Читать книгу: «Чертог Восхода Асуры», страница 4

Глава 4. Рейн

По пути в ирландский паб под названием «Медная голова» им с братом открылся вид на храм Чистых вод, возвышающийся вдали над площадью Слепого Эйгуо. Его позолоченные островерхие крыши ослепительно сверкали в солнечных лучах над крошечными и невзрачными домами Улья, а позади стелилось розовеющее полотнище голубого небосвода. Взгляд Рейна скользнул по толстым пыльным проводам, сшивающим всю улицу, и вернулся на поглощённый тенью перекрёсток, переходить который пришлось лавируя между рикшами, сверкающими всеми цветами магии.

– Не то чтобы я рвусь восполнять пробелы в нашем прошлом, – заговорил Рейн, давя в себе желание хорошенько взбодрить голову; спустя два часа контроль настроения начинал слабеть и ему приходилось себя одёргивать, чтобы машинально не наложить его снова, – но мне всегда казалось, что ты недолюбливаешь Чертог Ночи. А теперь я что-то часто от тебя о нём слышу.

Макс шёл чуть впереди, его голос заглушали бездарные уличные музыканты и громкие разговоры прохожих.

– Как хранитель терпеть его не могу. Работать там всегда было тяжело, хотя во время обучения мы видели куда меньше, чем старшие.

Сам Рейн никогда не думал о Чертоге Ночи с этой точки зрения. Для него город был тем самым местом, где без объяснений и причин чувствуешь себя как дома.

– Я всегда говорил, что Сфера внизу может решить большую часть проблем, а утроенный патруль справится с остальными, – добавил Макс. – Тогда Чертог Ночи стал бы таким, каким и должна быть столица, – безопасным.

Выбравшись на другую сторону перекрёстка, Рейн поравнялся с братом.

– Что, если бы всё изменилось?

– Всё и изменилось. Я больше не хранитель, – ответил Макс, с сомнением задерживая на нём внимание.

Эти слова заставили вспомнить, что однажды Рейн слышал от него совершенно противоположное. Как это и бывает с болезненными воспоминаниями, оно быстро собралось перед глазами.

– Что? Ты хочешь жить в Чертоге Ночи? – спросил его Макс, закуривая прямо в комнате коммуналки, куда они вдвоём вернулись после похорон матери. Кроме них двоих, больше никого не было. Если откровенно, то он не ждал и Макса, но брат припёрся в чёрном костюме и вообще выглядел куда лучше Дэна, у которого только на днях созрела магия, а теперь подступала ломка. Его вид, похоже, был настолько жалок, что вызывал короткие обеспокоенные взгляды даже у пропавшего почти на год брата. – Это не город, а рай для преступников.

– Почему ты ничего не рассказал? О магии? – справляясь с телом, которое готовило мучительный бунт за новую дозу, спрашивал Дэн.

– Есть правила.

Об этих правилах ему ещё только предстояло узнать.

– Что с тобой? – ослабив галстук, снова заговорил Макс, когда больше не смог игнорировать, что брата трясёт. – Ты ширяешься, что ли?

Этот вопрос вызвал только отрывистый смех. Мысли были вязкими и всплывали на поверхность сознания медленно. Отупевшая голова тогда не смогла выдать ничего умнее, чем удар по самому больному:

– Как хорошо, что ты вернулся, папочка.

– Ушлёпок несчастный, – бросил ему Макс, растворяясь в столпе слепящей чувствительные глаза энергии. – Счастливой дороги на тот свет.

Словно оступившись, Рейн слишком глубоко провалился в это воспоминание, чтобы быстро вернуться к грохочущей реальности.

– Эй, – окликнул его Макс, – давай ты хоть сейчас соберёшься?

– Я в норме, – прохрипел Рейн, проходя мимо.

Восставшая из пепла ярость тянула его обратно в глубины прошлого с такой силой, что сложно было стряхнуть её с себя, как дурной сон, коим она по сути своей и являлась, потому что измученная за последний месяц воспоминаниями и иллюзиями голова воспринимала всё нереальное острее, чем обычно.

– У тебя вид, будто ты готов удавить первого встречного. Может, я и тренировался на кроликах, но и они бы сообразили, что с тобой дел лучше не иметь. Что тогда говорить об этих ирландцах?

