Куликово поле

Это история о битве,

ставшей началом конца для одного государства,

и концом начала для другого.

Глава 1. Сбор.

Ох, не так должен был закончится пир в этот тихий августовский вечер у Микулы Вельяминова!

Пир был в самом разгаре. Заморское вино лилось рекой, столы ломились от яств. Великий князь Дмитрий Иванович поинтересовался здоровьем хозяина и его жены, и, расправив свою чёрную бороду, и поправив такие же черные волосы на голове, подняв своё мощное тело, и выпил до дна свою чарку. Все остальные приглашённые воеводы и бояре также поднялись и выпили до дна.

Хозяин пира только что успел похвастаться своим новым приобретением – богато украшенным, добротным генуэзским шестопёром, указав на новую форму его перьев, обладающих большей проникающей способностью.

– Почти как у клевца, да вот только в броне не застрянет! – хвастался Микула.

Все собравшиеся оценили покупку, важно кивая головами в знак одобрения. С разрешения хозяина, гости брали шестопёр, оценивая его вес, как в руке сидит, да и много других мелочей, столь важных для воина-профессионала. Да и кому не хотелось бы просто подержать в руке хорошее, добротное, да и дорогое оружие?..

– Тяжеловат… – молвил князь Владимир Андреевич Серпуховский, держа шестопёр в руке.

– Для тебя – да! – беззлобно ответил Микула, бережно беря свою обновку из рук двоюродного брата Великого князя, не забывая при этом невзначай продемонстрировать натренированные мышцы руки.

– Да, умеют фрязи делать и оружие, и доспехи. И добротные, и красивые, – желая польстить племяннику, промолвил брат последнего московского тысяцкого Василия Васильевича Вельяминова Юрий Грунка.

– И точно…

– Да, да…

– Верно говорит…

– Не то что русские кузнецы. Всем на Руси известно – фряжское оружие – лучшее в мире! – поддержал брата Фёдор.

– Ну не скажи! – Владимир Андреевич в правоту своих слов стукнул кулаком по столу. – Хивинское оружие тоже великолепно. И арабское. Особенно мечи. Из дамасской стали. Ты его хоть колесом согни, а он не сломается. А как согнётся, так и разогнётся. А как рубит! Р-р-раз, и всё, напополам! А фряжский меч? Чуть погнул, сломался. Пару раз рубанул, особо ежели по лезвию меча, так там такие сколы будут, что если и не сломается, то всё равно к кузнецу на починку нести.

Бояре согласно кивали головами, одобряя слова двоюродного брата Великого князя. Одобренный поддержкой бояр, Владимир продолжал.

– А какие доспехи из дамасской стали! Прочные, надёжные! Никакое копьё не пробьёт, никакой меч не прорубит! Любо дорого смотреть!

– В этом ты прав, и любо, и дорого. Очень дорого! Я бы даже сказал, слишком дорого! – рассмеялся Юрий.

– Да, Юрий, ты прав, – вмешался в спор сам Великий князь. – Доспех из дамасской стали гораздо дороже немецких, генуэзских, да и наших. Но ведь какое качество! Ведь прав Владимир. Ни щит, ни шлем не пробьёшь, да и зерцало тоже. Такой доспех даже гранённую бронебойную стрелу, пущенную из лука в упор, остановит. Только арбалетный болт пробьёт. Да и то, не всегда.

– А наши брони? – продолжил Владимир. – Если бы они были так плохи, разве пользовались бы они спросом на западе, да и на востоке? Порасспроси наших купцов. Наши кольчуги, пластинчатые и чешуйчатые бармицы, чешуйчатые доспехи. И не только сталь хорошего качества, но и кожа! Наши куяки, корацины и бригандины пользуются спросом по всему миру!

– Это потому что дешёвые!

– Нет, потому что качественные!

– А кстати, – как бы нехотя, вмешался в разговор Микула, которому вовсе уж перестал нравится этот спор, грозящий перерасти в драку – как вы считаете, что лучше – куяк или корацин или бригандина?

Неожиданное вмешательство в спор хозяина пира произвело отрезвляющее действие. Дмитрий Иванович молча усмехнулся в свою чёрную, как смоль, бороду. Да, умеет его свояк руководить людьми, где кнутом, где пряником, а где и словом.

