Читать книгу: «Дистанция», страница 4

Глава 6
Сиенна

Келлер не сводит глаз с дороги и игнорирует мой вопрос, но я слишком устала, чтобы добиваться ответа. Пускай мы и знакомы всего несколько часов, с ним я чувствую себя в безопасности.

Такое впечатление, будто он настоящий сильно отличается от той его версии, которую демонстрирует миру. Сложилось оно благодаря тому, с какой нежностью он ко мне прикасался. И я понимаю, что за фасадом кроется нечто большее. Он бы не причинил мне физической боли.

Я так устала, что почти нет сил держать глаза открытыми, да и обогрев работает на полную мощность, отчего становится теплее, но вместе с тем хочется спать.

Я откидываюсь на спинку кресла, чтобы устроиться поудобнее, и решаю понаблюдать за Келлером. Сейчас не время возбуждаться. Всего несколько минут назад на меня в переулке напал бывший, а сейчас домой везет потрясающий спаситель на «Астон Мартине».

Вот только я слежу за тем, как он управляется с этим зверем, и завожусь. Он ведет машину, контролируя каждую мелочь, и так крепко сжимает руль, что даже невзирая на татуировку видно, как побелели костяшки пальцев.

Время от времени он бросает на меня обеспокоенный взгляд, словно проверяя, все ли со мной в порядке, но от меня не укрывается плещущаяся в его глазах ярость, способная сеять хаос. В нем таится тьма, жаждущая вырваться наружу, и он прилагает массу усилий, пытаясь ее сдержать.

Я осторожно кладу руку ему на бедро. Похоже, ему так же неловко брать на себя роль моего защитника, как и мне оказаться на месте человека, нуждающегося в заботе. Я к такому не привыкла. Он кладет свою руку поверх моей и ободряюще ее сжимает. Кто бы мог подумать, что человек с темной душой, да еще обладающий властью, склонен к таким проявлениям нежности? Ну или он просто жалеет глупую девицу, попавшую в беду.

Любой был бы выбит из колеи, если бы ему пришлось спасать кого-то трижды за ночь.

Мы проезжаем мимо Центрального парка, держась за руки, в полной тишине. Разумеется, мы направляемся в шикарный район. Ради всего святого, я на «Астон Мартине». А он – владелец чертова ночного клуба!

Убрав его руку со своей и лишившись этого контакта, я мгновенно ощущаю опустошение. Воздух в машине наэлектризован. Так быть не должно. Мое тело покрывают порезы и синяки. И внезапно возникает ощущение, что мне нечем дышать. Пока я пытаюсь сделать хоть глоток воздуха, на меня накатывает паника. Черт подери, на меня напал Джейми.

Прежде он не применял ко мне силу. Мог напугать, но ни разу не трогал. Почему решил поступить так сейчас?

Делая глубокие вдохи, стараюсь унять подступающую паническую атаку. А если бы Келлер меня не спас? Как далеко зашел бы Джейми?

Машина начинает замедляться, на мгновение отвлекая меня от переживаний. Мы приближаемся к небоскребам на Парк-авеню. Не может же он жить в гребаном небоскребе… погодите, люди в них вообще живут?

Келлер нажимает иконку на экране автомобиля, и открывается дверь гаража, находящегося рядом со зданием. Он кивает двум охранникам, сидящим в будке. Мы въезжаем на ярко освещенную парковку, и он скользит рукой за мой подголовник, чтобы развернуться. Я не в состоянии сформулировать связное предложение, поэтому просто молчу. Хотя у меня возникает один животрепещущий вопрос.

– Келлер, на какой этаж мы поднимемся? Я ужасно боюсь лифтов. Так что нам нужно подняться по лестнице, – лепечу я.

– Если я скажу, будет только хуже, Сиенна. Просто доверься мне, хорошо? Со мной тебе нечего бояться, – отвечает он и нажимает иконку на центральной консоли, выключая двигатель. Затем выбирается из машины и обходит ее спереди. Не сводя с меня глаз. Через пару мгновений распахивает пассажирскую дверь и подает мне руку, а у меня от холодного воздуха перехватывает дыхание. И вместо того, чтобы помочь мне вылезти, он наклоняется и снова подхватывает меня, прижимая к груди. Я кожей ощущаю его ровное сердцебиение.

