Читать книгу: «Браконьер 2», страница 2

Глава 2

Близко к цели

Всепоглощающий голод не давал нормально спать. Даже несмотря на лютую усталость, я постоянно просыпался от ощущения сосущей пустоты внутри. Вода притупляла его, но совсем ненадолго. Однако помогала провалиться в забытьё, чёрное, без сновидений, из которого я вновь выныривал с непреодолимым желанием сожрать соседа по полке. Я даже имени его не знал, а ведь мы ложились спать в одном загоне уже больше месяца.

Разговоры здесь не приветствуются. И не потому, что нам запрещают. Просто любое неосторожное слово может стать поводом для того, чтобы тебя сдали выродкам. Да и нет на них сил. Вечерняя беседа о планировании побега была самой объёмной за всё то время, что я здесь находился. Я настолько привык молчать, что с большим трудом разлепил губы.

Мрачная атмосфера безнадёжности витала в воздухе вместе с запахом немытых тел. И когда подземное царство успокаивалось, отправляясь на заслуженный короткий отдых, это чувствовалось гораздо острее. Тяжёлое, местами надрывное дыхание доносилось отовсюду. Каменная пыль и отсутствие свежего воздуха совсем не благотворно сказывались на здоровье. Лишь редкие дозы чёрного сердца восстанавливали здоровье на короткий период, а затем мы вновь медленно подыхали. И это, пожалуй, самая кошмарная пытка из всех, что можно придумать.

И теперь у меня появилась надежда. Всего семь человек не далее как сегодняшним вечером попытают счастья и госпожу удачу. А что до остальных – насрать, как бы погано это ни звучало. И мне действительно было плевать на сотни жизней. Внутри даже не ёкнуло, когда я подумал об их дальнейшей судьбе. Мы все изменились до неузнаваемости, и я готов поставить собственную жизнь на то, что будь на моём месте любой их них, никто бы обо мне даже не вспомнил.

Поступок Шавкада казался нелогичным, неправильным. Ведь на самом деле он не мог знать наверняка, сдам я всю их шайку или нет. Но он почему-то рискнул. Может, увидел те самые изменения, которых требовал в начале всего этого дерьма.

Да, я много раз вспоминал себя прежнего и понимал, каким был идиотом. Нет, не так. Скорее, наивным дурачком, верящим в обещанную государством защиту. И ведь они действительно старались, делали всё возможное. Даже уничтожили мою область атомной бомбой. Вот только все их попытки сохранить целостность рассыпались прахом.

Дело вовсе не в бессилии или неправильной организации сопротивления. Когда на тебя наступает враг, ты примерно понимаешь, где находится линия фронта, от чего выстраиваешь стратегию обороны. Но когда война повсюду, даже в крохотных деревеньках, которые и на карту-то попасть недостойны… как обороняться? Сколько фронтов и генералов для этого необходимо? Да ни у одной страны мира нет столько военных, чтобы охватить подобный масштаб. И остаётся лишь одно: оборонять стратегически важные объекты для выживания, но никак не для победы. Ну и молиться.

Вот только кажется – бог мёртв. Или ему абсолютно плевать на кучку существ, созданных по образу и подобию. А может, мы так сильно прогневали его, что именно он и наслал на нас всех этих тварей. Или дьявол наконец победил, и теперь этот мир принадлежит ему и его выродкам.

У нас нет ответа, ведь мы всего лишь тени, что остались от некогда сильного человечества, мнящего себя венцом эволюции. Не удивлюсь, если это мы доигрались в бога и навлекли на свои головы цунами из дерьма, крови и боли.

Под потолком взревела оглушительная сирена, заставляя серую безликую массу зашевелиться. Словно зомби, мы молчаливым потоком направились в забой, где до самого ужина нам предстоит ворочать тяжёлые камни. Без цели, без понимания процесса. Просто ради того, чтобы к концу смены остаться без сил, рухнуть в стойло и забыться тяжёлым сном.

