Читать книгу: «Черешни растут только парами», страница 4

Шрифт:

Я почувствовала себя неуверенно. Он пытался объяснить мне, почему такое решение было бы хорошо для меня, но все его доводы звучали неубедительно.

– Может, поговорим об этом в другой раз? – улыбнулась я. – А то сегодня я выпила слишком много шампанского.

– В другой так в другой, но ты все же подумай хорошенько, – предложил он.

Мы больше не возвращались к тому разговору. Я вспомнила его чуть позже. И тогда же в очередной раз убедилась, что Марек никогда не делал необдуманных предложений, даже его намеки – и те были с глубоким смыслом. Все решения в своей жизни он принимал только ради хорошо известной ему цели. И всегда этой цели добивался, не заморачиваясь, кто и в каком состоянии остается после этой встречи с ним. Пусть по трупам, но до цели. Ему это было не чуждо.

* * *

На следующий день я отметила с родителями мой профессиональный успех. Они тоже гордились. Папа заявил, что я, наверное, уже доросла до машины, и подарил мне свою «вольво»:

– Я люблю ее очень, но мне больше не нужна машина. Мне на старости лет понравилось ходить пешком, ведь для здоровья это всегда лучше, чем возить свою задницу.

– Бернард! – упрекнула его мама.

– И что? Чего я такого сказал? Сама небось пишешь статьи на тему гиподинамии.

Мама рассмеялась.

– Я имела в виду…

– Задницу! – выручила я.

Мама разочарованно вздохнула:

– Именно это.

– Вот именно. Ну а если нам приспичит куда поехать, думаю, дочка нам не откажет, – улыбнулся он. – А то зачем мы ее себе сделали!

– Бернард!

– Ну, что опять Бернард? Я в этот раз ничего не говорил о заднице.

Мама вздохнула. Папа улыбнулся. Решительно мои родители с возрастом становились все более дружелюбными по отношению к миру. А может, я стала это замечать, только когда сама повзрослела?

9

Рождество того года мы провели, как и водится, в кругу семьи, а на Новый год мы с Мареком собирались отправиться в горы. Ехали все свои – несколько человек из фирмы. Избранное общество. За день до запланированного отъезда я проснулась с температурой под сорок. У меня едва хватило сил дотянуться до телефона.

– Марек. Я не еду, – сказала я.

– Что такое?

– Наверное, грипп. Чувствую себя ужасно, температура.

– Жаль, конечно, что не поедем, но здоровье важнее.

– Нет, ты должен ехать. В конце концов, ты – главный организатор всего этого.

– Ну, а с тобой-то что? – спросил он.

– Со мной ничего – отлежусь. Это будет, наверное, первый Новый год во взрослой жизни, который из-за гриппа я проведу под одеялом. И засну до полуночи.

– Тебе что-нибудь нужно? Лекарства? Еда?

– Кажется, у меня всё есть.

– А может, отвезти тебя к родителям? Врачи все-таки…

– Что ж, и в этом тоже есть резон, – сказала я из последних сил.

* * *

Он приехал ко мне с целой сеткой мандаринов, апельсинов и лимонов, с соками, липовым чаем и медом, сел на кровать и долго озабоченно глядел на меня.

– Сначала я думал, что смогу уговорить тебя поехать, – сказал он. – А вот теперь смотрю и думаю, что смогу уговорить тебя позволить мне остаться с тобой.

– Марек, все в порядке. Не порть себе Новый год.

Я вспомнила прошлый Новый год, когда оплакивала пани Стефанию. Тогда мы тоже отказались от веселья.

– А что я там буду один делать?

– Почему один? Ты там не один. Много народу едет. Все знакомые. Будет весело, – убеждала я его. – А чтоб в дороге не было скучно – путь неблизкий, – спроси, может, кого-нибудь подбросишь. Может, девушкам не с кем ехать?

– Каким еще девушкам?

– Ну, Патриции или Але из секретариата.

– Ладно, будь по-твоему, спрошу. – Он погладил меня по руке и улыбнулся. – С тобой как с ребенком. Ничего заранее неизвестно, и планировать бесполезно.