Он несет меня к лифтам. Черт, может, если я просто закрою глаза, все будет хорошо. На меня обрушиваются воспоминания о временах, когда мы жили в лондонской квартире и мама запирала меня в обшарпанном лифте. Стоило мне ее пьяную вывести из себя, и она запихивала меня в кабину и бросала там, рыдающую в три ручья. И выпускала, только когда вспоминала о моем существовании. Я могла провести там всю ночь, засыпая со слезами на глазах. Я была всего лишь маленькой девочкой. И все жители многоквартирного дома думали, что лифт сломался, а поэтому никто не приходил мне на помощь. Я же цепенела от ужаса.

Двери лифта открываются со звоном, и Келлер вносит меня, вырывая из размышлений о прошлом.

Несмотря на объявший меня страх, не могу отрицать, что кабина изумляет. В ней без проблем поместилось бы около двадцати человек. А вот успокаивающая музыка не справляется со своей задачей, тут же напоминая о приемной моего психотерапевта. Повернувшись лицом ко входу, Келлер нажимает кнопку, пытаясь скрыть номер на панели. Я же умудряюсь извернуться и увидеть загоревшееся зеленым светом число восемьдесят шесть.

– Келлер, ты, мать твою, издеваешься? Мы проведем в гребаном лифте минут десять. Я не справлюсь. Выпусти меня, – еле дыша, выпаливаю я. На лбу выступают капли пота.

Он нежно целует меня в макушку и крепко сжимает в объятиях. Я закрываю глаза и сосредотачиваюсь на вдохах и выдохах, слушая ровное биение его сердца.

– Мы почти приехали, прелесть, – успокаивает он меня, поглаживая по волосам.

Его нежность застает меня врасплох. Может, он просто жалеет меня. Нельзя отрицать, что в наэлектризованном воздухе витает предвкушение. Прижимаясь к его груди, я вдыхаю мускусный запах его лосьона после бритья, смешанный со скотчем и сигаретами. И прежде чем успеваю ответить, раздается звон, и двери открываются.

Мягко поставив меня на ноги, Келлер переплетает свои пальцы с моими и ведет меня в самый потрясающий пентхаус, который я только могла вообразить. Из окон от пола до потолка открывается вид на горизонт Манхэттена, мерцающего в рассеивающейся ночи. Огромное жилое пространство наполняет эхо от цокота моих туфлей на шпильках по белому мраморному полу, контрастирующему с черной мебелью и предметами из темного дуба. Ощущается еще свежий запах краски. У пентхауса свободная планировка, и мое внимание привлекает ультрасовременная кухня, которой место наверняка в каком-нибудь дворце.

Замечаю большой черный кожаный диван-полумесяц с чуть более светлыми подушками, гармонично сочетающимися с черными, белыми и нейтральными тонами интерьера. Боже, я бы многое отдала, чтобы готовить на этой кухне, здесь есть даже кран, из которого льется кипящая вода!

– Келлер, квартира просто потрясающая. Вид из окна, кухня, черт возьми, да все это. Просто рай, – стону я от изумления.

Келлер окидывает меня взглядом с головы до ног.

– Детка, райский вид здесь открывается только на девушку, что стоит передо мной.

– Не глупи, – бормочу я. Мои щеки горят. Отрицать это нет смысла.

Он не сводит с меня глаз, оценивая ссадины на руках. Затем сокращает расстояние между нами и нежно скользит пальцами по моим рукам, отчего кожа покрывается мурашками. Он подхватывает меня так, словно я ничего не вешу, и опускает на диван, после чего присаживается на корточки.

Келлер нащупывает молнию на моем платье сбоку.

– Можно?

Я киваю, ощущая неуверенность.

Он осторожно стягивает с меня платье и снимает туфли на шпильках. После этого снова смотрит мне в лицо. Пальцем водит по моим рукам, останавливаясь на каждом синяке и каждой ссадине. Наклоняет голову и нежно целует каждое повреждение.

– За каждый след, оставленный на твоем прекрасном теле, я сломаю ему кость. Он заплатит. Я тебе обещаю, – хрипит он, и в его голосе слышится металл.

Следовало бы испугаться, но я не боюсь. Хуже всего то, что он, похоже, не шутит.

Нас отвлекает телефонный звонок. Черт, мне нужно позвонить Мэдди. Я сказала ей, что иду в туалет. И я шла, пока Джейми не решил вытащить меня из клуба, а потом напасть.