Проходя через основной тоннель, я обернулся на дикий хохот. Сытые, лоснящиеся чистотой и новенькой одеждой уроды избивали ногами какую-то женщину. Никто из нас не знал, что произошло, но не прозвучало ни одного вопроса. Не стоит и говорить о том, чтобы кто-то рискнул броситься ей на помощь. Впрочем, мало кто вообще покосился на происходящее. Напротив, люди намеренно отводили взгляд, пряча глаза, и наверняка молились о том, чтобы не оказаться на её месте.

И я не был исключением. Я тоже прятал глаза, но не из-за стыда, что отчётливо читался в других. Я прятал гнев, ненависть и непреодолимое желание убить всех и каждого, кто здесь находился. Выродков – за то, что они с нами делали; людей – за то, что вели себя, будто безвольные куклы. Но я понимал, что даже навались мы на этих ублюдков всей своей серой массой, нам не победить. Мы просто положим свои жизни, не забрав с собой ни одного иного. Наши тела не способны излечиваться, а автоматной пуле плевать, чью жизнь ей придётся оборвать.

Сегодня возле меня были совсем другие люди. Медленно, экономя силы, чтобы дотянуть до вечера, мы передавали острые камни по цепочке. Я никогда не был лентяем, но этот труд выковал из моего тела нечто иное. Я стал сухим, жилистым, руки превратились в клещи, способные сломать кости при неосторожном рукопожатии. Порой мне казалось, что я сам становлюсь камнем, и не только внешне. Моя душа очерствела точно так же, стала холодной, безжизненной. И если на самом деле где-то в загробном мире существует ад, то выглядит он именно так. Полное забвение, вечная усталость и всепоглощающий голод.

Я с нетерпением ждал окончания смены. И вовсе не потому, что на сегодня у нас был назначен побег. Я хотел жрать. И за миску пустой похлёбки был готов убить любого, кто встанет на моём пути. Что-то серое метнулось в мою сторону и я, не задумываясь, бросил в эту тень камень. Раздался пронзительный визг, который привлёк ненужное внимание. За добычей рванули сразу трое, но они были слабы.

Первого я угомонил, подставив ему ногу. Он споткнулся и с чавкающим звуком полетел рожей в каменный пол. Второго я догнал буквально у самой жертвы и что было сил схватил его за затылок, приложив харей о стену. А третьему хватило футбольного пинка по лицу.

Я сцапал ещё живую крысу, которая пыталась уползти, и впился зубами в волосатое тельце. Её визг эхом разнёсся по тоннелю. Палец пронзила острая боль, но я не обратил на это внимания, лишь её сильнее сдавил тварь, выжимая из неё горячую кровь. Я чувствовал на себе завистливые взгляды, но никто больше не посмел оспорить мою добычу.

Когда тёплая влага перестала сочиться из крохотной тушки, я принялся рвать зубами её плоть. Я жевал кожу, покрытую шерстью, пока она не превращалась в сплошной комок, и только после этого сплёвывал её на себе под ноги.

Один из тех, кто с жадностью смотрел на то, как я поглощаю сырое мясо, не выдержал. Он выскочил из строя и бросился ко мне. Я отпрянул и, зажав крысу, занял боевую стойку. Но вместо того, чтобы наброситься на меня, человек упал на колени и принялся подбирать с пола мои плевки, запихивая их себе в рот.

Выглядело это настолько мерзко, что к горлу подкатила тошнота. Но я был уже не тем человеком, что раньше. Взяв волю в кулак, я в мгновение ока задушил в себе всю брезгливость и снова запустил зубы в крысиное тельце. Вскоре я выпустил из рук обглоданную почти до самых костей тушку. И за её жалкие объедки тут же вспыхнула новая драка.

За всем этим с любопытством наблюдал изменённый, который явился на шум. Он не вмешивался, наслаждаясь нашей вознёй. Впрочем, они никогда не разнимали драки, а порой даже устраивали бои ради развлечения. И желающих в них поучаствовать было хоть отбавляй, ведь в качестве приза победитель забирал целую банку тушёнки.

