Читать книгу: «И вьется нить судьбы», страница 2

По правде говоря, мне это знакомство совершенно не нужно. Он пригласит меня в какой-нибудь очередной бар или на диско. А я в таких местах чувствую себя достаточно неуютно, – размышляю я, и вслух говорю: «Даже не знаю».

– Меня зовут Кристиан.

Кристиан… повторяю я про себя это имя. Через секунду, я замечаю его обеспокоенный взгляд.

– Извини, ты слышишь меня?

– Меня зовут Диана и я из Калгари. Приехали с подругой на четыре недели на этот чудный остров, – продолжаю я наш прерванный разговор.

Кристиан теряет дар речи, улыбается сам себе и начинает смеяться. Этот заразительный и искренний смех разливается вокруг нас.

– Что такое? Что? – подхватывая его смех, спрашиваю я.

– Боже, как же это прекрасно, знать, что судьба не закрыла перед тобой дверь.

– Но что это значит? Объясни, – не останавливаясь твержу я.

Я нервничаю и машинально снимаю резинку со своих волос и перебрасываю их через плечо. От дуновения ветра волосы моментально окутывают мое лицо. Часть волос запутывается в серьгах, и я вздыхаю.

– Давай помогу, – предлагает он и легонько прикасается к сережке.

Не знаю, насколько во мне самообладания, но тут я не выдерживаю.

– Что ты делаешь? – заглядываю я в глубину его глаз, пытаясь понять происходящее.

– Представляешь, Диана, я тоже живу в Калгари.

Я ошарашена, потому что такого заявления я уж точно не ожидала. Мои слова просто застревают в горле. Мы молча смотрим друг на друга, вызывая друг у друга неподдельный интерес.

И вот спустя много лет, когда я рассказываю эту историю, не могу осознать, как мы смогли встретиться в таком далеком от нас месте.

– Это так невероятно, – только и всего, что я смогла произнести.

Спустя несколько изматывающих часов, мы все-таки достигли цели. Описать словами ту картину, что открылась с высоты Батура, невозможно. Стоя на вершине, я чувствовала умиротворение в своей душе и вечность, окружающую нас со всех сторон. Эти величественные горы поражали нас своей масштабностью, говорящей нам: человек в горах принадлежит природе. Этот чарующий, восхитительный, живописный рассвет. Я помню, мои волосы развевались на ветру, первые солнечные лучи ласкали мои щеки, в глазах восторг и огромное желание сделать себя счастливой. Удивительно, чтобы встретить своего любимого мужчину, мне пришлось пролететь шестнадцать тысяч километров. Волшебный остров Бали. Он окутал нас чарами любви! С того времени мы с Крисом не расставались. Он сразу же съехал с летней резиденции, которой владели его родители. Мы поселились в настоящем балийском доме, где реально почувствовали жизнь острова, окунулись в колоритный и неповторимый быт местного населения. На Бали великое множество пляжей, и каждый удивляет, притягивает, восхищает. Пляж «Ловина» воспринимается как нереальная экзотика. Восемь километров пляжа покрыто вулканической пылью, волны там небольшие и частенько к берегу подплывают дельфины. Описать всю красоту этих мест невозможно. Вспоминая этот остров, даже сейчас я испытываю невероятные эмоции. Это был период познания друг друга. После возвращения наше знакомство с Крисом продолжалось, и спустя какое- то время я переехала к нему. В его серо-голубых глазах всегда отражался океан, тот, что познакомил нас. Он сочетал в себе силу и нежность, ум и щедрость, вежливость и воспитанность. Именно такие мужчины каждый день совершенствуются и нравятся всем женщинам. Кристиан работает в строительной корпорации в качестве пиар-менеджера, развивает семейный бизнес. Строгий -в делах и нежный- в отношениях. Мне было тогда только двадцать. Все свое время я посвящала спорту. Была дерзкой, смелой, влюбленной и мечтательной. Обыкновенная девочка с зелёными глазами и волнистыми каштановыми волосами. Для меня любовь – это когда внутренний мир обоих прочно настроен на родственную душу, где все понятно без лишних слов, ощущения одного отражаются в другом. Но разница в возрасте почти 8 лет привносила в нашу жизнь особенность. Многие поступки Кристиана мне были не понятны, но я их всецело принимала. Например, экзотичность в выборе стран для отдыха, капризность в еде, индивидуальная способность находить как партнеров для бизнеса, так и друзей. Как ни странно, меня все устраивало. Любовь к Кристиану было самым невероятным шансом, который подарила мне судьба. И это счастье я не намеривалась упускать.

