Читать книгу: «Все еще впереди», страница 2

– На него напали на газоне возле дома? – натянуто переспросил он и расправил плечи, отчего его подбородок сильнее выдался вперед.

Почему я чувствую себя так, будто ябедничаю на кого-то папе?

– Угу.

Мужчина в кресле что-то раздраженно буркнул.

Я, может, и не стала бы трепать языком в присутствии избитого придурка, но он выглядел так, словно не в состоянии пройти самостоятельно и пяти футов.

Бицепс полуобнаженного мужчины вздулся еще сильнее, когда он запустил пальцы в свои темные коротко подстриженные волосы.

– Кто? – спросил он низким, скрежещущим голосом, не имеющим отношения к простуде, как у меня. Впрочем, спросонья он тоже вряд ли так звучит.

– В смысле кто? – медленно спросила я, пытаясь сообразить, как побыстрее завершить разговор.

– Кто это сделал?

Мне что, нужно было спросить у той троицы их имена и адреса? Я пожала плечами, с каждым мигом чувствуя себя все неуютнее. «Вали отсюда, Диана», – настаивал тоненький голосок в голове.

– Не твое собачье дело, – зло буркнул избитый придурок. Интересно, способен ли на такое проявление агрессии человек с повреждениями внутренних органов.

– Три парня, – выпалила я почти одновременно с ним.

– У этого дома? – Полуобнаженный тип ткнул пальцем в пол.

Я кивнула.

– Я убью тебя! – помолчав, прошипел мужчина в сторону кресла.

Он сжал кулаки, я оглянулась на дверь и попятилась, нервно выпалив:

– Ладно, мне пора. На твоем месте, приятель, я вызвала бы врача. Надеюсь, тебе станет лучше…

Мужчина в боксерах снова обратил на меня внимание. Раздраженно выдохнув, он опустил руку и прищурился.

– А ты кто такая?

Не люблю давать свой адрес кому попало; с другой стороны, я не Бэтмен, который спасает ночью незнакомцев, чтобы уменьшить количество преступлений в мире. Я обычная дура, которая не сумела пройти мимо попавшего в беду человека. Черт бы его побрал. К тому же если кто-то из двоих мужчин – или оба – живет в этом доме, рано или поздно мы бы все равно увиделись.

– Я недавно въехала в дом на другой стороне улицы.

Мужчина с угловатым лицом и крошечными боксерами окинул меня озадаченным взглядом, точно решая, вру я или нет. Думаю, единственное, что он прочел сейчас по мне, – что я безумно сожалею о своем благодеянии, которое вовлекло меня в эту паршивую ситуацию.

Посмотрев поочередно на обоих мужчин, я решила, что можно идти. Я не бросаю пострадавшего в одиночестве, и пусть второй тип на него злится, кто знает, какие у них отношения. Фразой «Я убью тебя!» просто так не бросаются, для этого человека нужно не раз довести до белого каления. Знаю по собственному опыту. По делу он злится или нет, не важно. Я уже сделала все, что могла, нужно валить отсюда.

– В общем, мне пора. Счастливо оставаться!

Не дожидаясь ответа, я выскочила за дверь и направилась домой. По пути сообразила, что так и не узнала, как их зовут. Впрочем, наше знакомство получилось неловким, проходить через это повторно я не хочу. Надеюсь, оно не аукнется мне в будущем.

Я шла не спеша. Адреналин уже выветрился, и я ощущала лишь усталость. Подобрав с газона биту Джоша, перешла улицу, размышляя, что это, черт побери, было. Вряд ли я когда-нибудь узнаю ответ.

Подойдя к дому, я увидела за сетчатой дверью низенькую худенькую фигурку в облегающей футболке и трусах, которая стояла, уперев руки в бока.

– Лу? Какого хер… херувима ты здесь делаешь? – всплеснув руками, выпалила я.

Судя по улыбке, он понял, какое слово я чуть не сказала. Неудивительно. Разумеется, он его знает. Мой брат произносил его так часто, словно это было имя его несуществующего третьего ребенка. Уже не в первый раз мне вспомнилось, что от него родители никогда не требовали не ругаться при детях.