Минут через пять на меня навалилось чувство сытости. Как бы странно это ни звучало, но крысиной тушки оказалось достаточно, чтобы утолить голод, который преследовал меня всё это время. Сырое мясо очень питательно, как и кровь. Меня потянуло в сон, так как организму требовалась энергия да переработки тяжёлой пищи. Измотанный бессонной ночью, я едва ворочал руками. Тяжёлые камни то и дело выскальзывали из них, норовя отдавить ноги, но я терпел и пересиливал себя.

Примерно через час организм получил долгожданную порцию энергии, и дело пошло бодрее. Даже настроение немного улучшилось. Я уже без страха смотрел в будущее и с нетерпением ожидал того часа, когда мы наконец пустимся в бега. В глубине души зародилась уверенность в успехе мероприятия, а ведь впереди меня ещё ожидал ужин. Видимо, где-то у Вселенной есть чувство справедливости, иначе как объяснить появление крысы там, где нет даже тараканов? Мы так глубоко под землёй, что сюда практически не приникает ничего живого. За редким исключением, конечно.

– Бойся! – пронеслось по цепочке, и мы привычно присели, распахнув рты и прикрывая головы руками.

***

Я едва дождался выкрика «стройся» и побрёл вместе с остальными в сторону большой залы, где нам уже должны были выставить две фляги с едой. Ни о какой раздаче здесь даже речи ни шло. Выродки всегда заносили в помещение общие ёмкости и наблюдали за тем, как мы рвём друг друга, чтобы добраться до вожделенной пищи. По крайней мере, так было раньше. Достаточно было дважды разлить жидкую похлёбку по всему полу, чтобы понять: такой подход не работает.

В дело вступила система иерархии. Ничего особенного, всё ровно так, как в любом обществе, разве что без особых претензий к названиям. Разум и способность здраво мыслить, а так же все прежние авторитеты и занимаемые высокие посты были аннулированы. В нашем случае рулила только сила и жестокость.

Иными словами, первыми в очереди всегда стояли слабаки и по большому счёту получали только бульон. Затем шли более-менее сильные, в чьи руки перепадало немного гущи. И замыкали раздачу самые отъявленные ублюдки. Им доставались остатки, которые легко могли превышать среднюю пайку на человека. Исключением были стукачи, да и то в том случае, если они могли донести до «хозяев» хоть какую-то ценную информацию. Что в последнее время стало практически невозможно.

Посуду мы делали сами. Чаще всего это были миски, грубо выдолбленные из камня. Некуда налить бульон – твои проблемы. Если очередь твоей касты сдвинулась, а ты не успел подсуетиться, значит, подохнешь от голода. Всем плевать на то, кем ты был в прошлой жизни, хоть самим президентом.

Свою очередь я заслужил, когда отгрыз ухо ублюдку, желающему перебраться в касту середнячков из слабого звена. И я не просто отгрыз его, а натурально сожрал, чем впечатлил сильных. Однако моя пайка всё равно не претендовала на то, чем питались высшие. И каково же было моё удивление, когда среди раздающих я вдруг узнал того, кто передал мне записку! То-то его чумазая физиономия показалась мне смутно знакомой. Да и выглядел он бодрее многих на том вечернем совете.

Но он даже не помыслил о том, чтобы выдать заговорщикам более сытную пайку. Словно свобода не зависела от общих стараний всей группы. С другой стороны: а зачем вызывать лишние вопросы? И они обязательно возникнут, так как наш зачинщик, тот, что зарисовал план тоннелей, находился в касте слабаков. А вот Шавкада я что-то не видел. Впрочем, не его одного. В зале отсутствовали как минимум пятеро из известных нам стукачей.

– Вот так сюрприз, – пробормотал я, осматривая людей в очереди.

– Что? – переспросил человек, стоящий передо мной.

– Клювом не торгуй, продвигайся, – огрызнулся я.

Мужик что-то буркнул в ответ и слегка сместился вперёд.

Примерно то же распределение еды присутствовало и у женщин. Их очередь как раз выстроилась у второй фляги. И лезть к ним было себе дороже. Как-то один умник попробовал, полагая: раз он мужик – значит сильнее. В итоге его череп треснул от града ударов увесистыми каменными мисками. Больше желающих не нашлось.