Глава 3.

Через неделю нашего пребывания на Бали Кристиан, я и Анни отправились в один из крупнейших парков во всей Азии. Мы пересели в комфортабельный автобус, стенки которого были оснащены железными прутьями и въехали на территорию «Сафари Парка». Кристиан пододвинулся ко мне ближе и коснулся губами моей шеи.

– Только без неприличных движений, пожалуйста, – угрожающе проговорила Анни. -Мы вообще-то в парке.

Кристиан фыркнул, а я помахала жирафам. Группа жирафов в составе десяти особей пробиралась через кусты в нашу сторону. И благодаря их высокому росту мы их сразу же заметили. Из автобуса категорически запрещалось выходить, но низкая скорость передвижения позволяла нам делать большое количество фотографий.

– Я бы никуда не поехал, – прошептал Кристиан, -Мы могли бы провести весь день на вилле.

Его глаза словно говорили: происходящее ему порядком уже надоело.

– Мы сможем вечером наверстать упущенное, – подмигнув пообещала я.

С каждым днем я понимала, что наше знакомство – это и есть наша история любви. Я волнуюсь, когда думаю, что ожидает нас в будущем.

Крис наблюдал за нами, как мы с Анни катались на слоне. Я наблюдала, как его пальцы быстро делали многочисленные фото. Наша экскурсия подходила концу. Стрелки часов показывали три пополудни. Уставшие, но невероятно довольные мы ожидали такси, когда Анни предложила продолжить нашу прогулку и отправиться пообедать. Если б я начала противиться, то она сразу же обиделась. Я и так поступила с ней по-свински, съехав с гостиницы. Мы припарковались около кафешки в центре города. Анни сразу же выскользнула из такси, и мы с Крисом покорно последовала за ней, ни о чем не спрашивая. Изнурительная жара просто выбивала нас из колеи. Хотелось укрыться от палящего солнца и вдыхать прохладный поток воздуха.

– Для начала закажем холодный чай и фрукты, -весело пропела Анни.

Мы с Крисом устроились вместе на одном диванчике. Под столом мурлыкала кошка со своим недавно рожденным котенком. Я уже приготовилась насладиться своим заказом, как встретилась с глазами Кристиана. Он смотрел пристально и долго, что-то обдумывая в своей голове. Потом схватил мою руку и потащил меня из кафе. Это было так неожиданно, что я опомнилась только тогда, когда мы оказались снова на улице.

– В чем дело, Крис? – прикрикнула я.

– Ребята вы куда? – услышала я испуганный голос Анни.

– Нас не жди, – ответил Крис.

Кристиан взял меня за руку и повел меня дальше.

– Я хочу сделать нам тату, – бросил он на ходу.

– Что ты хочешь? – переспросила я.

Я неуверенно улыбнулась, не думая, о том, что это правда.

– Нам нужно сделать что-то одно на двоих, то, что будет понятно только нам и останется нашей тайной.

Его тон был вполне убедительным, но я никогда о таком не задумывалась. Моя улыбка стала исчезать, когда я заметила вывеску с тату салоном. Меня терзали некоторые сомнения, но иметь что-то общее с Кристианом, какой-то символ нашей истории, начавшейся на острове Бали, – это было… так странно и неожиданно.

