Читать книгу: «Семь сестер. Семейная сага от Люсинды Райли. Комплект из 4 книг (часть 5–8)», страница 42

– А куда эта кнопка? – указала я на последнюю в ряду.

– В цокольный этаж. Там у нас погреб, где твой отец хранил свои вина.

– А я и понятия не имела, что у нас в доме есть погреб. Поразительно, как это мы с сестрами не обнаружили его в детстве, когда обшаривали весь дом сверху донизу. И как же туда можно попасть?

– На лифте, конечно, – ответила Ма. В этот момент кабинка плавно остановила свое движение и замерла на месте. Мы вышли через еще одну дверь в панельной обшивке стен в самом дальнем конце коридора, неподалеку от кухни.

– Сейчас, Тигги, я возьму в раздевалке свое пальто и сапожки, и мы пойдем на улицу.

Ма ушла, а я потихоньку направилась в холл на выход. Что-то меня озадачило в объяснениях Ма, какая-то явная несостыковка сквозила в ее словах. Но где именно? И в чем? Я открыла входную дверь и полной грудью вдохнула в себя чистый, свежий воздух. Вот сейчас проветрю немного мозги, а потом подумаю.

И действительно, от свежего воздуха голова стала соображать гораздо лучше. Внезапно до меня дошло, что, коль скоро в погреб можно попасть только с помощью лифта, получается, лифт был в доме задолго до минувшей весны, когда, по словам Ма, отец озаботился тем, чтобы оборудовать его в Атлантисе. Как же он попадал в своей погреб с винами, когда в доме не было лифта? Вот вопрос так вопрос…

Тут ко мне присоединилась Ма, и мы вместе отправились на прогулку, благо было солнечно, хотя и довольно свежо. Я решила больше пока не возвращаться к той головоломке, которую мне задала тема с лифтом. Во всяком случае, оставить ее на какое-то время неразгаданной.

– Странно, – проговорила я, пока мы неспешно шли по дорожке, ведущей к озеру, – вроде здесь у нас тоже горы, и климат почти такой же, как в Киннаирде, но воздух… Здесь пахнет совсем по-другому.

– Ты подумываешь о возвращении в Шотландию после того, как поправишься? – спросила у меня Ма.

– Нет. Работа оказалась не совсем такой, как я предполагала изначально.

– А мне казалось, тебе там очень нравится, cherie. Или этот злополучный выстрел так напугал тебя?

– Нет. Это ведь было совпадением, неудачным совпадением, и только. Уверена, браконьер целился в Пегаса, а не в меня. Кстати, Ма, то письмо, которое ты мне отдала, оно из заповедника дикой природы в Малави. Вот приглашают меня на следующей неделе в Лондон, на собеседование для получения должности специалиста по охране диких животных.

– Малави? В Лондон на следующей неделе? – Ма бросила на меня взволнованный взгляд. – Надеюсь, ты не собираешься ехать туда?

– Мне бы очень хотелось попасть на собеседование. Это правда. Я же всегда мечтала об Африке, Ма, и тебе это прекрасно известно.

– Тигги, на данный момент ты еще не вполне оправилась от серьезного сердечного недуга. Ехать в Африку – это же… Это чистое безумие! И потом, что скажет Чарли?

– Чарли мне не начальник, Ма.

– Чарли – твой лечащий врач, Тигги, и ты обязана его слушать.

– Между прочим, я уже сообщила ему по электронной почте, что собираюсь обратиться за помощью к женевским специалистам. Согласись, это ведь проще, чем летать каждый раз в Шотландию.

– И тем не менее ты всерьез планируешь поездку в Лондон, а потом, возможно, и в Малави? – Ма недобро сузила глаза. – Тигги, что происходит? Я ничего не понимаю.

– Ничего не происходит, Ма. Давай поговорим об этом после. Лучше расскажи мне о Майе.

Ма, поняв намек правильно, тотчас же переключилась на разговор о Майе.

– О, с ней все в полном порядке. Как здорово, что она наконец обрела свое счастье. Надеюсь, свадьба уже не за горами.

– Она собирается выйти замуж за Флориано?

– Так прямо она мне ничего не сказала об этом, но у меня такое чувство, что ей уже не терпится завести собственных ребятишек, пока она еще молода и может себе это позволить.