– Отошёл! – раздался грозный выкрик, и я увидел, как нашего старшего отшвырнули от раздачи, отвесив ему жёсткий пинок под зад.

Он едва свою пайку не расплескал. При взгляде на него на мою рожу наползла ехидная ухмылка. Видимо, решил, что ему полагается порция посолиднее, раз он является организатором побега.

Дождавшись своей очереди, я получил положенное и отошёл в дальний угол, где не спеша принялся хлебать чуть тёплый бульон в предвкушении остатков гущи. Я специально ел медленно, чтобы хоть на какое-то время угомонить жадную утробу. Этот принцип я разработал специально, чтобы быстро заснуть. Когда съедаешь всё одним махом, организм не чувствует насыщения. А так, по чуть-чуть, по глоточку, получается его ненадолго обмануть. И несмотря на то, что сегодня я уже получил дополнительную порцию калорий, жрать всё равно хотелось ровно так же. Даже не знаю, пройдёт ли это чувство хоть когда-нибудь, или оно навсегда поселилось в моей голове?

Народ постепенно рассасывался. Поглотив свою порцию, люди без дополнительных приказов отправлялись в стойла. Ну а какой смысл продолжать сидеть в зале и смотреть на то, как другие набивают свой живот? Ведь сколько на них ни смотри, какой жалобный вид ни строй – никто не поделится.

Вот и я, вылизав начисто свою миску, отправился на боковую. Сомневаюсь, что мы побежим сразу. Наверняка будем выжидать, пока выродки окончательно успокоятся или покинут бункер. В любом случае желательно, чтобы все остальные к этому моменту крепко спали. Не дай бог найдётся какой-нибудь умник, желающий побольше пожрать, и поднимет тревогу. А значит, и я могу пока немного вздремнуть. Надеюсь, меня не забудут и не оставят, тем более что сами настояли на моём присутствии.

Сытость постепенно сменилась сонливостью, и я провалился в дремоту. Где-то на пределе слуха раздавалось тихое бормотание и шорохи. Они доносились до меня, словно из другого мира, казались чужеродными и недосягаемыми. С каждым вдохом они становились всё тише, пока не превратились в эдакое мерцание, то нарастая, то полностью растворяясь. Возможно, поэтому, я вдруг увидел море. Лёгкие волны набегали на пляж, окатывая мелкой галькой босые ноги. Свежий солёный воздух обжигал лёгкие и кружил голову, отчего я чувствовал небывалую свободу. Хотелось подпрыгнуть и полететь над бескрайним простором водной глади. Но вместо этого я наполнил лёгкие до отказа и закричал…

– …вою мать! – раздалось у самого уха. – Ты что, совсем с ума спрыгнул, идиота кусок?!

Я распахнул глаза и уставился на соседа с нижней полки.

– Ты чё? – хлопая глазами, спросил я.

– Это ты чё? Орёшь на всю ферму, как в жопу раненный, – заявил он. – Я чуть штаны с перепугу не обделал.

– Сон приснился, – виноватым голосом объяснил своё поведение я.

– Везёт, – буркнул он. – А мне вот ни разу, как сюда угодил. Раньше каждую ночь видел, а здесь – как отрезало. Словно сигнал из космоса сквозь эту толщу до мозгов не доходит.

– Закрой клюв и дай поспать. – Я резко осадил его желание пообщаться. – Срать я хотел на твои сигналы.

– Козёл, – выдохнул он и заворочался на полке.

– Я сейчас спущусь и лицо тебе, падла, обглодаю! – пригрозил я, и он благоразумно заткнулся.

Сон больше не шёл, как бы мне того ни хотелось. Но я, прикрыв глаза, продолжал лежать и призывать в памяти умиротворяющую картину, которую никогда не видел вживую. А ещё думал: откуда я мог знать, как пахнет море, если никогда там не бывал? Как мозг сумел воссоздать столь точную картинку и передать нужные ощущения?

А ещё в голове возник совсем уже странный вопрос: а вот взять, к примеру, слепых, прям от рождения. Они никогда не видели этот мир и не имеют даже малейшего понятия, как он выглядит. Им снятся сны? И если да, то какие?

