Читать книгу: «Зеркало Странствий. Странный мир», страница 2

Паскваль хмыкнул, словно что-то припоминая.

– Надо поискать, заклинание ходовое.

– И ещё, – неуверенным тоном сказал я, ну хотелось мне раскрываться раньше срока, хотя какая тут секретность, если даже в школе, все в курсе, что я открывал для короля зеркало странствий в подземелье черной башни.

Вы слыхали о древних книгах «о зеркалах странствий»?

Паскваль почесал затылок, и ответил.

– Где-то я подобное встречал, причем относительно недавно, – он оттолкнулся от столешницы читального стола, и направился в один из проходов среди стеллажей с книгами, бросив фразу напоследок: «Обожди немного, а пока возьми перо бумагу и оформи библиотечный абонемент. Образец увидишь на столе».

Пока я нужный стол отыскал, библиотекарь куда-то пропал. Когда я в руки гусиное перо взял, чернильницу и само перо, просто в удручающем состоянии увидал.

Мало того несчастное перо до безобразия истёртым было, да еще и сама чернильница что в углубление стола находилась, вообще, стояла криво. Прежде чем что-то писать, я взялся всё это добро поправлять, чтобы на разлинованной бумаге ни клякс не грязи не оставлять. А старые засохшие чернила, своим кинжалом с пера все же соскоблил. Да и замызганную, чернильницу тоже на место установил. Даже из чернильной бутыли, что нашел на соседнем столе в чернильницу, немного чернил долил. У меня почему-то сложилось мнение, что Паскваль за своими письменными принадлежностями вообще не следил. И еще я обратил внимание, что в самой библиотеке, несмотря на её невероятные размеры, порядок все-таки был, причем почти идеальный.

К тому моменту, когда в зале появился Паскваль, неся в руках желанный свиток и толстенную книгу в кожаном переплете, с Библиотечной анкетой, расчерченной явно по линейке, я уже покончил, вписав в нее свое имя и титул. Хорошо, что дату рождения не пришлось писать, иначе это звучало бы так: «родился я двадцатого числа, месяца спелого плода», не слабо да? Хотя можно было вписать и день рожденье Эммануила, что тоже не противоречило бы правде, хотя кому это надо? Когда тут не всякий житель, читать то умеет, не говоря о том, чтобы он мог еще и писать.

Но, прежде чем он передал мне в руки книгу и свиток, он перечитал анкету, которую я заполнил, и заставил вписать дату рождения. Я чертыхнулся.

Еще раз, сверив запись, он отошел к своему столу, и сделал у себя какие-то записи, и сказал:

«ну что же, добро пожаловать в дом знаний, и я нашему личному знакомству очень рад. Так же слышал о тебе, и что ты, в нашем саду подпалил задницу садовнику Янге, – и он усмехнулся.

«Ну что за люди? или кто они тут вообще. При каждом знакомстве вспоминают этого садовника. Ну не специально же я его молний жахнул. Случайно всё получилось ну честное пионерское, или уже пора говорить честное магистрейшие?

–Ладно, не переживай. Все через подобное проходили, подмигнул Паскваль и протянул мне книгу со свитком: «Вот здесь все то, что ты просил, читай, но свиток этот из библиотеки не стоит выносить, понял»?

Я утвердительно поддакнул.

– Запомни, он должен храниться тут. У вас ведь есть для этих целей книги? Вот с ней сюда и приходи и что угодно в нее и пиши. Кстати, ещё помимо этого заклинания, очень рекомендую записать еще парочку полезных заклинаний.

Я с интересом на него посмотрел.

Паскваль извлёк подобно фокуснику ещё один свиток и протянул его мне.

– Что это? – спросил я.

– Это заклинание «Свет свечи», очень полезное заклинание, запиши, не прогадаешь, это я тебе как эксперт по магическим наукам говорю.