– Чудно! Ма, следующее поколение уже…

– Кстати, о следующем поколении. Сегодня утром я разговаривала с Алли. Она собирается на пару неделек в Атлантис вместе с маленьким Бэром. Не могу дождаться! Алли надеется, что ты еще тоже будешь здесь, – многозначительно добавила Ма.

– Даже если я слетаю в Лондон на собеседование, то постараюсь обязательно вернуться, чтобы увидеться с ними. Ну, а если уж никак не получится, то по крайней мере у тебя появится полноценная замена в лице малыша, и ты не станешь сильно скучать без меня. Будет над кем квохтать. Боже мой, кажется, еще вчера я сама была маленькой девочкой, болела и лежала в постели в этой же самой комнате, прислушиваясь к истошным крикам Электры, от которых сотрясался весь дом! – Я невольно улыбнулась, вспомнив, как все это было.

– Будем надеяться, что и сейчас ты уже на пути к полному выздоровлению. Однако, Тигги, холодает. Пора вернуться в дом.

– И немедленно в кровать, – приказала мне Ма, едва мы переступили порог. – Я принесу тебе чай наверх.

– Но вообще-то, коль скоро у нас есть лифт, которым можно пользоваться, можно я посижу хоть немножко на кухне вместе с тобой и Клавдией? Мне наверху так одиноко, – жалобно добавила я.

– D’accord, – согласилась Ма. – Давай сюда свое пальто. Пойду, повешу вместе с моим.

Я отдала ей пальто, а сама заторопилась по коридору на нашу просторную уютную кухню: в детстве это было мое любимое место в доме. Когда я болела, то самой большой наградой для меня было позволение спуститься вниз и побыть какое-то время вместе с Клавдией. Я тут же бралась помогать ей готовить, а Ма в это время занималась какими-то другими делами.

– Знаешь, Клавдия, если бы запахи можно было закупоривать в бутылочки, то я обязательно купила бы себе бутылочку с запахом твоей кухни, – сказала я, заходя на кухню и целуя экономку в щеку. Клавдия тотчас же отвернулась от кастрюли, в которой помешивала какой-то очень вкусно пахнущий суп. От моих слов ее морщинистое лицо расплылось от удовольствия.

– Тогда нам пришлось бы выпускать целую серию самых разных запахов, потому что даже в течение одного дня на кухне могут витать самые разные запахи. – Клавдия наполнила чайник водой и включила его.

– Ты видишь, Клавдия? Я уже спустилась вниз. И даже выходила вместе с Ма на небольшую прогулку.

– Вижу, вижу. И я только рада этому. Я тоже думаю, что тебе нужен свежий воздух. А Марину, как и большинство парижан, свежий воздух просто ужасает.

Я уже привыкла к уничижительным выпадам Клавдии в адрес французов. Будучи немкой, да еще в преклонных годах, не так-то просто избавиться от застарелой вражды. Как сказали бы сами французы, такая своеобразная дань этикету, de regueur.

– Трудно тебе сейчас… работается без папы? – спросила я у нее.

– Конечно, трудно, Тигги. Еще как трудно. Нам всем сейчас приходится трудно. Без твоего отца дом потерял свою душу… Я…

Впервые за всю свою жизнь я увидела Клавдию на грани слез. И хотя мои отношения с нашей экономкой были гораздо более тесными и доверительными, чем у других моих сестер, еще никогда я не видела ее в таком эмоциональном состоянии.

– Хотелось бы, чтобы все сложилось по-другому, – бросила она и жестом указала мне на стул, потом поставила передо мной тарелку с двумя сдобными булочками и небольшую вазочку с вареньем.

– Чтобы Па Солт был жив, да?

– Да, именно это я и хотела сказать.

Но тут на кухню вошла Ма, и Клавдия сразу же нацепила на себя свое обычное непроницаемое выражение лица.

– Чаю? – обратилась она к ней.

Через пятнадцать минут Ма настоятельно потребовала, чтобы я вернулась к себе и прилегла немного отдохнуть. Увидев, как она достает ключ от лифта из коробочки для ключей, стоявшей рядом с дверью, я тут же почувствовала себя заключенным, которого снова насильно водворяют в камеру. В холле я примостилась у Ма за спиной и внимательно наблюдала за тем, как она отпирает дверь в панели, а потом сдвигает ее в сторону. Потом проследила, как именно она открывает дверь, чтобы попасть в кабинку лифта.