Это отвлекало от насущного. Почему за мной до сих пор никто не явился? Неужели передумали или что-то пошло не так? Вдруг выродки не уехали? А что, если мы днём спим, а работаем ночью, как и они? Тогда бункер продолжит кишеть уродами до самого пробуждения, и все наши планы полетят псу под хвост.

Несколько раз я заставлял себя оставаться на месте, так как возникало безумное желание пойти и проверить лежаки тех, с кем я встречался вчера в стойле. Вдруг они меня кинули и уже ушли?

А потом кто-то внезапно коснулся моей ноги, заставив меня вздрогнуть. Я распахнул глаза и увидел перед собой чумазую рожу, прижимающую палец к губам. Можно подумать, я и без него не понимал, что нужно вести себя тихо.

Остальные уже ждали нас на выходе из стойл. Сгорбленные тени, по которым невозможно определить, что это. Словно кто-то свалил здесь кучу грязных тряпок – и только. Но когда мы приблизились к ним, бесформенные кучи зашевелились, выдавая в себе людей.

– Придурок, – тихо выдохнул мне в лицо старший. – Ты нас чуть не подставил, осёл.

– Хлебало закрой, пока я тебе челюсть не сломал, – зло прошипел я, и этого хватило, что он заткнулся.

Человек, что передал мне записку, шёл первым. За ним следовал Шавкад, затем старший, а потом – тот, кто достал для нас серебро. Ему в спину смотрел я, и замыкали шествие оставшиеся двое, о чьём предназначении в предстоящей операции я мог только догадываться.

Короткими перебежками мы добрались до основного коридора, где и затаились на время, выжидая пока стихнут шаги часового. Судя по плану, который я постарался запомнить, мы должны были устремиться по основному коридору до контрольной развилки, но… нет. Как только всё стихло, «записочник» преодолел его и скрылся в противоположном тоннеле. За ним туда же проскочил Шавкад, впрочем, как и все остальные.

Вопросов я не задавал. Моё дело – разобраться с элеватором и отыскать лаз на поверхность. Однако отступление от схемы немного смущало. Не хотелось угодить в ловушку, в которую я вписался по собственной тупости. Но пока всё шло гладко. Ни окликов в спину, не тревожной сирены.

И это радовало. Сердце колотилось как сумасшедшее, и что бы я ни предпринимал, мне никак не удавалось взять его под контроль.

Вскоре мы добрались до электрического щитка. Человек, заявивший, что у нас есть серебро, распластался на полу и сунул под щиток руку. А через пару секунд я уже сжимал в руке небольшую заточку с припаянным на конце серебряным контактом, заострённым на манер косого резца. Невесть что, но должно сработать.

Вооружившись, мы вернулись к основному коридору. Снова затаились, выжидая, когда стихнут удаляющиеся шаги. А затем ситуация начала раскручиваться, как колесо гоночного болида. Мужик, которого я не просто так принимал за самого сильного из нас, в один миг сорвался с места и перешёл на бег. Шавкад устремился следом, ну а нам, в общем-то, ничего другого не оставалось, кроме как последовать их примеру.

Выродка, что курсировал по коридору, мы практически догнали на развилке, когда он почуял опасность и резко развернулся направляя в нашу сторону ствол автомата. Счёт шёл на доли секунды, и «записочник» оказался быстрее. Тем более что он уже занёс руку для броска.

Заточка вылетела из его руки и вошла точно в глаз выродка. Подобного мастерства я не видел никогда в жизни. Нет, все мы когда-то пытались метать ножи, и некоторые даже научились втыкать их хотя бы шесть раз из десяти. Но в глаз, с расстояния примерно метров семь?

Изменённый замер, словно его поставили на паузу, и начал медленно оседать на пол, так и не издав ни единого звука. Шавкад успел подхватить его в самый последний момент и уже аккуратно уложил мертвеца на пол. А тот, что так умело метнул заточку, уже поигрывал второй, лихо подбрасывая её в руке.