да и, а жизни тоже выручает, это как с масляным фонарём в нужник ходить, только рук не занимает. Рекомендую, очень помогает, ну и скажу тебе по большому секрету, – и он выдержал интригующую паузу, и продолжил, – лишних заклинаний в жизни не бывает.

Я его поблагодарил, но два свитка кольцо огня и свет свечи все-таки в сторону отложил, а книгу «о зеркалах» на стол положил и, перед собой раскрыл.

Эта книга была очень старая и сильно отличалась от тех, что мне довелось читать в именье. Многие абзацы, конечно, совпадали, я предположил, что писари информацию о зеркалах как раз и переписали. Но здесь как мне показалось, была более полная информация и подробное описание ритуалов, связанных с ними. Я даже нашёл инструкции, о вызове духов, почитать было забавно, но меня это не сильно интересовало, и я пролистал весь раздел с духами, остановившись на мгновенье на ряде разъяснений как с помощью зеркал можно гадать, или как зеркало можно изготовить кустарным образом.

Я устал листать пожелтевшие от времени страницы, засидел даже свои ягодицы, на жестких деревянных стульях, и решил, что при следующем визите в библиотеку прихвачу седалищную подушечку. Кстати, такие плоские матерчатые подушечки в этом мире, как ни странно, существовали, и именно для таких целей. Почему в этом мире стулья изготавливались только с жёстким сидением, мне было не ясно. Можно же было их с тем же успехом делать и с мягкими сидениями.

В конце концов, я добрался до конца и нашёл раздел с названьем «зеркала странствий».

В первом оглавлении я сразу прочитал, что даже в стародавние времена, такие зеркала тоже были большой редкостью. Было много описаний, и образцов обрамления с рядом названий. В общей сложности в этом мире упоминалось десять разновидностей зеркал странствий. Я сравнил их изображения с теми, что мне уже довелось встретить во время путешествий через них, и очень удивился. Там подробным текстом описывалось, как выглядят они и ещё пики активности, и в какие дни особенно. Как оказалось для каждого отдельно взятого зеркала были свои отдельные дни наибольшей активности, но как это высчитывать в описании сожалению не было. Дальше курс истории пошёл, я его тоже прочёл, вот только как домой вернутся, ответная так и не нашёл.

Также прочитал, что эти зеркала использовали, как транспортный портал, не только перемещения с континента на континент, но и в независимые миры. Но и подробностей в этой книге не было, и у меня сложилось ощущение незаконченности этого раздела. Когда я повнимательнее присмотрелся к месту крепления страниц, то обнаружил крошечные обрывки, вытащил свой олимпийский ножик и аккуратно разъединил обрывки корешков страниц, и понял, что в этом разделе отсутствуют три страницы, и, судя по следам корешка переплета, выдрали их видимо давно. А потом посмотрел на номера страниц, и действительно, именно трёх страниц и не хватало. Отругав самого себя за свою невнимательность, вновь перелистал страницы, это же было настолько очевидно.

Описание зеркал заканчивалось на двухсотой странице, а историческое описание начиналось только с двести седьмой страницы.

– Вот варварство! – выругался я, – Неужели этому придурку настолько сложно было переписать информацию, что он решил её выдрать, а я теперь мучайся. И в то же время я предположил, что это было сделано намеренно, чтобы та информация с тех трёх страниц, не попала к тому, к кому ей попадать не следовало, только мне от этого легче не стало.

Из оставшегося материала я узнал, что в древности, при активации зеркал проходили, любые путники, торговцы и обозы, и даже целые армии. Которым нужно было, переместится быстро и далеко. И ещё оказывается зеркала, обладали способностью, трансформироваться и изменятся в размере и, после перемещения вновь возвращалось в прежнее состояние. Но это было для меня, вообще немыслимо.

«Что оно резиновое что ли»? Удивился я, когда прочитал строчку про то, что зеркала могут видоизменяться от размера обычной двери до крепостных ворот.

