Универсальный принцип

Ведь это ж оно как? Мир нынче зол. Милосердие и отзывчивость нынче не в чести… А я… я знаю, что такое благость… И знаю, что такое чёрствость… Помогать я готов ежечасно. И на крупные жертвы готов идти! Оно ж всё засчитывается… Всё! А ты вот тут стоишь, в то время как мог бы дома быть… С женой, с детками… Я за тебя твою радостную свечу додержу… А ты иди… иди… Дома тебя семейное благолепие ждёт. Так и получится… За один вечер два светлых дела. И за радость поблагодарил, и жену с детьми не обидел поздним возвращением… А то оно как бывает? Ходишь всё где-то, ходишь… А дома дети всё растут, а жена всё стареет… Так оно жизнь вся, глядишь, и прошла уже… А ты всё не там, где надо… И, вроде, оно всё вокруг, аки благодать ниспосланная… Но чего-то не хватает. А время утекло… Так что ты иди… Иди.

Старик достал полиэтиленовый пакетик, вынул оттуда маленькую книжицу и открыл её. На форзаце было аккуратно выведено:

Перечень услуг (цена договорная):

1. Простое присутствие на службе – цена зависит от дня недели;

2. Благолепное присутствие на службе (будни/выходные) – цена

зависит от степени благолепия;

3. Беспричинное присутствие в церкви – цена зависит от дня недели;

4. Каузальное присутствие в церкви – цена зависит от цели визита.

Общественный обвинитель прочитал написанное и вопросительно посмотрел на старика. Тот бережно убрал книжицу в полиэтиленовый пакетик и сказал:

– Твоя услуга, милок, под номером четыре… И будет равняться стоимости трёх 50-сантиметровых свечей.

– А что так дорого, – возмутился Константин Ипатьевич.

– Так оно и жизнь нынче такая… дорогая… А твоя свеча, ишь ты, разыгралась! Гори-и-ит! Вон оно, пламя-то, как выплясывает! К добру… к добру…

Общественный обвинитель позвенел монетами, отсчитал должное количество и высыпал в морщинистую ладонь. Старик принялся старательно пересчитывать, закончив подсчёт, он высыпал деньги в карман и потянулся к свече:

– Давай её сюда, красавицу… А я выстою, выдюжу… А ты ступай! Не переживай, всё до последней восковой капли сожгу. О радости твоей раструблю до небес… Благодать тебе сторицей вернётся… И жене твоей ниспошлётся… И детишкам…

Константин Ипатьевич отодрал от указательного пальца восковую кляксу и незаметно выронил её из рук. Старик нетерпеливо посмотрел на него и растянул рот в щербатой улыбке:

– Иди же… Что время драгоценное, нам в безвозмездное пользование дарованное, тратишь?

Общественный обвинитель покивал и вышел наружу. Старик постоял недвижно, молча всматриваясь в нервное пламя, потом послюнявил пальцы и потушил огонь. В дальнем углу закопошились рахитичные котята, прыщавая девица вылезла из-за прилавка и принялась играться с ними. Вдруг перекошенные деревянные воротины дрогнули, старик спрятался за колонной. Под своды ступила толстая женщина в сбившейся набок соломенной шляпке и тут же, у входа, принялась класть низкие поклоны. Старик подождал немного, а потом подошёл к прилавку. Прыщавая девица оставила котят в покое и усталой походкой вернулась на рабочее место:

– Чего тебе?

– Вот такую возьмёшь?

Девица достала линейку и измерила свечу:

– Сорок один сантиметр.

– У-у-у, как скоро сгорела-то…

– Так свеча на то и свеча, чтоб гореть! Сдаёшь или нет? Больно скучно с тобой болтать.

– Сдаю, сдаю…

Девица отсчитала монеты и высыпала их в морщинистую ладонь. Старик развернулся, держа перед собой полную мелких денег ладонь, и ткнулся в рыхлый бок женщины в соломенной шляпке. Монеты разлетелись по полу. Прыщавая девица устало закатила глаза и вернулась к игре с рахитичными котятами. Старик, кряхтя и чертыхаясь, опустился на колени и стал собирать деньги. Женщина в соломенной шляпке всплеснула руками, подвинула носком туфли несколько монет в сторону старика и вышла наружу. На дороге стоял большой белый автомобиль с откидным верхом, гудел клаксон. Женщина засеменила к машине, задев пышной юбкой невзрачный силуэт Общественного обвинителя, в раздумьях застывшего на тротуаре. Хлопнула дверца машины, взревел мотор. Константина Ипатьевича обдало выхлопными газами, он очнулся от размышлений и поспешил домой.