Келлер хмуро смотрит на экран.

– Мне нужно ответить на звонок в другой комнате. Чувствуй себя как дома. Я ненадолго.

Он быстро чмокает меня в лоб и, развернувшись на каблуках, удаляется по коридору. Оставшись в одних промокших насквозь трусиках, я вздыхаю и натягиваю платье.

Я направляюсь на кухню и начинаю открывать шкафы, которых тут, должно быть, больше тридцати, в поисках стакана. Мне везет на шестой попытке. Беру один из высоких хрустальных бокалов и наполняю его водой до краев, после чего начинаю рыться в сумочке в поисках обезболивающих. Руки начинает покалывать, а в голове стучит. Я запиваю таблетки и наслаждаюсь ощущением прохлады, разливающейся по разгоряченному телу. Беру телефон и вижу кучу оповещений о пропущенных звонках от Мэдди. Не читая сообщений, быстро набираю ее номер.

– Сиенна, ты куда, черт возьми, пропала? – старается она перекричать громыхающую музыку. – Я все еще в клубе, в туалете. Я тебя потеряла и ужасно волновалась.

Боже, меня наполняет чувство вины.

– Мэдди, прости меня. Джейми заявился в клуб и умолял поговорить. Он сводил меня с ума. Поэтому я согласилась. Но как только мы вышли через второй выход, он потащил меня в переулок. Я попыталась убежать, но он прижал меня к стене. К счастью, прежде чем случилось что-то плохое, меня нашел Келлер. И теперь я у него. Я собираюсь вызвать «Убер», – объясняю я, пытаясь не заставлять ее волноваться слишком сильно.

– Что, мать его, Джейми сделал? Где он сейчас? Я выколю ему глаза каблуками. Кошмар, ты в порядке? – В ее голосе звучат истеричные нотки.

– Он сбежал, Мэдс. Все хорошо. Я в порядке. Пара синяков и ушибов, но все будет отлично. И я врезала этому придурку по яйцам. Скоро встретимся дома, ладно? Напиши, когда выедешь. Сначала мне нужно попрощаться с Келлером. – Надеюсь, это ее успокоит.

– Ладно, хорошо. Черт, Келлер. Это тот парень, которого ты оседлала в клубе? Не терпится узнать о нем побольше. Сядешь в такси, пришли свою геолокацию, хорошо? Люблю тебя.

– Я тоже тебя люблю, Мэдс, – отвечаю я и завершаю звонок.

Келлер еще не договорил по телефону, поэтому я открываю приложение «Убер» и вызываю машину. После сажусь на барный стул за стойкой. Мне нужно отвлечься. Адреналин явно выветривается, и я теряю контроль. Неожиданно дрожащие руки расплываются перед глазами, и от вида покрывающих их порезов хочется кричать. Я пытаюсь отдышаться и понимаю, что легкие горят.

Какого хрена со мной происходит? Что он со мной сделал? Откуда столько порезов?

Я спрыгиваю с барного стула – нужно найти туалет. На нетвердых ногах шагаю к первой двери, которую способна разглядеть. Но чем ближе подхожу, тем явственнее ощущаю, что мне нечем дышать.

Черт, я сейчас умру.

С грохотом распахиваю дверь и вваливаюсь в темную комнату. У меня не получается рассмотреть, где я нахожусь. Все мышцы ноют, а стоит попытаться сделать вдох, и каждую клетку пронзает боль. Понимаю, что искать туалет бессмысленно, моему телу недостает сил, чтобы сделать еще хоть один шаг. Я падаю на пол и подтягиваю ноги к груди. Прижимаясь лбом к коленям, хватаю ртом воздух, а по щекам текут слезы.

Я цепенею.

Зажмуриваюсь, позволяя темноте меня поглотить, и рыдаю, содрогаясь всем телом.

Слышу рядом глухой стук и щеками ощущаю теплые руки.

– Черт, Сиенна, что случилось? Ты в порядке?

– Я-я-я… – Легкие отказываются работать. Я не могу произнести ни слова.

Он подхватывает меня, и мне кажется, что я парю. Как ни странно, его учащенное сердцебиение меня успокаивает.