У каждых врат жил сильный маг смотритель, или Хранитель врат, и в определённое время или по заказу путников он открывал порталы, но тут я заметил некоторую нестыковку. Если каждое «зеркало Странствий», привязанное к полнолунию, или к определённому дню, то почему в этом описании, эти порталы открывали, когда хочешь и по заявке путешественника. И этот факт мне показался очень странным. Особенно если представить, что они открывались раз в месяц, ну это по общепринятому лунному календарю, которые сохранились до настоящего времени. А желающих пройти было много, это что же получается? Люди и обозы собирались перед зеркалом и ждали своего часа? Это как-то не вязалось с понятием. Это, какое столпотворение должно было твориться перед активацией портала. Но об этом, нигде не упоминалось, не было столпотворений, и это меня окончательно сбило с толку. И ещё там описывались события, которые вынуждали Хранителей защищать порталы или вовсе их перемещать в другое место.

«Кто куда перемещал, я уже видел», подумал я, вспомнив зеркало странствий среди сундуков с сокровищами на затонувшем корабле.

И пару непонятных схем, я их перелистал, но судя по схемам, там было изображено, как зеркало странствий нужно демонтировать в одном месте, и установить в другом.

И тут меня посетила одна догадка» неужели я каким-то образом стал хранителем врат, своего мира, но, как и когда это произошло, и почему я об этом узнал только здесь. Что касается моего двойника Эммануила то он, получается, является Хранителем врат уже своего мира? Тогда это многое объясняло. Он же тоже не знал, как этот портал открывать, пока я ему не показал. А я откуда узнал, как их активировать»? Вот этот факт меня и напрягал.

«Неужели, действительно, я сам открыл этот проклятый портал? и из мира своего в этот мир попал? А та старушка, что в детстве за уши драла, в тот момент действующей хранительницей врат была.

Может когда она сказки мне рассказывала этот самый код активации и передала, а я по наитию подсознательно, точнее неосознанно, запустил этот самый код активации, причем сам не запомнил, как это сделал»? Я такой вариант не исключал, хотя почему она выбрала именно меня, скорее всего, это так и останется неразгаданной тайной. А после её смерти, зеркало по непонятной мне причине, само, выбрало нового хранителя? Но как это возможно? оно, же, не живое существо, зеркало просто вещь, но в этой книге о подобных случаях ничего не написано, если она не осталась на тех пропавших страницах, или со мной действительно что-то было не так»?

Если Эммануил эту книгу тоже прочитал, то значит, он, как и я в состоянии активировать любой портал. Но и использовать его тоже надо с умом. Что он тоже далеко не дурак я это смекнул сразу он сам себе на уме, хотя пару адресов я подозреваю, он запомнил. И может отправиться либо в королевство Даррелла, либо на острова Таскании, ну и тот который он сам использовал, а мне не говорит. Я знаю только одно, путь в мой мир он не знает, а я его ещё не нашёл, и моя память, на отрез отказывается выдать мне необходимую для моего возвращения комбинацию символов.

Я прервал чтение и спросил у Паскваля: «а мой брат читал эту книгу»?

Библиотекарь только рассмеялся да за последние два месяца ты вообще первый посетитель, преподаватели не в счёт», потом заглянул в какой-то журнал, полистал его и добавил: «а нет, вру, были ещё ребята со старших курсов, они брали заклинания фантом, исцеление, и ясновидение, один даже попросил Армагеддон.

– А это что за заклинания? – спросил я.

Паскваль рассмеялся Фантом, это заклинание из Школы Иллюзий, увеличивает количество твоих иллюзорных копий, создавая для стороннего наблюдателя впечатление, что тебя много. Исцеление, ну оно само за себя говорит, это Школа Восстановления. А Армагеддон заклинание, поражающее большую площадь это боевое заклинание, из Высшей Школы Разрушения. Обрушивается раскаленными докрасна камнями, но это уже высшая магия, её не каждый маг потянуть может.

– А я могу отправить, фантома гулять в одну сторону, а сам пойти в другую? – спросил я у библиотекаря.

