувыркались, нашей семейной жизни не помешает? – спросил Марат.

– Нет. Моя сестра – порядочная замужняя дама, и она никому не расскажет, что мы тут делали втроем. Зато в Москве у нас шикарная дача, машина, квартира в центре, и я буду не против, если ты на выходные пригласишь к нам в гости сестру Люду. Почему бы не вспомнить Крым, который свел нас вместе. Но при одном условии, что ты не будешь мне изменять с другими женщинами.

– А как же сестра?

– Втроем – любые фантазии, насколько хватит твоих сил, а вдвоем – это уже измена и аморалка. Даже с сестрой.

«Почему бы не попробовать, – подумал Марат. – В Крым-то я в любой момент вернуться смогу. А так Москву посмотрю на халяву, Ленина в мавзолее…»

***

Через два года Марат приехал в Симферополь с двумя длинноногими красавицами.

– И как московская жизнь? – поинтересовался старший инструктор турбазы Иван Бессмертный. – Не жалеешь, что Крым на столицу променял. Ты же у нас в свою палатку укладывал на ночь сразу двух дам.

– А у меня ничего не изменилось. На выходные к нам на дачу приезжает сестра жены Люда с ребенком, и мы втроем оттягиваемся по полной программе, как на приютах.

– И куда смотрит ее муж?

– Николай очень внимательно следит за своей женой Людой. Как только она появляется на даче, тут же звонит по городскому телефону, проверяет, у сестры она или нет. Потом каждый час контрольный звонок. Жена должна подойти к телефону и доложить, чем занимается и что в данный момент показывает телевизор.

– А у тебя самого-то дети есть?

– Конечно. От каждой сестры по сыну. Они же вместе рожали в марте, через девять месяцев после турбазы. Люба пятнадцатого, а Лида двадцатого. Мы же в палатке не предохранялись особо, а так все в шоколаде. И детей не отличишь друг от друга. Первое время я сам путался, где мой официальный ребенок, а где того, кто ревнует свою неверную супругу к каждому столбу.

– И чем занимаешься в свободное от любви время? – продолжил разговор Бессмертный.

– На турбазе работаю. Туристов на прогулках сопровождаю. Народ, правда, там не такой, как в Крыму. Сорокалетние старушки любить себя позволяют только молодым и не женатым, а двадцатилетние – могут и старичка осчастливить, но только за очень большие деньги, но мне они не интересны. Я же человек семейный, мне бы со своим гаремом справиться. Перед поездкой в Крым сестры заказали еще двух наследников. Вот приют ищу, недели на две.

– Ты что, и вправду приехал сюда наследников штамповать? – удивился Бессмертный.

– А куда мне деваться. Люда мужа своего ненавидит из-за его патологической ревности и второго ребенка требует от меня.

– А если муж узнает, что дети не его?

– Тогда она переедет жить на дачу к сестре. Мы все продумали. Дети-то мои. Так, куда мне поехать с дамами?

– Могу предложить только Сосновку. Ее недавно врачи СЭС закрыли из-за воды. Родники надо почистить, территорию прибрать.

– Так это мы запросто.

– Вот и договорились. Поживешь со своим гаремом в Сосновке, а потом доложишь, выполнил заказ своих дам или дублера к вам отправить.

– Я со своим гаремом сам разберусь. У меня осечек не бывает.

Чужая жена – двойная измена

Ирина увидела его первый раз на евпаторийском пляже. На вид юноше было лет двадцать. Он, близоруко щурясь, с трудом пробирался к морю между заполнившими до отказа небольшой пляж курортниками. А когда до воды оставалось метра два, остановился у песчаного замка и, протянув руку трехлетнему малышу, спросил:

– Это твой замок?

– Да, – ответил сын Ирины.

– Молодец, архитектором будешь, – предсказал парень. Он степенно вошел в море, надел ласты и неожиданно рванул от берега дельфином. За несколько минут юноша доплыл до красного буя с надписью «Не заплывай!» и, не останавливаясь, ушел в открытое море. Ирина с интересом наблюдала за спортсменом до тех пор, пока он не превратился в маленькую, еле заметную точку. Минут через сорок пловец вернулся. Отыскав глазами крепость, подошел к малышу.

