Читать книгу: «Генерал черных драконов. Попаданка с довеском для Хозяина Запределья», страница 2

Допустить такого исхода было нельзя, поэтому я сам отправился в войско и потребовал присягнуть на верность мне. Пришлось пободаться и сломать пару самых ретивых, но я доказал, что Данте ар Шахгар сын своего отца. Войско мне присягнуло. Дядя сначала растерялся, а потом сильно рассердился и стал ругаться. На что я твердо заявил ему, что Верховеды обещали прийти к месту встречи, значит, придут и точка!

Но мне все время казалось, что ругался он больше для виду, а сам выдохнул с облегчением, когда понял, что ему не придется идти впереди войска. Война никогда не была его коньком, а меня учил отец с самого детства и брал в походы. Поэтому я стоял на своем, а его попросил стать наместником в Верховедах, пока я занят. На том и порешили.

Дядя занялся поимкой убийцы и предателя, а я… Я успел. Когда наше войско подошло к точке сбора, бой уже шел. Мы ударили противнику во фланг, и вместе с генералом Кристором ар Харшатом отбили атаку северян, потеряв три четверти объединенного войска. Но мы выстояли и дождались подхода подкрепления. Чтобы поддержать людей и магов, мне пришлось принять боевую форму. Впервые я воззвал к древней крови и перевоплотился в дракона.

То сражение вошло в историю как битва при озере Ётунов, а его величество прямо на поле боя пожаловал мне звание. Я стал самым молодым генералом за всю историю существования нашего королевства, но и самым результативным по прошествии восьми лет. К тому моменту дядя уже нашел предателя и успел его казнить, не дожидаясь моего возвращения. Сказал, что вспылил и не сдержался.

За прошедшие годы было много сражений. Нам постоянно приходилось с кем-нибудь воевать. Уже через год после битвы при озере Ётунов к берегам Поморья, что на востоке Морейна, подошел берберский флот. Целая армада кораблей с магами огня, заклинателями духов и несколькими красными драконами, трое из которых до сих пор кормят рыб где-то в заливе благодаря мне. Потом было несколько стычек с южанами, которые решили пощипать Черноземы – мягкое подбрюшье зверя Морейн, как называют эти земли в народе.

На востоке постоянно кипело Запределье, рождая очередных князьков, которые то и дело пытались укусить Морейн за бок. Сколько себя помню, они беспокоили окраины Степей-да-Болотья, Левшаров и моих родных Верховедов. Отец собирался ими основательно заняться, после войны с северянами, да не дожил. Но я продолжил его дело и после очередной блестящей победы попросил у короля разрешения взять Запределье.

Объединившись с соседями, мы вошли туда и навели такого шороху, что тамошние царьки хвосты прижали и запросили пощады. Запределье же, оно какое? Там и власти-то единой нет. Точнее, не было до того, как я там побывал. Теперь эти земли формально принадлежали королевству Морейн и даже платили в казну налоги, вот только на деле нашу власть так и не признали. Но хотя бы набеги прекратились, и то хлеб. Вот только надолго ли?

Так мы и жили. Дядя Диего правил Верховедами в качестве наместника, пока я воевал-воевал-воевал…

К счастью, внезапно наступило затишье. С Хладааргом заключили мир. В Запределье тоже было подозрительно спокойно, а у южан случился междусобойчик, и стало как-то не до нас, и у меня вдруг появилось свободное время.

– Съезди-ка домой, Данте, – по-дружески обратился ко мне его величество. – Отдохни, вникни в дела княжества. Настанет время, и тебе придется самому княжить. К тому же ты единственный из моих генералов, кто за эти годы не отдыхал от войны и не пропустил ни единого конфликта. Так нельзя. Пора тебе остепениться. Подыщи жену, заведи детей. Пора тебе и о наследниках подумать. Нельзя допустить, чтобы славный род Шахгаров прервался на тебе.

С королями, как водится, лучше не спорить. Отпуск так отпуск.

Странное, однако, дело! Я помню, как приехал в отчий дом. Как поздоровался с дядей, который, усадив за стол, сразу вывалил на меня целый ворох проблем. В княжестве не все шло гладко, но это было решаемо, и у дяди были на меня большие надежды. Помню и как потом пошел к себе, чтобы отдохнуть – это уже вечером. А дальше – пустота…

Лежа в постели, я прикидывал и так, и эдак, а потом решил действовать по-другому. Попытался сосредоточиться на той девушке, которая мне якобы пригрезилась. И чем больше я о ней думал, тем больше понимал, что все же не пригрезилась!

Она действительно была в том борделе! В той самой комнате. На той самой постели. Со мной…

Кусками детской головоломки приходили воспоминания. Мелкие, точно осколки стекла, и такие же острые. Мелькали обрывки пикантных сцен. Как наяву я слышал стоны, тихий шепот. От одного воспоминания о ней тело реагировало. Правильно реагировало – по-мужски. Странно, но стоило убедиться, что все было на самом деле, и меня немного отпустило. Я знал, что не сделал ничего плохого. Такого, что ей бы не понравилось. Но кто она, и как оказалась в том борделе? А главное, куда пропала потом, к сожалению, я так и не выяснил.