Студии татуировок на Бали найти совершенно не сложно, но найти лучшую иногда бывает трудно. Умение и опыт татуировщиков – это одно, но качество и стерильность также важны. Мы стояли у входной стеклянной двери, на которой висела картонная вывеска «открыто». Прочитав неоновую вывеску «Ловкие чернила», мы шагнули внутрь. Кристиан нисколечко не удивился, а мое первое впечатление было поразительным. За стойкой регистрации нас приветствовала девушка европейской наружности, с ярко-осветлёнными волосами и милой улыбкой. На ней была надета просторная черная футболка без какого-либо принта, но ее руки украшали разноцветные лозы цветов, спускавшиеся от плеча к запястью. На входе красовалась антикварная вешалка, на которой висели яркие зонты с одинаковыми деревянными ручками. Комната, где располагались татуировщики была выкрашена в графитовый цвет, ассоциирующийся у меня с мужской брутальностью. Стены украшали картины, сделанные известными тату-мастерами. Эти полотна были выставлены в позолоченные рамы в стиле Барокко, что делало их броскими и придавало им особую значимость. В каждом рабочем месте красовалось кожаное кресло для клиента и гармоничный стол для мастера, сочетающий в себе несколько функций. В середине комнаты был расстелен огромный пушистый ковер ярко-алого цвета, поистине придающий комнате шик. Каждый мастер показывал папку с портфолио, в которой предлагались не только оригинальные тату, такие как национальные мотивы и этнические образы, но и портреты и надписи, сделанные различными каллиграфическими способами.

Я, конечно, не до конца понимала, что же мы сделаем, но мое сердце уже было к этому готово. Мы присели на мягкий диван того же красного оттенка, что и ковер и открыли папку. Я все еще была ошеломлена от своего решения и желания.

Прошло два года со дня нашего знакомства.

– Детка! Я хочу сказать, что мы не сможем провести наш отпуск после твоего выступления, – каким-то равнодушным голосом заявляет мне Кристиан.

– Что? – еле слышно выдыхаю я. Мое дыхание замедляется, и я начинаю терять способность мыслить. Его слова поражают меня неожиданностью, странностью и непонятностью. Мой взгляд застывает на отражении в зеркале в гардеробной, где я поспешно одеваюсь. Я вижу в своих миндалевидных глазах зеленого цвета страх, который ассоциируется у меня с приближающейся опасностью. Я силой заставляю себя не кричать от возмущения. После тренировки я обязательно выясню причину. Но сейчас я раздражена, возмущена, и с каждой минутой мой гнев нарастает. В течение полугода мы планировали наш совместный отпуск. Мы оба реально нуждались в этом, и он вполне мог бы быть осязаемым. Те часы наслаждения, которые мы заслужили после напряженных месяцев подготовки. Но сначала, разумеется, я обязана откатать программу на олимпиаде. Я верила, убеждала и надеялась, что смогу управлять своими эмоциями на предстоящих соревнованиях. В действительности, само ожидание было мучительным, и я частенько срывалась. У меня имеется только один шанс! И в тот момент, когда Кристиан озвучил эту новость, моя уверенность в себе не только пошатнулась, но и пришла к полному разрушению. Самое худшее, что я ничего не могу сделать и от этого схожу с ума.

Вечером мы ужинали в полной тишине. Это, наверное, первый и последний наш ужин, проведенный вдвоем. Первый-потому что я действительно злилась на Криса и не произнесла ни одного слова, а последний-он оказался последним совместным ужином в той, уже отдельно существующей от меня жизни.