– А почему папа решил не афишировать, что у нас дома есть лифт? Как думаешь, Ма? – спросила я, пока лифт вез нас наверх.

– И не спрашивай меня, cherie. Понятия не имею. Вполне возможно, он просто не хотел, чтобы вы, девочки, без конца катались на нем туда-сюда. А может быть, и самолюбие взыграло. Не хотел показывать своим дочерям, каким он стал слабым и немощным.

– То есть сердечный приступ был не внезапным?

– Я… Нет… То есть да… Что, между прочим, лишний раз доказывает, какими серьезными могут быть проблемы, связанные с сердцем. С этим не шутят, – намеренно подчеркнула Ма, когда лифт остановился на нашем этаже. – Пока ложись отдыхать, Тигги, а я подумаю над тем, можно ли тебе поужинать вместе с нами внизу.

Ма распрощалась со мной у дверей моей комнаты. Оставшись одна, я подошла к окну, уселась на подоконник и принялась упорядочивать свои мысли. Хотя за свою жизнь я перевидала в Атлантисе множество дивных заходов солнца, но всякий раз это зрелище наполняло мою душу неизъяснимым волнением. Вот и сейчас лучи заходящего солнца подсвечивали горы, заливая их золотисто-оранжевым светом. Такое впечатление, что они полыхают в огне. Но зато какой же гнетущей кажется мне нынешняя тишина в доме. В прошлом Атлантис всегда полнился звуками: музыка, доносившаяся из комнаты какой-нибудь из сестер, веселый смех, громкие пререкания, жужжание мотора нашего скоростного катера, устремляющегося по водной глади к причалу, мерный гул газонокосилки, работающей на лужайке.

А сейчас, несмотря на присутствие в доме Ма и Клавдии, он кажется мертвым. Такое ощущение, будто из него вдруг исчезла вся жизненная энергия и сила, которую когда-то он черпал у отца и моих сестер. И сейчас в доме обитают лишь призраки, призраки прошлого. Как это грустно, и как же, должно быть, угнетает такая атмосфера. Интересно, каково Ма и Клавдии жить в этом огромном пустом доме? И так изо дня в день… И что им здесь делать? Собственно, Клавдия готовит еду только для одной Ма, да еще следит за порядком в доме, куда сейчас так редко наведываются мои сестры. А Ма? Каково это – остаться в огромном, но опустевшем гнезде? Ведь Атлантис был для обеих женщин смыслом их жизни, а сейчас наверняка им кажется, что перед ними разверзлась зияющая пропасть.

– Я не хочу здесь оставаться без папы и без сестер, – пробормотала я, сползая с подоконника. А ведь мне действительно стало заметно лучше. И уж, во всяком случае, двух с половиной недель в Атлантисе мне вполне хватило, чтобы понять, что я уже переросла дом своего детства.

– Я хочу снова вернуться к своей жизни, – проговорила я, обращаясь к себе. – Точнее, мне еще предстоит найти эту свою жизнь.

Я открыла ноутбук и снова перечитала письмо, полученное из Национального парка-заповедника в Малави, а затем, недолго думая, отбила им ответ по электронной почте: написала, что обязательно приеду в Лондон для прохождения собеседования.

И сразу же полегчало на душе: все же сделала, пусть и небольшой, но шажок навстречу этой моей новой жизни. А потом мысли снова завертелись вокруг Атлантиса. На сегодняшнюю ночь я запланировала одно мероприятие…

* * *

Как назло, Ма завозилась со своими делами допоздна, и было уже далеко за полночь, когда я услышала, как хлопнула дверь в ее комнате. Я выждала еще добрых минут двадцать. Коротала время, выучивая наизусть составы тех снадобий, которые мне дала Ангелина, а заодно и освежала в памяти слова запрещенного проклятия. Не знаю, почему мне втемяшилось в голову, что я ни в коем случае не должна забыть эти слова, а в результате каждый день сознание подсказывало мне, что я должна повторить их.