Он быстро выглянул за поворот, и, прижав палец к губам, жестом приказал нам слиться со стеной. По крайней мере, все рассудили его именно так и выстроились вдоль коридора. И в это момент из поворота выскочил второй часовой, при этом готовый к бою, будто почувствовал неладное.

«Записочник» встретил его точным ударом заточки в горло. Эта смерть не была тихой, и тишину бункера разорвала оглушительная автоматная очередь, к которой никто из нас не был готов. В ушах зазвенело, а изображение перед глазами поплыло, настолько звонкой она оказалась в замкнутом, узком пространстве.

Всё, ни о какой скрытности мы больше не помышляли.

– Бегом! – взревел человек, передавший мне записку, и первым устремился в коридор, ведущий к элеватору.

Глава 3

Побег

Узкий тоннель имел несколько поворотов под прямым углом, видимо, на случай обороны или защиты от взрывной волны. Из-за этого у нас не было возможности рассмотреть, что происходит впереди. Мы добежали примерно до первого и остановились. Как я понял, здесь и должен произойти подрыв. Меня трясло от переизбытка адреналина, которому я так и не дал выхода. Шавкад и «записочник» вернулись немного назад, чтобы прикрыть действия подрывника. Как ни странно, им оказался сам зачинщик побега. К слову, его тоже колотило, как алкаша после полугодового запоя.

Когда только они успели подготовиться? Подрывник непослушными руками пытался скрутить провода, которые подходили к заранее заложенной взрывчатке. И она не просто лежала где-то у стены, а была погружена в шпуры. Может, я чего не понимаю, но пробурить их незаметно попросту невозможно. Однако сейчас было совсем не до вопросов, а вот помочь товарищу по побегу – необходимо.

– Что к чему крутить? – спросил я.

– Не трогай ничего! – рявкнул на меня он.

– Ну и трахайся тогда сам! – огрызнулся я.

– Эй, отвали от него и не мешай! – рявкнул «записочник».

Я промолчал. Сейчас – не лучшая затея устраивать драку или выяснять отношения. Вот когда выберемся, тогда и поговорим.

Всё это произошло за какие-то секунды. А затем под потолком взревела сирена, напрочь отбивая возможность общения. На стенах заплясали причудливые тени от проблесковых маячков. Загрохотали автоматы, притом в руках наших. И в этот момент я заметил движение там, где его быть не должно, а именно с направления, куда бежали мы.

Вой стоял такой, что кричать бесполезно. К тому же группа прикрытия была занята не менее важным делом, и отвлекать её, пожалуй, не стоило. Да, обычные пули не причинят выродкам фатального вреда, но остановить их они всё же способны. А суть этой перестрелки как раз и заключалась в том, чтобы выиграть немного времени. Но сюрприз, который подбирался сзади, способен был свести весь наш план на нет. И с этим срочно нужно было что-то делать. Вот только подставляться и подыхать мне совсем не хотелось.

Когда тень на стене начала укорачиваться, стало понятно, что противник подобрался достаточно близко. Я рванул вперёд и вытолкнул на открытый участок одного из членов нашей скромной компании. Сработало ровно так, как я и полагал: загрохотала очередь, пробивая пулями тело несчастного. Но это был лишь отвлекающий манёвр, который позволил мне добраться до выродка.

Я налетел на него, словно разъярённый зверь. Отреагировать он уже не успел, хоть и пытался. Да, в силе этим тварям не занимать, однако физику никто не отменял. Когда на тебя летит туша весом в несколько десятков килограммов, устоять на ногах не получится.

Мы рухнули на пол, но я занял доминирующее положение: оказался сверху. И тут же, не дожидаясь ответного действия, ударил ублюдка заточкой в живот.

Изменённый открыл рот и выпучил глаза, но против серебра у него ничего не было. А я выиграл драгоценную секунду, за которую смог нанести ему ещё две колотые раны.

А затем на глаза упала кровавая пелена. Гнев и ненависть, что копились во мне всё это время, наконец-то нашли выход. И я колол урода до тех пор, пока неведомая сила не сбила меня с его уже давно подохшей туши.

Тот кто меня остановил, не испытывал жалости, но, видимо, только так я смог отреагировать. Лицо полыхнуло болью. Она-то и вернула меня к действительности.