Проходя мимо старого галантерейного магазина, в гигантских залах которого уже около пяти лет располагался городской продуктовый склад, Общественный обвинитель осторожно понюхал воздух. Воздух пах тухлой рыбой. Константин Ипатьевич ускорил шаг, и вскоре огромные мутные складские окна остались далеко позади. Обвинитель наискосок пересёк изрытый бульдозерами сквер и вышел к слабоосвещённому перекрёстку с единственным работающим в городе светофором.

Перед светофором стоял величественный чёрный лимузин. Константин Ипатьевич невольно замедлил шаг и залюбовался глянцевой мрачностью. Тонированные стёкла констатировали абсолютную неприступность, и лишь одно из них было наполовину опущено. В пассажире Обвинитель узнал министра Дудкина. Встреча была неожиданной, поэтому Константин Ипатьевич совершил сразу несколько оплошностей: испугался, отвернулся и нервно засеменил по пешеходному переходу. Очутившись на другой стороне дороги, Общественный обвинитель побежал прочь.

Министр Дудкин посмотрел в спину убегающему Константину Ипатьевичу и разочаровано покачал головой. Светофор мигнул красным, потом оранжевым и сделался зелёным. Лимузин плавно выехал на середину перекрёстка, пропустил встречную гужевую повозку и повернул влево. Под колёсами зашуршал гравий, лимузин сбавил ход. На ухабистой обочине министр Дудкин приметил привалившийся к мощному дубу проржавевший каркас автобусной остановки. На сломанной лавочке сидела женщина с ребёнком и послушно ждала автобус. На деревянном столбе трепыхался прямоугольник расписания. Константин Ипатьевич стоял возле него и вчитывался в выцветшие буквы. Лимузин проскочил пересечение с второстепенной дорогой и выехал на асфальтированное покрытие, ведущее в пригород. Шуршание под колёсами прекратилось. Спутница Министра Дудкина деликатно покашляла:

– Если вы устали, мы можем продолжить завтра…

– Завтра не можем, – отрезал Министр. – На работу приедем только к обеду, не раньше, – он потрепал женскую коленку, обтянутую чёрным капроном. – Итак… Что у нас ещё на повестке дня? Дуру эту курчавую из приёмной уволить обязательно. Записала?

– Записала.

– Новую дуру нанять, записала?

– Это всё записано. Мы на котлетах остановились…

– Ах, да… Значит, нового повара найти для Министерской столовой. Поручи это дядьке седому… В левом крыле сидит… Фамилию забыл… Он по хозяйственной части.

– Так вы ж его уволили. У нас сейчас никого нет по хозяйственной части.

– А-а-а… Да?

– Да.

– Что? Во всём Министерстве?

– Во всём Министерстве.

– Так найди!

– Хорошо. Найду.

– И вот что… Чуть не забыл… Пиши! Нанять ещё трёх контролёров-подвижников. Минимум!

– За Кляйн-Чулковым следить?

– Да! И… Давай-ка так сделаем… Завтра придурок один придёт… Константин Ипатьевич… Фамилию забыл… В Министерстве бумаги. Но не важно, придёт он в любом случае. Пиши: «Константин Ипатьевич, Общественный обвинитель». Итак, завтра мы его не примем. Но сразу об этом говорить ему не надо, пусть подождёт, потомится. Часа полтора, два. Ясно? А примем мы его послезавтра. Внеси в расписание.

– У вас послезавтра Большое совещание с министерскими пропагандёрами, заканчивается в шесть.

– Отлично, Общественному обвинителю в таком случае назначишь на четыре. Пусть ждёт! И к этому же времени мне нужен актёр… Такой средненький актёришка… Играть он будет информатора. И играть будет исключительно перед Обвинителем. Поэтому, сама понимаешь, врождённый талант не нужен, вполне хватит заученных кривляний, – министр Дудкин помолчал. – Но главное ты мне контролёров-подвижников найди… И побольше! Отдел по работе с революционными стартапами разогнать к чёртовой матери! – вдруг разозлился Министр. – Не работают! Никто там не работает!!! Контролёры – это их головная боль! Почему я этим занимаюсь? Разогнать – однозначно! Записала?