– Ну, если сравнивать, к примеру, куяк и бригандину – высказал своё мнение четвёртый сын боярина Ивана Мороза Лев Морозов – то по мне лучше куяк. Ведь в бригандине металлические пластины наклёпываются на кожаную основу изнутри. Любой удар по доспеху, и вот кожа рассечена, её чинить надобно. А на куяке пластины нашиваются снаружи, их ещё пробить надо, чтобы до основы дойти…

– Вот именно! – перебил брата Юрий Елизарович. – В этом и достоинство бригандины! Кожа ослабит удар меча, а встретив сталь, он остановится совсем! К тому же во время боя не всегда можно понять, что перед тобой – бригандина или простой кожаный доспех. Это и вводит противника в заблуждение. Он наносит удар чуть ли не вполсилы, думая, что это просто кожа, и хопа, а там дальше ещё и сталь! А второго удара может уже и не быть. А если видит, что снаружи сталь, то и удар будет в полную силу!

– Ну не знаю брат… Я всегда бью в полную силу, независимо от того, вижу ли сталь на теле у противника, кожу, стёганный доспех, да хоть голый торс, мне всё равно! Врага надо бить, и бить не жалея, в полную силу!

– Это ты верно сказал, в полную силу! – поддержал его младший сын князя Федора Ивана Константиновича Меньшого – Иван Иванович Толбуга.

– Да, да, особенно на третьей минуте рукопашного суима! Вот уж где полная сила-то! Да? – съязвил Всеволож Владимир. – И давно ли ты в бою рубился? Подзабыл, наверное, как после этак удара двадцатого, рука тяжестью наливаться начинает. Сколько раз так можно ударить? Вот я, например, могу в полную силу рубануть – и сын служилого смоленского князя Александра-Всеволода Глебовича призадумался на мгновение – раз пятьдесят или шестьдесят, а потом всё, рука немеет, удары слабые получаются. Они не то что бригандины, обычные кожаные брони не пробьют. Всё, уходить надо, да передохнуть три-четыре суима, то бишь, минут десять-пятнадцать. А передохнул, снова в бой, снова рубанёшь с полсотни ударов и опять в тыл.

– Вот только не всегда уйти получается – поддержал брата Дмитрий Александрович. – К примеру, когда твой стяг, а то и весь полк, окружён врагом. Тогда уж всё, рубись как можешь. Рубанул, отдохнул, рубанул, отдохнул. Увидел сталь – рубанул сильно, а если перед тобой казак, то силу и поберечь можно. В конце концов, казаки, из презрения к смерти без брони в бой идут. Так зачем их рубить в полную силу? Тут и поберечь её можно. Нанести не сильный, но быстрый удар, чтоб достал врага, убил, или сильно ранил его. Так, глядишь, с Божьей помощью и отобьёшься, или помощи дождёшься.

– Да, как показывает практика, больше получаса ни один воин биться в полную силу уже не сможет, – высказал своё веское мнение старший сын Василия Окатьевича – Тимофей Волуй. – А когда сила кончится, то уже всё, конец. Бой для воина окончен. Тогда или погибай, или в плен сдавайся. Выбора нет.

– К тому же особо заботиться о бригандине не надо, ведь стальных пластин-то не видно – высказался московский боярин родом из Костромы Фёдор Сабур. – Вот потому-то и нет необходимости для защиты от ржавчины покрывать их по нашему обычаю серебром или золотом. Их или лудят, или красят, по татарскому обычаю. Да ещё зачастую покрывают слоем ткани или кожи. Всё это делает бригандину добротным, но дешёвым доспехом. Вот потому-то наша пехота, состоящая в основном из ополченцев, и одевается именно в них.

– Да что это за доспех, если он не блестит! – возмутился единственный сын московского боярина Родиона Нестеровича – Иван Квашня. – Доспех сверкать должен! Чтобы всем было видно – вот он, воин, защитник Отечества! Посмотрите на татар, с их чернёнными доспехами. Как чума, мразь, поток грязи, свора собак во время облавы! Не знаю, как у других, но у меня именно такие мысли возникают при виде татарской лавы! Смотреть противно! Иное дело мы! Всё войско стоит, блестит! Аж глаза режет! И невольные мысли в голове возникают – как на такое-то руку-то поднять можно? Ну признайтесь, ведь легче поднять руку на татарина, чем на литовца!