– Действительно, – сказал Рейн, всё ещё пытаясь избавиться от отравившего голову гнева. – Интересно, сообразят ли они то же самое насчёт тебя?

Макс устало опустил голову.

– Иногда так хочется тебе врезать, просто до дрожи в руках… – проговорил он, с усилием контролируя громкость голоса. Ему потребовалось время, чтобы совладать с собой и продолжить: – Если это хоть немного поможет сегодняшнему дню, я сколько угодно готов повторять, что охренеть как виноват и всегда сожалел о том, что бросил вас, хоть и осознал всё поздно. Но терпение у меня не безграничное.

На деле же нужно было не так и много времени, чтобы выбраться из пут оживших воспоминаний. Рейн зацепился взглядом за двух удаляющихся прохожих в ярко-зелёных шервани, длинных индийских пиджаках со стойками, пока они не растворились в толпе, а рядом не возникла гурьба чумазых попрошаек, заприметивших в них с братом лёгкую добычу. Он вынул центовую мелочь из карманов шорт и дал им убедиться, что предложить больше нечего. К этому моменту его злость почти утихла.

– Без контроля мне будет туго, – проговорил Рейн, поворотом головы провожая ребятню, потерявшую к ним интерес.

Макс нахмурился:

– Дэн, послушай. Контроль – сильнейший депрессант. Кажется, что с ним легче, но по итогу, когда он перестает работать, всё становится только хуже, – продолжал брат. – Нечего вообще было за него браться. С твоим-то прошлым.

– Ты там что-то про сожаление говорил. Не останавливайся. – С ироничным вопросом на лице Рейн дёрнул вверх подбородком. – В какой момент случилось озарение? Когда ты собрал вещи и свалил или после похорон, когда понял, что я на игле сижу?

Макс выразительно ненавидел себя за завязавшийся посреди улицы разговор, но просто уйти от него, как раньше, Рейн бы ему просто не дал.

– Я хотел вернуться, – сказал брат, медленно направляясь дальше по улице. Удушливые пряные пары, которыми тянуло с торговых рядов Улья, стали наполнять воздух тяжёлым смрадом. – Кажется, это было начало ноября, как раз после нашего совершеннолетия.

О стадии, на которой была болезнь матери, они узнали в сентябре. Шансов у неё оставалось немного, но скорость, с которой уходило её сознание, в то время как у похожих пациентов сохранялась ясность ума, заставляла врачей только разводить руками и объясняться дежурным сочувствием.

– Я не знал, как ты отреагируешь на моё возвращение, поэтому использовал невидимость, – говорил Макс. – Тебя не было. С матерью сидела соседка. Она как раз заглянула к ней, чтобы проверить, не нужно ли чего. Голос у матери был бодрый, и я решил поговорить. – На этом Макс замолчал, и образовавшийся провал тишины стал явным даже на кипящей улице. – Когда я уходил от вас, она была ещё в своём уме – злая как мегера заявила мне на прощание, что сын у неё, похоже, всегда был только один. Когда же я вернулся, она просто меня не узнала. И ладно бы она подумала, что я вор какой-нибудь. Нет. Угадай, кого она увидела вместо меня? Того, о ком боялась думать как о нашем отце. Это был просто ночной кошмар.

Рейн припоминал, что в один из первых приступов бреда мать говорила что-то про отца, но он сам тогда вернулся обдолбанный и пытался поскорее её успокоить, поэтому так в итоге не понял, что за чушь она несла.

– Разговор был коротким, – продолжал Макс. – Она испугалась, забилась в истерике. Я попытался ей объяснить, что всё в порядке, но крик быстро донёсся до соседки, и та вызвонила тебя. Ты показался через десять минут: под кайфом, с торчащей из заднего кармана пачкой бабла, которая так и просилась, чтобы кто-нибудь помог тебе с ней распрощаться. Потом достал какие-то таблетки успокоить мать. – Макс снова замолчал. Его глаза будто бы одновременно изучали запрещённое содержимое старенького секретера в их комнате и строили маршрут в толпе прохожих. – Я охренел, сколько там всего у тебя было, – только и добавил он.