– Прошу прощения, – вздохнула я. – Сама перечеркнула свои планы, но твои я портить не хочу. Позвони девушкам и хорошо проведите время. Ты вернешься, а я уже буду на ногах. Обещаю.

* * *

Я не ожидала, что, уговорив Марека на совместное путешествие с девушками, я еще больше нарушу свои планы. На этот раз жизненные. Я смогла убедиться в этом перед Днем святого Валентина, который, как вы догадываетесь, мы провели уже раздельно.

Перед Новым годом мы попрощались, Марек отвез меня к родителям, уложил в постель, посидел немного и поехал домой. Конечно, он неоднократно спрашивал, действительно ли я не возражаю, если он поедет без меня на целых пять дней, и точно ли я буду по нему скучать. Мне даже понравилась эта его задушевность. Он редко бывал таким заботливым.

– Я не целую тебя на прощание, – улыбнулась я. – Не то тебя в Закопане грипп настигнет.

– Я скоро вернусь, буду звонить каждый день, – пообещал он.

Грипп уложил меня в постель как раз на эти несколько дней. Я все время спала, а мама приносила мне то малиновый отвар, то луково-чесночный сироп. Конечно, я предпочитала первое. Марек звонил каждый день. Кажется. Я не слишком помню наши разговоры, потому что долго температурила. В принципе, его отсутствие прошло быстро, почти в мгновение ока.

* * *

Кончились праздники, он вернулся в Гданьск, а я вернулась туда, где чувствовала себя лучше всего, – в собственный дом. Удивительно, как я быстро привыкла к тому, что квартира пани Стефании стала моим домом.

– Наконец-то. – Я прижалась к нему. – Как там было?

– Если бы ты была со мной, я бы сказал, что фантастически. – Он обнял меня. – А так только скажу, что довольно круто.

– Фотографии есть?

– Мало. Я не брал телефон на склон, тем более фотоаппарат. Катался целыми днями.

– Кто-нибудь ездил с тобой?

– Да, Патриция. Ты знаешь, что она на лыжах с трехлетнего возраста? Прекрасно держится.

– Я, к сожалению, вообще не умею. Но, надеюсь, еще будет возможность научиться!

– Наверняка, – улыбнулся он.

В тот вечер он остался со мной. До утра. Я уже достаточно хорошо чувствовала себя, так что постаралась показать, что ему действительно было по кому и по чему скучать. И это, наверное, была моя ошибка.

* * *

Я ничего не заметила. Говорят, у женщин есть интуиция, третий глаз и все такое. Наверное, у кого-то есть. Но есть и другие женщины. Такие, которые руку дают на отсечение, настаивая на честности своего избранника. Вот я из числа этих других. Слава богу, что никто не предлагал мне пари на отсечение, иначе от меня мало что осталось бы.

А иногда женщины бывают настолько наивны, что не замечают никаких сигналов грядущего катаклизма. Они просто не хотят их видеть. Они хотят жить в воображаемом сказочном мире, с одной принцессой и одним принцем. В мире, где не появляется лягушка, которую принц целует с надеждой, что поцелуй превратит ее в принцессу. В мой мир лягушка запрыгнула в шкурке Патриции. Вот только я ни о чем не знала. Я не знала об их совместных моментах наедине в офисе, не знала и о том, что в ту минуту, когда я дрожащими руками распаковывала тест на беременность, они занимались своим любимым видом спорта. И это было отнюдь не катание на лыжах.

* * *

Нужно говорить, каков был результат теста? Вряд ли. В маленьком белом квадратике розовели две жирные полоски. Этого я совершенно не ожидала. Конечно, мама всегда говорила мне, что если пара в течение нескольких лет занимается сексом, а беременность не наступает, то оба должны обязательно пройти обследование.

С нами, как видно, все было в порядке.

Обрадовалась ли я? Не знаю. Я была очень удивлена. Я не представляла себя в роли мамы, не видела Марека в роли отца. Миллионы мыслей завертелись в голове, а в ушах все еще звучал вопрос: «А что потом?»