Все нехотя признали правоту Ивана. Действительно, легче зарубить двух татар, чем одного литовца, одетого, как правило, практически точно также, как и русский воин. Владимир Серпуховской хотел было напомнить, что в последнее время богатые татарские военачальники, особенно с Хина, переняли обычай русских золотить доспехи, но тут Великий князь решил взять слово.

– Вот потому, если средства позволяют, то все и одевают куяк или корацин, а не позволяют, то бригандину. Но если выбирать из первых двух, то, на мой взгляд, всё-таки лучше корацин, ведь в нём пластины нашиваются внахлёст, а в куяке нашиваются впритык. Из-за этого если видишь, что противник защищён куяком, надо бить между пластинами, по кожаной основе, глядишь и пробьёшь её. А в корацине таких слабых мест нет.

– Будь на враге хоть корацин, хоть куяк, хоть бригандина, или немецкий панцирь, а от удара моего шестопёра все внутренности врага разорвутся, все кости будут перебиты. Ничего не спасёт! – поставил жирную точку в споре Микула, для ясности демонстративно виртуозно махнув шестопёром. Та легкость в движении, с которой хозяин пира так ловко обращался с тяжелым оружием, вызвала искреннее восхищение всех собравшихся, каждый из которых, являясь воином-профессионалом знал толк и в оружии, и в воинском мастерстве.

– Это точно!

– Конечно!

– Согласен!

– Да ещё и доспех вражий в целости будет!

– Ну да!

Окольничий Тимофей Вельяминов, только молча усмехнулся. Он слишком хорошо знал брата, а потому не принимал участия в споре, так как с самого начала понял, что именно хотел Микула…

…Знаменитый богатырь Григорий Капустин с увлечением рассказывал брату погибшего под Волоколамском во время литовщины Василия Ивановича Березуйского – Ивану Толбуге, как во время последней битвы одним махом разрубил литовского богатыря от плеча до седла, да так, что и седло, и хребет коню повредил.

– Эх, добрый был конь! – сокрушался богатырь…

Зелено вино ударило в голову самому младшему сыну Ивана Акинфовича Михаилу, развязным тоном спросившем что-то Андрея Серкиза, за что тут же получил звонкий подзатыльник от своего отца, да такой силы, что не удержался, и упал носом в своё блюдо, под общий смех окружающих. И правильно! Знай своё место! Хоть и знатен род боярский, а всё ж не ровня царскому!

– Вот изведут Мамай с Тохтамышем друг друга, как ты думаешь, щенок, кого наш святейший Великий князь Дмитрий Иванович на царство поставит в Орде? А? Сына царевича Серкиза! И будешь ты ему в ножки кланяться, да пяточки лизать своим язычком блудливым!

Михаил под общий смех, поскуливая, рукавом отёр остатки еды со своего лица.

– Я не хотел, батя! Прости, царевич, если обидел…

Андрей первым перестал смеяться.

– Если Мамай с Тохтамышем изведут друг друга, то главой Орды станет тот, кого поставит Железный Хромец – Тамерлан, а не Великий князь Дмитрий Иванович. Да к тому же, не для того мой отец, Черкиз, бежал из Орды, чтобы потом её возглавить, или мне её передать. После того, как Бердибек убил своего отца Джанибека, для нас, чингизидов, тяжёлые времена настали. С того момента как хан Бердибек перерезал всю свою родню, а затем и всех потомков хана Батыя, развалил весь улус Джучи, лишь бы у власти остаться, нет нам покоя. Кто к власти в Орде не придёт – всех конкурентов под нож! А власть вон как часто сменяется! Вырезают нас под чистую, то один, то другой. Нет, право слово, не хочу быть главой ни Белой, ни Синей Орды, ни всего улуса Джучи! Здесь безопасней!

Все смеялись, шутили, пели. Пир был в самом разгаре…

…И тут прискакал этот гонец от рязанского князя Олега…

Когда слуга доложил о его приезде Михаилу Бренку, тот протрезвел мгновенно. Медленно, чтобы никто не заметил, он встал из-за стола и направился к выходу в сени. И всё же, незаметно выйти ему не удалось. Семён Мелик, также прекратив есть, молча наблюдал за ним.

