Читать книгу: «Лучшее в нашей жизни. 45 нежных советов. От прививок и режима сна ребенка до эмоционального здоровья родителей», страница 3

6
Когда что-то идет не по плану: недоношенный ребенок

Мы по очереди сглатывали слезы, пытаясь собраться с духом

В последние годы мы наблюдаем поразительный рост числа беременностей, которые по разным причинам не достигают сорока недель. Я говорю о недоношенных детках.

Когда была еще врачом-ординатором и проходила обучение на педиатра, я пережила один из самых напряженных моментов за всю свою профессиональную карьеру. И напряженным он был не только из-за того, с чем мне пришлось столкнуться фактически, но и из-за того, что я чувствовала в этот момент и как пережила его эмоционально, попытавшись поставить себя на место семьи, которая до сих пор, даже восемь лет спустя, продолжает жить в моем сознании. Эти воспоминания – не что иное, как скромная дань уважения ко всем тем родителям, которые проводят бесконечные дни в стенах неонатальных отделений, наблюдая за тем, как их новорожденные дети борются за жизнь.

Зима 2006 года. Я была на двадцать восьмой неделе беременности и работала в отделении интенсивной терапии (ОИТ) для новорожденных. В одно из моих дежурств в отделение поступила молодая женщина с серьезной инфекцией, спровоцировавшей преждевременные роды. Кристина, пациентка, также была на двадцать восьмой неделе беременности, и это был ее первый ребенок.

Игорь появился на свет холодным январским днем и весил чуть больше килограмма. Состояние его было критическим, без каких-либо шансов. Инфекция передалась ему от матери, и преждевременные роды еще больше подорвали его силы. Этот ребенок не был для меня «очередным» случаем в практике. Он был одного возраста с моим малышом, с той лишь разницей, что жизнь моего сына, время от времени толкавшего меня в живот, поддерживала моя пуповина. Игорь, напротив, тихонько лежал, и только аппарат искусственного дыхания был единственной ниточкой, связывающей его с жизнью. В то время он весил столько же, сколько весил мой сын. Он так же был первым ребенком в семье, как и мой. Я безоговорочно чувствовала себя настолько связанной и вовлеченной в происходящее с этой семьей, что переживала их историю словно свою собственную.

Это были несколько очень напряженных дней и ночей, долгих, тяжелых и болезненных.

Дни, когда я возвращалась домой в надежде, что завтра наступит новый день, когда Игорь победит в этой битве с разрушительной инфекцией и сможет дышать самостоятельно, сможет по-настоящему сражаться, кричать и плакать изо всех сил. Ночи, когда в тишине моей спальни я слышала, как ускоряется сердцебиение от каждого толчка в живот моего сына. Ночи, когда я благодарила его за то, что он по-прежнему со мной, целый и невредимый. Это были моменты, когда я думала: «Вот он, еще у меня внутри, а у Кристины уже нет. Чертова русская рулетка!» Дни и ночи, когда я старалась сделать все возможное, чтобы Игорь выжил. Я проводила с его родителями редкие беседы, в которых не было слов утешения, потому что я впервые не могла их найти. И все это время мой собственный сын постоянно напоминал мне о том, что он там, внутри, растет.

Ни у одной из нас не было ребенка на руках, но мы обе были матерями, так мы ощущали себя тогда и таковыми будем ощущать себя всегда.

Моя коллега, Мануэла, за плечами которой был многолетний опыт работы в ОИТ, тоже была тронута произошедшим. Мы вместе спустились в палату к матери, где она по-прежнему оставалась под наблюдением, чтобы сообщить ей о случившемся. Я помню, как стояла и хватала ртом воздух, перед тем как постучать в дверь палаты, как гладила себя по животу, пытаясь снова ощутить жизнь внутри моей жизни… Мы с Мануэлой по очереди сглатывали слезы, пытаясь собраться с духом. Это были мучительные мгновения, невероятно мучительные, потому что, к сожалению, Игорь не смог справиться с трудностями, с которыми он столкнулся вне утробы своей матери.

Настал момент для прощания. У меня перед глазами до сих пор стоит эта картина, когда мы достали его из инкубатора и передали на руки отцу, чтобы тот смог оплакать последние мгновения этой крошечной жизни. Мы сделали все, что было в наших силах, но этого оказалось недостаточно. И снова эта чертова русская рулетка.