– Да.

– Отлично, завтра подумаю над этим… Кто у них руководитель?

– Михаил Михайлович… А фамилию не помню.

– Уволить… И оштрафовать!

– Хорошо… Ах, да, по поводу лекций «Про свободу» вы просили узнать, – женщина полистала ежедневник. – Это новый проект, некие «Неомятежники»… Наш специалист из Отдела по работе с революционными стартапами уже внедрился к ним и ведёт планомерную работу, выдавая себя за «своего». Другой специалист из этого же отдела сотрудничает с ними, как представитель административных структур.

– А они готовы к сотрудничеству с представителями госструктур?

– Да, они даже это на своих афишах пишут.

– Молодцы! Далеко пойдут! А с увольнением этого Михаил Михайловича, фамилию которого ты не помнишь, давай повременим… Видишь, оказывается он что-то делает. Другой вопрос, как он это делает. Вот за качеством его работы давай и понаблюдаем.

– Хорошо.

– Всё ясно?

– Да.

– Что ещё не обсудили?

– Всё уже обсудили.

– Вот и славно, – министр Дудкин блаженно откинулся на сиденье. – Главное, ты про контролёров-подвижников не забудь. Это очень важно!

– Не забуду. А можно вопрос?

– Попробуй.

– А зачем так много контролёров-подвижников? Ведь Кляйн-Чулков же уже должен был уехать…

– Должен… Но не уехал… Сейчас мы должны всячески препятствовать этому. Месяца два-три ещё как минимум. У нас же всё всегда происходит через одно маленькое тугое отверстие, изучением которого мы должны сегодня заняться, – Министр метко подпихнул руку под ягодицы своей Помощницы.

Губы помощницы благодарно заулыбались, скулы покрылись кокетливым румянцем, но глаза вдруг испугались:

– Ой, а вы же мне вчера про оральную сатисфакцию говорили… Вот я и подумала… И клизму не взяла…

– Иногда лучше не думать, – министр Дудкин недовольно скривился, прекратил ощупывания и вытащил руку. – А что касается Кляйн-Чулкова, то… что получается, то получается… У нас же всё дельцы кругом! Идеи отменные, а в жизнь претворяются криво! Я же не один за всё отвечаю. И не один всё контролирую. И не один распоряжения даю…

У триединой Группы Главнокомандующих тоже свои недоработки имеются… Да и исполнители все неблагонадёжные попадаются. Человеческий фактор в наше время надо на два множить, а то и на три! Выскочек много вокруг, за слова свои ответственности не несут никакой, вот и горим по срокам… Библиотечную книгу поросёнком Петром изрисовали, мысли Защитника в нужное русло направили?.. Молодцы! Но преждевременно всё… Преждевременно! А я предупреждал, между прочим! Заграничную территорию мы обустроить не успеваем!!! Никак не успеваем, – Министр озабоченно потёр подбородок. – Там базовых работ ещё на 10 недель!

– Интересно там должно быть, – Помощница мечтательно закатила глаза.

– Съездим как-нибудь, посмотришь, если вести себя будешь хорошо! – Министр погрозил пальцем.

– Буду… А что там? Прям всё как тут? И здания, и люди?

– Как тут, только лучше… В разы! Иная социальная среда, иная культура, иная ментальность. Язык, безусловно, заграничный… манеры, повадки. И люди, специально обученные всем этим лингвистическим и культурологическим премудростям…

– А вот мне интересно, зачем всё это? Я понимаю, понимаю, что идеология и прочее… но это же слишком дорого! Я на прошлой неделе финансовый отчёт видела…

– На самом деле расходов ещё больше… Ты видела белый отчёт, но ещё есть серый и чёрный. Это три официальных, конституционно подтверждённых типа отчётности. Но мы же все люди! Поэтому фактически ещё существуют жёлтый, зелёный, оранжевый и синий… И потом, ты не забывай, это уже второй проект; первый, хоть и реализован, но денег всё равно требует… Поддержание дорог в нормальном состоянии, зданий, историко-культурных памятников. А это всё деньги-деньги-деньги. Но как без этого?