– С чем приехал? – довольно грубо спросил Михаил гонца, стоящего в сенях.

Взрыв смеха и хохота донесся из-за столов. Михаил оглянулся. Бояре смеялись, а довольный хозяин хвастливо помахивал своим дорогим шестопёром так, будто тот являлся лёгкой тростинкой. Да, любит Микула похвастаться и богатством, и умом, и силой своей богатырской.

– Ты же понимаешь, твоя весть, какой бы она не была, испортит пир. А Микула это не тот человек, которого следует иметь во врагах. Так что она должна быть очень, очень важной!

Весть была не из приятных. Великий князь Рязанский Олег писал, что хинский хан Мамай идёт на Русь, а точнее на Рязанскую землю и на Залескую.

Неожиданной была эта весть как для самого Дмитрия, так и для всех его воевод и бояр. Всё веселье как ветром сдуло. Дмитрий медленно опустился на своё место. Несмотря на то, что ему шёл всего лишь 31 год, Великий князь был не только велик, широк и плечист, но и довольно сильно толст, а потому был очень тяжёл, и уже имел проблемы с сердцем, что, впрочем, не мешало ему выглядеть сильным и мужественным.

– Значит, Мамай хочет признания его власти, и выхода дани, как по своему докончанию?

– Да, как при Джанибеке.

– А почему ни как при хане Бердибеке? Или он что, своего зятя ни во что не ставит? – съязвил Владимир.

Рязанский посол только пожал плечами.

– Джанибек, Бердибек… Какая разница? Дань-то одна.

– Да честь разная. Он что, хочет сравниться с Джанибеком? Эта мерзкая выскочка хочет натянуть на себя честь Великого Хана? Один раз он рискнул, даже монету свою стал печатать… Осадили его тогда быстро, больше не рискует!

– Владимир, не горячись, – перебил брата Дмитрий. – Велико войско Мамая?

– Точного войска сказать не могу, не видел. Он идёт с Волги, от Сарычина, где было кровопролитное сражение с Тохтамышем. Говорят, оба хана потеряли много войска, но сколько именно, мне неизвестно. Но говорят, что под Воронежом войско Мамая было численностью в 12 тысяч. В ставке у него, на Мече, мы повстречали трёх темников, само же войско растянуто, его численность пока не определена.

– А Камиль?

– Его там не было, Великий князь. По крайней мере, насколько мне известно. Он вроде как бы у Мамая в резерве. Но говорят его войско хорошо потрепал главнокомандующий Тохтамыша – Бахта-Мухаммед.

Дмитрий призадумался. Что из всего сказанного правда? Москва сейчас воюет с Ягайло, Олег недавно присоединил Рязань к Литве, признал власть великого князя литовского, а значит, юридически, является врагом Москвы. С какой стати ему сейчас помогать врагу? Деморализовать? Или у него свои интересы? Олег ненавидит беклярбека, а потому, сообщив Москве о его приближении, он, тем самым, срывает неожиданное нападение татар? Или хочет, чтобы Москва и Хин извели друг друга?

Что-то здесь не сходится. Если из всей армии у Мамая осталось только три тумена, а всё войско состоит из 12 тысяч – то это полный разгром! Но гонец ничего не говорит о разгроме. «Кровопролитное сражение» – кажется так он сказал. А что ещё говорит? А точнее как! «Говорят», «не знаю», «неизвестно» – нет, гонец явно не желает говорить всей правды, и говорит лишь то и так, как приказал Олег!

Если Мамай был под Воронежем, а теперь у Мечи – у Олега было времени более чем достаточно для детального ознакомления с татарским войском. Олег должен сейчас всё знать! Но информировать своего гонца, по всей видимости, не стал…

Ну хорошо, допустим, у Мамая всего 12 тысяч… Решится ли он с такими силами напасть на Москву? Войско с одной стороны не очень большое, но с другой – и не маленькое!

«Великая замятня» действительно великая! Сколько лет длится смута в Орде! Сколько войн! Сколько битв! Сколько погибших воинов! Постоянная война всех со всеми извела всех. Все хотят мира, его ждут, ждут, когда наконец-то закончится эта бесконечная эпоха безвластия!