Я уставилась на эти две черточки и вдруг улыбнулась. Ведь ничего плохого не случилось. И вообще, с нами случилось что-то очень даже хорошее. Мы взрослые, у нас отличная работа. У нас есть две квартиры и дом под Лодзью. Мы любим друг друга. Разве может быть лучше? В конце концов, мы все равно оформили бы наши отношения. Это был вопрос времени.

Я все думала, как рассказать об этом Мареку. Мои подруги покупали одежду для малютки, дарили пинетки, которые упаковывали в миленькие картонные коробочки. Марек не любил сюрпризов. Я знала его – знала, что он твердо ступает по земле и некоторые вещи ему надо говорить прямым текстом. Я набрала его номер.

– Здравствуйте, вы позвонили на номер Марека Венцлавского, оставьте свое сообщение после звукового сигнала.

Я повесила трубку. Не хотелось начинать разговор на важные жизненные темы с помощью автоответчика. Я встала с кресла и вышла на балкон. Зимнее солнце светило точно так же, как и вчера. Странно, не правда ли? Все выглядело как и прежде, а моя жизнь так сильно изменилась.

Я снова набрала номер.

– Зося, я перезвоню тебе, не могу сейчас говорить, – выпалил он и разъединился прежде, чем я успела что-либо сказать.

Наверное, у него была встреча. Я не хотела звонить маме. Я хотела, чтобы Марек узнал первым. Нет, конечно, маме я сообщу, но потом, обязательно, ведь еще нужно будет выбрать врача. Боже, сколько всего нового и так сразу. Я улыбалась при одной мысли об этом.

* * *

Марек позвонил через два часа.

– Привет, – радостно сказала я. – Сейчас ты можешь поговорить со мной хотя бы минутку? – спросила я.

– Минутку могу, – сказал он довольно сухо. Явно был не в духе.

– А ты сейчас один?

Я услышала какие-то голоса на заднем плане.

– Понимаешь, просто я слышу, что ты там не один. Ну тогда я, может, потом позвоню? Потому что… Я хотела тебе кое-что сказать.

– Нет, не надо откладывать… в принципе, я тоже хотел тебе кое-что сказать.

– Тогда кто первый? Я или ты? – Мне хотелось раззадорить его, но в то же время я не могла дождаться, когда он об этом узнает. Я не знала, какой будет его реакция. Зная его, я не думала, что он прям так сразу примчится ко мне с букетом роз, но была уверена, что обрадуется.

– Зося, – тихо сказал он. – Тогда, может быть, все-таки будет лучше, если не по телефону. Давай я приеду к тебе. Буду через час.

– Что-то случилось? – встревожилась я.

Он отключился, не ответив, но меня это не обидело и не удивило, потому что, как руководитель большого коллектива, заваленный работой, он часто прерывал разговор, не прощаясь.

* * *

Я не смогла удержаться: упаковала тест на беременность в подарочную бумагу, перевязала серебряным шнурочком. Я понимала, что, возможно, придется ему объяснить, что означают две полоски, потому что откуда ему знать… Очень хотелось дождаться его реакции.

Как и обещал, он пришел через час. Что есть, то есть – пунктуальный… Точность – вежливость королей, принцев или как там… Я встретила его с улыбкой. Он вошел в комнату, даже не повесив куртку в прихожей. Снял ее и положил на колени.

– Что-то случилось? – спросила я.

Марек прикусил губу.

– Что-то на работе? У тебя какие-то проблемы? – Я села рядом с ним и взяла его за руку.

Если у него какие-то проблемы, то, может, мне не следует сообщать ему новость? А может, и наоборот: скажу – и его настроение сразу улучшится?

Но сначала я должна знать, что с ним такое.

Марек аккуратно убрал свою руку из-под моей ладони, встал и начал ходить туда-сюда. Его грязные ботинки оставляли мокрые следы на паркете.

– Я не хотел говорить тебе этого по телефону, – сказал он наконец. – Потому что я уважаю тебя.

Я удивленно посмотрела на него. О чем это он?

– С некоторых пор у нас не ладилось, – заявил он вдруг. – Да ты, наверное, и сама это заметила.

Я смотрела на него как на совершенно незнакомого человека. Я вообще не понимала, о чем идет речь.

– Марек?

– Дай мне закончить, дорог… Зося, – поправился он. – Смотри, я даже на Новый год ездил один.