– Я не знал, куда ты пошла, Лютик, – открыв дверь, с невинным видом пояснил он.

Я тут же растаяла. Раздражение как рукой сняло. Вот такая я тряпка. Я распахнула сетчатую дверь и взяла Лу на руки. С каждым днем он становился все тяжелее, и это лишь вопрос времени, прежде чем он скажет, что уже слишком большой и не будет сидеть на руках. Не хочу об этом думать, иначе закроюсь в ванной с бутылкой вина, буду пить и плакать.

Покачивая Лу, я чмокнула его в висок.

– Ходила посмотреть, что с соседом все в порядке. Пойдем спать, хорошо?

Он кивнул, сонно обмякая.

– Он в порядке?

– Он обязательно будет в порядке, – ответила я, осознавая, что это отчасти ложь. Но что я могла сказать? «Надеюсь, он не умрет от внутреннего кровотечения?» Нет.

– Пойдем спать, Котенок.

Глава 2

– Диана! – позвала меня с кухни мама.

В данный момент мы с отцом пытались подключить экран к мультимедийному оборудованию, которое он только что закончил монтировать с моей помощью. Правда, моя работа состояла главным образом в том, чтобы подавать ему шурупы, инструменты и бутылку с пивом. До того он поставил на кухне огромную дверь для Мака, а я сидела и смотрела.

Меня не назовешь мастером на все руки, к тому же за последние пять дней я просто смертельно устала, так что была не самой лучшей помощницей. Я запоздало подумала, что стоило передвинуть дату заключения сделки по дому, а то она совпала по времени с переездом на работе. Хлопот оказалось гораздо больше, чем я ожидала. Хорошо, что сейчас лето и мальчишки до конца недели уехали к Ларсенам, родителям их матери. Те забрали внуков позавчера, и я хотя бы смогла сдержать обещание и помочь покрасить стены нового салона, что заняло двенадцать часов, хотя там была куча людей с кистями и валиками.

–Si, Ma? – отозвалась я на испанском.

Папа многозначительно пошевелил бровями и сделал вид, будто подносит ко рту невидимую бутылку с пивом. Я кивнула единственному мужчине, который присутствовал в моей жизни постоянно, и постаралась не обращать внимания на морщины у его рта и глаз – следы того, как он и мама сдали за последние годы. Мне не особенно хочется видеть это.

–Ven⁶. Я приготовила polvorones⁷ для твоих соседей, – ответила мама непререкаемым тоном. Еще в детстве я усвоила, что спорить при этом бесполезно.

Я не сдержалась и застонала. Почему раньше не догадалась, что это обязательно произойдет?

– Мам, мне не нужно их ничем угощать! – крикнула я в ответ, глядя, как отец давится смехом при виде выражения моего лица.

–Como que no? Как это – не нужно?

Моя мама придерживается старых взглядов.

Мягко говоря. Сколько я себя помню, она всегда была очень, очень старомодной. Когда я впервые съехала из родительского дома, она отреагировала так, будто на дворе 1930 год, мы живем в Мексике, а мне шестнадцать и я залетела невесть от кого. Прошло уже больше десяти лет, однако мама по-прежнему остро реагирует, когда я напоминаю, что больше не живу под ее крышей. Ценности и идеалы для нее не пустой звук.

Наверное, только моя мама, переехав в новый район, и стала бы угощать новых соседей, не дожидаясь, пока они сделают это первыми. Кажется, она не понимает, что большинство людей вряд ли станут есть приготовленную незнакомцем еду – вдруг та заражена сибирской язвой или начинена кокаином? Но даже если я приведу ей эти доводы, скорее всего, она не станет их слушать.

–Все хорошо, Mama. Мне не нужно никого угощать. Я уже познакомилась с соседями справа и слева. Помнишь, я тебе об этом рассказывала? Они очень милые.

– Тебе лучше подружиться со всеми. Никогда не знаешь, что может понадобиться, – возразила мама, давая понять, что будет стоять на своем до тех пор, пока я не соглашусь.

Я посмотрела на телевизор, снова ощутив себя ребенком. В детстве я была в ее полной власти, и она всегда заставляла меня делать то, чего мне не хотелось, ведь таков был «хороший тон». Меня это бесило тогда, бесит и сейчас, но ничего не изменилось – я до сих пор не могу ей отказать.