Постоянные войны истощили Москву. Победа на Воже далась ей очень дорого, много витязей полегло. А разгром на реке Пьяне! А война с Литвой!

И Мамаю ситуация во Владимирском и Московском княжестве очень хорошо известна! Мало войска у Москвы, мало! И имея всего 12 тысяч он может рискнуть напасть… Особенно если с юга его подгоняют войска Бахта-Мухаммеда!

Стоп! Что гонец сказал насчет брата Мамая – Камиля? Был в резерве? Значит свои войска он сохранил? Бахта-Мухаммед его «хорошо потрепал» – но насколько это «хорошо»? Гонец не знает, или знает, но не скажет.

– А кто ещё у Мамая был в резерве?

Вопрос явно застал гонца врасплох. Уставившись на Дмитрия растерянными глазами, он, казалось, потерял дар речи.

– Я не знаю, Великий князь! – выдавил из себя он наконец.

Дмитрий оглядел всех собравшихся. Похоже у них в головах были примерно такие же мысли, как и у его.

– Значит надо рассматривать самых плохой вариант, – тихо, как бы самому себе, но при этом чтобы слышали все ближайшие бояре, промолвил Великий князь.

Камиль был в резерве. А если резервных отрядов не один, а два, или три? Мамай много потерял в битве? Не беда! Предложи побольше денег, и к тебе со всех концов придут, нет, прибегут оходчие люди – профессиональные воины-наёмники, готовые служить тебе верой и правдой. Пока платишь, конечно. Калга-Суба велика, да и союзников у неё хватает! Не много Мамаю нужно времени, чтобы его войско зализало раны…

– А Туляк-хан где?

– Сейчас с войском Мамая, Великий князь, – с готовностью ответил гонец.

Эта весть ещё больше не обрадовала москвичей. Если в войске Мамая присутствует сам хан Орды – Мухаммед-Буляк, Туляк-хан, как зовут его в Московии, значит и его тумен здесь. И тумен Мамая. А это сила…

– Значит у Мамая в лучшем случае три тумена, в худшем пять, а может и более… – нахмурился Дмитрий. Воеводы тоже призадумались.

– Разбили Бегича, и Мамая разобьём! – молвил Владимир. – У Бегича как раз и было пять туменов!

– Тумен тумену рознь.

– Как и полк полку, ну и что?

– В ином тумене менее трёх тысяч может быть.

– А в полку лишь пара сотен, ну и что? Войско в пять туменов, это всегда войско в пять туменов, как, к примеру, войско в десять полков это всегда войско в десять полков. В общем и целом, всегда то на то и получается!

– Прекрати, Володь, – Дмитрий поднял руку. – Если у Бегича были не полные тументы, то у самого Мамая и у хана Туляка они полностью укомплектованы. Так называемые бессмертные тумены. Ровно по десять тысяч в каждом. Сколько бы воинов в них не погибло, их места тут же займут лучшие воины из других туменов! И их снова станет десять тысяч. Вот потому они так и называются – бессмертные. Эти два тумена могут иметь больше войск чем все пять туменов у Бегича.

Владимир скривил лицо, как будто съел что-то кислое. Но с неохотой, про себя, он признал, что да, прав Великий князь. Между тем Дмитрий продолжил расспрашивать гонца:

– Кроме тяжёлой элитной конницы из его ордынских князей, а также лёгкой половецкой кавалерии, набранной из его подданных, кто ещё у него в войске?

– Пока я знаю мало. Мамай собрал всех, кого мог. И своих татар, и войска с подчинённых ему территорий Орды. А, как известно, сейчас Калга-Суба огромна как никогда – от русско-литовских земель на западе до Волги на востоке, от Крыма и Кавказа на юге и до Рязанских земель на севере.

– То есть он нанял конницу в Поволжье, Северном Кавказе и Прикубанье.

– Да, Великий князь. У него степняки – печенеги, и половцы, подчинённые с северного Кавказа – осетины, аланы, армяне, а также буртасы с Поволжья, черкесские казаки. Есть войско со стороны. Это в первую очередь турки. Ну и, конечно же, генуэзская пехота.

– Как много их?

– Не знаю.

– А поляки и литовцы?