Он рассмеялся: «нет, фантом за тебя уроки делать не будет, он будет повторять каждое твоё движение, это все же иллюзия, хотя и очень качественная».

Не знаю, но мне почему-то захотелось получить это заклинание, хотя оно и относилось к следующему уровню школы магии, но как-то очень красиво он рассказывал, да и исцеление тоже лишним не будет. Ну, в общем, он меня убедил, и следующим заходом моя тетрадь пополнились ещё парочкой заклинаний от Паскваля. Между нами, мальчиками мы называли ее «колдовской книгой», выглядела она конечно не очень, но зато как звучит.

При проверке наших «колдовских книг» Бенедикт рыжий даже одобрительно кивнул, когда увидел новые заклинания в моих записях.

Но знания из книги «о зеркалах странствий», не давали мне покоя. Они будоражили мою память. Только вместо удовлетворявших мое любопытство ответов, у меня возникло ещё больше вопросов. И ещё мне было больно и обидно осознавать, что самая главная, и самая важная информация была вырвана из истории в количестве трёх полных страниц.

«Все самое важное было именно на них», с горечью в голосе пробормотал я, сидя над раскрытой книгой, угрюмо пялясь на обрывки заветных страниц, и размышлял: «Это как бродить, со связкой не подписанных ключей, среди множества запертых без номерных дверей». Это что же получается, я должен открыть всё двери, и только потом найти нужную мне дверь? Да я состарюсь раньше.

Хотя я больше склонялся к другой версии. Все «зеркала странствий», больше напоминали «цифровой замок», я как-то видел подобный. Два ряда кнопочек, от единицы и до нуля, а между ними петелька. Нужные кнопочки нажимаешь, и дергаешь за петельку, и дверь открывается. В зеркалах странствий это символы животных, но как из обычного коня сделать равноценного Пегаса вопрос с подвохом.

И тут меняя, словно разрядом молнии поразило: «текст, в этой книге не рукописный, а наоборот печатный, это значит, что эта книга печаталась древними печатниками и наверняка тиражом. А это значит, она может быть не единственной, книгой в этом мире, да что говорить, не единственной книгой в королевстве, я вспомнил упоминание папы Квентина о королевской библиотеке, а вдруг там тоже есть такая книга и с уцелевшими страницами. Но как мне туда попасть? Ну, допустим, как туда попасть я уже знаю, костюм королевского пажа тоже может оказаться пропуском, да и отец Эммануила наверняка имеет доступ к библиотеке его величества.

А что это для меня неплохой шанс, это было очевидно.

Интересно, когда там будет бал смогу им воспользоваться? Вот тогда и воспользуюсь.

Но у меня возник еще один вопрос, если эта книга была напечатанная печатной машиной, то куда она исчезла или стоит себе одна одинешенька в какой-нибудь древнейшей типографии и попросту пылится без дела? Черт. Наверное, надо обращаться к приятелю папы Квентина, Маркусу копателю глубин, – и я невольно поморщился, вспомнив этого неопрятного дядьку, в перемазанной землей и ржавчиной робе.

Все эти книги, устройства, и всевозможные схемы существовали в древности, тогда почему люди скатились до рукописей?

Я понял только одно, здесь существовала мощная, продвинутая цивилизация, и ныне живущие люди называли их Древними, а после войны какого-то психопата, прозванного Чёрным лордом, всё это было либо забыто, либо уничтожено, да так крепко забыто, что этот мир более трёх сотен лет не может из этой беды выкарабкаться. Как вообще это возможно в моем мире даже после страшнейшего землетрясения в Ташкенте, отстроили его заново, почти за год, а тут за триста лет никакого прогресса. И это несмотря на то, что здесь имеются свои учёные, алхимики, писари или как я слышал кудесники, вроде наших инженеров только в этом мире. И я никак не мог понять, почему они не продвинулись в техническом развитии, которым этот мир когда-то обладал.