Тот вид, что открывался с пятидесятого этажа его пентхауса был немыслимо завораживающим. Суматоха города и шум магистрали растворялись где-то в воздухе, принося только дуновение ветра. Огни прожекторов, фары машин, подсветка на зданиях делало это место сказочным. Рутинность и обыденность дня забывались, когда я, сидя в кресле-качалке, с высоты птичьего полета наблюдала, как неумолимо бежит время, там, внизу. Дни сменяются годами, в жизнь врываются новые люди, возникают новые планы и идеи. Кто- то планирует поездки, создает семью, встречается, строит планы на будущее, но это кто-то – не мы, а те, кто там – внизу. Мы, тут наверху, разрушаем уже то, что хотели недавно создать. Как же я зла на него.

– Прости, что нарушил наши планы. Мне придется встречаться с партнерами столько раз, сколько потребуется. Подписание контрактов полностью возложено на меня. Для залога нашего успеха я должен быть там все эти дни, – вставая из-за стола произносит Крис.

– Я понимаю, что иного выхода нет, но ты поступаешь эгоистично.

– Ты же сам установил для партнеров эти даты, подстраиваясь под мои соревнования, -с упреком говорю я.

Так что же действительно произошло? Неужели, контракт так важен? Я не сомневаюсь, что причина существует, но затрагивать эту тему сейчас мне совсем не хочется.

– Ди, завтра вечером я дам тебе ответ.

Я наблюдаю, как Кристиан, надевает пальто, застегивает пуговицы и направляется к выходу. Неужели он думает, что я буду упрашивать его перенести даты встреч? Нет. Это его личное желание. Через полчаса Кристиан возвращается. Подходит и протягивает мне пакет, внутри которого лежит обожаемый мною Японский хлопковый чизкейк.

– Давай выпьем чай. Расслабимся. И не будем думать о нашем разногласии.

Я коснулась его щеки и поднялась, чтоб заварить чай. Он прав, сейчас нам нужно побыть вдвоем и насладиться вечером.

– Может посмотрим фильм из копилки Netflix⁴?

– Мне безумно хочется посмотреть комедию, -обрадовалась я.

Устроившись уютно на диване, мы принялись за поиски фильма. Несколько раз, конечно, спорили о выборе, и Кристиан, как ни странно, сдался. Его покорность не давала мне покоя, ведь большинство наших споров я проигрывала. Возможно, после нашей перепалки он старался сохранить спокойствие, но я-то была потрясена. Только когда наши губы сомкнулись, я глубоко выдохнула и забыла все окончательно. Как же быстро пролетело время, сотканное из прикосновений, нежности и поцелуев. Все может подождать, весь мир на несколько минут может зависнуть – подумала я. Очень надеясь, что Кристиан вот-вот заговорит о дате отъезда.

Следующим вечером Кристиан твердо объявил, что его встреча с партнерами откладывается на другое время, и физически он не сможет быть со мной. При мысли, что его не будет рядом, я содрогнулась. Эта реальность путала все карты. Я злилась, ведь мы планировали неделю после игр провести вместе. Меньше всего на свете мне хотелось думать о том, куда нас это приведет. Я действительно верила в наши счастливые отношения. И не раз представляла нас, венчавшихся на острове. Я- в легком платье кораллового цвета, ароматный цветок жасмина в моих волосах и рядом со мной Кристиан с его жизнерадостной улыбкой. Мы оба совершенно неотразимы, пьем шампанское и смеемся. Наш остров Бали…Глупо было верить во все это. Последующие дни я старалась ничем себя не выдавать. Искренняя улыбка и вера в лучшее, но в голове крутился один и тот же вопрос: «Что привело нас к той самой точке «невозврата»? Мои ставки на эти соревнования слишком высоки, я готовилась к ним четыре года. И до сих пор не могла поверить, что попала в состав сборной. Это какое-то сумасшествие, я просто дрожу от предвкушения и волнения. Олимпийская медаль была той медалью, которой не хватало в моей карьере. И я обязана проехать свою заявленную программу. Именно это рождало в моей душе неописуемые чувства и предвкушение предстоящих игр. Той борьбы за право пробиться в финал, тех эмоций, которые будут переполнять меня и того осознания, что за тебя переживает твой любимый человек. Не с экрана телевидения, а с трибуны. Идеализирующая цель, сулящая счастье, которое может стать реальным. Я стремлюсь к реализации моих потенциальных возможностей. Крис во мне не сомневался.