– Ш-ш-ш, все хорошо, детка. Я рядом, – говорит он, осторожно укладывая меня на мягкий матрас. Моя голова касается шелковистой подушки. Мышцы начинают расслабляться. Кровать прогибается под весом Келлера, он ложится рядом, обхватывает меня за талию и прижимает к своей груди.

– Просто дыши, детка. Больше никто не сделает тебе больно. Ты в безопасности. Поверь.

Благодаря его мягкому голосу и тому, как он гладит меня по волосам, становится легче дышать. Я делаю глубокие, размеренные вдохи и выдохи и понимаю, что сердцебиение возвращается к нормальному ритму. Мы лежим рядом, и, прижатая к его мускулистому телу, я чувствую себя под защитой.

Наконец дыхание нормализуется. Я набираюсь смелости заговорить, и щеки тут же алеют от смущения.

– Черт, это было страшно. Прости, что пришлось увидеть меня такой. Уверена, тебе и без этого хватило того, что пришлось трижды меня спасать. Скоро я от тебя отстану.

– Не проси прощения. На тебя напали. Я и сам по дороге сюда думал, не слишком ли спокойно ты отнеслась к тому, что произошло. Иногда просто нужно все выплеснуть. – Он целует меня в затылок, и по телу разливается тепло.

– Хм, – только и могу я выдавить в ответ, пока закрываются мои усталые глаза.

Черт. «Убер».

Распахиваю глаза, вырываюсь из его объятий, спрыгиваю с кровати и бросаюсь к двери.

– Сиенна! – рычит он. Своим низким голосом он вынуждает меня остановиться на полпути.

Я медленно разворачиваюсь к нему.

– Куда это ты собралась?

– Я забыла, что заказала такси, – отвечаю я, нервно перебирая пальцами и избегая смотреть ему в глаза.

Он направляется ко мне, и от меня не укрывается, как напряжена его челюсть. С каждым его шагом ко мне я отступаю на один, пока спиной не упираюсь в дверь. И когда он настигает меня, я дергаюсь.

– Сиенна. Не принимай мою доброту за слабость, принцесса, – хрипит он, вызывая у меня дрожь. – Ты никуда не едешь. Во-первых, потому что в это время снаружи опасно. А во-вторых, потому что так сказал я. Поняла? – Меня сбивает с толку, как с его мягких губ, беспрерывно касающихся моего лица, могут срываться такие грозные слова.

Черт, это возбуждает, и как же это неправильно. Этот мужчина и его похотливый, властный голос творят со мной такое, чего я и представить себе не могла. Но мне абсолютно точно не нужна защита.

– Нет, – отвечаю я, вызывающе вскидывая голову. Хватит с меня на сегодня мужчин.

– Сиенна, – повторяет он, – не испытывай меня, черт возьми. Я и так на пределе.

Его тон выдает внутреннюю борьбу. Он хочет меня, но не знает как со мной поступить. Все на это указывает. В своей жизни он привык требовать, чтобы все происходило, как велит он.

– Хорошо, отвези меня домой, а потом иди и делай то, что там тебе нужно. – Я показываю на его телефон в кармане.

Он убирает руки и создает между нами некоторую дистанцию.

– Ладно, – фыркает он и уходит из комнаты в другую, хлопая за собой дверью.

Отлично. Мне удалось вывести из себя чудовище.

Через несколько минут по пентхаусу разносится звук выдвигаемых ящиков. Вскоре Келлер предстает передо мной в черных спортивных штанах, тесной черной толстовке с капюшоном и со спортивной сумкой на плече.

Черт возьми, честно говоря, даже не знаю, какой его образ возбуждает меня сильнее – Келлер в приталенном смокинге или в повседневной спортивной одежде. Толстовка с капюшоном плотно облегает фигуру, подчеркивая размер его бицепсов, а спортивные штаны не оставляют простора воображению. Не будь я так на него зла, мне бы захотелось броситься к нему в объятия и прижаться губами к его губам.

Келлер, прочистив горло, снова привлекает мое внимание.

Супер. Он заметил, что я пялюсь.

Он проходит мимо меня и кивает головой, как бы приглашая следовать за ним. Похоже, что все нежности остались в прошлом. Пока мы едем в лифте, а затем в машине, мы не смотрим друг другу в глаза.

Он подъезжает и глушит двигатель. Я тянусь открыть дверь, но он останавливает меня сильной рукой и наклоняется, вдавливая меня в сиденье.