Недаром мне показалось, что лейра Ласка что-то недоговаривает. Наведаюсь-ка я к ней завтра и поспрашиваю еще раз. С этими мыслями я и уснул, а проснулся от стука в дверь. Дядя не стал утруждать себя ожиданиями и ворвался раньше, чем я успел ему ответить.

– Данте, что ты натворил, негодник?!

От такой формулировки я себя почувствовал маленьким, клянусь Эсклером**!

– И что же я такого натворил, дядя? – ответил я вопросом на вопрос, не спеша поднимаясь с кровати.

Да так и остолбенел, увидев в руках Диего ар Шахгара открытую шкатулку.

– Откуда это у тебя? – поинтересовался севшим голосом.

– Ты меня спрашиваешь? – расстроенно ответил вопросом на вопрос дядя. – Данте, как ты мог так поступить с нами? Его величество прикажет нас казнить!

Дядины причитания рассердили меня. Я отвык, чтобы со мной так разговаривали, потому рявкнул:

– Дядя, ответь, где ты это взял?

Диего ар Шахгар от неожиданности вздрогнул.

– Не смей говорить со мной в таком тоне, племянник!

Он обиженно поджал губы.

– Дядя, а ты прекрати причитать, как брошенная девица, и объясни толком, где ты взял Сердце Рады***?

* Л о крус – бог хитрости, обмана, распутства, злых шуток и пьянки

** Э склер – бог здорового тела и духа, здравого смысла и чистого разума

*** Р а да – богиня любви, плодородия, семейного очага, родственных уз

Глава 3

Лена-Эления

Настоящее время

– Она больше не тужится! Рада милостивая, помоги нам!

Женский голос ворвался в сознание. Он доносился, словно сквозь вату, то приближаясь, то отдаляясь. Голос был мне незнаком, да и смысл сказанного ускользал, а вот панику в нем я услышала отчетливо.

У меня тоже был повод паниковать. Боль пронизывала все мое существо от корней волос до кончиков ногтей на ногах. Но особенно плохо было внизу живота. Там словно костер развели.

– Я не смогу ей помочь. Нужно позвать мага-лекаря, лейра!

– Заткнись, дура! – послышался грубый ответ.

Говорила другая женщина, и ее голос отчего-то показался мне знакомым.

– Я-то дура. Дура, лейра, – согласилась первая женщина. – Но девочка умрет! И малыш! Он…

– Нет! Этот ребенок не может умереть! Иначе сама отправишься к Двуликой!* – раздраженно прикрикнула на нее грубиянка.

Ребенок… Сашка?!

Я словно очнулась от анабиоза. На меня навалились все ощущения и чувства разом. Теперь я осознавала, что именно причиняет мне боль, и чем это грозит для нас обоих. Задышав часто-часто, я напряглась, и зарычав по-звериному, вытолкнула из себя дитя. Усилие не прошло даром, и я снова потеряла сознание, но перед тем, как бархатная тьма беспамятства приняла мое измученное тело в объятия, я все-таки услышала детский плач.

– Просыпайтесь! Лейра Эления, просыпайтесь скорее! – Кто-то нетерпеливо тормошил меня за плечо.

Я открыла глаза и мутным взглядом уставилась на пожилую женщину лет шестидесяти. Дородная, крупная, она была одета так, словно только что вернулась с реконструкторской вечеринки. Знаю, о чем говорю. Увлекалась в институте шитьем костюмов для своей подруги и ее друзей. Иногда даже брала заказы, пока было на это время.

– Вот. Выпейте, лейра. Сразу легче станет. – Женщина сунула мне под нос фарфоровую чашку с каким-то почти черным пойлом. – Это хворебой, ромашка, бычий корень. Быстро на ноги-то встанете. Я вашей мачехе ничего не говорила. Она, как обычно, запрещает мне… Но я-то вас выпою. Вам же еще ребеночка растить, – ласково приговаривала женщина, одновременно пытаясь напоить меня отваром.

Пить неизвестную бурду я не собиралась и попыталась увернуться.

– Ну вот! Пролили! Придется теперь белье менять, чтобы лейра Офелия ничего не заподозрила. Она, ежели узнает, прикажет меня наказать, – расстроенно заметила… Анисья.

В голове само по себе всплыло имя женщины. Няни! Няня всегда была добра ко мне, а я к ней… Точнее, не я, а Эления. Но почему-то Анисья считает, что я – это она. А я… А я ничего не понимаю!

В изумлении я переводила взгляд то на женщину, держащую кружку, то на окружающую меня обстановку. Незнакомая комната, точно из исторического сериала. Везде оборочки, рюшечки. Полог над кроватью, старинного вида секретер… И даже камин здесь имелся! Да не бутафорский, а самый что ни на есть настоящий!

– Лейра Эления, да что с вами такое? Никак не признали меня? – Глаза женщины влажно заблестели. – Сильно, наверное, головой-то приложились?

– Наверное… – ответила я, заметив, что и голос теперь звучит по-другому. Слишком нежно, хоть и с болезненной хрипотцой. Кажется, я горло сорвала.