Краем глаза я видела, как отец достает из коробки DVD-диски и ставит их на полки под мультимедийным оборудованием, специально не вмешиваясь в наш разговор. Трус.

– Давай, бери. Они вкуснее, пока теплые, – настаивала мама, будто я этого не знала.

Я фыркнула и возвела глаза к потолку, точно моля Бога ниспослать мне терпение. Много терпения.

– Диана?

Неужели я разговариваю таким же тоном с Джошем и Луи?

Захотелось затопать ногами.

Смирившись с неизбежным, я пошла на кухню. Шкафы для посуды были сделаны из мореного дуба, его цвет со временем поблек, но выглядели они прекрасно. Столешница состояла из потертых плиток, а швы между ними имели цвет, который был в ходу еще до войны во Вьетнаме. Впрочем, ненамного хуже, чем в квартире, в которой мы проживали с мальчиками до того. К счастью, отец пообещал помочь отремонтировать кухню с помощью дяди, когда мне будет удобно. Кроме того, нужно обновить полы и заменить кухонную технику 90-х годов, оставленную прежними владельцами. Мне захотелось это сделать еще до того, как я увидела кухонные шкафчики. Забор тоже знавал лучшие дни. Впрочем, все работало исправно, так что замена будет происходить постепенно. Когда руки дойдут.

– Диана? – снова позвала меня мама, не подозревая, что я стою у нее за спиной.

Эта женщина четырех футов и десяти дюймов⁸ ростом на семьдесят пять процентов была святой, а на оставшиеся двадцать пять – Наполеоном в юбке, и совершенно не выглядела человеком, с которым следовало считаться. Ее черные волосы, пронизанные серебряными прядями, были убраны назад. Кожа была темнее моей, почти бронзовой, тело более грузным, и пусть внешность я унаследовала от отца, настойчивость у меня от матери. Но надо отдать ей должное – способность любить я тоже взяла от нее.

– Я здесь, – сказала я мексиканскому Наполеону, рядом с которым высилась целая башня пищевых контейнеров. Понятия не имею, откуда она их взяла. У половины моих больше не было крышек.

– Хочешь, я пойду с тобой? – спросила она, взглянув на меня через плечо.

Я снова обманула ее, покачав головой. Вспомнилось, как я ходила по домам и продавала печенье для моей команды скаутов, а мама следовала за мной в отдалении. Так она показывала, что рядом и готова прийти на помощь, если понадобится, и вместе с тем я вроде как была сама по себе. В детстве я не ценила подобной заботы, считала, мама перестраховывается, но теперь… теперь очень хорошо ее понимаю. По крайней мере, большую часть времени. Но только не сегодня.

–Esta bien⁹. Скоро вернусь, – расстроенно пообещала я. Мне не хотелось никуда идти.

Она сузила черные глаза.

– Не нужно делать такое лицо. Ты ведь хочешь им понравиться?

Черт возьми, а я еще удивлялась, откуда у меня такое желание всем понравиться.

Пока относила папе пиво, мама разложила контейнеры с печеньем по двум пакетам. Я направилась к двери, по пути дернув папу за короткие волосы. Он как раз закончил что-то подкручивать на мультимедийном устройстве и хрипло ойкнул. Будто не ожидал от меня подобного.

Я поплелась нога за ногу, и первым делом навестила соседей слева и справа. Молодой пары не оказалось дома, а пожилые поблагодарили меня, хотя навряд ли знали, что такое polvorones. Я чуть не засмеялась, когда увидела, что к крышке контейнера мама приклеила скотчем мою визитку и карточку, на которой наклонным почерком написала «ОТ ВАШЕЙ НОВОЙ СОСЕДКИ ИЗ ДОМА 1223». Еще она на всякий случай бросила старый маркер Луи в пакет. Во время разговора с соседями я краем глаза заметила, как у дома избитого соседа остановилась красная машина, но не придала значения. Это не мое дело.

Попрощавшись с пожилой парой, я перешла улицу и направилась к дому, что был не напротив моего, а слева. На звонок никто не ответил, и я оставила контейнер с печеньем на крыльце.

