– Вот же бабоньки, а! – вдруг добродушно усмехнулся дед Афанасий. – Растрындели! Что видели – не знают, но уже разнесли весть всему селу! – и прибавил. – Не тебе пришло…

Ирина на секунду растерялась, соображая.

– Но как же… Селиванова я…

– А то ты одна на всю округу Селиванова! – усмехнулся почтальон, прислоняясь к столбу, поддерживающему подкрылечник, и ущипнул себя за усы. – Мы что? Мы – Ясеневка! А то – в Большую Ясеневку! Вон туда, – он махнул рукой. – За лесом, по ту сторону тракта. А все такие шустрые, усмотрели, пока я почту разбирал, да растрещали лишнего… По ошибке сюда попало, завтра повезу, куда следует.

Дед Афанасий вздохнул. Своей односельчанке весть получилась радостная, а вот кому-то придется доставить и горе. И хотелось бы избежать подобного, да нельзя.

Губы Ирины против воли расползались в улыбке, в глазах блестели счастливые слезы. В воздухе закружились первые снежинки, превращаясь в воду на ее щеках. На заднем дворе протяжно замычала корова.

– Не сдается вот так советский народ, – добродушно кивнул дед Афанасий.

– Мы еще обязательно повоюем, – одними губами сказала женщина и обернулась на запад.. Где-то там, далеко отсюда, взрывались снаряды, гудели самолеты, ехали танки и проливалась кровь. Где-то там солдаты Красной Армии защищали свою Родину. Никто еще не знал, что впереди еще много месяцев войны, много побед и поражений на пути к той, окончательной Победе, в которую все так верили.

Ирина стянула платок с головы и подняла голову: в бело-голубое небо поднималась тонкая струйка пушистого печного дыма.