Но вот наконец дом погрузился в сон. Я натянула на ноги пару старых угги, влезла в толстый шерстяной свитер и взяла в руки фонарик, который Ма всегда оставляет на прикроватной тумбочке. Я тихонько выскользнула из спальни и на цыпочках прошла по коридору в сторону лестницы. Там включила фонарик, чтобы облегчить себе спуск на первый этаж. На кухне сразу же направилась к коробочке с ключами, извлекла оттуда тот ключ, которым Ма открывала лифт, и вернулась в коридор на поиски нужной мне панели. Нашла и справилась с открытием двери, потом посветила фонариком на дверцу лифта. Что, если шум работающего лифта разбудит Ма? Впрочем, ее апартаменты на самом верхнем этаже, к тому же в самой дальней части коридора. Авось пронесет.

Я нажала на кнопку вызова, и через пару секунд лифт прибыл на место. Я вошла в кабинку и посветила фонариком на ряд латунных кнопок, обозначающих этажи. Нажала на самую нижнюю. Лифт слегка дернулся, а потом кабинка поехала вниз и вскоре затормозила. Я открыла дверцу и ничего не увидела: сплошная темень. Снова включила фонарик и сделала шаг. Но как только моя нога коснулась бетонного пола, внезапно все пространство вокруг меня озарилось светом.

Я огляделась по сторонам. Судя по всему, Ма сказала мне правду. Перед моим взором предстал более современный вариант погреба вместо обычного сырого склепа. Правда, потолки низкие, но само помещение просторное, скорее всего, по площади оно точно повторяет размеры кухни. Вдоль стен протянулись стеллажи, уставленные бутылками с вином. Интересно, сколько лет они тут лежат, мелькнуло у меня, если вспомнить, что отец пил вино только по каким-то знаменательным случаям и по праздникам. И тем не менее собрал такую обширную коллекцию вин. Я прошлась по комнате, осторожно смела пыль с некоторых бутылок, чувствуя одновременно и разочарование, и облегчение. Короче, тут я не увидела ничего такого, что ожидала увидеть.

Я перевела взгляд наверх и увидела моль, мечущуюся рядом с лампочкой, вмонтированной в потолок. Потом глаз мой сместился ниже, и тут я заметила брешь в одной из стен, умело замаскированную винным стеллажом. Я подошла ближе.

– Ну, положим, стеллаж тебе точно не сдвинуть с места, Тигги, – обронила я негромко и принялась снимать бутылки с двух средних рядов, после чего посветила фонариком в освободившееся пространство. Луч фонарика выхватил из полумрака еще одну панель, точь-в-точь как та, за которой был спрятан лифт в коридоре. Я сняла еще один ряд бутылок с нижней полки и увидела в стене небольшую замочную скважину.

Сердце мое затрепетало от волнения, когда я достала ключ от лифта и попыталась вставить его в скважину. Ключ вошел идеально, я услышала, как он повернулся с негромким металлическим щелчком. Тогда я взялась за щеколду и стала дергать ее в разные стороны: вперед, назад, в сторону, как я это проделывала с дверью в панели наверху. К сожалению, винные стеллажи стояли впритык к стене, оставляя совсем крохотное пространство для манипуляций с дверью.

– Вот черт! – раздосадованно воскликнула я, и мои слова эхом отозвались в подвале. Однако же усталость взяла свое. Остатки сил я потратила на то, чтобы закрыть панельную дверь и вернуть ее на прежнее место, а потом снова водрузила на стеллажи снятые с полок бутылки. Словом, навела порядок, все, как было.

– С какой стати мне переживать из-за того, что я сделала? В конце концов, я тоже являюсь владелицей этого дома и могу делать в нем все, что захочу, – убеждала я себя, пробираясь к лифту и тяжело дыша. Когда я подошла к нему, то увидела, что дверь взята в стальной каркас и что рядом находятся еще две двери, на которые я поначалу даже не обратила внимания, поскольку они тоже были искусно замаскированы стальной обшивкой. Тут же сбоку расположилась кнопка. Готова поспорить на что угодно, что именно с помощью этой кнопки двери сдвигаются с места и поднимаются вверх, скрываясь где-то в стенке под потолком.

– Что-то очень похожее на бронированную банковскую ячейку, – пробормотала я про себя. Велик был соблазн нажать на эту кнопку, но я вовремя сообразила, что если стальная дверца захлопнется за мной, то я окажусь в ловушке, из которой мне уже вовек не выбраться наружу.