– Марек, но я тогда болела!

– Да, конечно. Но есть и другие вещи.

– Какие другие вещи? Дорогой, может быть, это временный кризис, может, тебе просто нужен отдых? Ну, не знаю, давай поедем куда-нибудь вместе.

Марек смотрел в пол и ничего не говорил.

– Марек, – я едва могла перевести дыхание, – у тебя есть другая?

Задала вопрос и боялась получить ответ на него. Я надеялась, что он опровергнет мое предположение, что он рассмеется мне прямо в лицо. Я была уверена, что он скажет мне: ты несешь какую-то чушь. Увы. Ничего такого он не сказал, а после минутного молчания тихо прошептал:

– Да… Есть…

Я окаменела. Я сжимала в руке маленькую коробочку, завернутую в бумагу с сердечками, и думала – не сон ли это все, от которого я когда-нибудь очнусь? Что я могла ему сказать? «Неважно, дорогой, хочешь или не хочешь ты быть со мной, но извини, теперь ты просто обязан, потому что у нас будет ребенок». Но ведь он ничего не обязан. Ничего. Он был свободным человеком и делал что хотел. А ребенок? А что ребенок? Не я первая, не я последняя могла стать матерью-одиночкой.

– И давно это у вас? – спросила я тихо.

– С Нового года, – признался он.

– С Нового года? И ты ничего не сказал?

– Я собирался.

Надо же, а я и не заметила. Не заметила, как он собирался. С кем-то встречался, а при этом говорил мне, что любит меня, спал со мной… Он определенно не хотел отвечать за последствия всего этого.

– Я ее знаю?

– Знаешь, – он робко кивнул.

– Кто?

– Патриция, – сказал он.

Я такого не ожидала. А чего еще я могла ожидать, если сама толкнула его в машину, когда он отправлялся в горы? Пани Стефания всегда говорила, что мужчинам нельзя доверять. «Если у него не будет пирожного, то и не обожрется. А если у него их будет десять, то всегда есть риск, что на какое-то из них соблазнится».

– А что ты хотела мне сказать? – спросил он вдруг. – То же самое?

– Да. То же самое, – сказала я, глядя ему прямо в глаза.

– Какое облегчение, ведь да? – улыбнулся он.

– Это точно облегчение, еще какое, – подтвердила я и тоже натянуто улыбнулась. Искривленные в фальшивой улыбке губы чуть не задрожали.

Потом он плел какую-то чушь о том, что я всегда могу рассчитывать на него, что мы будем друзьями и что спасибо мне за кусочек прекрасной совместной жизни. Я не могла сосредоточиться на его словах. Я хотела, чтобы он как можно скорее покинул мой дом.

Почему я не сказала ему, что я беременна? Не знаю. Что, опять момент не тот? Ладно, подождем, когда голубь прилетит и скажет все это за нас человеческим голосом. Может, это было эгоистично с моей стороны, но мужчина, в конце концов, должен знать, что он будет отцом, даже если он больше не хочет делить жизнь с матерью своего ребенка. Однако я не смогла ему этого сказать. Когда он ушел, я села в кресло. В то, которое обычно занимала пани Стефча. Заварила себе чай в ее чашке, разорвала подарочную упаковку теста и еще раз взглянула на него.

После Марека остались воспоминания, две полоски на тесте и следы грязных ботинок на паркете.

Я посмотрела на фотографию пани Стефании в молодости. Фотография была черно-белой, но я прекрасно помнила цвет ее глаз. Она улыбалась мне.

– А ведь ты говорила, – прошептала я. – А ведь ты еще тогда говорила. – Я смотрела и качала головой. – Ты с самого начала знала, что ничего хорошего из этого не выйдет. – Я посмотрела на тест. – А может, ты не права? А может, это именно то, ради чего мне стоило быть с ним? Ты сказала, что каждый человек на нашем пути появляется с какой-то целью. Может, все это ради этого?

Я была эмоционально измотана и не стала звонить родителям в тот день. Я переоделась в пижаму, хотя времени было всего семь вечера, отключила телефон и легла в постель – моя типичная реакция на стресс. Мне хотелось утопить во сне все плохие моменты и проснуться утром, когда все «рассосется» и будет хорошо, когда ночью добрые феи решат все наши проблемы, а утром позволят начать все с нуля.