Рейн почти равнодушно пожал плечами. Никакого другого варианта быстро достать деньги в то время у него не было.

– Тогда казалось, если я останусь, легче никому не станет. Я ведь вернулся, потому что думал, нужен ей, но понимание, что на самом деле я был нужен тебе, пришло слишком поздно, – говорил Макс, всё ещё глубоко погружённый в воспоминания. – Если честно, то совсем недавно.

Рейн молчал, всё ещё уязвлённый замечанием про зависимость от контроля сознания. Конечно, он понимал, что Макс прав, но брат не мог упрекать его за прошлое, к которому был причастен самым непосредственным образом.

– И на том спасибо, – всё-таки сказал Рейн. – Если бы к её бредовым истерикам добавились твои душные монологи на тему вреда наркоты, то у меня дело могло дойти и до передоза.

– Да ты же действительно из-за этого чуть не умер! – вспылил Макс, не оценив его сарказма.

– Почему ты раньше не рассказал, что хотел вернуться? – Рейн пропустил его выпад мимо ушей, отчего брат только сильнее разозлился, но промолчал. – Перестал быть единственным виноватым хоть в чём-то? Хочешь теперь из меня мудака сделать?

Макс непонимающе уставился на него.

– Думаешь, я не злюсь на себя за то, что поддался на уговоры Яры? – вопросом ответил Рейн. – Не злюсь на неё за то, что она решила сделать?

– Почему? – повторил Макс, но не смягчился. – Потому что факт остаётся фактом – я не вернулся. А тебе было насрать, что я скажу. Ты до сих пор только и ждёшь момента, чтобы начать плеваться ядом. Не очень-то это располагает к откровенным признаниям, понимаешь?

– Смутно, потому что в твоём случае это не оправдание.

В ответ Макс сжал губы и будто про себя сосчитал до десяти, прежде чем заговорить:

– Вот. Снова.

– Так что поменялось-то? – С этим вопросом Рейн чуть наклонил голову и прищурился, внимательно наблюдая за реакцией идущего рядом брата. – Почему ты рассказал сейчас?

– Да ты задрал меня уже – вот что поменялось, – сквозь зубы проговорил Макс. – Я. Смертельно. Устал. От твоей ненависти.

– Ладно, – просто согласился Рейн.

– Что ладно?

– Я понял.

– И это всё?

– Нет.

– А что ещё?

– Кажется, мы пришли.

Впереди показалась вывеска в виде позеленевшего медного профиля лепрекона в высокой шляпе. Рейн оглядел здание паба, отделанное красными панелями из дерева: начищенная черепичная крыша поблёскивала, словно чешуя дракона, а под её загнутыми углами из тени золотом светилось название: «Медная голова». Он шагнул к двери, но ощущение, что брат остался где-то далеко позади, его задержало.

– Идёшь? Или мне теперь тебе объяснять, что нам позарез нужны бабки?

– Ответь честно, – подходя ближе, спросил Макс, – ты хоть немного осознаёшь, что невыносим? Хоть чуть-чуть стараешься вести себя нормально?

Вина за их испорченные отношения в равной степени лежала на совести обоих. Макс злился на мать, потому что она без устали отчитывала только его. За те же сигареты, которые они с братом вместе курили блоками, она устраивала Максу такой разнос, что и черти бы в аду разбежались, но вместо похожей выволочки для Дэна она только молча протягивала руку, в ожидании, что тот сдаст свои запасы сам. Будь всё наоборот, он бы тоже злился. Это было несправедливо.

В итоге у Макса закончилось терпение, и он стал по мелочам подставлять Дэна, в надежде, что наконец-то достанется и ему. Со временем эти мелочи превратились в поводы посерьёзнее, и пришлось отвечать тем же. С одной разницей – в отличие от Макса в характере Дэна всегда была резкая струна, из-за которой слова звучали больнее, а поступки выглядели жёстче. Брату приходилось искать, чем это крыть, и доигрались они ровно до того, что в конечном счёте могли открутить друг другу головы.

Последствия всего этого ударили особенно больно, ведь они были братьями, вместе появившимися на свет. Эмоциональная связь в таких отношениях, какими бы они ни казались обособленными, скреплена с рождения. Макс озлобленно рвал её, а Дэну приходилось с остервенением защищаться. В итоге смерть матери вместе с потерей брата сплелись в какой-то невообразимый комок боли, размотать который Дэну просто не хватило сил.