– В жизни никогда не нужно уступать трудностям. Любая задача не может быть непосильной, – неустанно твердил он.

По началу он ограничивался поучениями и пожеланиями. Но потом с титулом наставника стал появляться на каждом моем выступлении. Он славился своим красноречием, и все мои подруги по команде обожали его. И вот на очереди олимпиада.

– Когда рядом есть Кристиан, то откатать плохо просто не получится, – шутила Анни.

– Но не в этот раз, – думала я. – Как признаться лучшей подруге, что мой парень провалил наш созданный план. Это как в детстве, раскачиваясь на качелях с кем-нибудь, проговариваешь: «Я на самолете, а ты в болоте».

Но тогда я еще не знала, что мой любимый скинет меня в это самое болото.

Глава 4.

Зимняя Олимпиада. День соревнований.

Казалось, что сегодняшняя ночь была самой длинной. Я лежала в кровати и бесконечно проматывала то свою программу, то разговор с Мэттом. Мы шли с ним по олимпийской деревне и говорили, что сейчас безвыходная ситуация. Забавно, что приезжая из Канады, мы всегда утверждаем, что привыкли к низким температурам, но этот ветер вместе с минусовой температурой был просто ужасен. Сегодня многие врачи запретили своим спортсменам, которые имеют какие-либо затруднения со здоровьем или недомогание, посещать церемонию открытия игр. Рисковать своим здоровьем перед соревнованиями никто не хотел. Паника перед самыми главными играми в жизни спортсменов нарастала. Во многих предыдущих олимпийских играх дни соревнований либо переносились, либо отменялись из-за тумана, сильного ветра, снегопада, но из-за температуры, еще никогда. Температура плавно опускалась вниз до двадцати пяти градусов. Озабоченные таким положением дел спортсмены и их болельщики высказывали свое мнение в социальных сетях. Они недоумевали, как поведет себя в такой холод не только спортивный инвентарь, но и спортивное обмундирование. Низкая температура сковывала всю эластичность материалов. И это тревожило меня. Проблема заключалась в факторе ветра. Трассы были расположены на высоте примерно восемьсот метров над уровнем моря и считается, что это одно из самых холодных мест.

Так, надо успокоиться, все страхи и волнения выкинуть из головы, пусть организаторы решают эту проблему. Думаю, что Мэтт как главный тренер уже высказал свое предложение о переносе соревнований. Я вспомнила программу вдохов и выдохов, возможно, она и сейчас поможет мне успокоиться и заснуть. Но получалось плохо. Мысли то и дело перескакивали от предстоящих соревнований до Кристиана. Каждый раз, когда я думаю о нем, стук собственного сердца ускоряется. Крис всегда старался перед соревнованиями сказать что- то ласковое, приободряющее и настраивающее. Глупо? Возможно, да. Но без этого я уже не могу, он как наркотик для меня. Почему он до сих пор не ответил на мои сообщения? В голове крутятся самые жуткие варианты. Чувствую, как от напряжения вспотели мои ладони. Надо вдохнуть и выдохнуть, вдохнуть и выдохнуть.

Как ни странно, но утро было совсем обычным. Открыв окно, посмотрела на небо. Впечатляли ослепительно белые перья облаков, разбросанных в бездонной синеве небес. И тонкие золотистые лучи еще не взошедшего солнца. Почему Кристиан молчит? Чего он ждет? Молчание становилось просто пыткой. Но это небо так завораживало своим безграничным пространством, что думать о плохом не хотелось. Последний месяц зимы никогда не радует ясным небом, но иногда удача улыбается. Тогда я и не предполагала, что февраль станет для меня самым непредсказуемым и неожиданным.