Но не все проблемы решает сон. Утром мне пришлось столкнуться с реальностью.

10

– Я беременна, – сразу сказала я, когда на следующий день переступила порог родного дома, точнее, порог родительской кухни.

Моя мама только что отбивала мясо к субботнему обеду, а папа ставил воду для кофе.

Тут же на кухне воцарилась тишина, остановилась всякая работа – мне показалось, что и жизнедеятельность, с дыханием в том числе. Как будто кто-то остановил фильм на самом интересном месте.

– Наши поздравления! – воскликнул наконец папа.

У мамы из рук выпала колотушка.

– Успокойся, Кристина, – призвал папа. – Большинство из нас в конечном итоге становятся бабушками и дедушками, и это явно не худшее, что может случиться с нами в жизни.

– Не худшее, – быстро сказала я.

Мама почувствовала, что я не в лучшем настроении.

– Что-то плохое случилось? – спросила она деловито.

Я ничего не ответила.

– Оставь ты эти котлеты, – решил папа. – Я сделаю кофе, тогда поговорим. Тебе сделаю некрепкий. Это не повредит.

Мы с мамой пошли в комнату.

– Ты была у врача? Что-то не так? – нервничала она.

– Мам, еще слишком рано ходить по врачам. Пока я ничего не знаю, – сказала я. – Просто… просто я рассталась с Мареком.

– Что значит рассталась с Мареком? – спросил папа, который только что вошел в комнату.

– Просто. Рассталась. Хотя, в принципе, это он со мной расстался, – призналась я.

– Когда узнал о ребенке? – Мама разлила кофе по чашкам. – Поджал хвост и убежал, когда узнал?

– Он не узнал.

– Что значит не узнал? – удивился папа.

– То и значит. Я хотела рассказать ему о беременности, а он успел сообщить мне о своей новой любви.

– Вот гад! – вырвалось у папы.

– Бернард!

– Крыся, ты имела бы право одернуть меня, если бы я назвал его именно так, как я о нем подумал. А я сдержался, хотя не знаю, надолго ли.

– Вообще-то, ты прав, – вздохнула мама. – Собственно, и я о нем того же мнения. И впервые в жизни жалею, что у меня слишком маленький словарный запас.

– Сходишь к Понятовскому. Он лучший, – обратился ко мне папа.

– Я хожу к нему уже много лет, – недоуменно пожала я плечами.

– Вот именно, – согласилась мама и обняла меня. – По беременности он номер один. А об остальном не беспокойся. Мы поможем тебе во всем.

* * *

Доктор Понятовский принял меня в тот же день.

Восьмая неделя беременности. Ребенок в порядке, сердце бьется, как и должно биться (по мне – так слишком быстро, о чем я и сообщила доктору). Я даже увидела пятно на УЗИ, которое пан доктор представил мне как мое дитя. Мне пришлось поверить на слово, потому что, несмотря на творческую фантазию, в том, что он мне показал, трудно было признать ребенка.

Родители сидели как на иголках, ждали в приемной. Я бы предпочла не ходить с такой охраной, но они, видимо, решили, что должны поддерживать меня во всем и помогать на каждом шагу.

– Все хорошо, – улыбнулась я.

– Это самое главное, – вздохнул папа. – Теперь мы можем спокойно подумать о будущем.

Врач выписал мне больничный. Я не протестовала, когда он предложил мне его. Он сказал, что дует на воду, что береженого… ну и так далее. Да я и не представляла, как смогла бы вернуться на работу. На каждом шагу я встречала бы там Патрицию и сочувственные взгляды коллег. Я была не в лучшем психологическом состоянии и решила, что увольнение будет единственным благом, которое я могу получить от всей этой ситуации.

– Давай переезжай к нам, – предложила мама. – Тебе нужна помощь!

– Мама. Я справлюсь, – сказала я. – Я должна встать на ноги. Сама.

– Должна-то должна, – согласилась со мной мама, – но помни, что у тебя есть мы. Всегда.

– В любое время, – добавил папа.