Следующим стал дом, который казался мне самым красивым на моей улице. Я с первого взгляда влюбилась в это желтое бунгало. До сих пор не знаю, кто в нем живет. Припаркованный рядом с ним старенький «бьюик» никогда не отъезжал, ну, или я этого не видела. Клумбы и двор находились в идеальном состоянии, а уж цветов было столько, что я не знала и половины названий. Все здесь – от каменной ванночки для птиц до выглядывающих из-под цветочных кустов гномов – выглядело таким ухоженным и продуманным, будто сошло со страниц журнала. Я поднялась по ступенькам, осматриваясь и подмечая, что можно перенять для оформления моего участка. Не сейчас, конечно, а когда у меня появятся на это время и деньги – может, после того, как Джош поступит в колледж. Звонка не было, и я постучала по деревянной раме рядом с маленьким оконцем, вставленным в дверь.

– Кто это? – поинтересовался высокий скрипучий голос, явно принадлежащий пожилой женщине.

– Диана. Я недавно въехала в дом напротив, мэм, – отступив на шаг, ответила я.

– Диа… кто? – спросила женщина.

Дверь открылась, и в образовавшемся проеме показалась ее голова с аккуратно уложенными поседевшими до белизны волосами и бледным, морщинистым лицом.

– Диана Касильяс. Я ваша новая соседка.

Помутневшие от глаукомы глаза удивленно моргнули, затем дверь распахнулась, и я увидела женщину ниже – и мельче – моей мамы, одетую в розовый халат.

– Моя новая соседка? – переспросила она, моргая молочными глазами. – С двумя мальчиками и большой собакой?

При взгляде на ее глаза можно было подумать, будто она плохо видит. Но не стоит недооценивать эту женщину, раз она знает о двух мальчиках и Большом Маке. Она в курсе происходящего. И я ей за это признательна.

– Да, мэм. Я принесла вам печенье.

– Печенье? Я люблю печенье, – призналась женщина, надевая одной рукой на тонкий нос очки и протягивая в мою сторону другую, тонкую и перевитую венами.

– Мексиканское печенье, – пояснила я, доставая из пакета контейнер.

Улыбка на ее лице увяла. Голос тоже изменился.

– Мексиканское печенье. Вы мексиканка? – Она прищурилась, точно пытаясь лучше рассмотреть мою смуглую кожу.

От волнения и неловкости у меня мурашки по шее забегали.

– Да? – произнесла я с вопросительным тоном.

Какого черта? Я мексиканка и не делаю из этого тайны. Да и как такое скроешь?

Маленькие глазки сощурились еще сильнее, что мне не понравилось.

– Вы немного похожи на мексиканку, но говорите не как они.

Кровь бросилась мне в лицо, от негодования на миг перехватило горло. Всю свою жизнь я прожила в многонациональных городах. Я не привыкла слышать, чтобы слово «мексиканка» произносили так, будто величайшую еду изобрели не в Мексике.

– Я родилась и выросла в Техасе, в городе Эль-Пасо.

У меня запершило в горле, а лицу стало еще жарче.

Женщина недоверчиво хмыкнула. Почти безволосые брови поднялись домиком.

– Не замужем?

Это что такое? Допрос в ЦРУ? Мне не понравился ее тон до того, а уж вопрос про замужество… Знаю я, к чему она клонит, учитывая, что ей известно о Джоше и Луи.

– Нет, мэм, – на удивление спокойно ответила я, изо всех сил стараясь не потерять достоинства.

Тонкие ниточки белых бровей взметнулись еще выше.

Пора убираться отсюда, пока она не спросила что-нибудь такое, отчего у меня сорвет крышу. Я улыбнулась, будучи уверена, что она этого все равно не видит.

– Приятно было познакомиться, мисс…

– Перл.

– Мисс Перл. Обращайтесь, если вам что-нибудь понадобится, – предложила я через силу только потому, что это было вежливо. – Я много работаю, но по воскресеньям обычно дома. Номер моего телефона указан на контейнере. – Я поднесла печенье к ее стиснутым у груди рукам.

Она рассеянно взяла угощение.

– Что ж, приятно было познакомиться, – повторила я, отступая.