– Пока нет. Но по сообщениям наших соглядатаев небольшие отряды из Польши и юга Литвы приближаются к его ставке. Это, как ты понимаешь, не является неожиданностью – где есть власть Мамая, пусть даже номинальная, там есть и его сторонники.

Дмитрий опять задумался. Итак, у Мамая видели трёх тёмников, значит у него как минимум три тумена – его лично, хана Туляка и ещё один. При этом туменом Мамая и хана руководят поставленные тёмники. Это значит у Мамая тридцать тысяч человек. Теперь надо рассмотреть самый худший вариант. Возможно, есть ещё два тумена, то есть туменом Мамая руководит сам Мамай, а туменом Туляка – сам хан.

Это значит у татар пятьдесят тысяч.

И плюс наёмники.

Для грамотного и верного управления наёмным войском общее число наёмников не должно превышать число своих. Это закон жизни, проверенный кровью, закон силы. Наёмники должны видеть, что у тебя как минимум столько же силы, сколько у них. Только в этом случае они будут тебе подчиняться. Если же их будет больше, или они будут явно сильней тебя, то тогда они перестанут подчиняться и рано или поздно пойдут против тебя.

Исходя из этого правила, у Мамая может быть не более пяти туменов наёмников, то есть общая численность войск татар не более ста тысяч воинов. А этого более чем достаточно для захвата не только Руси, но и Литвы.

–Что знает Олег о его планах?

– Пока ничего. Сейчас стоит он недалеко от Рязани, у реки Мечи, между Чуровым и Михайловым, и ждёт прихода войск Ягайло Ольгердовича, великого князя Литовского.

– И Олег, конечно же, опять убежит? – не удержался Владимир, намекая на карательный поход Мамая на рязанские земли сразу после разгрома Бегича, когда Олег, бросив на произвол судьбы свою столицу, бежал на север своих земель. Тогда Мамай захватил много городов, в том числе и Переяславль-Рязанский, столицу Рязани, разорил их, пожёг.

– Олег не хочет повторного разорения своих земель…

– А нечего было захватывать ордынские земли, – опять вмешался Владимир, намекая на то, что пользуясь безвластием, наступившим с началом великой замятни, князь Олег значительно увеличил размеры своего княжества, захватив земли некоторых ордынских ханов.

– Набеги недоброжелателей это одно, – парировал гонец. – А вот когда идёт карательное войско Мамая, это совсем другое. Что будет сейчас непонятно. И это страшит великого князя Олега сильнее всего.

– Но, всё же, что он думает, скорее всего произойдёт? Он ведь нам с Владимиром в отцы годится, а Рязанью править начал, как и я, с малых лет, так что князь он опытный, великомудрый.

Слова Великого князя Московского польстили послу, настроив на более открытый лад. Ведь Дмитрий сказал это просто, без злобы. А ведь правление Олега началось с захвата у Москвы Лопасни. И Москва признала этот захват. И татарами была узаконена новая межа.

– Наш великий князь считает, что, соединившись с войском Литвы, Мамай двинется на север. Его армия будет представлять из себя грозную силу, которую ты убоишься. И склонишь перед ним голову, подчинишься. Когда подчинишься ты, подчинится и Олег. А если ты не подчинишься, то тогда, разорив рязанские земли и московские, Мамай вынудит таким образом и его, и тебя встать под его знамёна. Иными словами, Москва и Рязань признает его власть волей или неволей. Когда это произойдёт, к нему уже добровольно присоединятся все более слабые княжества – и Тверь, и Нижний Новгород, и Новгород Великий, Владимир и Ярославль, а также Смоленск. И собрав всю их силу, он двинется на Тохтамыша, и захватит Синюю Орду, не боясь предательства своих.

– То есть Мамаю выгодней избежать боя? Ведь если боя не будет, у него не будет потерь, не будет потерь у Москвы, а значит, войска будут целее, сильнее. А имея сильное войско, он сумеет победить войско законного хана Тохтамыша, даже если тому будет помогать Тамерлан. Олег считает, что действия Мамая – это устрашение?