Минут через десять я устало вскарабкалась на свою кровать и погрузилась в размышления. Как же мне узнать, что там спрятано на самом деле?

36

На следующее утро в мою комнату вошла Ма с подносом в руках, на котором стоял завтрак.

– Bon matin, cherie, – поздоровалась она и, как только я села на постели, поставила поднос мне на колени. – Как спалось?

Возможно, мне показалось, но почему-то я не сомневалась в том, что в чистом взгляде ее зеленых глаз отчетливо промелькнула тень подозрения.

– Чувствую себя очень хорошо, спасибо, – бодро отрапортовала я. – А что, у Клавдии сегодня выходной?

– Даже три выходных. Она отправилась навестить какую-то свою родственницу. Так что сейчас во всем доме остались только мы с тобой. Я уже говорила Сиси, когда останавливалась у нее в Лондоне, что готовить я практически не умею. Но Клавдия оставила для тебя в морозильнике твою специальную еду. Мне же нужно будет только разморозить ее, а потом подогреть.

– Не волнуйся, Ма. На самый крайний случай знай, что я могу приготовить нам двоим запеканку с орехами, – улыбнулась я в ответ.

– Надеюсь, до этого дело не дойдет, – слегка поморщила свой носик Ма. Как истинная парижанка, она была снобом в том, что касается еды, а уж блюдо, когда на тарелке рядом с гарниром не красуется хороший кусок мяса, и вовсе считала пародией на еду. – После того как расправишься со своим завтраком, я измерю тебе давление. Что-то ты сегодня чересчур бледненькая, милая. – Ма окинула меня внимательным взглядом, а я изо всех сил постаралась не покраснеть под ее пристальным взором. – Ты что? Не спала сегодня?

– Отлично спала, Ма. Честно! Кстати, я хочу попросить тебя, чтобы ты связалась с доктором Гербером. Пусть порекомендует мне какого-нибудь хорошего кардиолога здесь, в Женеве.

– Ах, Тигги, доктор Гербер скончался несколько месяцев тому назад. Но я обязательно свяжусь с кардиологической клиникой. Ты уверена, что не хочешь более наблюдаться у Чарли?

– Да, уверена. И мне хотелось бы как можно скорее получить на руки рекомендации других специалистов. Я ведь собираюсь на собеседование в Лондон, а раз так, то мне позарез нужна справка о том, что я здорова. Иначе мне никогда не получить эту работу.

– Ты знаешь, Тигги, мое отношение к этой твоей затее, но ты уже взрослая женщина. Увы, не дитя. И потому обещаю тебе, я наведу все необходимые справки. А сейчас, пожалуйста, завтракай, а я загляну к тебе чуть позже.

Я ела и продолжала обдумывать все, что увидела минувшей ночью в подвале. Особенно меня заинтриговали пуленепробиваемые стальные двери. В конце концов я решила, что спрошу у Ма напрямую, что бы все это значило. В этот момент я услышала, как зазвонил городской телефон, а через пару минут в комнате появилась Ма с трубкой.

– Это тебя. Представилась как твоя подруга.

– Спасибо, – поблагодарила я, беря трубку. – Алло?

– Привет, Тигги. Это Зара. Ну, как ты?

– Привет, Зара. Рада слышать тебя, – улыбнулась я в трубку. – Мне уже гораздо лучше, спасибо. А как ты?

– Все хорошо. Я, кстати, в аэропорту Женевы.

– Что?!

– Объясни мне, как к тебе добраться по озеру?

– Я… Зара, откуда ты знаешь номер нашего домашнего телефона?

– Подсмотрела в папином мобильнике.

– Прекрасно! А родители знают, где ты сейчас?

– Э-э-э… Объясню тебе все при встрече.

– Подожди минутку… – Я отвела трубку в сторону и беззвучно прошептала Ма. – Она в Женеве. А где Кристиан?

– Повез Клавдию в аэропорт. Наверняка он еще там или где-то рядом, – ответила мне Ма.

Я приказала Заре дожидаться возле справочного бюро, а сама принялась названивать Кристиану, чтобы тот забрал Зару из аэропорта.

– Что она здесь делает, Тигги? Ее родители в курсе? – спросила Ма.

– Очень сильно сомневаюсь в этом. Она у нас такая непредсказуемая мисс. Любит при случае удрать из дома.