Она все еще изучает меня сквозь прищур или мне кажется?

– Мне тоже приятно, мисс Круз. Надеюсь, эти мексиканские печенья вкусные, – наконец ответила она тоном, от которого стало ясно, что мне не стоит обольщаться.

Я недоуменно моргнула, услышав «мисс Круз».

Едва дыша, я сбежала по ступенькам и направилась к следующему дому. На звонок никто не ответил, но в середине дня во вторник это и неудивительно. Большинство на работе.

В пакет можно и не заглядывать – я и так знала, что там остался последний контейнер с polvorones. Порция печенья для дома, у которого я вмешалась в драку, а потом увидела мужчину в трусах.

Проклятие, если я принесу печенье обратно или, что еще хуже, попытаюсь его спрятать, мама отругает меня за то, что я не выполнила ее требование.

Я со вздохом принялась спускаться по лестнице, отстраненно отметив, что красная машина, которая появилась, пока я общалась с пожилыми соседями, еще не уехала. Хм. С той ночи, когда я помогла избитому типу, не видела у его дома никаких машин. Но вряд ли любой из мужчин, проживающих в этом доме, стал бы водить красный седан.

Я засомневалась, стоит ли туда идти. Однако вспомнив о поджидающей меня дома маме, поняла, что выбора нет. Иначе придется весь вечер слушать ее укоры или, что еще хуже, угрозы навестить соседей. Перестану ли я когда-нибудь ее бояться?

Покачивая пакетом с печеньем, я направилась к дому, который выглядел более привлекательным братом моего… вот только внутри него скрывался ужас.

Бросив взгляд на красный «шевроле», я подошла к двери и постучалась. Тишина. Я позвонила, и снова не получила ответа. Тогда поставила контейнер с печеньем на коврик и сорвала визитку с крышки. Слава богу, разговор с соседом – или его другом… сожителем… или кем он там ему приходится? – откладывается. Я не испытывала смущения. Вовсе нет. Я не сделала ничего постыдного, всего лишь спасла этого типа, просто не хотелось показаться навязчивой, заявившись к ним снова через два дня. Подумает еще, будто я его преследую.

– Эй! – окликнул меня женский голос.

Обернувшись, я нахмурилась при виде брюнетки, стоявшей возле седана.

– Да? – щурясь на солнце ответила я.

– Вы не знаете, Даллас здесь?

– Даллас? – Я нахмурилась. О чем она, черт возьми? Мы ведь в Остине.

– Дал-лас, – по слогам произнесла женщина, точно я идиотка.

Я все еще хмурилась, мысленно называя идиоткой ее.

– Вы имели в виду Остин?

– Нет, Даллас. Д, а, л, л…

– Я знаю, как произносится Даллас. Это человек?

Если нет, то она точно идиотка.

Женщина поджала красные в тон машине губы и кивнула.

– Не знаю никого с таким именем, – спускаясь по ступенькам, не менее раздражительно ответила я. Что это за имя такое – Даллас?

– Он примерно такого роста, зеленые глаза, темные волосы… – Не получив ответа, она осеклась.

Под ее описание подходила половина мужчин мира, включая тех двоих, что я видела в доме. Избитый имел темно-русые волосы, но некоторые могли назвать их и просто темными.

Кроме того, если это и один из них, откуда мне знать, кого именно она имела в виду? Они не представились. Пусть даже речь о побитом парне, я не хочу встревать в чужие дела. Тот тип – ходячая неприятность. Другой же… нет, такого мне тоже не надо, невзирая на его невероятное тело.

– Вы разве живете не рядом? – саркастически спросила она, мгновенно меня выбесив.

Я прикусила изнутри щеку и пошла по дорожке, убеждая себя, что нельзя затевать драку всего через две недели после переезда. Нельзя! Я надеюсь прожить здесь долго. Нельзя начинать разборки так быстро. Однако голос предательски раскрыл обуревавшие меня чувства.

– Да, но совсем недолго, извините.

Стало тихо. Видимо, женщина какое-то время смотрела на меня, потом я услышала ее вздох.

– Извините. Я звоню этому засранцу весь день, а он не отвечает. Мне сказали, что он живет здесь.