После чего я поймал себя на мысли что вместо того, чтобы думать, как мне вернутся домой, меня понесло в какие-то неведомые дали.

Но если, ведьмин дом снесут, то у меня будет масса времени, подумать о бытие этого мира. Меня даже передернуло, все мое внутреннее я, протестовало против такого развития, каждый раз твердя одно и то же: «Это не твой мир, это не твои заботы, ты здесь проездом, ты здесь гость».

«Хоть бы весточку, какую туда отправить, чтоб мои родители, из ведьминого дома это зеркало забрали. Да и судя по описанию, это зеркало тоже как-то по-хитрому снимается». В памяти вспомнилось зеркало странствий, лежавшее в трюме Сатарийского корабля, оно было не закрепленным, просто забитое в какой-то ящик, который едва ли не внавалку находился среди прочих сокровищ, да еще в полулежащем положении. «Но, тем не менее, это не помешало ему активироваться. А это напрочь разрушает теорию об обязательном нахождении этого зеркала в «месте силы».

Я взял в руки перо, и очень тщательно переписал правило снятия и установки на новое место этого артефакта, вдруг пригодится, хотя в душе я чувствовал, что пригодится наверняка.

Вот примерно с такими мыслями я и вышел из библиотеки, попрощавшись напоследок с её библиотекарем. Потом как обычно по распорядку дня ужин и потом «отбой», ну в смысле идём спать.

После прочитанной книги я уже ничему не удивлялся. Ну, кроме одного, почему здесь до сих пор ничего не придумали печатного или копировального. Ну, допустим, с копировальной бумагой я сталкивался редко, и из чего она состоит, я понятия не имею, но буквы, же можно вырезать и из обычной деревяшки, и знай себе шлепай и шлепай. Кроме того, видно же, что древние книги отличаются от современных, своим текстом, да и нам было бы проще, вместо того чтобы ходить за каждым учеником, и клянчить свиток «на пять минут».

«Это же так просто, и особых знаний не нужно. Берешь резные буквы, уложил их в ящик, измазал чернилами и вперед», размышлял я, лежа в постели. Я даже вспомнил, как моя Мама брала меня на работу, где я любил спускаться на первый этаж в огромный зал, где пахло краской, и находились целые наборные шкафы с множеством букв, всевозможных размеров, и как впервые я составил слово Мама.

И тут меня посетила потрясающая идея, попутно размышляя что «печатные буквы могли избавить сразу от кучи проблем. Взять какой-нибудь манускрипт набрать его буквами и размножить. Это же здорово, можно было снабдить этими свитками, целую школу, и не одну.

Так сказать, восполнить пробел в истории этого мира, где существовало книгопечатание. Это было гениально и просто, но я плохо разбирался в символизме этого мира и мне требовался опытный помощник и мастер резьбы по дереву. Ну, допустим мастера резьбы по дереву, я нашёл, а дальше? Эммануил хоть и был хорошо обученным грамоте, но в напарники я его брать не хотел, он относился к категории тех людей, которые могут загубить даже простецкие начинания. Это было сугубо мое личное мнение.

Хотя я вообще не был уверен, что моя идея понравится старшим наставникам. Но я все-таки решил попробовать.

Я измерил средний размер символа, и спустился к старенькому резчику.

Он как раз что-то вырезал из Алтаирского дерева, которое в основном шло на изготовление подставок под книги.

Это и подтолкнуло меня на мысль, предложить ему вырезать несколько десятков алфавитных символов в зеркальном отражении, он сначала посчитал это чернокнижием, но после того, как под мои настойчивые убеждения первая буква была готова, я макнул её в чернила и отпечатал на свежей выструганной доске.

– Ну и где чернокнижие? – ткнув пальцем в отпечаток, спросил я у резчика.

–Тогда чародейство!

–Пусть будет чародейство – согласился я.