– Тогда мы должны незамедлительно позвонить Чарли.

– Пожалуйста, Ма, сделай это за меня, ладно?

– Я могу, конечно. Но неужели ты сама не хочешь перекинуться с ним парой слов?

– Скажи, что я попрошу Зару тотчас же перезвонить ему, как только она объявится у нас дома.

– D’accord, но… Чарли был так добр к тебе, Тигги. Почему же ты не желаешь даже поговорить с ним?

– Я… не хочу, и все тут!

– Понятно, – сдалась Ма. – Что ж, если девочка задержится у нас на пару деньков, я размещу ее в комнате Алли, рядом с тобой, cherie.

– Спасибо.

– Она проблемный ребенок, Тигги?

– Зара – замечательная девочка, просто у них в семье все очень сложно.

– Что ж, тогда будем надеяться, что ее появление в Атлантисе никоим образом не повлияет на процесс твоего выздоровления. В конце концов, ответственность за нее несут ее родители, а не ты. Иду звонить ее отцу. – С этими словами Ма круто развернулась на своих элегантных каблуках и вышла из комнаты.

* * *

– Тигги!.. – Зара ворвалась ко мне в комнату, подбежала к кровати и крепко обняла. – Как ты себя чувствуешь? – спросила она, присаживаясь на кровать.

– Чувствую себя превосходно, Зара, но Ма настаивает на том, чтобы большую часть времени я соблюдала постельный режим.

– И это только для твоего же блага, Тигги. Мы все хотим видеть тебя здоровой.

– Но я вполне здорова, – заверила я девочку, уловив нотки раздражения в своем голосе. – Лучше скажи, что ты здесь делаешь? Ма уже позвонила твоему отцу, сообщила ему, что ты у нас. Он попросил, чтобы ты незамедлительно связалась с ним. Сию же минуту!

– Если честно, то я вообще удивляюсь, что он заметил мое отсутствие в доме. У нас же сейчас каникулы в школе. Вот я и торчу дома, но его не вижу целыми днями.

– А что же твоя мама?

– Вот здесь вообще чудо из чудес! Представляешь, Тигги, она сейчас в Киннаирде. Сама поехала, по своей воле. Словом, абсолютно не понимаю, что творится у нас в семье. – Зара вздохнула. – Но происходит что-то нехорошее, нутром чую. Ты же знаешь, мама всегда ненавидела Киннаирд, и вдруг ни с того ни с сего она объявляет папе, что собирается лично заняться управлением имением, поскольку папе вечно недосуг.

– Но это же хорошая новость, разве не так? Значит, ты тоже сможешь проводить больше времени в Киннаирде.

– Как бы не так! Меня ведь туда никто не зовет, – проворчала в ответ Зара. – Мама сказала, что нечего мне делать в Киннаирде, а потому она меня с собой не берет. Дескать, сиди дома и наверстывай все, что пропустила по учебе, пока не ходила в школу.

– Где-то ее можно понять, Зара. В Киннаирде тебе точно будет не до учебы. Слишком много отвлекающих моментов.

– Наверное, ты права. – Зара глянула в окно, откуда открывался чудесный вид на Женевское озеро. – Вау, Тигги! Ваш дом похож на волшебный замок из сказки. Он такой красивый. И твоя Ма очень милая женщина. Кристиан пообещал научить меня управлять катером, если захочу. А он что надо, правда, Тигги? Хотя, конечно, староват.

– Пожалуй, да, – улыбнулась я столь безапелляционной оценке. – Я помню Кристиана с детства. Мне кажется, он был в нашем доме всегда. А потому я как-то и не замечаю его возраста.

– Между прочим, ему звонила твоя сестра Электра, пока мы ехали к вам сюда на катере. Так что он на меня даже и не глянул. Будет он тут тратить свое время на какую-то девчонку, когда у него на проводе всемирно известная супермодель. Так ведь? – смиренно пожала плечами Зара.

– Электра звонила Кристиану? – искренне удивилась я. – Я уже сама много месяцев не имела от нее никакой весточки.

– Да, звонила. А какая она, ваша Электра?

– О, Электра – это дитя стихии. В ней сосредоточены все силы природы, – обтекаемо ответила я. В нашей семье всегда существовало негласное правило – не обсуждать с посторонними нашу самую знаменитую сестру. – А сейчас, – поспешила я перевести разговор на другое, – пойдем, я покажу тебе твою комнату, и ты сможешь привести себя в порядок с дороги.

