Двадцать лет назад она приехала в Ясеневку вслед за мужем – да тут его и похоронила спустя десять годков. Нет справедливости все-таки в этом мире, – думала тогда Ирина, но сейчас все казалось другим и выглядело иначе.

Шел второй год войны. Двести человек осталось в селе. Женщины, дети, да несколько стариков. И самым важным жителем для всех стал старый Афанасий. Сельский почтальон, который почту в Ясеневку доставлял, да в соседнюю через поля Березовку. Дважды в неделю – как часы. И в дождь, и в холод: дед Афанасий с неизменной сумкой шел по селу. Принесет фронтовое письмо – счастье, весточка. Жив, значит, муж или сын. А, бывает, молча приходит, кладёт похоронку, да также тихо и удаляется. Тридцать. Столько похоронок за все время уже получили в Ясеневке. Соседка Ирины уже две получила: на сына и сноху, Лариску. Фельдшера, которую призвали на фронт. Вот оно как бывает.

Вот так вернутся мои мальчишки, – подумала в тот момент Ирина. – А друг уже нет…

В то, что сыновья вернутся, женщина верила слепо. По селу слухи разные бродили, что отступает Гитлер, гонят его. Значит, недолго войне осталось быть, не справятся фашистские войска с духом советского солдата.

Снег под сапогами монотонно скрипел. Показались первые дома Ясеневки с возвышающимися вокруг заборов сугробами. Уже вторую зиму некому было в селе снег на улицах убирать, мужских рук сильно не хватало, женщины справлялись сами, как могли. В спокойное довоенные времена любой ясеневец мог на тракторе проехаться и расчистить заносы – и просить не надо было, а теперь, разве что, к весне выделят топливо для техники: на посевные работы. Другое время сейчас. Ирина вздохнула и снова обернулась назад. Где-то там идет война. Далеко отсюда. Здесь, над Ясеневкой, небо ровное-ровное, голубое с синевой и тонкой дымкой облаков, уползающих в сторону подлеска.