Я улыбнулась. Как это замечательно, когда у тебя в жизни есть тот, на кого ты всегда можешь рассчитывать. Когда у тебя есть семья, друзья, чьи двери всегда для тебя открыты. Когда ты знаешь номер, по которому можешь позвонить даже ночью, и тебе обязательно кто-то ответит.

У меня было это счастье. Мои родители – в детстве, может быть, слишком строгие – всегда были готовы поспешить ко мне с помощью. Раньше я этого не замечала.

* * *

Дни шли, а я не находила себе места. Марек позвонил только один раз.

– Хорошо, что ты оформила бюллетень, – сказал он. – Я не подумал, что нам сейчас может оказаться неловко работать вместе. Как немного эмоции схлынут, ты ведь вернешься.

– Я поищу другую работу, – сказала я.

– На холодную голову, доро… На холодную голову, Зося, – успел поправиться он. Однако старые привычки уже глубоко укоренились.

– Конечно, на холодную голову, – подтвердила я. Как ни странно, я была холодна как лед. Я решила, что, раз у меня так много свободного времени, может быть, стоило поинтересоваться домом в Руде. Впрочем, я чувствовала, что во всей этой ситуации он станет для меня подходящим местом. Мне пришлось кое-что изменить в своей жизни. Как будто того, что уже произошло, мне было мало! Я спросила у врача, могу ли устроить себе небольшой отпуск.

– Если он не связан с экстремальными видами спорта, тогда конечно, – сказал он.

Я не планировала никакого экстрима. Хотя… ремонт старого дома под Лодзью вполне можно было отнести к разряду экстремальных видов деятельности. Однако к неблагоприятным условиям я привыкла и знала, что справлюсь. И если мне там понравится, то, как знать, может, я насовсем перееду туда жить.

* * *

Родители были не в восторге от этой моей идеи.

– Надолго ты туда едешь?

– Не знаю. На неделю. На две.

– Главное, чтобы эта неделя не растянулась на всю жизнь. – Кажется, у мамы было какое-то шестое чувство.

– В чем проблема? – спросила я. – Там тоже красиво.

– Приедем – посмотрим, – сказал папа.

– Кажется, я начинаю жалеть, что отдал тебе машину. Ты стала такой взрослой и самостоятельной.

* * *

Я не чувствовала себя взрослой. И самостоятельной тоже. Я чувствовала себя маленьким потерянным ребенком, который не знает, что ему делать в жизни. Эйфория, вызванная планами поехать в свой дом, смешивалась с большим страхом перед неизвестностью. Пока я собирала чемодан, я горела желанием поехать. Но как только я сложила все вещи и увидела упакованный багаж в прихожей, у меня возникло ощущение, что все это не имеет смысла.

Бессмысленной была смерть пани Стефании, бессмысленным было мое знакомство с Мареком. А как же тогда с моей беременностью – она что, тоже бессмысленна? По идее, женщина должна радоваться, что у нее будет ребенок, но я, к сожалению, радости не испытывала. Я уже привыкла к мысли, что стану мамой, но мне не хотелось, чтобы мой ребенок рос без отца. Однако все указывало именно на такой оборот дела. Даже если бы Марек вдруг бросил Патрицию и сказал мне, что хочет разделить со мной жизнь, неужели я приняла бы его с распростертыми объятиями? Возможно, да. Смогу ли я простить? Не знаю. Может быть, лет через сорок я припомнила бы ему эту измену. Но будет ли он все эти годы хранить мне верность? Тоже не знаю.

Я была готова справиться со всем одна. Я понимала, что мне будет трудно, что будут моменты и похуже, и получше. Поначалу острая и тревожная, неуверенность во мне со временем притупилась, ведь у меня была подстраховка, мне было куда возвращаться – квартира в Гданьске, которая ждала меня, родители, которые встанут за меня стеной. Я взяла из холодильника все, что могло испортиться, вышла из дома и закрыла за собой дверь.

Вскоре я вспомнила еще кое-что. И вернулась. Села на стул и молча сосчитала до десяти, вспоминая слова пани Стефании, что ни в коем случае нельзя возвращаться за тем, что забыла взять. А если без этого не обойтись, что ж, можно и вернуться, но надо перед выходом сесть, посидеть и посчитать. Так я и сделала. И, взяв из комода фотографию пани Стефании времен юности, снова вышла на улицу. У меня было странное ощущение, что я вернусь сюда не скоро.