Ее извинения уняли мой гнев, и я пожала плечами. Даже если моего соседа и зовут Даллас, Уичито или Сан-Франциско, я этого не знала, так что не обманывала незнакомку. К тому же у меня полно дел, мне некогда следить за чужими людьми. Я попыталась представить лицо избитого придурка, но вспомнились лишь жуткие синяки.

– Нет. Простите, я никого не знаю.

Женщина раздраженно вздохнула и опустила голову, как раз когда я проходила в футе от ее машины и могла разглядеть ее лицо. Она, наверное, была старше меня, но очень хорошенькая: овальное лицо, идеальный макияж. Одежда облегала ее чувственные формы, словно вторая кожа, даже я оценила. Когда-то я тоже красилась и завивалась перед тем, как всего лишь сходить в магазин. Сейчас делаю это, только когда иду на работу или туда, где меня будут фотографировать.

– Что ж, спасибо, милая, – наконец произнесла странная женщина и села в машину.

Милая? Она не может быть настолько старше меня.

На миг я задалась вопросом, не может ли быть избитый парень этим самым Далласом, затем представила второго мужчину, который крупнее, но тут же отмела воспоминания прочь. У меня есть и другие заботы, помимо соседа и его возможного друга.

Дома в гостиной мама и папа вешали картины.

Разумеется, стоило лишь мне захлопнуть дверь, как мамин взгляд упал на пустые пакеты в моих руках.

– Ты все раздала?

– Да. – Я с хрустом смяла пакеты.

Мама насмешливо качнула головой.

–Que te dije? No me hagas esa cara¹⁰.

Я перестала усмехаться, правда, медленнее, чем ей хотелось бы.

Следующие несколько часов мы мирно трудились бок о бок, вешая фотографии и некоторые из картин моих лучших друзей, которые я собирала годами. Мама с папой промолчали, когда мы достали заключенные в рамки снимки Дриго и Мэнди. Не хочу, чтобы мальчики забыли своих родителей, и память о них лежала в коробках лишь из-за того, что мне грустно каждый раз вспоминать о нашей общей утрате. Я заметила, с каким напряжением отец смотрел на снимок нашей семьи, сделанный на моем школьном выпускном, но и тогда он не сказал ни слова.

Ни один из родителей не хотел говорить о моем брате.

Порой, когда я совсем падала духом, каждой клеточкой тела тосковала по Родриго и впадала в ярость от того, что больше никогда его не увижу, мне хотелось поговорить о нем с кем-нибудь, поговорить о нем с родителями. Однако если я чему и научилась за прошедшие годы, так это тому, что все справляются с горем по-разному. Черт, да мы и к жизни относимся по-разному.

Мама приготовила ужин из убогих продуктов, которые нашла в холодильнике и кладовке, мы его съели, и родители уехали. Они живут почти в часе езды, в Сан-Антонио, в том же районе, что и мои тети и дяди. Прожив двадцать с лишним лет в Эль-Пасо, они продали семейное гнездышко, в котором прошли мои детские годы, и перебрались поближе к родственникам отца. В то время я обреталась в Форт-Уорте, он стал моим домом на целых восемь лет. Их переезд и расставание с парнем сподвигли меня бросить Форт-Уорт и переехать в Сан-Антонио. Тогда я была еще одна, Джош и Луи появились позже, и уже с ними я решила начать все с чистого листа в Остине.

Оставшись в одиночестве, я наконец-то достала из коробок всю свою одежду и развесила в шкафу.

Едва успела снять джинсы, как в дверь позвонили.

– Секунду! – крикнула я и, натянув шорты, поковыляла к двери. По пути осмотрела гостиную – родители могли что-нибудь забыть. Наверное, отец оставил мобильник, он вечно бросает его где попало.

–Papa, – произнесла я, открыв дверь, но взглядом шаря по комнате.

– Я не ваш отец, – ответил низкий мужской голос.

Что?

Тот, кто стоял на крыльце, засунув руки в карманы потертых джинсов, определенно не был моим папой.

Это был он. Тот самый мужчина, которого я видела в доме соседа. Мужчина с большими бицепсами и короткими темными волосами. Мужчина в боксерах.