– Уходим! – проревел «записочник».

Всё ещё туго соображая, я подскочил с пола и уставился на труп изменённого. Это сколько же колотых я ему нанёс?! В куске истерзанного мяса с большим трудом можно было увидеть человека. Я за каким-то хреном даже кишки из него вытянул и, кажется, пытался затолкать их в его пасть.

Мимо, разматывая провод, проскочил подрывник и с опаской покосился на меня. Даже попытался обойти, но коридор для этого был слишком узким. Шавкад, прикрывающий наше отступление, припал на колено и выпустил очередь куда-то в полумрак, а затем бросил автомат и устремился в нашу сторону. Однако добежать не успел. Его грудь дважды брызнула кровью, и он рухнул на бетон, словно подкошенный.

Хрен знает, что на меня нашло, но я вернулся за ним, несмотря на оклики в спину. Схватив за руки, я волоком потянул его вслед уходящей группе, пока не услышал знакомое «Бойся». Точнее, до меня долетел лишь отголосок фразы, проскочивший между завываниями сирены, но она была настолько привычной, что я моментально сообразил, что сейчас произойдёт.

Рухнув на пол, я прикрыл голову руками и открыл рот. В ушах всё равно звенело из-за стрельбы, но ударная волна от взрыва – это другое. Однако всё прошло более спокойно, чем в забое. У меня даже сопли не вылетели. Взрыв прозвучал очень глухо, будто место изначально обложили матрасами и подушками, чтобы погасить. Но дальнейший грохот отозвался внутри тела. Казалось, сама земля бьётся в эпилептическом припадке.

Свет тут же погас, как и вой сирены. Темнота вокруг сделалась непроницаемой. Помимо прочего, тоннель заполнился густой пылью, которая ворвалась в лёгкие. И лишь по надрывному кашлю удалось определить, что все живы.

Что-то сверкнуло в темноте, на мгновение подсвечивая молочную пелену, что затянула коридор. Затем ещё раз, и ещё, пока пыльная взвесь не засияла оранжевым заревом. Я всё ещё ничего толком не видел, но уже догадался, что кто-то зажёг керосинку.

– Брак? – окликнул кто-то.

– Здесь! – Я обозначил своё местоположение, и зарево поплыло в мою сторону.

Из сияющий мглы вынырнул тёмный силуэт. А вскоре я смог рассмотреть лицо «записочника». Он склонился надо мной, внимательно осматривая.

– Идти можешь?

– Да.

– А с ним что? – кивнул он на Шавкада.

– Ранен.

– Ясно, – выдохнул он и, прежде чем я успел что-то сделать, выпустил пулю в затылок узбека.

Уши моментально заложило, а мозги отозвались острой болью. Слишком близко ко мне находился ствол в момент, когда его покидала пуля. Звуковой удар – это не шутка. Даже такая крохи, как 5,45 способна причинить серьёзные неудобства и устроить контузию.

– Зачем?! – заорал я, пытаясь перекричать звон в ушах.

– Балласт, – сухо ответил «записочник».

Я не разобрал ни буквы, но смог прочесть это по его губам. Не сказать, что я был с ним не согласен. Но хладнокровие, с которым он это сделал, почему-то разозлило. Однако я снова не рискнул высказываться по данному поводу.

Остаток коридора мы преодолели в тишине. А когда в темноте проявились гигантские очертания элеватора, я окончательно утратил дар речи. Нет, я понимаю, когда подобная конструкция стоит на земле. Там её место кажется привычным и не будоражит воображение. Но под землёй, на глубине двухсот восьмидесяти метров?!

Это было нечто… И масштабом поражал не только элеватор, а и камера, в которую его поместили. Тусклый свет самодельной керосиновой горелки не добивал до потолка. И тем не менее бетонные стены помещения не оставляли сомнений в его рукотворном происхождении. Я боялся даже думать, сколько денег сюда вложило государство. А про силы вообще молчу.

– Ну? – покосился на меня «записочник».

– Что – ну? Я ни хрена толком не вижу, – огрызнулся я. – Другого света нет?