При взгляде на Макса он ощутил, насколько тяжело признаваться в этом даже себе.

– А что касается Яры, – продолжил Макс, так и не услышав ответ на свой вопрос. – Как бы сильно ты ни злился, остановить её мог только ты.

Если Макс и хотел ему врезать, то эти слова оказались куда эффективнее удара в морду.

Внутри паба выложенный шахматной плиткой пол огибал длинную барную стойку из красного дерева, разнообразные люстры вперемежку с красными фонарями отражали световые блики, а на противоположной входу стене не меньше дюжины деревянных часов показывали начало шестого.

– Арчи там. – Бармен указал рукой в сторону солнечного окна.

За столом сидел ничем не примечательный мужчина лет тридцати пяти. Его тёмно-русые волосы хоть и были уложены, но не слишком аккуратно. Классический костюм хоть и сидел по спортивной фигуре, но был недорогой. Он ел бифштекс, но без аппетита. Когда же он снял солнцезащитные очки, Рейн почувствовал в нём кое-что действительно выдающееся: его серый, как едкий дым, взгляд держал за яйца.

– Чем обязан? – спросил Арчи без интереса, но с вежливостью.

– Мы от Шаха, – ответил Рейн.

– Киган, налей им выпить, – громко попросил ирландец и жестом пригласил присоединиться.

Как это обычно бывает с постоянными клиентами, бармен среагировал молниеносно. Две пинты тёмного пива оказались перед носом, как только они с братом сели за стол.

– Опыт? – спросил Арчи.

– Резюме надо было принести? – удивился Макс. – Какие навыки требуются?

Осанка у Арчи была до неестественности собранная, даже неподвижная. Когда он просто взял в руки вилку с ножом, чтобы отрезать ещё кусок бифштекса, Рейн почувствовал, будто у него самого от настороженности растут глаза на затылке.

– Выживать и придерживаться конечной цели, даже если меняются изначальные условия.

– И какие изначальные условия? – поинтересовался Рейн.

– Об этом позже. – Арчи коротко посмотрел на наручные часы, выглядывающие из-под рукава пиджака. – Как давно вы в городе?

– Какое-то время, – ответил Макс.

– Скрываетесь, – быстро заключил Арчи.

– Это имеет значение? – спросил Рейн.

– Для меня любая мелочь имеет значение.

Эта игра ничего не значащих вопросов и ответов, которая ограничивается только намёками, была единственным, в чём Макс всегда быстро терял терпение.

– Я – егерь без крыльев, который помог брату, – он указал на Рейна, – сбежать из Цитадели, когда его подозревали в убийстве. Нас действительно разыскивают в Петербурге, насколько это вообще возможно, учитывая обстоятельства.

– Скажи мне, что ты подумал хотя бы несколько секунд, прежде чем выдать свой недальновидный пассаж, – передал ему Рейн.

– А ты бы хотел, чтобы этот ирландский волкодав узнал обо всём сам? Сомневаюсь.

– Можешь прощаться с баблом.

– А я ещё ни на что и не подписался.

Лицо Арчи неприятно оживилось.

– На будущее: не стоит говорить об этом в Улье, – посоветовал он.

За спиной открылась дверь, и из неё зазвучал голос, который Рейн сегодня уже слышал:

– Кого я вижу! – Шах приставил к их столу пару стульев и повернулся к Рейну. – Как чувствовал, что у нас ещё будет возможность узнать друг друга поближе!

– Смотря, как хорошо мне за это заплатят, – ответил он, обращая свои слова к Арчи.

– И снова бабки победили искренность, – с каким-то безысходным разочарованием протянул Шах. – А ты мне уже начал нравиться…

Вместе с ним за стол подсела девушка. На ней была белая майка, свободная толстовка на молнии и вываренные серые джинсы. Она стянула капюшон с головы, освобождая длинные чёрные волосы с густой чёлкой.

– Что у вас? – повернулся к ним Арчи.