– Ну вот! Тем более!.. Зачем тогда всё, а? Если бы была моя воля… Я бы… – Помощница снова закатила глаза, – я бы полностью игнорировала Международное сообщество… Меня бы ни капельки не интересовало его мнение. И до других стран мне бы никакого дела не было, – женщина накрутила на палец каштановый локон. – И пусть все эти «революционеры» делали бы, что хотят… отправлялись бы в другие страны, искали бы лучшую жизнь. Ведь в общем и целом не так уж их и много, этих «мечтателей-искателей», не сильно мы проиграем в количестве без них…

– Ещё одна дура! Ты у меня уже сколько работаешь?

– А-а-а? Ну-у-у… пять месяцев где-то…

– Могла бы уже соображать начать… что к чему… за пять-то месяцев!!! Очнись, девочка моя! Никакого другого мира не существует! Впрочем, как и Международного сообщества. Все другие страны либо прекратили своё существование, либо стали субъектами нашего Государства. Соображаешь? Всем этим Кляйн-Чулковым просто ехать некуда… А все эти стартап революционеры, пропагандёры «благополучных заграниц» и прочие мятежные элементы ни дня не были за пределами нашего Государства. Вся информация, которой они владеют, исключительно теоретического свойства. Но мы работаем над этим. Плотно работаем. Скоро уже будет всё готово, чтобы запускать наших революционеров-оппозиционеров на территорию «Заграница II». В свою очередь, территория «Заграница I», которая сейчас уже функционирует, но пока по сути является бесполезной, будет выполнять роль Старого света, соображаешь?

Мы специально запустили проект «Заграница I» первым, чтобы к определённому времени на его территории появился благородный налёт снобизма, к стилизованным под старину зданиям добавилась классическая обшарпанность, специально обученные «коренные жители» сделались старожилами, впали в лёгкий маразм, пропитались спорами шовинизма и так далее и тому подобное. В идеале мы хотим добиться эффекта такой «Земли обетованной», то есть по сути «Заграница I» должна быть лучше «Заграницы II»; и все, попав в «Заграницу II» будут мечтать перебраться в «Заграницу I»…

Помощница поморгала густо накрашенными ресницами:

– Но-о-о постойте, ведь до того, как Кляйн-Чулков увидел в библиотечной книжке поросёнка Петра, он даже не помышлял ни о каких заграницах… Ведь… ведь вы же сами его на эти мысли наталкиваете!..

– Есть такое. Мы, между прочим, благородное дело делаем! Поддерживаем иллюзию и сохраняем необходимый баланс внутри страны… Противоречия, недовольства, мечты. Стране для устойчивого развития необходимо всего по чуть-чуть, а как же без этого? – министр Дудкин побарабанил пальцами по сиденью. – Для идеологической подпитки необходимо сохранять баланс… Какая-то часть населения должна быть уверена в нашей несостостоятельности и стремиться к другим берегам… в другие страны… И ежели других стран нет, мы… мы должны их строить… На каждое «да» должно быть своё «нет», на каждый плюс свой минус. Иначе всё рухнет… всё рухнет… Соображаешь?

– Соображаю.

– И это ещё хорошо, что территорий хватает. После «Заграницы II» будем реализовывать III и IV… и так далее… Ибо противопоставление необходимо… Оно всегда было. И мы должны его сохранить. Любыми путями сохранить…

– Странно, конечно, немного…

– Что ты миндальничаешь? Странно не немного, а много… Но таков этот мир, мы должны принимать его правила игры.

– А тогда объясните, зачем делать так, чтобы в этих ненастоящих странах было лучше? Может быть, наоборот? Пусть там будет хуже…

– А так и будет. Скоро… Это часть большо-о-ого плана. Сначала противопоставление будет не в нашу пользу, а потом – в нашу… Но для этого нам предстоит долгая и нелёгкая работа… Долгая и нелёгкая. И мы ещё до конца не уверены, какими методами достигнем обратного соотношения. Может быть, законными путями. Может быть, государственный переворот устроим. Может быть, даже полномасштабную революцию… Не знаем пока, не знаем.

– Революция… это плохо.