Помню, как я плакала, наблюдая за этим прощанием отца и сына, сжимая что было сил губы, ощущая, как слезы текли по щекам и падали на живот, который я не переставала гладить… Мой Карлитос, полный жизни внутри, и маленький Игорь, навсегда закрывающий свои веки, и без того измученные тяжелой борьбой.

И, как говорят в таких случаях, жизнь продолжается, не так ли? Да, жизнь идет дальше…

Месяц спустя, в мой последний рабочий день в ОИТ, перед тем как я должна была родить сама, пришли Игорь и Кристина, родители маленького Игоря. Я помню, как она улыбалась при виде моего огромного живота, как обе мы крепко обнялись. Ни у одной из нас не было ребенка на руках, но мы обе были матерями, так мы ощущали себя тогда и таковыми будем ощущать себя всегда. Мы мало что смогли сказать друг другу, потому что меня переполняли эмоции. Они были настолько сильными, что я не могла вымолвить ни единого слова. Рядом со мной был мой наставник, ветеран неонатологии, доктор Хосе Луис Тарасона. Он взял инициативу разговора в свои руки. Обе матери, мы смотрели друг на друга, взволнованные. Они пришли поблагодарить нас за то, что мы для них сделали. Именно эти слова благодарности придают смысл нашей профессии, нашим усилиям, иногда нашим разочарованиям. Слова благодарности, которые никогда не забываются.

Время прошло, и родился мой первый сын Карлос, чье появление на свет озарило мою жизнь.

Прошло еще несколько лет, и в один прекрасный день, когда я стояла в большом универмаге, держа Карлоса за руку и разглядывая вместе с ним банки с красками, к нам подошел мужчина с мягкой и спокойной улыбкой на лице. Это был папа Игоря, он работал там. Он рассказал мне, что его жене стало лучше, что они по-прежнему были вместе и близки, и даже пытались снова забеременеть. Его взгляд гово рил мне гораздо больше. Слушая его ровный голос, я крепко сжимала руку сына и думала о чертовой русской рулетке. Я уходила с глазами, полными слез. Я снова мысленно пережила те бесконечные дни, то душераздирающее прощание отца и сына, то необъятное горе. И в моей памяти снова всплыл день родов, когда мой сын оказался наконец у меня на руках, плачущий и полный жизни. В этот момент на глазах у всех я опустилась на колени и обняла Карлитоса так крепко, как только могла. И он, столкнувшись с таким неожиданным объятием, начал прыгать от радости, осыпая меня поцелуями, являя мне еще раз все счастье материнства.

Годы шли, я закончила обучение по специализации, снова забеременела и родила второго ребенка, Ковадонгу, которая наполнила мою жизнь еще большей радостью. Я проработала несколько лет в одной больнице, затем в другой, и три года назад, когда ко мне на консультацию пришла одна из пациенток, у нас состоялся интересный разговор.

– Лусия, можно вас спросить? Случайно не вы работали в отделении интенсивной терапии для новорожденных в Аликанте зимой 2006 года?

– Да, это действительно я, – ответила я, заинтригованная.

– Так это вы! – воскликнула она взволнованно.

Я уже решительно не понимала, что происходит.

– Видите ли, я близкий друг родителей Игоря. Вы помните их? – спросила она меня.

– Конечно, я их помню! Как у них дела? – спросила я, искренне желая узнать о них как можно больше.

Моя пациентка улыбнулась, и ее глаза заблестели от радости.

– У них все очень хорошо. Просто прекрасно. После нескольких лет попыток у них родился ребенок. Чудесная девочка. Только сразу не плачьте, – опередила она меня. – Ее зовут Лусия.

7
Если я стану брать его на руки всякий раз, когда он плачет, не привыкнет ли он к этому?

Моментов для воспитания еще будет предостаточно

Каждую неделю ко мне на консультацию приходят новоиспеченные мамочки, и я должна признать, что, хотя не бывает двух одинаковых семей, вопросы, которые они обычно задают мне, почти идентичны, что особенно привлекает мое внимание.