– И не предвидится, – ответил подрывник. – Мало того, у этого запаса максимум на час.

– Нужно посмотреть поближе, – кивнул на махину я.

И мы подошли вплотную. Понятнее, конечно, не стало, хотя я смог определить, где у него зад, а где перед. От кучи труб, лестниц и обслуживающих площадок рябило в глазах. Но принцип работы меня и не интересовал. В целом я примерно представлял назначение всех этих деталей. Бункеры для хранения, пересыпные каналы, «ракушки» для нагнетания воздуха, по которым и производится подача зерна между ёмкостями.

А вот и он – загрузочный бункер. Внутри – живое дно, которое подтягивает сыпучий материал к шнеку, а он, в свою очередь, уже перегружает его в первый бункер. И да, всё ровно так, как я и представлял: подача в него осуществляется скребковым транспортёром.

– Сюда! – крикнул я, указывая наверх.

– Уверен? – спросил «записочник».

– Да, – коротко ответил я.

– И как до него добраться? – Подрывник уставился на едва выступающий из темноты хвост.

– Здесь должна быть лестница, – объяснил я. – Его же как-то обслуживали. Нужно осмотреть опоры.

Свет сместился к металлоконструкции, которая удерживала транспортёр, и вскоре оттуда донёсся крик:

– Есть!

– Ну, я же говорил, – ухмыльнулся я.

– Ладно, слушайте меня внимательно! – обратился ко всем «записочник». – Первым иду я, за мной Брак, затем – Соловей и Семёныч. Замыкающим – Щебень.

При этом он указал пальцем на каждого.

– Ну вот и познакомились, – буркнул я и уставился на командира. – А тебя как звать?

– Утилизатор, – ответил он. – Можно коротко: Утиль. Всё, двинули.

– Нас там будут ждать, – добавил я ему в спину.

– Очень на это надеюсь, – отозвался он, и даже по голосу было ясно, что в этот момент, на его лице присутствовала ухмылка.

– Да кто ты такой? – очень тихо произнёс я, но он меня услышал.

– Тебя это колыхать не должно. Делай что говорят, и, возможно, останешься жив.

Лестница, сваренная из уголка, гулко отзывалась под нашими ногами. Мы выбрались на обслуживающую площадку, которая тонкой линией шла вдоль всего транспортёра и терялась где-то в темноте. Уклон был немаленький, и, несмотря на внешнюю надёжность, конструкция качалась от нашего веса. Скорее всего, она просто не была рассчитана на то, что на неё решат вскарабкаться аж пятеро рыл. Да, наши тела заметно иссохли от тяжёлого труда и плохого питания. Но совокупный вес всё равно выходил приличным. К тому же мы словно специально двигались синхронно.

Я посмотрел вниз, и страх защекотал низ живота. Мы были максимум метрах в десяти от пола, но из-за того, что он терялся где-то во тьме, пропасть под ногами казалась бездонной. Голова закружилась. Свет небольшим пятном высвечивал несколько метров впереди и столько же позади, отчего складывалось ощущение, будто мы висим в абсолютной пустоте.

Так продолжалось до тех пор, пока мы не вошли в круглый тоннель, в который и поместили транспортёр. Здесь он под ещё более крутым углом уходил в противоположную сторону. Но и этот момент был учтён. Наша площадка завершалась вертикальной лестницей, которая выводила на следующую.

Так мы преодолели три секции и воткнулись в первое препятствие: отсутствие лестницы, позволяющей перебраться на следующий уровень.

– Полезем по ленте, – заявил Утиль и попытался на неё вскарабкаться.

Я снова бросил взгляд вниз и тут же закрыл глаза, чтобы унять головокружение. Вверх смотреть хотелось ещё меньше. Конструкция из небольших транспортёров располагалась в абсолютно вертикальной шахте, уходящей в бесконечность в обе стороны. Если здесь оступиться, на дно упадёт мешок, наполненный фаршем и осколками костей. Обо все эти железки поломает так, что уже не соберёт никакой травматолог. Сомневаюсь, что даже чёрное сердце поможет.