С его губ срывается тихий вздох.

– Сиенна, подожди секунду. Прости. На меня многое навалилось, и я прежде так себя с женщинами не вел. Не знаю, в чем дело, но не могу объяснить, почему меня так к тебе тянет. Дашь мне свой телефон? – просит он вроде искренне и поворачивает руку ладонью вверх.

– Думаю, ты хотел добавить «пожалуйста», – с ухмылкой поддразниваю его я.

Келлер одаривает меня полуулыбкой.

– Ладно, пожалуйста, Сиенна.

Я вбиваю пароль, чтобы разблокировать телефон, и кладу мобильный ему в руку. Он быстро набирает какой-то текст, и раздается звуковой сигнал.

Он возвращает телефон.

– У тебя есть мой номер, принцесса. Если что-нибудь понадобится, позвони. Например, если Джейми будет дышать одним с тобой воздухом. – И через секунду добавляет: – Пожалуйста.

Пытаясь скрыть улыбку, отвечаю:

– Хорошо, Келлер. Спасибо.

Не знаю, что нашло на Джейми, но сегодня он меня напугал по-настоящему. Он вел себя как сумасшедший и помешанный. Обычно он спокойный и собранный.

И тогда я вспоминаю, что мужчина, который сидит рядом и извиняется, за ночь трижды спасал мою задницу. Я обхватываю его щеки, притягиваю к себе и быстро чмокаю, желая таким образом сказать «спасибо» и «до свидания».

Я понимаю, что больше ничего не будет.

Затем отстраняюсь и хватаюсь за дверную ручку. Однако Келлер оказывается быстрее. Он разворачивает меня к себе и прижимается своими губами к моим, запуская руки в волосы. Он углубляет поцелуй, я со стоном впускаю его язык, и наши зубы соприкасаются. Мы, как два изголодавшихся зверя, царапаем и терзаем друг друга.

Все испытанные мной за этот день эмоции выливаются в этом поцелуе.

Келлер разрывает наш контакт, и я осознаю, что мои губы распухли, а дыхание перехватило.

– Твою мать, Сиенна. Нам нужно сделать паузу. Я должен ехать, – выдавливает он, тяжело дыша, а я ловлю выдыхаемый им воздух, поскольку его рот все еще в нескольких дюймах от моего.

Окна в «Астоне» запотевают, и машину наполняет запах чистого желания. Я стараюсь изобразить хмурое выражение, но у меня ничего не выходит, и в конце концов я начинаю смеяться.

– Ладно, полагаю, мы скоро пообщаемся? – бормочу я с тоской в голосе.

– Скорее, чем ты думаешь, детка. – Он подмигивает мне и наклоняется открыть дверь. Боже, когда он трется об меня всем телом, так и хочется запрыгнуть к нему на колени. – Поверь, если бы у меня не было дел, я бы отнес тебя в твою квартиру и заставил выкрикивать мое имя, вынуждая забыть о существовании других мужчин, бывших до меня, – шепчет он мне на ухо, отчего у меня по спине бегут мурашки.

Боже, как бы я этого хотела.

Я выскальзываю из машины и иду домой, оборачиваясь на ходу, чтобы помахать ему. Преодолеваю пять лестничных пролетов до нашей с Мэдди студии, запыхавшись на последнем этаже. Отпираю дверь, бросаю ключи на столик и, наконец-то, снимаю у порога туфли. Че-е-ерт, как же хорошо.

По коридору направляюсь к гостиной, поднимаю деревянные жалюзи и смотрю на дорогу, на которой Келлер высадил меня несколько минут назад. Он все еще внизу. Даже здесь чувствую его пристальный взгляд. Тут, привлекая мое внимание, пиликает телефон, и я бегу к нему.

БОГ СЕКСА КЕЛЛЕР:

Иди спать, принцесса, сладких тебе снов, целую.

Я быстро набираю ответ, хихикая над тем, как он записал себя в моих контактах.

Я:

Сладких, бог секса, еще раз спасибо за все. Надеюсь, этой спокойной ночью тебе приснюсь я. Целую.

Он отвечает незамедлительно.

БОГ СЕКСА КЕЛЛЕР:

Если дело касается тебя, о спокойных ночах нет и речи, принцесса *подмигивающий смайл* А теперь спать, целую.