– Иногда революция необходима… Также… для баланса. Соображаешь?

Лимузин въехал в квартал новостроек и плавно притормозил под пыльным навесом. Министр закрутил головой:

– Приехали уже? Так скоро…

Водитель обернулся к пассажирам и постучал. Министр Дудкин дёрнул штору, за разделявшим их стеклом водитель шевелил губами:

– Приехали, приехали… Я понял, не слепой, – раздражённо сказал Министр и задёрнул штору. – Иди, прогуляйся, – приказал он Помощнице.

Женщина заправила за ухо непослушный локон и вылезла из машины. На её место сел мужчина в старомодной шляпе и длинном летнем пальто.

– Приветствую тебя… Приветствую! – сказал он.

– Добрый вечер, – отозвался министр Дудкин и нажал кнопку на подлокотнике, боковое стекло плавно поднялось. – Как ты? Всё готово?

– Да, всё в полном порядке, через два часа наступаем…

– Прекрасно, прекрасно.

– А ты как?

– Всё суетимся… Суетимся. Тут опять головоломка с этими революционерами. Почву-то мы подготовили… Да рано, слишком рано. Теперь надо сдерживать, а это двойной контроль.

– Ох-ох… Неприятности, да… Что ж бывает. Всякое в нашем деле бывает. Но тяжело, ох, тяжело… То ли дело раньше, а? Мне отец рассказывал, что когда он служил, было проще… У всех симки… А-а-ап… И кто-то уже на крючке! А ты сиди на диване и следи, прослушивай, пронюхивай. Что хочешь делай. Главное – никуда бегать не надо. Свои плюсы у Цифрового периода, конечно же, были…

– Согласен, согласен… Но мы уже работаем над симками. Вновь внедрять их через годик будем. И в Цифровой период вернёмся, только он, понятное дело, обновлённый будет, а как же? Идеология, баланс… Ты понимаешь, что мне рассказывать. Правда, методы возврата пока не разработаны, поэтому точные сроки наступления Неоцифрового периода неизвестны… А с симками уже всё точно, поэтому ты можешь начинать среди своих распускать слухи.

– Ох-ох, чудесно как, а? Чудесно как… А что конкретно говорить?

– Так и говори, мол, скоро появится новая система контроля, для поддержания всеобщего баланса и безопасности. Система будет полной противоположностью прежней стародавней, которая к мировому цифровому злу была подключена и так далее и тому подобное. Можешь, что-нибудь про неоапостола ввернуть, указать невзначай на божественное происхождение нововведения. Рабочее название новой системы «Божья пуповина», скорее всего, это название останется, но я не уверен. Ответственные люди сейчас занимаются этим проектом. Оставшийся срок отведён исключительно на придумывание сногсшибательной легенды и на разработку концепции добровольного внедрения. Создана специальная группа, которая тщательно прорабатывает все детали, чтобы система легко вошла в массы и прижилась там, так сказать…

– Ох-ох, какие новости добрые ты мне принёс, а?! Какие новости!

– Ты знаешь, мне пора, хотя бы вечер хочется посвятить личной жизни.

– Ох-ох, конечно-конечно… Вот бумаги. Всё пронумеровано, подшито, подписано, – мужчина широко улыбнулся, обнажая кровоточащие дёсны, – смело хоть в Архив, хоть в учебник по истории! Предпосылки, тактика, стратегия, ход боевых действий, боевая подготовка, вооружение, количественный состав войск… Одним словом, всё в полном комплекте…

Министр Дудкин полистал рассекреченные документы ещё не начавшейся войны.

– Вижу… вижу… Хорошо сработано!

– Что ж… Про симки непременно начну распускать слухи, будь спокоен… И-и-и, ещё раз извини, что заставил тебя тащиться в такую даль. Так нехорошо получилось! Никак не рассчитывал, что танк опять сломается…

– Перестань! Мне было совсем не сложно к тебе приехать… Только я на твоём месте транспортное средство всё же поменял бы. Потому что одно дело на встречу со мной не приехать… Я-то по старой дружбе прощу, конечно, – министр Дудкин шутливо ткнул собеседника кулаком в плечо. – А если кто-то другой тебя вызовет?