Стоя в раздевалке перед последней разминкой, я вздрагиваю от неожиданности: телефон разрывается от приходящих сообщений. Опустив руку в куртку, я прикасаюсь к нему, но не решаюсь вытащить. По правилам, любая связь в день соревнований- под запретом. Но я нарушаю эти правила. Молча достаю и нажимаю кнопку «просмотр». С каждой секундой я чувствую, как мышцы сковывают все тело, мое сердце перестает биться. Судьба просто издевается надо мной. От увиденного я готова провалиться сквозь землю, но продолжаю стоять и смотреть, стоять и смотреть. Оборачиваюсь на голос Мэтта, который кричит мне что-то и быстро приближается. Вырвав мой телефон, он прикрывает рот от увиденного. Нервный комок подступает к горлу, и я вскрикнула так, что ужасаюсь своего голоса. Мой взгляд перемещается за плечо тренера, и я вижу, как команда по-настоящему удивлена. Я продолжаю стоять как вкопанная. От осознания произошедшего мурашки бегут по спине. – Просто кто- то издевается надо мной и испытывает от этого огромное удовольствие, – еле слышно говорю я.

– Проклятье! – Ди, какого черта ты взяла телефон? – орет Мэттью.

– Я понятия не имела, что мне такое пришлют. -Я ждала сообщение от Криса.

– Но что-то мне подсказывает, что он занят другим делом.

– Я сожалею тренер.

– Об этом поговорим позже, когда соревнования закончатся. – А сейчас, Ди, сделай все так, как я сказал, никакой самостоятельности, – требовательно проговорил тренер и глубоко вздохнул.

Я двигаюсь в сторону команды и чувствую, как мои ноги становятся ватными.

– Успокойся, говорю я себе уже последние десять минут.

Сейчас я испытываю ужасную головную боль и эмоциональное истощение. Я боюсь, что у меня не хватит мотивации на это финальное выступление. Несомненно, что это физическая реакция на достаточно сильное потрясение. Мое возбужденное состояние возникло на событие, которое я совсем не ожидала и никак не была к нему готова. Мозг начал визуализировать небезопасные картинки и мои жизненные ресурсы стали покидать меня. Сейчас очень важный этап в моей жизни, который сможет укрепить мои позиции и даст мне новые шансы, я быстро вспоминаю о своей дыхательной технике и с шумом выдыхаю в приоткрытый рот. Когда – то эти вдохи и выдохи быстро приводили меня в нормальное состояние.  Я думаю о том, что сказал Мэтт, никакой самостоятельности.

Какой он этот особенный момент в жизни спортсмена? Все отборочные соревнования преодолены, тест на допинг пройден, жеребьевка участников давно произведена. Сегодня мир в очередной раз разделит потрясающую победу лучшего из лучших. Фанаты наблюдают за жизнью героев, какие-то моменты копируют и восторгаются их успехами. Затем начинают скандировать, выкрикивая имена своих кумиров. Только перед прыжком воцаряется тишина, все бояться шелохнуться, тихо молясь и мысленно награждая своего любимчика заветной медалью. Мой квалификационный номер- одиннадцать, из двенадцати лучших, вышедших в финал. Я стартую сразу после американской спортсменки из Калифорнии. Все мы тут не новички, понимаем, что успех зависит от уверенности. Необходимо лишь идеально сориентироваться и выстоять, настраиваясь на результат. Минуты отсчета начались…

Я медленно открываю глаза, и мой взгляд устремляется наверх. Солнечные лучи, проникшие через оконное стекло, уже набирали обороты и касались светло-голубой лампы. Кусочки стекла начали переливаться на солнце и сверкать, словно маленькие снежинки под ярким солнцем. На мгновение я чувствую себя совершенно счастливой и уверенной, осознавая, что испытываю душевный покой. Делаю попытку встать, но она провальная. Странное ощущение возникает в моем теле, ужасно сильно болит рука. Осматриваю ее и вижу, как через иголку перекачивается какая- то жидкость. Я облизываю губы, потому что во рту очень сухо и прислушиваюсь к своим ощущениям.