– Ничего не выйдет, – начала она низким голосом. Взгляд у неё был бойкий, но вид измотанный. – Я не могу работать с уголовниками, у которых все дела на лицах написаны.

– Что насчёт этих двоих?

Девушка осмотрела Макса, а потом её взгляд скользнул к Рейну, и она спросила, забирая его бокал:

– Пиво не пьёшь?

– Угощайся, – с опозданием кивнул он, задержав внимание на её разрисованных мелкими татуировками пальцах с множеством серебряных колец. Рейн вспомнил, что у Риты на каждой фаланге был рисунок, напоминавший ей о том или ином важном событии в жизни, а перед тем, как Лоренс убил её, она рассказала, что последней такой татуировкой стал символ Чертога Асуры – два дракона.

Девушка медленно отпила пиво, а её янтарно-карие глаза будто складывали образ Рейна по кусочкам. Они не смотрели прямо в лицо, воспринимая целую картинку, а сразу разложили на фрагменты, которые внимательно изучали.

– Подойдут. – Она провела большим пальцем, вытирая след пены с верхней губы, которая от природы была чуть больше нижней. Их изогнутая форма вместе со смелым взглядом создавали слегка пренебрежительное выражение лица. – Я согласна работать с Шахом и Матом, этими двумя и отберу ещё кого-нибудь из той своры бандитов, которую ты мне показал. Это мои условия.

Солнце за окном спряталось за облаками. Окружение на несколько секунд стало серым.

– Что скажешь про этих двоих? Пошарил у них под юбками? – спросил Арчи у Шаха.

Шах указал на Макса, рукой изображая выстрел.

– Хранитель. Отстранён за попытку покушения при исполнении. Учитывая помощь в побеге преступнику на досрочном, – теперь его палец изменил направление в сторону Рейна, – отстранён насовсем. – Подмигнув ему, он снова выстрелил и убрал воображаемую волыну.

– Видишь, они нас уже пробили, – торжествующе вставил Макс.

– Как интересно. – Арчи окинул их взглядом, ставшим ещё более проницательным. – Преступник и бывший хранитель – братья. Ещё один живой пример проявления девиантного поведения у близких родственников.

– Так вы нас пригласили, потому что диссертацию по психологии пишете? – фыркнул Рейн.

– Мы оформляем мероприятие. – Шутка Арчи не понравилась, отчего стала казаться только лучше. – Чиэра – известная в Италии художница и наш пропуск внутрь, – представил он девушку. – Она будет оформлять выставочный зал магическими проекциями вооружённых воинов. Наша цель – хозяин дворца. Мы убираем часть крупных фигур, покрывающих торговлю травой дьявола в городе. Платим по пять штук каждому, кто в деле.

– Убираете? – вопросительно повторил Макс.

– Если всё пройдёт гладко, никто не замарает ручки, – заверил его Шах.

– Траву дьявола сюда гонит Британия, – через мыслесвязь снова заговорил Макс. – Международный розыск не стоит пяти штук.

– Если условия вас устраивают, то через два дня я покажу тренировочную площадку, – сказал Арчи, поднимаясь из-за стола. – Если нет, то лучше вам здесь больше не показываться. – Это сдержанное предупреждение прозвучало с тяжестью, не позволившей встать следом.

Ирландец вернул солнцезащитные очки в карман пиджака и жестом позвал Шаха и Чиэру идти с ним. Итальянка не торопилась уходить, но, когда шаги ирландцев удалились, она всё-таки встала.

– Ты здорово разозлил того француза на турнире, – сказала она Рейну.

– И он здорово разозлил меня.

Сдвинув брови, Чиэра провела рукой по длинной шее, крепко сжимая пальцы, словно нервная боль отдалась ей в голову.

– Ты знаешь Лоренса? – спросил её Макс.

Вместо ответа она надвинула широкий капюшон, пряча раскалившиеся докрасна глаза, и ушла.

Рейн переглянулся с братом:

– А вот это уже неплохой бонус к пяти штукам, как думаешь?