– Ох-ох, но мне так нравится мой танк, а?! Он такой огромный, едешь и какой эффект на окружающих производишь! И ещё он постоянно ломается. Ты не можешь себе представить, какое удовольствие его чинить… Ох-ох… И потом он уже стал почти что уникальным! Ты знаешь, что он состоит из деталей от разных моделей? Раритетных моделей! Фактически родной у него только двигатель да гусеницы… Гусеницы добротные стальные мелкозвенчатые. Двигатель, я тебе скажу, просто фантастический! 12-цилиндровый, четырёктактный… Мощность – 520 лошадиных сил. Всё работает, как часы! Но вот что-то всё равно периодически не работает… Я думаю, всё дело в трансмиссии. Понимаешь, у меня установлена многодисковая фрикционная муфта сухого скольжения, и во время крутящего момента на ведомом валу…

– Знаешь, про муфту ты мне потом расскажешь… А сейчас я поеду.

– Ох-ох… Да-да, конечно… конечно…

– А про машину ты подумай тем не менее. С танком тебя никто не разлучает, но машина, что называется, «на ходу» должна быть.

– Ох, да-да, всё верно, ты прав, как всегда…

– Прав… прав… Хорошего тебе вечера, на связи!

– Да-да, всего доброго.

Мужчина в старомодной шляпе и длинном летнем пальто покинул лимузин, его место вновь заняла Помощница. Министр Дудкин дёрнул штору и нажал кнопку, разделительное стекло плавно опустилось. Водитель обернулся.

– На Привокзальную, 9 и домой, – сказал Министр.

Водитель кивнул и завёл мотор. Разделительное стекло также плавно поднялось, министр Дудкин задумчиво расправил шторную ткань, и, не глядя на спутницу, взял её пальцы в свои.

– Сейчас к Архивариусу заедем, занесёшь ему бумаги. А потом ко мне.

– Хорошо.

На обратном пути Министр молчал, задумчиво смотрел в окно и слегка поглаживал длинные пальцы спутницы. На Привокзальной, 9 лимузин остановился, водитель привычно стукнул в разделительное стекло. Министр Дудкин передал Помощнице толстую папку с рассекреченными документами ещё не начавшейся войны:

– Второй этаж, 66 квартира.

– Помню.

Дверца лимузина хлопнула, министр Дудкин нажал кнопку на подлокотнике, стекло плавно опустилось. Лёгкий тёплый порыв ветра влетел внутрь. Министр рассеянно осмотрел старое многоквартирное здание в пять этажей, расслабленно откинулся на сиденье и прикрыл глаза. Серая тень поравнялась с лимузином… На мгновение застыла и метнулась куда-то в кусты. Общественный обвинитель промокнул носовым платком моментально вспотевший лоб:

– Следят! Всё-таки я был прав! Наша встреча на перекрёстке была не случайной!!! Мерзавцы… Что же делать?! Что же делать…

Он выбрался с противоположной стороны палисадника, в который ненароком угодил, и зачем-то вернулся на автобусную остановку, куда его совсем недавно привёз рейсовый автобус. Остановка была пуста, Обвинитель сел на лавочку и водрузил на колени портфель. Мысли его смерчем кружились в голове:

– Что-то тут не так… Значит, не простили мне сегодняшнего конфуза с Анастасией Поликарповной! Глупая женщина… Зачем ей было умирать? Какая же глупая! Не простили, не простили… Та-а-ак! Что это значит? Уволят? Самому уволиться? Не-е-ет! Подумают, какой смелый, самоуправство. Против кого, мол, пошёл… Нет! Ждать, надо ждать, когда уволят. А вдруг всё обойдётся? Может быть, это проверочная слежка, чтобы утвердиться в моей законопослушности… Да-да. Скорее всего, так оно и есть! А я что? – Константин Ипатьевич почесал затылок, вспоминая. – А я в церковь ходил… на гужевой повозке ехал, на автобусе… Всё прилично. Очень прилично. Так-так, теперь бы не оступиться. Не оплошать. Никак сейчас этого нельзя.