Неожиданно я чувствую тот самый давно забытый запах, который пробирает меня до мурашек, и пульс мой учащается. Это специфический дух психологически подавляет меня, вселяя в меня мысли о смерти.

Мой взгляд до сих пор устремлен на потолок, сердцебиение замедлилось, я не реагирую на внешние раздражители. Почему я не могу последовательно мыслить и анализировать. Или я не хочу осознать то, что со мной произошло. Солнечные лучи, которые уже коснулись граней стеклянной люстры, создавали специфический эффект гирлянды. Я так пристально смотрю на это, что в какой-то момент думаю, что они сияют. Из этого необычного состояния меня отвлекает знакомый женский голос. Он звучит одновременно взволнованно и удивленно.

Это голос моей мамы, я сразу его узнаю, мысленно думая, почему он так встревожен и дрожит. Наши глаза встречаются, и я понимаю, что очень давно не видела ее такой беспомощной, разбитой и раздавленной. Ее глаза наполнены слезами. Всегда слезы являются отражением нашей боли, усталости, грусти. Ее заплаканные покрасневшие глаза, припухлость и темные круги вызывают во мне сожаление.

– Но в чем причина? – думаю я. Когда в последний раз мы виделись с ней, она была безумно счастлива. – Неужели причина во мне? Мне никогда в голову не приходила мысль, что придется беспокоиться о маме. У нее было все, что необходимо: потрясающий дом, любимая работа, прекрасный сад. А главное рядом с ней был всегда Алекс- лучший из лучших. Но сейчас определенно она выглядит потерянной. Мне требуется некоторое время, чтобы припомнить нашу последнюю встречу. Может я что-то упустила?

–Черт! – Это очевидно, что у меня все вылетело из головы. Надо полагать я неидеальная дочь. Мне не следовало постоянно отклонять мамины встречи и уж тем более негативно на них реагировать. Моим излюбленным способом общения были сообщения. Когда я с командой покидала город для участия в соревнованиях, то коротко и четко информировала: «Привет. Уезжаю сегодня, вернусь через три дня. Целую».

– Неужели я так и собиралась дальше жить? Намеривалась ли в будущем что-то изменить?

Мне вдруг захотелось прижаться к маме, принести свои извинения за свое эгоистичное отношение и позволить ей приглашать меня куда угодно.

– Возможно я уже упустила свой шанс? – с сожалением вздыхаю я.

В моей голове страх. Меня бросает то в жар, то в холод. В первый раз у меня паника. И в отчаянии от того, что я не могу сопротивляться, я издаю сдавленный крик, раздирающий пространство комнаты.

«Диана, доченька. Как хорошо, что ты пришла в себя»-обращается ко мне мама и по ее щекам скатываются слёзы. Мама уже стоит у моей кровати. Алекс нежно гладит ее по плечу и успокаивающе что-то шепчет ей на ушко. В этот момент мама выпрямляется и начинает дрожащим голосом рассказывать мне, почему я оказалась в госпитале.

– Я помню почти все, – взвешивая при этом каждое слово говорю я маме.