Через мои руки проходят матери-директора, которые всегда приходят на прием вовремя, стремительно и со списками вопросов, занесенных в мобильный телефон. Заботливые, спокойные и неторопливые матери, которые с поразительной трепетностью раздевают своих малышей для осмотра. Матери-хиппи, которые приносят детей в уже прилипших к телу подгузниках и которые на удивление мало спрашивают и много улыбаются. Есть матери-спортсменки, которые, едва ребенку исполняется два месяца, спрашивают меня, когда они могут отдать его в бассейн и отвести на массаж. Матери-одиночки с потерянным видом, которые приходят в сопровождении мудрых бабушек. А также матери-«пулеметчицы» (говорю от чистого сердца, вы же знаете, что я вас просто обожаю), те, кто за одну минуту способен задать мне пятнадцать вопросов, не умолкая ни на секунду и не дожидаясь, пока я отвечу на первый вопрос, чтобы тут же задать второй, потому что он несомненно связан с третьим. И даже если я снова пытаюсь ответить на первый вопрос, меня тут же перебивают: «Нет, позвольте мне закончить, иначе я все забуду и, когда вернусь домой, начну уже просто беситься». И тогда я набираю воздуха в грудь, подключаю все свои пять чувств, чтобы запомнить все пятнадцать вопросов и не упустить ни одной детали, и, когда они наконец заканчивают, я выдыхаю и говорю: «Ну теперь моя очередь». Я вижу матерей-конформистов, которые со всем соглашаются с улыбкой и которым все кажется правильным. Негативно настроенных, пессимистичных, тревожных матерей, которых все беспокоит. Сказать по правде, иногда я даже не могу себе представить, с чем мне придется столкнуться в следующий раз, поэтому время от времени начинаю играть в догадки. Порой я просто не могу сдержать своего любопытства, и тех пап, которые приходят с таблицами Excel, где расписано до минуты, сколько точно миллилитров молока ребенок выпил за день, я напрямую спрашиваю: «Вы инженер, специалист по компьютерам или работаете в банке?» Они улыбаются в ответ, а я почти всегда попадаю точно в цель!

Что тут сказать, все они – хиппи, директрисы, домохозяйки, матери-одиночки, банкиры, инженеры, спортсменки, учителя и куда же без «пулеметчиц» – задают мне один и тот же вопрос: «Если я стану брать его на руки каждый раз, когда он плачет, не привыкнет ли ребенок к тому, что его держат на руках?»

Признаюсь, что в большинстве случаев ответ на этот вопрос зависит от того, кто его задает. Например, папам с таблицами Excel я пишу четкое расписание с указанием количества минут (им это нравится!). Матерям, тонущим в море сомнений и глубокой послеродовой депрессии, я объясняю все в спокойной форме, параллельно прося их помочь мне при осмотре ребенка. Таким молодым мамам важно дать почувствовать себя не только умелыми в обращении с ребенком, но и нужными. Именно это помогает им обрести нужную точку опоры. Матерям-хиппи все равно, что я им говорю, потому что они в любом случае будут делать все так, как им нравится, и я не вижу в этом ничего плохого, потому что именно для этого они стали мамами своих малышей. Более того, зачастую они сами признаются мне в этом, широко и искренне улыбаясь. К тем, с кем у меня сложились наиболее доверительные отношения, я подхожу и говорю: «Я тебе все расскажу подробно, потому что должна тебе об этом рассказать, хотя знаю, что ты все равно все сделаешь по-своему», и в итоге мы обе умираем от смеха. В случае матерей-одиночек, подавленных и уставших молодых мамочек, я полагаюсь на помощь бабушек, и обычно уже втроем мы приходим к единому мнению.

Но если вернуться к ответу на вопрос о том, не привыкнет ли ребенок к рукам и не станет ли он требовать, чтобы его брали на руки при каждом удобном и неудобном случае, здесь для меня уже не существует ни профессий, ни семейного положения, ни взглядов и идеалов, которым люди следуют. В этом вопросе я неумолима и всегда говорю одно и то же.

Твой ребенок едва появился на свет. Ему нет и двух недель от роду. Целых девять месяцев он жил у тебя в животе, слышал биение твоего сердца, слушал, как твой желудок и кишечник переваривают пищу. Он плавал совершено обнаженный в теплых водах. Он слышал голос мамы, прислушивался к голосу папы, доносящемуся издалека. Он чувствовал себя защищенным и счастливым. Большую часть своей жизни – всего каких-то пятнадцать дней назад.