Я коротко пишу Мэдди, что уже дома. Затем расстегиваю молнию на платье, бросаю его на пол и падаю на кровать, хватаю ближайшую подушку, стискиваю ее и, засыпая, думаю о Келлере.

Глава 7
Келлер

Покинув Сиенну, я поехал прямиком в ресторан Данте в Бруклине, «У Рико». Скажем так, он, мать его, еще не скоро захочет высказывать свое мнение. Примерно до конца его жизни.

Лука хотел, чтобы я передал клану послание, и я выполнил его поручение. Просто Данте не повезло подвернуться под руку, когда во мне кипела ярость, которую было необходимо выплеснуть. Но выплеснуть ее я хотел на Джейми.

Толкаю деревянную дверь ресторана, и под пальцами осыпается красная краска. Болтовня на итальянском и смех тут же стихают. Данте и четверо пожилых мужчин сидят в центре ресторана за круглым деревянным столом. На нем разбросаны игральные карты и доллары. Сигарный дым заполняет пространство плотной пеленой, и когда я резко вдыхаю, ядовитые химикаты обжигают горло. Не говоря ни слова, подхожу к столу и выдвигаю белый складной металлический стул. Он со скрипом скользит по неровному полу, я разворачиваю его спинкой к столу и устраиваюсь перед игроками. Все взгляды устремлены на меня. Ни с чьих губ не слетает ни звука, и каждый выглядит так, словно увидел привидение. Я неторопливо вынимаю из пистолета магазин, и бронзовые пули одна за другой со звоном падают на сосновый стол. Звенящую тишину в пустом помещении нарушает лишь капающая в дальнем углу вода. Я швыряю теперь уже пустое оружие с такой силой, что пули отскакивают от деревянной поверхности, и замечаю, что никто даже не вздрагивает, ведь все слишком напуганы, чтобы хотя бы пошевелиться.

Они знают, зачем я здесь. Знают, кто я и кто меня послал.

Зажав пулю между большим и указательным пальцами, я молча поднимаю ее. Затем впечатываю ее Данте в грудь.

– Глотай, – приказываю я.

– Что? Нет. – Его голос дрожит.

– Повторяю в последний раз. Глотай, – мгновенно требую я.

Лучше ему меня сегодня не раздражать.

Он медленно забирает пулю из моих пальцев. Я чувствую, как его трясет. Его глаза широко распахнуты, в них читается мольба найти другой выход.

Что ж, обойдется.

Подняв пулю, он зажимает ее губами, а его кадык скачет вверх-вниз. Достаю из носка блестящий металлический нож и приставляю его к шее Данте слева, к сонной артерии. Легонько надавливаю, и лезвие рассекает верхний слой кожи, отчего из раны начинает медленно сочиться кровь.

Похоже, мои действия все же мотивируют его выполнить мою команду. Пуля оказывается у него во рту, и он ее глотает. Она начинает проходить по горлу, и его пробирает кашель.

Я прекращаю давить ножом на его шею. Его тело слегка расслабляется от облегчения.

Поднимаю еще одну пулю, вдавливаю ее ему в лицо, и он широко распахивает глаза.

– Еще одну.

Его так называемые друзья в ужасе наблюдают за происходящим.

На этот раз он быстрее хватает пулю и глотает ее, стараясь сдержать рвотный позыв, когда та скользит в его глотку.

– Хорошо. Теперь открой рот и высунь язык. – Он повинуется, но его челюсть подрагивает.

Перехватив в руке маленький, но смертоносный нож, я отнимаю кончик его языка. Ощущение такое, будто разрезаешь кусок хорошо прожаренного стейка. Из его рта по подбородку рекой течет кровь.

Я поднимаю крошечный кусочек мяса и подношу его к открытому рту Данте.

– Обещаю, это последний раз. Глотай.

Лука хотел, чтобы я передал послание. Думаю, задача выполнена. Витающий в воздухе страх кажется осязаемым.

Зажимая рот, он проглатывает кончик языка и забрызгивает кровью мой пиджак.

– А за это ты, мать твою, оплатишь химчистку, – цежу я с отвращением и бросаю испачканную одежду на залитый кровью пол. – Итак, ты в последний раз обсуждал дела Луки с Фальконе. Я ясно выражаюсь? Если мы услышим хоть намек на то, что ты ступил на их территорию, ты получишь пулю прямо между глаз.