Спустя сутки я пришла в сознание. После моего падения на олимпийской арене была вызвана неотложная помощь. И в моем случае только вертолет, который смог прилететь в любое время суток, способствовал своевременно в течение «золотого часа⁵» доставить меня в госпиталь. Бригада специалистов оперативно прибыла на вертолете за мной. По словам врачей, болевой шок мог бы вызвать у меня остановку сердца и дыхания. Поэтому транспортировка на вертолете была более удобная и безопасная. В первый же час мне ввели убойную дозу лекарства, тормозящую смерть травмированных клеток. Не верю и не хочу в это верить. Боль и непонимание происходящего опустошают меня. Перестаю дышать, хватаю ртом воздух. У меня приступ паники и в этой ситуации мне самой не выбраться. В этот момент в палату заходит мужчина в белом халате и что- то кричит, но я его не слышу. Он молниеносно вкалывает мне препарат. Я игнорирую все рекомендации врача. Кричу и вырываюсь. После сна я наблюдаю ту же картину: мама держит мою руку, а Алекс беседует с командой врачей. Лечащий врач начинает рассказывать о моем текущем состоянии и о предстоящем лечении. Он не выставляет мне никакого диагноза, и в глазах мамы я не вижу даже искорки надежды. Прошло больше суток, как меня прооперировали. В течение нескольких часов мой спинной мозг не подавал признаков жизни. У меня была постоянная слабость. Закрывая глаза, я вновь и вновь осознаю, что мой мир рухнул.

Начав свое катание со стены, выкидывающей спортсмена в воздух, я потеряла управление и рухнула в основание хаф-пайпа⁶. Не хочется верить во все происходящее. Боль и непонимание происходящего опустошают меня. Нервы сдают, я схожу понемногу с ума. Все последующие дни я не живу, я существую. Врачи проверяют рефлексы, тонус моих мышц, проводят различные тесты.

Крайне важно, говорит врач: «исключить другие болезни, имеющие схожие симптомы. Необходимо провести физическое и неврологическое обследование, применяя все методы и технологии. В дальнейшем мы выставим вам окончательный диагноз. С помощью компьютерной томографии и МРТ⁷ определят какой тип и какая степень травмы у вас на самом деле. Перед выпиской вы получите от врачей разрешение на перелет в Канаду. О дальнейшем вашем лечении побеспокоятся уже канадские врачи».

По прилету в Калгари мне назначали дополнительные обследования, такие как измерение плотности костей, нейрофизиологические исследования, проверка чувствительности и моторики конечностей. Теперь необходимо набраться терпения и просто ждать. Смогу ли я окончательно восстановиться или нет? Ведь мне выставлен окончательный диагноз: «Повреждение нервных окончаний». Закрываю глаза, дрожу и хочу умереть. Только внешне я жива, но внутренне я рассыпалась на мелкие осколки, которые больше никогда -никогда не восстановить. Ненавижу весь мир.

Более двух месяцев, которые я провела в клинике, были как в забытье. Я пребывала в состоянии глубокой задумчивости и уныния. У меня появилось нарушение сна. Иногда эти нарушения были значительными, но врачи не стремились ежедневно прописывать мне антидепрессанты. Зачастую, бессонница – это реакция мозга, который пытается восстановить дефекты нервной системы. А они реально были. За это время я мало с кем разговаривала. Предпочитала общаться только с мамой и врачами. И то, в основном, только кивала и давала короткие ответы. В голове постоянно рисовались картинки из новостей: «Молодая спортсменка, эмоционально не справившись с заданием, получила травму. Дорога в большой спорт для нее закрыта»! Да и Кристиан был не частым посетителем. Он стал раздражительным. Теперь, когда он знает о моем диагнозе, ему нужно больше времени, чтобы принять и осознать произошедшее. Поэтому я на нервы не действовала и телефонными звонками не беспокоила. Как бы происходящее не огорчало меня, мои чувства к Кристиану не угасали. Когда-то у нас была обоюдная симпатия, но сейчас я все чаще думаю: так ли это? Не всегда у травматизированных людей есть шанс на полное восстановление. Поверьте, никто в этой жизни специально не падает, не разбивается, и не попадает в аварии. Иногда это секунды, которые не можешь остановить, изменить или замедлить. Ты уже в полете, в полете, меняющем всю твою жизнь. По словам неврологов, не дающим никогда 100% гарантии на восстановление, заверили, что у меня есть один чертов шанс- шанс самостоятельно ходить.