Поставь себя на его место: внезапно он попадает в наш мир, ему становится холодно, ему становится жарко, на него надевают одежду, ему покрывают чем-то голову, ему даже что-то натягивают на руки, он голоден, и это новое для него чувство. Он испытывает жажду, его мучают газы, потому что у него запускается процесс пищеварения, его окружают странные звуки и ослепительный свет. И, самое главное, вдумайся:

«А куда пропало это бум-бум-бум маминого сердца? А где ее голос? Почему я не слышу его каждую секунду?»

И что остается делать ребенку в этот момент? Только одно: плакать. И что остается делать мне? Обнять его, прижать к себе, поцеловать, пошептать ему на ухо. Просто прижать его обнаженное тельце к своей обнаженной груди. Нет лучшего утешения. И нет лучшего успокаивающего средства.

В течение первых нескольких недель жизни вашего ребенка у него есть только две жизненно важные потребности, и ни в одной из них мы не можем и не должны ему отказывать. Первое – это еда, поэтому кормите его всякий раз, когда он вас об этом попросит. Второе – это привязанность, так что держите его на руках, обнимайте, целуйте, гладьте его и тихонько разговаривайте с ним.

Моментов для воспитания еще будет предостаточно.

Первый год жизни

8
Фаза влюбленности

Одна кровь, единая сила, продолжение вашей жизни, и это, что бы ни случилось, останется навсегда

Ты пережила послеродовой период. Мои поздравления! В этот момент у каждой из нас возникает ощущение, что ты выбралась наконец из туннеля и оказалась в другом, светлом мире, полном новых и неизведанных доселе эмоций. Что ж, приключение начинается!

Когда твоему ребенку исполняется всего несколько месяцев, ты понимаешь, какие колоссальные перемены произошли в твоей жизни. Твоя жизнь разделилась на «до» и «после», все в ней теперь уже не так как раньше, и больше никогда как раньше не будет. Внезапно на тебя сваливается бремя ответственности и заботы о прекрасном существе, являющемся не чем иным, как продолжением тебя самой. И что не перестает удивлять меня до сих пор, так это то, как мы, женщины, несмотря на усталость и изнурительный ритм дня, бессонные ночи, десятки часов, проведенных с младенцем на руках, бесконечную смену бутылочек и подгузников, приготовление каш и грудное кормление, со всем этим прекрасно умудряемся справляться.

Этот период, когда ребенку исполняется от пяти-шести месяцев до года, в действительности является тем, что я называю «фазой влюбленности». Это очень похоже на состояние, когда ты влюбляешься впервые. Ты чувствуешь себя уникальной и особенной. Не важно, насколько ты устала и измотана, не имеет значения даже то, что ты уже полгода не была в парикмахерской или что долгие походы по магазинам с подругами остались в прошлом (очень далеком прошлом…). Это вообще не имеет значения! Ты счастлива!

Когда ты встречаешься с друзьями, ты говоришь с ними только о своем ребенке, о том, что он научился делать в последнее время, о его небольших, хотя для тебя гигантских и удивительных достижениях, о полезных советах, которые дал тебе педиатр во время последнего визита, или о новой смеси, которую вы попробуете на следующей неделе.

– Я тут заметила, что у Антонио от лука-порея начинаются жуткие газы. Стоит только добавить кусочек в пюре, и мама дорогая! Как будто он две тарелки фабады² навернул. Я готова со стыда сгореть, если в лифте нам приходится подниматься вместе с соседями, потому что они думают, что это я.

– Да ты что! Странно, а Шарлотта его ест и чувствует себя превосходно. А вот с морковкой мы не дружим. От нее только начинается козий кал и бедняжка вся краснеет. Нужно сказать об этом педиатру во время следующего осмотра.

Материнство – это уникальный, удивительный и насыщенный опыт, но мы не можем притворяться и лукавить, говоря, что наши мужья переживают его одинаково с нами.

Каким-то загадочным образом тебя начинают окружать только те люди, которые находятся с тобой в схожих обстоятельствах. Теперь-то ты понимаешь почему, верно? Ты смотришь, словно на инопланетян, на те супружеские пары, у которых еще нет детей и которые все вечера и выходные проводят в модных ресторанах и на увеселительных мероприятиях. И пока они продолжают делиться с тобой впечатлениями о последнем музыкальном фестивале, на который они ходили, ты будешь шептать своему мужу с полуулыбкой на лице:

– Как же нам хорошо вместе с нашим малышом, самым прекрасным на всем белом свете!