И взялся за разъяснения, мне нужен Ящик под размер бумаги, много букв, немного клиньев, чтобы буквы поджимать, чернила я с собой принесу. Ещё мне понадобится, ровная доска, и винт, чтобы эту доску прижимать вот так и делалась печать, на ладонях показал Деду Агапу. А потом и решил по памяти зарисовать печатный станок со всеми деталями.

   Я вернулся в библиотеку, поздоровался, с рыжебородым Библиотекарем и парочкой ребят, которых я не знал, но видел их на среднем курсе и с ходу попросил листок, перо, чернила.

Паскваля эта просьба ничуть не удивила.

   –Какое заклинанье тебе дать?

– Не надо. Буду я печатную машину рисовать. Ребята на меня только удивлённо взглянули, и явно удивились.

   И вскоре на столе передо мной появились листок, перо и чернила.

   Я расправил лист, начал рисовать схему печатного пресса.

   В моей памяти были ещё свежие воспоминанья, после экскурсии в Московский политехнический музей и я там запомнил множество очень интересных вещей. Среди них и был один примечательный экспонат печатный станок Ивана Фёдорова, точнее его копия.

А этот Музей я как раз со своим Московским классом посещал, незадолго до той ночи, когда попал в этот мир. Ну как незадолго, за три месяца до каникул, что я отдыхал в пионерском лагере.

   На листке бумаги я набросал эскиз печатного пресса, с трёх сторон, сбоку, спереди и сверху, даже детали пририсовал. Чертёжником я не являлся, но получилось относительно сносно.

   Потом направился к старому резчику, благо его мастерская была неподалёку от школьной библиотеки, я даже чернильницу взял, так, на всякий случай.

   Когда вошёл в мастерскую сразу увидал, что дед Агап опять скучал, а разломанные шкафчики из его мастерской исчезли. Он сидел в своём кресле и вырезал какую-то финтифлюшку, больше похожую на шахматную фигурку.

   Обратился я к нему с таким предложеньем, и развернул эскиз печатного станка. Я как учитель пальцем по листку водил и всё как сумел деду Агапу разъяснил.

   Он окинул взглядом мебель, пальцем ткнул в подставку для боевых топоров:

– Как основа подойдёт? – спросил он.

   –Вполне, – ответил я, уточнив некоторую деталь, – только на нее надо сверху стол установить. А с боку пару столбиков прикрепить, – и я опять пальцем ткнул в свой рисунок, – но главная деталь – это винторез, его надо к верхней планке прикрепить, и еще, чтобы винт легко вращался, надобно его сальным маслицем облить, чтоб при работе хорошо скользил, двигался внутри. Нижнюю перекладину надо тоже закрепить, чтобы винт не мог в сторону от нужной точки уходить. И даже отдельно этот узел нарисовал всё на той же бумаге, выделив отдельным моментом сам резной винт пресса. Именно за счёт его он равномерно прижимал лист бумаги к площади наборного текста, чтобы всё подробно пропечатывалось, и читалось, когда бумагу извлекут из-под него.

– А это что такое спросил дед Агап, ткнув в рисунок свой палец.

– Это рычаг для вращенья этого винта, – пояснил я старому резчику.

– Я столяр, плотник, резчик я же не кудесник.

– Это все из дерева, можно сделать, если конечно у вас в городе нет знакомого кузнеца. Но по любому на нём должна быть косая резьба.

Дед Агап покрутил в руке листок, и даже посмотрел на просвет, словно ища какой-то только ему известный ответ, и с улыбкой сообщил: так это обычная фруктовая давилка, или маслобойня, только вместо бадьи стол с выдвижным ящиком.

Я только пожал плечами:

– Это, наверное, упрощает задачу? – поинтересовался я.

– Значительно – ответил старый резчик.

– Ну, ещё нужно вырезать из дерева, много разных букв перевёртышей.

– Буквы перевёртышами не стоит называть, – осторожно произнёс Дед Агап.

– Хорошо тогда просто буквенный шрифт! – поправился я.

Это слово у старого резчика, уже не вызвало недовольства.