– Тебя, как зовут?

– Виктор.

– А твою маму?

– Ирина. Мы на поезде сюда ехали, – сообщил малыш. Мужчина подошел к Ирине.

– Мы тут уже познакомились с архитектором. Меня зовут Борис, – сообщил он. – А вас Ирина?

– Я замужем, – тут же отшила неожиданного кавалера женщина.

– А я вас в ЗАГС и не приглашал, – улыбнулся незнакомец. – Я предлагаю поучаствовать в заплыве до буйка и обратно. Я только из армии. Неделю назад вернулся домой. Служил в спортивной роте. Мастер спорта по плаванью.

– У меня ребенок. Его не с кем оставить. Так что спасибо.

– Это не проблема.

Борис махнул рукой и через минуту к ним подошел высокий рыжеволосый парень.

– Это мой сосед Сергей. Отслужил во внутренних войсках. Мимо него мышь не проскочит. Он присмотрит за архитектором и вещами. Сохранность гарантирую.

Ирина с трудом доплыла до буйка и хотела повиснуть на нем, но Борис обнял женщину и неумело поцеловал ее.

– Соленый поцелуй – это знак, – прошептал он. – Ты мне нравишься.

– Я замужем, – повторила Ирина. – У меня сын, а дома остался муж.

– Если б он любил тебя, то никогда не отпустил одну на курорт.

– Я не одна, я с сыном, – упрямо повторила она.

Борис лег на спину и уложил на себя Ирину.

– Мы утонем, – прошептала женщина. – Тут глубоко.

Но Борис ее не слушал. Он быстро заработал ластами и поплыл к стоящему в двух милях от берега бакену.

– Этот маяк предупреждает мореплавателей о том, что здесь опасная зона для кораблей и теплоходов.

– И какая глубина у твоего маяка?

– Метров двадцать, но ты не бойся, я хорошо плаваю.

Ирина вначале умирала от страха. Она никогда не заплывала так далеко в море, а потом успокоилась и стала целовать этого странного юношу. Наконец они доплыли до маяка. Ирина вцепилась двумя руками в ограждение бакена.

– Я еще такого страха никогда не испытывала. Как только представлю, что под нами морская бездна, так и хочется вцепиться в тебя.

– И утопить в море, – улыбнулся юноша.

– Нет.

– Тогда полюбить?! – спросил юноша.

– Я замужем, у меня ребенок, и я старше тебя.

– А мы сейчас посмотрим, кто из нас старше, а кто младше.

Гарик стал целовать женщину так, как это делали киногерои американских фильмов. Ирина не сопротивлялась. Вначале ее сковывал страх, а потом она забыла об опасности и полюбила незнакомого парня вдали от берега с такой страстью, о которой не могла и мечтать.

– Ты теперь будешь обо мне плохо думать? – спросила женщина, поправляя купальник.

– Нет, ты что. Ты самая лучшая на всем Черном море.

– А то, что мы знакомы всего несколько минут и я изменила с тобой мужу. Это тебя не настораживает?

– Он сам виноват. Я бы никогда не отпустил тебя одну на курорт.

– Борис, а у тебя что, нет девушки?

– До армии была одна, но мы с ней по-пионерски гуляли.

– Это как?

– В кино ходили, но не целовались.

– И где она сейчас?

– Пока я служил, вышла замуж, и мы больше с ней не встречались. А тебя я сразу заметил. Ты такая красивая.

– И ты подумал, что в море со мной можно будет сделать все, что не смог сделать со своей невестой?

– Не было у меня невесты, да и с женщинами я никогда не общался так близко. Ты у меня первая.

Потом они долго плыли к берегу.

– А я уж волноваться начал, – встретив у кромки воды путешественников, произнес Сергей. – Пока вы плавали, твой сын два замка построил. Один для мамы, а второй для меня. Посмотрите, какая красота.