Он отчаянно кивает в ответ, прикрывая рукой рот, из которого сочится кровь.

Домой я возвращаюсь уже с первыми яркими лучами солнца, ласкающими кроны деревьев Центрального парка. Окровавленная одежда отправляется в сумку, с ней я разберусь позже. Я иду принять ледяной душ, пытаясь выбросить из головы образ Сиенны, скачущей на моей руке.

Ни хрена не получается.

Остаток недели я тренируюсь с Грейсоном. Мне нужно занять руки, только бы не писать Сиенне. Боже, как же сильно я ее хочу.

Хочу обладать ею, заявить на нее права и наречь своей.

Хочу защищать ее и заботиться о ней.

И именно поэтому я не позволяю себе писать ей.

Не стоит втягивать ее в мои проблемы. Связываться со мной опасно. И с моим образом жизни заводить отношения с женщиной – значит проявить слабость. А этого я допустить не могу.

И меня это, черт возьми, злит. Кто она и почему имеет надо мной такую власть?

Воспоминание о том, как ее бывший прижал ее к стене, что-то всколыхнуло во мне, нечто совершенно чуждое. А когда я увидел, как она врезала ему по яйцам, я ощутил гордость. В ней явно горит огонь, она абсолютное совершенство, облеченное в изящную форму богини.

Нужно просто прекратить думать о ней. Уж если наркоманы способны резко завязать со своей пагубной привычкой, то перестать вспоминать о женщине, которую даже не трахал, не должно быть слишком сложно.

Поэтому остаток недели я не вылезаю из зала «Короли», тренируя каждую мышцу. Каждый прорабатываемый элемент позволяет отвлечься мне от мыслей.

«Короли» – это наш с Грейсоном тренажерный зал. Мы открыли его, когда Лука назначил Грейсона моим тренером. Он тогда только закончил служить в морской пехоте, а Лука умудрился заключить сделку, спасшую меня от тюрьмы, и тем самым вытащил меня с улицы.

С тех пор Грейсон помогает мне приводить себя в форму. Он не терпит нытья, и лишь его мне не так просто отправить на ринге в нокдаун.

Вероятно, пока я, будучи приемным, вечно дрался на улице, наши отношения с Лукой складывались не лучшим образом. Меня не интересовала дисциплина. Не говоря уже о том, чтобы меня наставлял парень меньше меня и всего на пять лет старше. Сейчас же, шесть лет спустя, я не могу жить без этого сварливого мерзавца. Ближе них с Лукой у меня никого нет, они – моя семья.

До моего боя за титул бесспорного чемпиона⁴ осталось всего два месяца. У меня уже есть три пояса, и дальше я держу курс на мировой титул от Всемирного боксерского совета⁵. На моем пути стоит русская машина ростом шесть футов четыре дюйма⁶. Он на дюйм ниже и чуть худощавее меня, поэтому способен наносить более стремительные удары и ему легче защищаться. Но мои козыри – это сила и мастерство. Исход боя в боксе на девяносто процентов зависит от ментальной установки. Стоит мне войти в раж, и меня не одолеть. Я непобедим, и это связано не только с удачей.

Этот бой важен не столько потому, что благодаря ему я стану бесспорным чемпионом по боксу. Он – ключ к моей свободе. К жизни вдали от мафии. Он может подарить мне возможность сосредоточиться исключительно на спорте и прожить остаток дней, не оглядываясь через плечо. Грейсон понимает, что поставлено на карту, и, черт возьми, он истязает меня тренировками.

Бросив спортивную сумку на скамью для жима лежа, я направляюсь в кабинет. И хотя стоило бы постучать, я не стану; это наш кабинет, а не только его. Рискну предположить, что в понедельник утром там точно никто не будет трахаться, но Грейсон непревзойденный плейбой, и ему чихать, какое время общественность считает приемлемым для занятий сексом.

Врываясь в дверь, я кричу:

– Тук-тук, ублюдок! – Черт, обожаю бесить этого здоровяка.