Мне осталось только пожать плечами не нравится слово «перевёртыш», ну и ладно.

Мою идею он посчитал забавной, но, что из этого получится, ему самому стало интересно. И с этого момента я стал частым гостем в багетной комнате, так предпочитал называть свою мастерскую Дед Агап.

Я даже познакомился с его подмастерьем по имени Филипп, он был старше меня на пять лет, но младше моего брата, примерно настолько же. Он как раз в этот самый момент затаскивал фруктовую давилку, я ещё дверь придерживал, когда он её втаскивал в мастерскую, естественно это было не бесплатно. Я сэкономил карманные деньги и за пару серебряников Дед Агап купил у местных жителей старенький пресс давилку, который как раз и собирались переделывать под печатный станок. Когда это всё завертелось, я много рассказывал о станках, на которых печатали книги, и как люди собирали по буковке, не только отдельные слова, но и предложения, из которых состояли огромные печатные тексты. И ещё, всё наборы были разного размера, чтобы выделять оглавления или названия, в зависимости от размера или символа.

Мне порой казалось, что я пересказываю историю первопечатника Ивана Фёдорова, из истории моего мира, а дед Агап слушал и воспринимал это как будто то, что я рассказывал, было в далёком-далёком королевстве, откуда я, собственно, и прилетел через зеркало странствий.

Через неделю старенький плотник высыпал передо мной гору всевозможных символов и знаков я понял, что копаться в буквах достаточно сложно и попросил собрать ящик с ячейкой под каждый символ. Их оказалось в общей сумме не много немало целых сто штук. Старика забавляло подобное развлечение, и посмеивался над моим рвением придумать нечто эдакое чародейское.

Дождавшись своей очереди, я все-таки перехватил самый ходовой манускрипт, «волшебная стрела», относившаяся к слабым боевым заклинаниям первого уровня, и принес его в багетную комнату, прихватив с собой несколько листов бумаги, и небольшую бутыль чернил. Взяв в руки манускрипт, и подбирая нужные буквы, стал укладывать в ящичке его текст. Сперва мне это не очень удавалось, все-таки буквы в зеркальном отражении сводят с ума. Провозившись, бог знает сколько времени, воспользовавшись помощью его ученика Филиппа, мне это удалось, ну не хватило пару букв, но дед Агап усмехнулся и через несколько минут у него на ладони появились недостающие буквы, я с текстовым набором возился дольше, чем резчик вырезал недостающие для набора буквы.

Пока прилаживали шрифт, пока его расклинили подпорками в наборном ящичке. Пока пропитывали войлочную подложку чернилами, пока промазали шрифт. Альтаирское дерево успело, пропитается чернилами и могло оставлять чёткий контурный след.

Проверив шрифт на его правильность, вставил наборный ящик в специальные пазы положил листок поверх деревянной рамки и рычагом затянул ее под пресс. Взявшись рукой за рычаг давилки, и одним движением руки, опустил пресс сверху вниз, припечатав листок бумаги к шрифту. Подержав несколько секунд, поднял его в исходное положение. Крутанул подачу рамки, чтобы лишний раз не лезть руками под прижимную пластину пресса, и извлёк отпечатанный листок бумаги. Когда я вынул первую копию документа, она не получилась. Мало того листок сместился в бок, да ещё и местами от чрезмерного количества чернил, размазало контуры букв. Покрутив в руках испорченный, на мой взгляд, листок, откинул его в сторону и приложил новый лист. Без излишней суеты выровнял по рамке, проверил, чтобы на рамке со шрифтом он лежал ровно. В этот раз я прижимал аккуратно и без фанатизма, слегка.

Когда пресс опустился до ощутимого сопротивления, я поднял его в исходное положение, выждал несколько секунд и только после этого извлек то, что получилось.

А получилось все чудесно, чистенько, и почти аккуратно.