– Ладно.

Я повела Зару по коридору, в который выходили комнаты всех сестер, к дверям спальни Алли.

– Здорово, наверное, расти в семье, где целых шесть девчонок, – промолвила Зара, когда мы переступили порог комнаты Алли. – Это ведь все равно что постоянно жить с подружками в школе-интернате. Во всяком случае, всегда было с кем поиграть, – грустно добавила она. – И уж, конечно, в такой большой семье никогда не будешь чувствовать себя одиноким.

– Знаешь, в детстве я была довольно болезненным ребенком, а потому много времени проводила в одиночестве. Но ты права, это очень здорово, когда у тебя столько сестер. А сейчас, думаю, тебе пора позвонить папе.

– Хорошо, – согласилась Зара, в глазах ее тут же отразилось смятение.

Мы вместе спустились вниз, и я отвела Зару на кухню.

– Дорогая, что ты себе позволяешь? Ты же прекрасно знаешь, что тебе нельзя… – тут же набросилась на меня Ма.

– Честное слово, Ма, – перебила я ее, – я чувствую себя превосходно. А потому с удовольствием пообедаю вместе с тобой и Зарой здесь, внизу, но только после того, как Зара позвонит отцу. – Я сняла с рычага телефонную трубку и протянула ее девочке.

– Спасибо, – невнятно пробормотала Зара и, взяв трубку, направилась к дверям, попутно набирая номер.

– Надеюсь, она все же позвонит отцу, – промолвила я, когда за девочкой закрылась дверь, обращаясь уже к Ма, которая хлопотала возле плиты и, согнувшись, внимательно разглядывала то, что творится сейчас в духовке.

– Как думаешь, Тигги, сколько нужно времени, чтобы разогреть ореховую запеканку?

– Не волнуйся, Ма, я сама прослежу.

– Merci, – облегченно вздохнула Ма. В этот момент дверь отворилась, и на кухне снова появилась Зара.

– Я оставила папе голосовое сообщение. Сказала, что я уже у вас и у меня все хорошо.

– А ты, Зара, как относишься к ореховой запеканке? – поинтересовалась у нее Ма, накрывая на стол.

– Очень положительно. Спасибо. После знакомства с Тигги я тоже пытаюсь не есть мяса, хотя время от времени не могу себе отказать в удовольствии слопать сэндвич с ветчиной.

– Не переживай, – поспешила я успокоить ее и ободряюще улыбнулась. – Все мы время от времени грешим, нарушая собственные правила. Хотя если говорить о себе, то признаюсь, как на духу. Мне действительно не нравится свинина, когда я изредка пробую кусочек-другой. Как думаешь, Ма? Если я почищу еще немного овощей к нашей запеканке?

Наконец мы уселись за стол. Зара буквально засыпала Ма вопросами об Атлантисе и обо всех моих сестрах. Я молча наблюдала за тем, как Ма, погрузившись в свои любимые воспоминания о нас, девочках, когда все мы еще были детьми, постепенно расслабляется и добреет.

– Как бы мне хотелось тоже быть в числе ваших воспитанниц, – с грустью в голосе вздохнула Зара.

А я, поднявшись из-за стола, вынула из холодильника лимонный торт, который оставила нам Клавдия, и налила в чашку Ма ее традиционный послеобеденный эспрессо.

– Зара, пудинг будешь? – спросила я у девочки.

– Нет, спасибо. Мне надо в уборную заглянуть.

– Славная девочка, – констатировала Ма, когда Зара вышла из кухни. – Однако, Тигги, такое общество – это не совсем то, что тебе сейчас нужно.

Вечно ты подбираешь всяких бездомных и беспризорных…

– Да они сами меня находят, Ма. К тому же польза от такого общения обоюдная. Да и потом, мне нравится Зара. А сейчас, если не возражаешь, хочу немного подышать свежим воздухом, пока еще не стемнело, – сказала я, заметив на горизонте Зару. – Хочешь со мной прогуляться?

– С удовольствием! – воскликнула Зара, и мы поспешили ретироваться, пока Ма не стала озвучивать вслух очередную порцию своих претензий.