Грейсон отвлекается от телефона и бросает на меня сердитый взгляд. У нас есть вращающиеся кожаные офисные стулья, но мы в них не помещаемся. Грейсон всего на дюйм ниже меня, но у него такое же крепкое, мускулистое телосложение. Он себе не изменяет и вечно стрижет песочные волосы в стиле баз-кат. Полагаю, от старых привычек, возникших за время служения в морской пехоте, избавиться не так просто. Хотя откуда мне об этом знать. Он, мать его, не распространяется о своих армейских буднях. Я много лет пытался вытянуть из него хоть какую-то информацию, но он замыкается в себе и уходит от вопросов. Похоже, он просто не хочет об этом говорить. Я точно знаю, что у его молчания есть причина, но мы с Лукой решили не донимать его. Грейсон, в свою очередь, в курсе о моих связях с мафией. Черт подери, он дружит с Лукой, так что вряд ли такую деталь возможно сохранить в тайне.

Вероятно, поэтому мы похожи на братьев. Мы понимаем боль друг друга, но не бередим раны. Мы не обязаны вправлять друг другу мозги, нам достаточно время от времени быть друг для друга грушами для битья.

– Слышал, ты на выходных повеселился с Данте, – ухмыляется Грейсон.

– Теперь ты вряд ли его услышишь, – посмеиваясь, говорю я.

– Ты больной ублюдок, Кел. Еще слыхал, что он взорвал унитаз, когда решил сходить в туалет. – Лучше бы ты сказал мне то, чего я не знаю. – Тренируешься сегодня?

– А на кой хрен мне еще сюда приходить? У нас через два месяца важный бой. Не забыл? – издеваюсь я.

– Ой, иди ты, конечно, помню. Просто ты никогда не удостаиваешь это место своим присутствием по понедельникам. Хотя женская группа по боксу будет не против полюбоваться на тебя, – подмигивает он.

Поясню, Грейсон – настоящий дамский угодник. Стоит нам куда-нибудь выбраться, и он не упускает возможности улыбнуться кому-нибудь и бросить несколько слащавых фраз, вызывая у меня испанский стыд. Я еще ни разу не видел его с одной и той же женщиной больше одного раза.

Однако он умеет умасливать женщин.

Я же не флиртую. Не ухаживаю и, разумеется, не веду светских бесед, занимаясь сексом. Однако вполне представляю, как Грейсон кого-то трахает и шепчет им всякие милые пустяки. Я подобным не занимаюсь. Точнее, так было до нее, а ведь я едва ее вкусил.

И именно из-за нее я тренируюсь в понедельник.

Обычно по понедельникам у меня хватает своих дел: заняться промо, подготовить клуб, выполнить поручения Луки. Но сейчас мой мозг неспособен сосредоточиться ни на чем, кроме нее. Поэтому я решил заняться тем, что у меня получается лучше всего.

Выбивать из людей дерьмо, чтобы заглушить чувства.

Нужен ли мне психотерапевт? Мать его, наверняка. Но пока помогает и мой метод.

Всего через два месяца я смогу думать только о боксе и «Конечной зоне». Никаких поручений от Луки, никакой необходимости постоянно быть начеку.

Обмотав руки и надев перчатки, выхожу на ринг. На матах куча дамочек средних лет, бьющих кулаками воздух. Я и забыл, что в дневное время суток мой тренажерный зал – гребаный клуб мамаш.

Грейсон выходит на ринг в боксерском шлеме.

– Боишься, что я тебя нокаутирую, слабак? Сними гребаный шлем! – кричу я на весь ринг.

– Не-а, не стану я его снимать. У тебя сегодня странное настроение, а мне на этом милом личике только синяков не хватало, – поддразнивает он.

Добежав до центра ринга, я провожу первую серию ударов по лапам. Грейсон резко выбрасывает их в мою сторону, а я ухожу влево, вправо, влево и уклоняюсь. Мы тренируемся, пока мои легкие не начинают гореть, пот не заливает глаза, а жилет не промокает насквозь.

Как только я вхожу в раж, весь мир уходит на задний план. Это прекрасно.

В голове становится пусто, и перед собой я вижу только противника; на самом деле это опасная ситуация.

Силы моего удара хватит, чтобы убить. Если разум отключится, ничто не остановит дьявольщину, льющуюся по моим венам.

Я на секунду останавливаюсь, намереваясь перевести дыхание, и осознаю, что в зале царит мертвая тишина. Я гляжу на группу мамочек и понимаю, что все они смотрят на меня с открытыми ртами, но избегают моего взгляда. Они оцепенели. Их страх почти осязаем.