Та-а-ак, а я же завтра на приём к Дудкину иду. Во-о-от! Может быть, они думают, что я к своему клерку-информатору пойду? Подговаривать его? Или просто хотят его адрес заполучить? Так они бы напрямую и спросили… Что ж я? Не дал бы что ли? Но это стратегия, может, у них такая. Да-а-а… А вдруг что проверяют? Перепроверяют? Может, просто убедиться хотят, где живу, как живу. Да… Но как же я не хорошо давеча поступил! Надо было побежать?! Позор. Полный провал! Так. Нужно пойти и всё Министру рассказать. Всё! Как оно есть на самом деле. Прямо сейчас. Да, всё верно! Прямо сейчас. Потому что завтра может быть уже поздно… Хотя я же на приём в Министерство иду… Но всё равно. Всё равно. Лучше сейчас. Объясню, почему побежал, ведь это ж действительно странно! Ведь он подумать мог, что я что-то скрываю. Нет, надо прямо сейчас прояснить ситуацию.

Общественный обвинитель упёрся ладонями в колени, готовый немедленно встать и идти объясняться, но новая мысль поразила его:

– Это что же такое мне инкриминируют, если сам министр Дудкин следит за мной?!

Пот росой выступил на лбу. Константин Ипатьевич достал платок, но тотчас же убрал его и решительно встал:

– В любом случае – надо идти! Посмотрим правде в глаза… в её наглые глаза!!!

Общественный обвинитель уверенно двинулся к цели. Выйдя на Привокзальную улицу, он увидел вдали знакомые очертания лимузина. Константин Ипатьевич расправил плечи, крепко сжал ручку портфеля и сделал уверенный шаг. Потом ещё один. И ещё. Но вдруг споткнулся, взметнул руками, удерживая равновесие, и выронил портфель. Впереди промелькнула женская фигурка. Хлопнула дверца, лимузин плавно тронулся с места и скрылся за поворотом. Общественный обвинитель выругался, плюнул на округлый булыжник и поднял портфель. Он никак не ожидал такого исхода и в растерянности застыл на тротуаре. Мысли его вновь подхватил головокружительный смерч:

– Почему он уехал? Значит, не я был причиной его появления тут? Женщина… Интрижка… Он ждал эту особу. Понятно. А вдруг это была не женщина? Вдруг мне так только показалось? Хотя нет… Женский силуэт, юбка. А точно ли юбка? Чёрт! А вдруг министр Дудкин понял, что я заметил слежку? Но почему бы тогда… Хотя нет. Нет. Но интрижка всё меняет… Всё меняет. Да-да. Кстати, здесь же живёт вдова полковника Муромцева… Или не здесь? – Общественный обвинитель в волнении переложил портфель из одной руки в другую. – Какая же чепуха! Почему? Почему это происходит со мной?!

А всё из-за этого выскочки Кляйн-Чулкова!!! Будь он проклят! А-а-ах! – Обвинитель машинально пошёл, подгоняемый новыми догадками, поражающими его неподготовленное воображение. – Всё так и есть. Точно! Они всё подстроили… Не-е-ет, не зря мне в противники этого Кляйн-Чулкова подсунули! Они меня опорочить вздумали! Должности лишить! Хотя… нет…

Кляйн-Чулкова же никто не назначал… Это Защитник Анастасии Поликарповны… А вдруг её кто-то подговорил взять себе в защитники именно Кляйн-Чулкова? – Константин Ипатьевич в раздумьях остановился. – Мразь! А если ещё и Судья в сговоре? У-у-у!!! Мерзкие… мерзкие люди! Что же теперь делать? А вдруг правда у Министра просто интрижка тут? А? Та-а-ак… Надо бы разузнать, кто здесь проживает. Хотя… Что если это своеобразная проверка, а? Проверка меня. Начну разнюхивать, а они будут за моими действиями наблюдать… Пристально!.. Та-а-ак! Он что-то разведывает, ага! Значит… ненадёжная личность! О-о-о!!!

Да, наверное, так всё оно и было! Мне специально министр Дудкин сегодня дважды на глаза попался и специально себя скомпрометировал. Да-а-а… Специально, чтобы иметь на меня особое влияние. Ведь не зря же эта особа выскочила именно тогда, когда я здесь появился. Ведь верно? – Обвинитель почесал затылок. – Верно, верно! Но-о-о… А вдруг то была не женщина, а? Вдруг мне так просто показалось? Мало ли кто это мог быть… А, может, это его дочка? Хотя нет! Что я говорю? Детей у министра Дудкина никогда и не было! А ежели… ежели это была незаконнорожденная дочь Дудкина, а?