Глава 5. Макс

Пока Арчи не посвятил их в детали плана, обсуждать было нечего, поэтому уже на следующее утро они с Дэном вернулись к привычному режиму молчания. Макс, правда, рассчитывал, что его откровенность об их прошлом могла бы быть принята братом с большим вниманием, но Дэн вместо этого вёл себя так, будто ничего не произошло: встал за пятнадцать минут до выхода и начал жарить себе яичницу под грохот Роба Зомби⁵, не обращая на присутствие Макса никакого внимания. Это равнодушие вызывало только злость и отвращение. Не потому, что дело было в их отношениях. Особой любви к брату он никогда не испытывал. Дело было в том, кого Макс действительно сильно любил. В Яре. Как бы она ни казалась уверена в том, что справится со стихией, существовал шанс, что это её убьёт. Дэн об этом знал и ничего не сделал.

– У меня от твоего взгляда уже затылок печёт. – Убавив громкость музыки, Дэн снял с плиты сковороду. – Говори, или хватит пялиться.

Макс обычно знал, что Артём на подходе, минут за пять до того, как входная дверь открывалась. Вот и сейчас он услышал его возмущённый возглас этажом ниже, где жила пожилая женщина, у которой они с Дэном снимали эту квартиру в Русском квартале Города Мира. Низенькая и хиленькая, но неугомонная, она разговорами донимала всех своих жильцов и их гостей.

Макс наградил брата хмурым взглядом и вышел в коридор.

– Не лестница, а горячая точка, – в спешке закрывая дверь на хлипкую цепочку, заговорил Артём, когда наконец прорвался внутрь.

Макс подыграл, неодобрительно покачивая головой.

– Начнём с того, что у женщины в её возрасте болеть может где угодно и что угодно, – с неоспоримой экспертностью заявил Кирсанов, проверяя в глазок двери, чист ли боевой горизонт. – И так во всех случаях, которыми эта кошмарная женщина каждый раз меня донимает и о которых сама уже благополучно забыла, включая с молодых лет больное колено. Еле ноги от неё унёс, хотя у меня-то колени здоровые.

Кирсанов привалился спиной к двери и продолжил говорить, выпучив глаза, заново переживая весь ужас, случившийся с ним на лестнице:

– Включай воображение, Максим. Сегодня у Тамары Вячеславовны заболел бок со стороны правого ребра, и она захотела, чтобы я ей на пальцах объяснил, как самостоятельно снять боль, а ещё лучше – вылечить его. Причём быстро, потому что времени у неё немного. Она, видите ли, ещё не всех жильцов обошла. Начала раздеваться прямо там, на лестнице, и настойчиво попросила меня ощупать больное место. Я, разумеется, попробовал объяснить, что в этом нет никакой необходимости, и вернул её платье на плечи. Дальше она стала рассказывать что-то про своего деда, который тоже был целителем в Цитадели и всегда проводил внимательные осмотры с ощупываниями. Тут я понял, что наши представления об анатомии расходятся, ведь совершенно ясно, что осматривать нужно не бок со стороны ребра, а декольте. Относительно её деда непроизвольно всплыл ряд вопросов, но я себя одёрнул, чтобы их не задать, иначе точно пришлось бы щупать ещё чёрт знает что. Кошмарище, а не женщина!

– Может, расширишь свои представления о медицинской практике ради нас? – предложил Макс, уже с трудом удерживая серьёзность. – Сегодня день арендной платы. Не помешало бы оттянуть его на пару недель.

На лестнице раздались шаги, и Артём, как ошпаренный, отскочил от двери. Уже из кухни Макс услышал его голос:

– Может, тогда сам её осмотришь? Основываясь на той скромной информации, которой я располагаю ещё со времён нашего обучения, ты уже тогда мог бы диссертацию защитить в области ощупываний.

– Кирсанов, ты клятву давал. – Дэн показался в коридоре. Его скорость расправы с едой не знала сравнения. – Помоги женщине снова почувствовать себя молодой.

– О, ещё один специалист узкого профиля, чьё мнение я забыл спросить, – съехидничал Артём.

– А лучше бы спросил. Эта Кошмарище-а-не-женщина знает всю округу. Не удивлюсь, если под её началом тут целый синдикат сдачи недвижимости. И, если бы ты не упрямился, можно было бы попытаться через неё поискать Сагу.

– Где ты был со своими блестящими идеями раньше? – спросил Макс.

Дэн изобразил поклон.