* * *

До Руды Пабьяницкой я добралась довольно быстро. Автомобиль моего отца, а по сути уже мой, был машиной-мечтой в плане дальних поездок. Безопасный и быстрый, с вместительным багажником. А что еще мне нужно? Ничего.

По дороге я остановилась выпить кофе. И радость, что все сама, – как у маленькой девочки, которая впервые в жизни едет на каникулы и еще не знает, радоваться этому или нет.

Когда мне оставалось километров двадцать до дома пани Стефании (я еще не привыкла к тому, что это мой дом), машина начала вести себя как-то странно: совершенно без моего ведома хотела повернуть налево. Встречная машина подмигнула мне фарами. Что это – предупреждение о дорожной полиции? Скорость у меня нормальная, фары включены. Через некоторое время я остановилась на заправке. Вышла из машины – и разразилась длинной тирадой. Мама была бы не в восторге от моего словарного запаса.

Конечно, сто лет назад меня учили, как менять колесо, но я совершенно не помнила этого. Да и было ли оно вообще у меня, запасное колесо? В принципе, в каждой машине есть запасное колесо. Но где?

Я открыла багажник. Из него выпал пакет с яблоками. Они рассыпались по улице.

– Пожалуйста, – услышала я. Рядом оказался мужчина, который стал собирать мои яблоки с земли.

– Спасибо большое, – вздохнула я.

– Проблемы? – Он указал на колесо.

– Ну да, – пожала я плечами. – Чё делать – не знаю.

Мужчина улыбнулся.

– Я помогу. Только все это нужно вынуть из багажника. Надеюсь, там есть запасное колесо.

Я беспомощно покачала головой, чем, видимо, позабавила мужчину:

– Понятия не имею.

– Да ладно, справимся. Сначала перенесем все на заднее сиденье. – Он открыл заднюю дверцу и начал перекладывать мои вещи. Через некоторое время он добрался до запасного колеса.

– Ну, вот, – обрадовался он. – Я его сменю, и можно ехать дальше. Вам далеко?

– Нет, недалеко. Двадцать километров. Я еду в Руду Пабьяницкую.

– О! В Руду! Я тоже там живу! – Мужчина снял куртку, засучил рукава. Достал колесо из багажника. – Да, колесико еще то.

– В каком смысле? – спросила я.

– На нем узкая шина. Его нельзя ставить спереди, а проколотая шина как раз там. Поэтому придется сделать рокировочку. – Он начал снимать заднее колесо.

– А это-то зачем снимать? Оно нормальное! – возразила я.

– Я же сказал – рокировочку. Заднее, нормальное колесо я перенесу туда, где прокол, а на его место поставлю… какое уж есть.

Я беспомощно посмотрела на мужчину. Он улыбнулся:

– Хорошо. Начинаем. А вы можете пойти выпить кофе.

– А вы? Вам с молоком? – спросила я.

– С молоком. Без сахара.

Я побежала за кофе, справедливо думая, что моя машина в безопасности: ну куда он без колес? А когда вернулась…

Когда я вернулась, мужчина уже затягивал запасное колесо.

– Почему бы вам не сделать перерыв и не выпить кофе? – предложила я.

Он сделал глоток.

– Большое спасибо за помощь, – сказала я. – А то сидела бы я тут на обочине и куковала. Даже и не знаю, чем могу отблагодарить.

– Кофием. – Он поднял вверх стаканчик. – А за второе колесо – еще одним. Но это в другой раз, – подмигнул он мне.

– Не вопрос. Я с удовольствием приглашу вас на кофе. Думаю, я в Руде побуду какое-то время.

– В смысле?

– У меня… у меня тут дом. Ну, не то чтобы дом – там пока жить нельзя, ремонт нужен, но судьба распорядилась так.

– Судьба… судьба… а что такое судьба, кроме того, что индейка? – засмеялся он. – Не боись, вон, второе уже ставим. Потом обязательно надо отвезти колесо на вулканизацию.