– Да, так считает великий князь Рязанский Олег. Но это не означает, что это так на самом деле. В конце концов, он хоть и великий князь, но всё равно человек, а значит, может ошибаться. А Мамай, как ты понимаешь, перед ним не отчитывается. К тому же он не забыл разгром Бегича. Этого нельзя забыть. И простить. Ведь у Бегича было не много не мало, а почти половина Мамаева войска! И ты их разбил. Уничтожил. Я не знаю, сколько из них вернулось домой – одни говорят каждый второй, другие – каждый десятый. Но разгром Бегича сильно подорвал силы Мамая. Настолько сильно, что, покарав Рязань за действия князя Пронского, он не осмелился тогда напасть на Москву. И вот сейчас он накопил достаточно сил для мести. Безусловно, с политической точки зрения ему нужно с тобой замириться. Но с другой стороны, если твоя Залеская Орда будет уничтожена, он лично не слишком много потеряет в силе, но приобретёт всеобщее уважение и почёт, а также личное удовлетворение, привязав твою голову к седлу своего коня, или насадив её на конец своей пики.

Дмитрий на мгновение задумался. Окинув взором окружающих, он обратился к своему ближайшему другу из дворовых – Михаилу Бренку:

– Зови воевод всех сюда, сейчас же. Большая их часть здесь, да и Владимир здесь, так что нет необходимости ждать до утра, здесь совет держать будем. Промедление смерти подобно!

Михаил тут же исчез.

– Что делать будем? – обратился Дмитрий к брату.

Владимир Андреевич, который на четыре года моложе Дмитрия, только пожал плечами.

– А Олег нам поможет? – обратился он к гонцу.

– У меня нет на этот счёт никаких определённых указаний от моего господина. – смиренно склонив голову, как бы извиняясь сказал гонец. – Но раз великий князь Рязанский послал меня предупредить Вас о надвигающейся опасности, разве это не является доказательством?

– Великий князь Рязанский Олег женат на сестре Ягайло и поддерживает с ним крайне дружественные отношения, и в настоящий момент связан с ним крёстным целованием, признавая старшинство Литвы. И раз Ягайло вышел к Мамаю, то что мешает великому князю Олегу поступить также?

Посол лишь развёл руками. Уточнять, что и князь Владимир Андреевич также женат на сестре Ягайло, он не стал. В конце концов, Владимир не великий князь, хотя и будет им, в случае смерти Дмитрия. А пока что он лишь подчинённый, связанный крёстным целованием со своим двоюродным братом. И поступает так, как ему прикажет Дмитрий. Не исключено, что и Олег поступит так, как прикажет ему Ягайло. Если, конечно, не захочет разорвать крёстного целования.

И именно это хотят слышать в Москве. Но именно на этот вопрос гонец не может дать ответа. В конце концов, великий князь рязанский Олег не счёл нужным отчитываться перед послом, и выкладывать ему все свои мысли, думы и планы. И потому посол не имеет права говорить больше, чем ему доверено. Тем более выдавать свои мысли за мысли великого князя.

Постепенно стали подходить воеводы. Владимир Андреевич лишний раз поразился расторопности Михаила Бренка, за столь короткое время сумевшего организовать оповещение всех, кого нужно. И не только оповестить, но и поднять, и доставить, что зачастую представлялось делом нелёгким, особенно учитывая не всегда трезвое состояние некоторых, ведь Москва огромна, бояр много, а пир сегодня устраивал не только Микула.

Опять принялись расспрашивать гонца. Но ничего нового получить не удалось. Гонец сказал всё, что знал, или всё, что ему было велено сказать.

Одно ясно – сидеть сложа руки нельзя. Дмитрий долго думал, как поступить. Собирать рать против Мамая или нет? Мамай это не Бегич, и идёт он не с одним туменом, а со всей своей ратью.

А кто с ним в союзе?

Силой он заставил Олега Рязанского уважать себя, и Ягайло уважает силу. Присоединятся ли они к нему? Или останутся в стороне?

Олег всё смотрит на Коломну, да и от Москвы не откажется. Ягайло имеет свой зуб на Москву за поддержку, поступившему на службу к Дмитрию, своего старшего брата Андрея Ольгердовича, который по праву старшего брата должен был стать великим князем Литвы, за захват Трубчевска и Стародуба. И за Дмитрия Ольгердовича, который, в конце концов, был вынужден стать союзником Москвы и которому Великий князь московский дал в кормление свой родной город Переяславль-Залесский.