Раздался стук в дверь. Кирсанов с опаской высунулся в коридор.

– Скажи мне, что я сплю и этот кошмар скоро закончится, – почти скуля, протянул он. – Кто там?

– Это Тамарище, – оборачиваясь, зловещим шёпотом ответил ему Макс.

Дэн исчез во вспышке зелёного света. За ней щёлкнул замок в ванне. Артём ретировался на кухню. Отступать было некуда. Вокруг повисла тишина. Макс заправил белую майку в джинсы и открыл дверь. Она отчаянно скрипнула, словно и сама была не рада открываться. На пороге стояла пожилая женщина в розовом платье, расшитом кружевом, и накрашена она была, как главная героиня в кукольном театре.

– Ма-акси-им, – с улыбкой протянула Тамара так, что он сам засомневался, две ли гласные в его имени. – Доброго у-утречка. – Она шустро проскочила под его рукой, которой он придерживал дверь, не переставая говорить: – Какой у вас беспорядок, ма-альчики. А где Денис?

– Топится, – сказал себе под нос Макс.

– Неужели он до сих пор спит? – не слушая, продолжила причитать она. – А как же тренировки?

– У нас небольшие сложности с деньгами, и тренировки пока под вопросом, – громче заговорил Макс, напустив в голос и грусти, и вежливости. – Это никак не задержит оплату.

– А вы не хотите пожить втроё-ём с вашим доктором? Такой прия-ятный и интеллиге-ентный юноша, – проговорила Тамара, пока её взгляд с вниманием опытного охотника рыскал по сторонам. – При встрече с ним всё время вспоминаю своего деда. Необычных талантов целитель был. Всех на ноги ставил.

На кухне раздался грохот. Максу показалось, что скрипнула створка окна.

– Артё-ё-ём! Вот вы где, – заговорила с ним Тамара, сворачивая на кухню. – Оно плохо открывается, я же предупреждала.

Кирсанов растерянно держался за ручку окна, с видом, будто его застали на месте преступления.

– Мне чуть-чуть. Душно что-то, – промямлил он.

– Вот и мне всё время душно. В груди давит, под рёбрами болит. – Она сложила ладони, потирая нижнюю часть своего раритетного бюста, а потом выпалила: – Я предложу вам скидку, если вы поживёте вместе и у меня будет возможность получать ваши консультации, Артё-ё-ём!

– Это невозможно. – Кирсанов решительно отказался, как бы Макс ни сверлил его нахально-умоляющим взглядом. – Я здесь в отпуске, и моё жильё оплачено до конца месяца. Мы, кстати, уже опаздываем на чемпионат, – напомнил он.

– Как жа-а-а-а-аль, – протянула она, открывая холодильник. – Вы что же это, кроме яиц и пива ничего не едите? Приходите ко мне ужинать завтра. Артё-ё-ём, приходите. – Тамара снова накинулась на Кирсанова, а Макс закрыл дверцу холодильника, которую она оставила открытой. – Я готовлю потрясающие куриные сердечки по рецепту своего деда. Мягкие, сочные…

– Завтра вечером никак не получится, – упирался Кирсанов. – Я каждый вечер провожу на чемпионате.

– Это правда, – не переставая улыбаться, вставил Макс. – Наш целитель – главный фанат эстонской сборной в целом и Ниёле Нурген в частности.

Вопреки ожидаемой пулемётной очереди из протестов, Артём раскраснелся и промолчал.

– Ма-акси-им, ну вы-то с братом приходите, – настаивала Тамара, когда Макс вытащил из своей куртки кошелёк и передал ей деньги за аренду. – Редко у меня снимают жильё такие приятные ребята. Чаще всякий сброд приезжает, – продолжила она, прижимая купюры к груди, которая уже, похоже, её не беспокоила. – Вот, сестре моей везёт больше…

– Кстати, завтра приезжает её племянница, – сменила тему Тамара, пряча деньги в складках платья и вынимая из кармана последний айфон. – Вот, Максим, посмотри, какая хорошенькая…

Дэн зашёл в кухню и с ухмылкой подпёр плечом дверной косяк. Слух у него был явно не хуже, чем у летучей мыши.

– К сожалению, я безнадёжно влюблён, – быстро ответил Макс, даже не взглянув на экран смартфона.