Должно быть, я выглядела крайне беспомощно.

– Что, опять проблемы? Фу, ладно, отвезу я вам это колесо. Потом привезу.

Я неуверенно посмотрела на него.

– Ну да, странно было бы незнакомому человеку оставлять свое колесо… Шимон Ярославский. – Он протянул было ладонь, но, заметив, что она запачкана, улыбнулся: – Нет, руку я подам, пожалуй, в другой раз.

– Зося Краснопольская, – назвалась я.

– Лады, сфоткай мои документы для полного спокойствия, а то ты нервная какая-то. Я отвезу колесо на вулканизацию, а вечером привезу готовое. Вот тогда и поставлю его.

– Но я не хочу создавать проблемы…

– Тоже мне проблемы, – коротко отрезал он. – Будь проще. Короче, куда везти?

– Номер дома я не знаю… старая вилла, на Попёлах… У меня есть ее фотография в телефоне. Погоди. – Я достала телефон из кармана и показала ему фотографию.

– О, так вот кто, оказывается, та богатая наследница, которую ничего не интересует, – изумился он. – В частности, ее собственное имущество.

Не знаю, чему я удивилась больше – тому, что я богатая наследница, или тому, что не интересуюсь своим имуществом. Хотя чему тут удивляться, я ведь и на самом деле им не интересовалась.

– Ну, не такая уж и богатая, – улыбнулась я неуверенно. – Но обещаю, что теперь я буду интересоваться и имуществом, и всем чем положено.

– Вот и хорошо, потому что там давно никого не было. Вода не подключена, сегодня уже поздно, никто этого не сделает.

– Это не важно. Сегодня я могу обойтись без воды. У меня есть две бутылки.

– Это хорошо. Езжай тогда, а то скоро стемнеет. Только не гони, потому что с таким колесом далеко не уедешь. Вечером загляну к тебе.

– А если нет, то я останусь без колеса.

– Это точно, – засмеялся Шимон.

Позволить незнакомому мужику взять мое колесо и решать мои дела было шагом явно безрассудным. А кроме того, мне действительно хотелось показать всему миру, что я справляюсь со всем сама, что я взрослый и ответственный человек и ни в ком не нуждаюсь… Вот именно… И все теперь в моей жизни будет только так… но с завтрашнего дня. Я слишком устала, чтобы тащить колесо на вулканизацию, которая к тому же была неизвестно где. Поэтому имею полное право на маленькое исключение: на этот раз я позволю себе принять чью-то помощь.

– Спасибо, – сказала я еще раз. И улыбнулась: – До вечера.

– До вечера.

– Я правда могу на этом ехать?

– Без проблем, – сказал он и захлопнул дверцу моего авто.

Я включила джи-пи-эс и двинулась дальше, еще не зная, в каком состоянии застану свой дом.

* * *

Я въехала на территорию и припарковалась на заднем дворе. Не вынимая багажа из машины, поднялась по ступенькам на крыльцо. Заметила, что в наборном окне выбиты два маленьких стеклышка и отовсюду свисает паутина.

Внутри дом выглядел совсем уныло: холодный, темный и грязный. В прошлый раз было не так сумрачно. Теперь атмосфера не манила войти внутрь. Только я переступила порог, как смелость совсем покинула меня. Переезд сюда казался мне таким легким, когда я сидела под пухлым одеялом в моей гданьской квартире, где было тепло и приятно: на плите стоял чайник, в котором я могла без проблем вскипятить воду и заварить душистый чай, а в ванной ждали другие ароматы – банные. Видать, только в таких условиях можно планировать экстремальные экспедиции.

Когда я стояла у входа в свой дом, который определенно не был похож на дом из моих розовых снов – скорее он выглядел как дом из кошмаров, – я начала размышлять, действительно ли подходит мне то место, где не было воды и электричества. А что было? Холод и темнота. Но… как бы это сказать – у меня не было выбора. Мне предстояло пережить первую ночь. И быть храброй, конечно.

– Ты справишься, детка, – сказала я себе вслух. – Но сначала сходи спроси у пана Анджея, что с водой и электричеством. Потому что без этого тут не перезимуешь.