Вот так сюрприз. Теперь, вблизи, когда на меня не давила сонливость и нервозность от того, что пришлось иметь дело с мрачным засранцем, который отвергал мою добровольно предложенную помощь, я наконец-то разглядела, что незнакомцу лет тридцать пять, ближе к сорока. Я моргнула и сконфуженно улыбнулась.

– Вы правы. Отец на полфута ниже вас.

Да и весит фунтов на шестьдесят меньше.

Той ночью мне показалось, будто он выше избитого придурка, но сейчас я в этом уверилась. В нем точно шесть футов и два дюйма. У меня был бойфренд примерно такого же роста. Гребаный засранец. Однако мужчина, который стоит сейчас напротив меня, гораздо мускулистее. Значительно мускулистее. Никаких сомнений. Если б у меня была возможность увидеть вблизи швы на его черной футболке, наверняка оказалось бы, что они держатся на честном слове. У него прямая спина, широкие плечи и перевитые венами бицепсы и плечи. Правильные черты лица, высокие скулы, горделивый прямой нос и квадратная челюсть – не секси и даже не красавчик, но что-то в нем притягивает взгляд.

Да уж. Еще как притягивает. Даже закрыв глаза, я как наяву вижу большую татуровку на его груди.

Уголок его рта опустился.

Он понял, что я его разглядываю? Шевеление на уровне талии заставило меня опустить взгляд, и я увидела в мужской руке знакомый пластиковый контейнер.

Раз уж он поймал меня на разглядывании, то и черт с ним. Чего уж теперь стесняться? Отерев о бедра вспотевшие ладони, я широко улыбнулась и открыто посмотрела ему в глаза. Их цвет напомнил мне лес: они были коричнево-золотистые с прозеленью. Ореховые. Самый красивый оттенок, который я видела, не считая глаз Луи. Я пялилась, не в силах отвести взгляд и мысленно задаваясь вопросом, что он здесь забыл.

– Чем могу помочь? – наконец спросила я.

– Хочу поблагодарить вас, – произнес он низким, хриплым голосом, памятным мне по той ночи.

Этот голос идеально подходил к его угловатому брутальному лицу. Нахмурившись, мужчина мельком взглянул на мою грудь. Это произошло так быстро, что я решила, будто мне показалось.

Большая ладонь, которую несколько дней назад я видела сжатой в кулак, поправила ворот черной футболки, приоткрыв край татуировки у основания шеи. Каре-зеленые глаза стрельнули в мою сторону.

– Я благодарен вам за то, что вы сделали.

Пришлось дважды напомнить себе не опускать взгляд ниже его лица.

– Вы не обязаны благодарить меня за вашего друга…

– Брата, – поправил меня мужчина.

Его брат? Придурок, которого побили, его брат? Видимо, они оба те еще засра… Хм. Вот почему он сказал «я тебя убью». Я пожала плечами.

– Если он хочет меня поблагодарить, то может прийти сам, однако это не обязательно. Но все равно, спасибо. – Я продолжала улыбаться, надеясь, что улыбка не выглядит натянутой.

– Этого не будет. – Взгляд ореховых глаз скользнул по моему лицу, и я внезапно осознала, что не накрашена, а на лбу краснеют два пятна от недавно выдавленных прыщей. – Но я все равно вам благодарен.

Его ноздри слегка раздулись, плечи расправились, а губы поджались, когда я не отвела глаз под его пристальным взглядом. Наверное, не стоило так глазеть на него.

Ну и ладно. Потому что пялиться на его руки и размышлять, сколько он может поднять, было бы еще неуместней. Мужчина несколько нервно пожал плечами.

– Он не должен был так грубо себя вести. Прошу его извинить.

Я моргнула от неожиданности.

– Надеюсь, подобное больше не повторится.

– Вы живете здесь со своими мальчиками? – внезапно спросил мужчина, не сводя с меня красивых глаз.

Никто еще настолько долго не смотрел мне в глаза. Даже не знаю, как это воспринимать. К тому же появилась более насущная проблема: как, черт возьми, ответить на его вопрос? Солгать? Вроде бы ничего особенного, но что-то здесь не так. Понятия не имею, откуда он узнал о Джоше и Луи, наверное, заметил на улице. Не о чем беспокоиться. Он мог увидеть нас издалека.