Тамара в нерешительности повернулась к Дэну.

– Резво ты у меня отмазу подрезал, – передал он Максу.

Злость снова заняла всё место в груди.

– Так же, как ты у меня девушку.

Дэн молча перевёл взгляд на Артёма.

– А мне покажете? – поинтересовался тот.

Когда, вместо ответа, Тамара спрятала айфон обратно в карман, Макс попытался снова вернуться к теме сдачи жилья:

– Говорите, вашей сестре везёт больше?

– Да! – Радостно подхватила та. Второй жених явно вызывал у неё сомнения, а третьего без боя она бы не отдала. – Сестра сдаёт большую квартиру в хорошем районе здесь, в Городе Мира. Только недавно у неё две такие замеча-а-ательные девушки жили. Одна из них о-о-очень красивая, прямо как я в молодости. А у второй со здоровьем проблемы, тоже прямо как у меня. Искали хорошего доктора. Жаль, Артё-ё-ём появился позже, им пришлось уезжать, но по ним видно, что они привычные мотаться с места на место. Не всё у них гладко. А теперь туда чарархитектор заехал, тоже, кстати, из Петербурга…

Макс не дал её рассказу вильнуть в сторону:

– Как выглядели те девушки?

– У той, с которой я общалась, кудрявые волосы с рыжиной, – попробовала описать Тамара. – Вторую я видела всего раз, потому что с её магией не всё в порядке и ей нужно было много отдыхать.

– Если откровенно, мы приехали в город не только на чемпионат. – Макс подошёл и легко коснулся плеча Тамары. – Нашим друзьям приходится скрываться. Мы должны были встретиться здесь, но что-то пошло не так, и теперь мы не можем их найти. Судя по вашим словам, это могут быть они. Как звали тех девушек?

– Паспорта мы не спрашиваем, поэтому чаще всего и не знаем, кто живёт. Так уж здесь принято, – растерялась хозяйка. – Та, что сняла квартиру, представилась Натальей, а как звали вторую – я и не зна-аю.

– Вы говорите, что они искали целителя, – мягко напомнил Макс. – Было что-то ещё, что вы запомнили?

– Цели-и-ителя они нашли в Улье, вроде из нетрадиционных, а потом почти сразу уехали, – сказала Тамара, и её малиновые губы в виде тонких полосок дрогнули. – К сожалению, больше ничего.

Взъерошивая волосы, Макс попытался прикинуть, насколько услышанное может быть полезно.

– Что-то я с вами совсем заболтала-ась. Артё-ё-ём, я ещё обязательно загляну, – пообещала она и усвистала в коридор.

Дверь захлопнулась.

– Мы опаздываем, – на взводе заговорил Кирсанов.

Макс надел рубашку, висевшую на стуле.

– Что думаешь? – спросил его Дэн.

– Я во многое готов поверить, но только не в то, что Веда прячет Яру. От кого им скрываться?

– Она хотела, чтобы ты приехал в Асуру. Значит, должна была уже дать о себе знать, но не сделала этого, – засомневался брат. – Что-то пошло не так. Вот и повод скрываться.

– Во-вторых, – продолжил Макс, когда Кирсанов наконец отпустил окно и протянул им обоим руки. Они переместились к проходу на территорию чемпионата, и он продолжил: – Веда скорее устроилась бы на лучших местах верхнего уровня, а не в Городе Мира, потому что недостатка в деньгах у неё нет.

– Ну и толпища, – расстроенно протянул Артём, когда они прошли через проход между уровнями и увидели, что к старой арене на Небесах тысячи магов двигались шумными очередями. Кругом стоял лихорадочный гул, из которого доносились то нестройные пения, то громкий смех. – Говорил же, что нужно раньше выходить. Стоять придётся вечность, а бои начнутся через двадцать минут.

Арена представляла собой впечатляющих размеров сооружение, выполненное из камня с таким количеством разнообразных барельефов, что Макс задумался, все ли работы мастеров уникальны. Его глаза не могли найти схожих сюжетов, куда бы ни смотрели. Всё это великолепие опоясывало изваяние двух громадных змеевидных драконов, чьи головы нависали над верхними трибунами.