Старый багетчик с изумлением следил за моими движениями, рассматривая первый удачный листок. Мне это даже понравилось, сделав три экземпляра, к двум последним уже свои руки приложил Филипп и Дед Агап. В итоге на верстаке старого резчика красовались пять копий манускрипта с заклинанием «волшебная стрела».

Я как-то смотрел передачу по истории на первом канале телевидения, «о первом Русском книгопечатнике Иване Фёдорове», и, улыбнувшись, представил себя в учебнике по истории или летописи или что тут у них ведут, сохраняя хронологию происходящих событий. Но у меня почему-то представлялась газетная статья с крупным названием: Владислав Хаттаб первый книгопечатник при дворе короля Людовика Бесстрашного. Ну, или что-то в таком роде.

Что скрывать я тоже любил хвастать, только в разумных приделах. Хотя, наверное, этих приделов я как раз и не знал.

– Это Чудо! Волшебство! Это действительно волшебство! Ты парень настоящий Чародей! – воскликнул старый резчик, почти одновременно со своим подмастерьем.

После этих слов я даже немного погордился собой.

Потому что такого монстра печатной индустрии как стоял у мамы на работе из палок не соберешь.

Уложив символы по своим ячейкам, я видел потрясенное лицо старого багетчика. И в моей памяти вспомнилась название «касса шрифтов».

– Это обычный «Типографский набор, а эти ячейки для хранения букв одного вида, называют кассой», – пояснил я, – с его помощью в моем королевстве печатают книги, так же им можно печатать что угодно. Даже картинки, если её вырезать из дерева и обмакнуть в краску.

Старый багетчик понимающе кивнул.

Я не знал, как воспримут это изобретение в школе, но очень надеялся, что ничего плохого не будет.

Когда я принес ценный манускрипт в библиотеку, Паскваль удивленно посмотрел на меня, и спросил: «неужели ты его выучил»?

Я честно признался, что сделал себе копию и теперь он мне не нужен.

Библиотекарь переспросил – ты, что его переписал?

–Ну, вроде того, – произнёс я, а самого просто распирало похвастаться своим творением.

–Покажи? – попросил Паскваль. И я с гордым видом вытянул пачку листков даже немного небрежно, но у библиотекаря глаз был наметан, и он попросил показать всё листки.

Пасквалю я доверял, это он помог мне в освоении магической грамоты. Я протянул отпечатанную копию манускрипта, с интересом наблюдая за его реакцией.

Он с добродушной улыбкой взял в руки листок бумаги, видимо, ожидая увидеть на ней смешную рожицу или что-то в этом роде. Улыбка превратилась в удивление.

– Это как? – спросил он, тыкая пальцем в толстые буквы.

–Небольшое чародейство – добродушно ответил я, получая от всего действия невероятное удовольствие.

Он сравнил манускрипт и его копию, которая сильно отличалась от оригинала не только высотой, но и толщиной букв.

– Это только одна такая? – спросил библиотекарь.

–Я пробовал разными способами, вот они. Я достал пять копий и показал Пасквалю, только две я не отдам, они мне нужны.

–Я где-то подобное встречал! – воскликнул он.

Я утвердительно кивнул; «я тоже встречал только в древних книгах! – ответил я.

Паскваль извлёк из своего стола какую-то книгу и, судя по состоянию переплёта, тоже старинную и раскрыл ее, держа в руке мою копию.

–Да, технически исполнение текстов очень похоже, вот только тут ошибка и он ткнул пальцем в отпечатанную копию. Ну, в общем одной фразой он сбросил меня с заоблачных высот на грешную землю.

И я посмотрел на указанную ошибку, и тихо ругнулся, когда делал набор, одну букву случайно поставил вверх ногами.

– А так в целом хорошо! И где тебя этому научили?

–Дома! – ответил я.

На следующий день к нам в класс зашел «Главный магистр» назвал меня и попросил зайти к нему в башню после уроков.

В классе переглянулись, и уставились на меня, словно я, где-то нашкодил, и меня за этим делом застали.