Вдруг это результат похождений юного Министра, когда он ещё и Министром-то не был, а сидел в какой-нибудь конторе клерком-телефонистом… А-а-ах! А может ведь и так быть, что мать его дочери – важное должностное лицо… в прошлом… или в настоящем… Или… жена чья-то! Какая катастрофа! Да-а-а, не позавидуешь положению несчастного министра Дудкина! Ведь он, может быть, и дочь иметь мечтал бы… И чтобы все вокруг об этом знали… Но нельзя! Ведь связь-то тайная, незаконная, с женой какого-нибудь влиятельного человека. А, может быть, даже и прямого начальника… А кто у министра Дудкина в начальниках? Не понятно… Вообще структура непонятная. Ерунду напридумывали!

Я не в состоянии оценить, какая там иерархия выше меня… Да что там говорить! Я даже не в состоянии оценить, какая иерархия ниже меня!!! Все всем подчиняются, но мне – никто! Да что про нас, смертных, говорить! Там, на самом верху, – вот где полная неразбериха!.. Для меня по крайней мере. Ведь я толком и не понимаю, кто в Группу Главнокомандующих-то входит… Один говорит одно, другой – другое… Хотя про министра Дудкина тоже поговаривают, что он имеет прямое отношение к этой Группе… Чёрт их там всех разберёт! Что за Группу придумали? Сколько в ней человек? Вроде, говорят, что три… Триединство, мол, и будто оно благословенно! Но на самом ли деле это триединство? Ведь, может быть, и больше… Гораздо больше… А ещё хотелось бы разуметь, где эта Группа заседает? Ничего не понятно! Говорят, в столице… А где эта столица теперь? Раньше – у нас была, а теперь где?

Хотя я читал, помнится, что теперь несколько столиц… И все – тайные. И в каждой столице – по Главнокомандующему сидит! А-а-ах!!! А вдруг министр Дудкин из группы Главнокомандующих? И эта женщина – жена другого члена Группы Главнокомандующих? И они – тайные любовники. А, может быть, уже не тайные. Их связь рассекречена и официальный муж этой женщины, могущественный и жестокий, собирается мстить министру Дудкину? А министр Дудкин тоже могущественный и жестокий… Это может вылиться в легендарное противостояние! А если это была незаконнорожденная дочь министра Дудкина? Да-а-а… Вероятно, тот отец узнал, что он ненастоящий отец… В любом случае противостояние неизбежно! И теперь всем грозит страшная месть! И министр Дудкин вместе со своей тайной любовницей и незаконнорожденной дочерью готовятся к побегу… А я…

А я, может быть, специально именно сейчас должен был встретиться с Министром… Вероятно, он всё подстроил. А зачем? Зачем… Да затем, что он хочет привлечь меня в качестве доверенного лица! Тема деликатная. Непростая. А я человек надёжный. Ну да… Свои минусы тоже имеются. Но, в общем и целом, я – кремень! Не-е-ет… Стоп! Министр Дудкин серьёзный человек. Если бы ему нужна была моя помощь, он бы поговорил сегодня со мной. А почему нет? Была прекрасная возможность, беседа тет-а-тет… Можно было бы обсудить вопросы любой степени сложности. Но он не стал! Значит, никакой проблемы нет!!! Значит, за мной действительно следят. Просто следят! И нет никаких тайных любовниц и незаконнорожденных дочерей?

Не-е-ет… Не может быть! Мне завтра назначено быть у Министра, значит, завтра мы будем обсуждать не только рабочие вопросы. Да-да… скорее всего так оно и будет… Но нет! Я же должен буду появиться там вместе со своим клерком-информатором. Какая уж тут приватная беседа? Хотя и что ж тут такого? Да, вначале мы какое-то время пообщаемся все вместе, втроём… А потом отошлём клерка и останемся вдвоём, чтобы продолжить говорить о делах весьма деликатных. Но нет же! Не срастается, – Общественный обвинитель вновь машинально пошёл, подгоняемый сомнениями и догадками. – Вот ведь незадача! Ужасное положение! У меня, пожалуй, такого ужасного положения и не было никогда! Как… Как же мне быть?