Поехать куда-либо без своего «хвостика»? Невозможно! Это из области научной фантастики.

– Я беру своего сына с собой, что бы я ни делала и куда бы ни шла! – ты повторяешь эти слова снова и снова, словно заклинание.

Эта фаза влюбленности заряжает нас энергией. Мы не спим, но нам все равно. Мы проводим целый день, думая о нашем ребенке, с нетерпением ожидая момента, когда вернемся домой, чтобы увидеть его и подержать на руках. Мы не делаем ни одного шага, не оглядываясь на него. Энергия вливается в каждую пору нашей кожи, мы полны сил и радуемся жизни. Мы не замечаем никаких недостатков, ни в себе, ни, конечно же, в нашем ребенке. И пусть только кто-нибудь осме лится критиковать наш новый образ жизни – мы тут же воспримем это как полномасштабную агрессию.

Тем не менее, по мере приближения первого дня рождения, в один прекрасный день, совершенно внезапно, твой муж набирается храбрости, осторожно подходит к тебе и между объятиями и нежностями, почти с закрытыми от страха глазами, на случай если рванет атомная бомба, говорит вам:

– Дорогая, а что если мы оставим ребенка с твоей мамой и уедем на выходные туда, где мы будем совсем одни?

Все. Он сказал это…

Реакции бывают всех видов, типов и интенсивности.

Мой совет? Такой же, как и всегда: поставь себя на его место. Он скучает по тебе. Наши мужья скучают по нам. Материнство – это уникальный, удивительный и насыщенный опыт, но мы не можем притворяться и лукавить, говоря, что наши мужья переживают его одинаково с нами. Не совершай эту ошибку, пытаясь нарисовать в своем сознании образ замечательного отца, потому что все они сами по себе замечательные папы. Относись с уважением к его переживаниям и к его личному пространству. Делись, но не требуй. Ищи равновесие, заключай союз в отношениях. Как это сделать? Легко.

Что нужно сделать, чтобы наша новая семья жила в мире и гармонии? Задайте себе этот вопрос и потратьте несколько минут, чтобы ответить на него. Возьмите вместе лист бумаги и карандаш, и пока один отвечает, пусть другой записывает.

– Мне нужно хотя бы один вечер в неделю проводить только с тобой, с моей женой. Чтобы мы могли оставить ребенка под чьим-либо присмотром и пойти поужинать только вдвоем.

Услышав такое, просто улыбнись и прими это с радостью, потому что это не что иное, как признание в любви, признание в том, что «ты мне нужна».

– Ну а мне нужно, чтобы, когда ты приходишь с работы, даже если ты пришел уставший, ты купал малыша. Потому что я тоже устаю, проведя с ним целый день.

Я уверена, что он так же поставит себя на твое место и с нежностью подумает: «Она абсолютно права. Порой я даже не знаю, как она выдерживает столько часов с ребенком, справляется со всеми этими хлопотами, которые он доставляет».

– И еще мне нужно, чтобы, когда ребенок уже заснет, мы смогли посидеть полчаса на диване вдвоем, посмотреть вместе телевизор, как делали раньше, поболтать о наших делах.

И снова ты улыбнешься: и снова «ты мне нужна».

– А мне, дорогой, нужно, чтобы на выходные мы придумывали какой-нибудь план для нас троих, чтобы мы проводили время с ребенком вместе, – скажешь ты.

И он посмотрит на вашего сына и подумает: «Да без проблем, ведь я и так в глубине души не могу дождаться пятницы, чтобы побыть вместе с вами».

И так, шаг за шагом, вы будете выстраивать прочный союз, записывая на бумаге правила его существования, которые вы никогда и ни при каких обстоятельствах не должны нарушать. И это будет происходить не потому, что вы составили письменный договор, а потому, что вы смогли услышать и принять потребности каждого из вас. Потому что ваш союз будет основан на любви друг к другу и, конечно же, на любви к вашему ребенку – на той связующей нити, которая будет удерживать вас вместе всегда и вопреки всему. Помни об этом. Это союз, который выходит за рамки обстоятельств, за пределы времени и даже за грани смерти. Даже когда не будет вас, вы останетесь его родителями, а он – вашим ребенком. Он – это одна с вами кровь, единая сила, продолжение вашей жизни, и это, что бы ни случилось, останется навсегда.