Ведь мог же?

Я прищурилась.

Он тоже.

Мама всегда говорила, что по глазам можно многое понять. Рот способен принять миллион различных выражений, а вот глаза – это зеркало души. Помнится, через месяц после расставания с бывшим, я сидела и гадала, что сделала не так. Все встало на свои места, когда я представила верхнюю половину его лица. Я поняла, что была слепа в тот период своей жизни. Слепа и глупа.

Непроходимо глупа. Боже, ну и дура же я была! Больше такого не повторится.

Может, у этого мужчины нет в глазах черных дыр, как отражения черноты его души, но я на всякий случай немного прикрыла дверь. Рефлекс, ничего более. Мне уже доводилось составлять неверное суждение о людях. Не стоит забывать об этом, особенно теперь, когда я в ответе за других.

– Да, – произнесла я, не успев хорошенько все обдумать.

Это мои мальчики. Пусть родила их не я, они все равно мои. И вообще, какая разница, если он будет считать меня матерью-одиночкой? Я тетя-одиночка. Опекунша-одиночка. Это практически то же самое.

Он медленно кивнул, а я скользнула взглядом по его розовому рту.

– Наш район довольно тихий. Вам не стоит волноваться за детей. То, что случилось, больше не повторится.

По морщинкам в уголках глаз и губ можно было судить, что этот строгий на вид мужчина все же способен улыбаться. Правда, я с трудом представляла себе это. Он не производил впечатления счастливого человека ни при первой нашей встрече, ни сейчас, когда стоял напротив.

Так он хороший или нет? Он пришел вместо другого человека. Наверное, он не так уж и плох.

Правда ведь?

Я пожала плечами:

– Что ж, спасибо за… заботу.

Заботу? Диана, ты это всерьез?

Было невозможно не заметить, как одна из его больших ладоней на миг сжалась в кулак.

– Ну, я просто хотел поблагодарить вас, – натянуто произнес он и потряс контейнер. – И отдать вам это, пока оно не затерялось в моих вещах.

– Всегда пожалуйста.

О боже, когда он успел съесть все polvorones? Я же лишь недавно их отнесла. Я взяла контейнер, удивляясь, как он ухитрился впихнуть в себя столько сладкого, но что-то в его словах меня зацепило.

Его вещи?

– Он живет с вами?

Мужчина шевельнул бровями.

– Да. Ваш сосед я, а он временно проживает у меня.

Так вот кто мой сосед!

Вот это мой сосед?

Черт возьми!

Высокий, мускулистый, загорелый мужчина с татуировками до локтя и телом, глядя на которое хочется взмолиться, чтобы он косил газон без футболки, – мой сосед. Не тот, другой.

Понятия не имею, отчего я испытала облегчение. Пусть он и не обнимается при встрече, зато и не грубит, как его братец. А еще вернул мамин контейнер. Даже я так не делаю. Мои знакомые не позволяют мне брать свои вещи, потому что никогда не получают их обратно.

Ну не может же быть плохим мужчина, который пришел извиниться за то, чего не делал. Или может?

Я взглянула в его ореховые глаза и решила, что нет.

Облегченно выдохнув – мои щеки при этом смешно надулись, как у бурундука, – я неловко улыбнулась.

– Я подумала… впрочем, не важно. Раз так, то я ваша соседка Диана. Рада знакомству.

Он моргнул, и в его глазах промелькнуло сомнение или настороженность. Затем протянул для пожатия руку, и я увидела его.

Обручальное кольцо.

– Даллас, – представился мужчина.

Он смотрел открыто и слегка хмурился, рукопожатие было твердым.

Даллас. Даллас…

О черт! Это о нем спрашивала женщина из красного «шевроле». Он реальный человек, так что она не идиотка.

Женатый реальный человек, и женщина, которая им интересовалалсь, не знала, где он живет. Хм. На миг я задумалась о том, что ей было надо, но тут же сказала себе, что это не мое дело.

Как только моя рука освободилась, я прижала ее к бедру и улыбнулась неловко уже третий раз за последние десять минут.

– Приятно было познакомиться, Даллас. Обращайтесь, если вдруг что-то понадобится.