– Как здесь спокойно, – обронила Зара, когда мы направились по газону вниз, к озеру. На траве блестели капельки воды, которые ночью наверняка превратятся в иней. Все же по ночам еще стоят морозы.

– О, когда я тут росла, то покоя было гораздо меньше. Как-никак, а еще пять сестер рядом, – заметила я. – Вечно кто-то с кем-то ругался или выяснял отношения. Крики, шум… А вот любимый уголок моего папы. Очень жаль, что еще только март и из цветов можно будет увидеть разве что подснежники да зимние фиалки. Зато летом здесь все утопает в розах. – Я присела на скамью, а Зара прошлась вокруг и замерла возле армиллярной сферы, установленной прямо в центре сада. Через какое-то время она поманила меня к себе, чтобы я объяснила ей, что это такое и расшифровала все надписи.

– Выходит, одна сестра у вас отсутствует? Вот здорово, Тигги! Не хочешь ее отыскать?

– Да я даже понятия не имею, существует ли она на самом деле. Уверена, что если бы она была, то папа уже давным-давно отыскал бы ее сам.

– Вполне возможно, она сама не хочет, чтобы ее нашли, – резонно заметила Зара, усаживаясь рядом со мной на скамью. – Я бы тоже хотела иметь брата или сестру, – добавила она с грустью.

Стало смеркаться, да и холодом повеяло, а потому мы заторопились обратно в дом. Ма встретила нас в холле с телефонной трубкой в руке, которую тут же протянула Заре.

– Твой отец на проводе, cherie, – сказала она ей.

Пока Зара разговаривала с отцом, я открыла дверь в гостиную. Эта комната всегда ассоциировалась у меня с Рождеством. Три удобных дивана, расположенных в форме буквы U вокруг камина с поленьями дров, готовыми к употреблению. И, как правило, в гостиной всегда полыхал камин. Вот и сейчас, стоило мне только поднести спичку, сразу же занялся огонь: дрова уже успели изрядно высохнуть за несколько недель лежания в доме.

– Как здесь красиво, – сказала Зара, присаживаясь рядом со мной возле набирающего силу огня.

– Что тебе сказал отец?

– Велел немедленно возвращаться домой. Заказал мне билет на самолет уже на завтра и сказал, что лично встретит меня в аэропорту Инвернесса, чтобы я никуда не удрала в очередной раз.

– Наверное, так действительно будет лучше. И все же, Зара, ты должна, мне кажется, поговорить с отцом и попытаться прояснить всю ситуацию вокруг того, что происходит у вас дома. Особенно сейчас, когда матери нет рядом, а он целыми днями пропадает в своей клинике.

– Пожалуйста, Тигги, поехали вместе со мной, – взмолилась вдруг Зара, и в глазах ее тоже застыла немая мольба. – Я боюсь за папу. Выглядит он сейчас ужасно. Так, будто не спал много-много месяцев. И он категорически отказывается ехать в Киннаирд. Но тебе же, Тигги, он доверяет. Ты ему сейчас очень нужна…

– Зара, я…

– Ну, пожалуйста, Тигги! Полетим вместе, ладно? Ведь ты и мне нужна. Ты же единственный человек, с кем я могу поговорить по душам.

Я поднялась с дивана, чтобы слегка пошевелить дрова и чтобы не встречаться взглядом с умоляющими глазами Зары. Внутренний голос нашептывал мне, что сама по себе идея навестить Киннаирд совсем даже не плоха. Во всяком случае, заберу свои вещи, распрощаюсь, как положено, с Кэлом, Тистлом, Берил. К тому же мне ведь все равно на следующей неделе надо лететь в Британию, чтобы попасть на собеседование…

– Хорошо. Будь по-твоему, – сдалась я. – Летим!

Зара издала радостный вопль и бросилась обнимать меня, а я в этот момент готова была возненавидеть себя за ту волну радостного возбуждения, которую почувствовала при одной только мысли о том, что скоро снова увижу Чарли.

37

– Вот так сюрприз! – совершенно искренне удивилась Зара, когда мы вышли из терминала аэропорта в Инвернессе. Она глянула на меня, оторвавшись на минуту от своего мобильника. – Папа только что прислал мне эсэмэску. Пишет, что встречать он нас не будет. Ему надо было срочно выехать в Киннаирд. А нам предстоит добираться туда на такси.