К тому же Ягайло – сын тверской княжны Ульяны Александровны. А Тверь являлась постоянным противником Москвы в борьбе за ярлык Великого князя. Так что ненависть к Москве Ягайло в прямом смысле слова впитал с молоком матери. Да и сам Ягайло тоже не прочь увеличить свои и без того огромные земли за счёт Московского княжества, и вернуть себе не только спорные территории, но и взять ставший приграничным Серпухов.

Да и не только!

Всем известно стремление Литвы объединить вокруг себя все земли бывшей Киевской Руси!

Раз Мамай идёт к Москве с войском, значит, его надо встречать. Также с войском. Битвы, возможно, удастся избежать. Если Бог даст, конечно. А имея войско в качестве аргумента своей позиции необходимо. Сильное войско – сильный аргумент. Слабое – слабый. А с сильным аргументом много что можно выторговать!

Итак, решено! Разговор с Мамаем должен быть с позиции сильного. Решено отправить гонцов всем союзникам и назначить общий сбор войск на 15 августа.

Вот только, кого бы послать к Мамаю, договориться с ним, да и разведать что да как…

Наконец князь принял решение:

– Позвать сюда Захария Тютчева! – крикнул он.

Топот ног, крики… Зовут, кричат, матерятся. Но вот гомон утихает, превращается в суету, крики в шёпот, знать нашли, инструктируют…

В светлицу входит юноша. Захарий. Он хоть и молод, но уже проявил себя как смекалистый и хитрый лис. Ничто не ускользнёт от его взгляда, всё что нужно услышат его уши. И передадут князю.

– Что ты знаешь о Мамае?

– Мамай… – взгляд юноши устремился вдаль, и куда-то вверх. – Мамай из рода Кийян, или как ещё называют его род по-татарски – Сунджи или Санау, уже при Джанибеке был видным деятелем в Орде. До прихода к власти хана Бердибека эмир Мамай был крымским тёмником. Когда хан Бердибек выдал за Мамая свою дочь, он стал гургеном, то есть ханским зятем, членом царского рода. Бердибек также дал ему высший государственный пост беглярбека – бека над беками, иными словами главным беком, то есть назначил Мамая вторым лицом в Орде после себя. Тогда Мамай переехал из Крыма в столицу Орды. Когда же его покровителя Бердибека убили, его карьера, да и сама жизнь должны были закончиться. Но Мамай обхитрил всех, и в условиях великой замятни, пользуясь своим исключительным положением в качестве гургена, он сам попытался претендовать на трон ханов. Он даже начал в 1361 году от своего имени чеканить монету в Азаке, на что не имел права, не являясь чингизидом, и потому потерпел неудачу. Больше монет он не чеканил.

Захарий позволил здесь себе улыбнуться, наблюдая за реакцией Дмитрия. Чеканка собственной монеты, да ещё от своего имени – это не просто знак – это вызов! К примеру, его конкурент – казанский эмир Булат-Темур на своих монетах писал, что управляет не от своего имени, а от имени хана Джанибека.

Захарий продолжил:

– В том же году Мамай решил идти иным путём. Он решил управлять не сам, а найдя потомка Чингисхана, поставив его, как законного кандидата на трон в Орде, управлять через него. Самому при этом оставаясь в тени. Так поспокойней. И в 1362 году он ставит царевича Абдуллу ханом Орды. Но удержать власть не может, и в конце года их в прямом смысле слова выбивают из Сарая. Абдулла со своим покровителем возвращаются в Крым. Насколько я помню, на протяжении последующей дюжины лет Мамай завоёвывает Сарай раз пять. Но закрепиться в нём не может. При этом меняя своих кандидатов. Когда в 1370 году Абдулла его сильно разочаровал, глава Калга-Субы убивает его. И ставит вместо него Мамат Салтана, А когда и тот не оправдал ожиданий, устраняет и его. И выдвигает тогда ещё малолетнего Мухаммед-Буляка. Чтобы придать законность своей власти, беклярбек он женится на его матери – Тулунбек-ханум, которая является официальной регентшей. В 1372-1373 годах в Орде опять случилась замятня. Резня, была ужасной. Многие ханы были перебиты. Власть Орды исчезла, она распалась на отдельные ханства. Тогда мы и перестали платить дань Орде и стали самостоятельными.