Но все это было неважно. Главное, что я хотела знать, это в порядке ли мой ребенок?

– Анисья, где Са… Где мой сын? – В последний момент сработал инстинкт самосохранения, и я не стала называть имя.

– Так здесь он – в соседних покоях. И, в отличие от вас, не капризничает. Сосет себе сиську да спит. Даже удивительно, как у вас, лейра, болезной, да хрупкой девицы, такой сильный малыш народился? – Тут няня на меня посмотрела с подозрением, а затем поинтересовалась: – Лейра, а откуда вы знаете, что у вас сынок? Вы же в беспамятство впали?

Я не смогла сдержать улыбку. Сын! Я и не сомневалась, что родится сын.

– Анисья, я могу его увидеть? – попросила я, и сердце от волнения заколотилось быстрее.

Няня посмурнела и замялась.

– Уж и не знаю даже. Лейра Офелия не велела без ее ведома…

При звуках этого имени я испытала омерзение и ненависть. Словно нечто неприятное было связано с этой женщиной. Но что именно?

Память у меня была какая-то выборочная. Например, я четко знала, что вон за той дверью находится уборная, но как она выглядит, и что и где там расположено, даже не представляла. Вот и с Анисьей так же. Одни ощущения. Я знала, что она няня Элении, что добра к ней, но никаких совместных воспоминаний о ней у меня просто нет. Как и о себе. То есть об Элении, я ничего не помнила. Странно…

Или не странно? Я же не Эления.

Признаться, происходящее меня пугало. Фантазия подбрасывала множество версий того, что со мной происходит: от комы до переселения душ. Я не знала, во что мне стоит верить и за что зацепиться. Требовался какой-нибудь якорь, чтобы не сбрендить.

Сашка. Вот мой якорь! Мне необходимо увидеть сына!

– Анисья, принеси мне ребенка. Пожалуйста! – попросила я так ласково, как только могла.

– Ох, лиса! Ох, лиса! Так смотришь на старую няню, что сердце разрывается. Хорошо, будь по-твоему. Только ненадолго и молчок! Поняла?

– Поняла, нянюшка. Поняла! – поторопилась заверить ее я.

– Нянюшка… – растрогалась до слез Анисья. – Давненько ты меня так не называла, деточка. Последний раз, еще когда мама твоя, лейра Нелли, была жива. Света ей в чертогах Двуликой…

Сердце сжалось от фантомной боли. Смерть матери Эления пережила давно, но все равно тосковала. И я могла ее понять, как никто другой. Поэтому боль оказалась общей и для той, чье место я, похоже, заняла. И для меня…

Теория с переселением душ стала вдруг ближе прочих.

– Анисья, что со мной случилось? – Схватила я няню за рукав, пока та не ушла.

– Ты упала с лестницы, деточка, и ребеночек решил родиться до срока. Думали, и не выдюжишь. Ты ведь лежала последнее время. Зачем только решила встать?

Память Элении тут же подкинула ответы: усталость от четырех стен, ставших темницей. От лежания на одном месте, от этой комнаты, которая ее душила. Неудержимое желание пройтись заставило подняться…

– Воздухом подышать захотелось, – ответила я слабо и напомнила: – Анисья, принеси мне сына.

– Только при условии, что вы выпьете отвар, лейра Эления, – снова перешла на официальное обращение нянюшка. – До дна! А то сил не будет ребеночка на руки взять.

Ради того, чтобы увидеть Сашку, я была готова не только выпить кружку неизвестной дряни. Впрочем, Эления доверяла Анисье, придется и мне довериться. В конце концов, зачем той мне вредить?

Поерзав, я приняла сидячее положение и вдруг осознала, что что-то сильно давит на грудь, мешая дышать. Ощупала себя руками, а затем, оттянув ворот просторной рубахи, заглянула внутрь.

– Что это? Зачем?

– Лейра Офелия приказала перетянуть вам грудь, чтобы молоко остановить.

Судя по тому, какой тугой была намотка, лейра Офелия вместе с молоком решила остановить и мое дыхание тоже.

– Сними!

– Но как же…

– Помоги мне снять повязку, я хочу покормить своего сына.

Я попыталась избавиться от нее самостоятельно, но была слишком слаба, чтобы развязать узел.

– Лейра Эления, лейра Офелия меня убьет! – принялась причитать пожилая няня, но помогла размотать тугую повязку.

– Не убьет, Анисья. Мы ей ничего не скажем. – Я заговорщически подмигнула.

Без повязки я ощутила себя свободнее, и самочувствие сразу улучшилось. А, может, подействовал отвар, что я выпила. Анисья ушла, и я, почувствовав в себе силы, торопливо встала с кровати. Поднялась и замерла, пережидая приступ головокружения. Тело побаливало и ломило примерно… везде, но я доковыляла до окна и выглянула наружу из-за занавески.

Клумбы, цветы… Ничего интересного или информативного, кроме того, что я нахожусь на втором этаже, и окна моей комнаты выходят в сад. От созерцания отвлекли естественные позывы, и я направилась в уборную. Но, пройдя мимо большого ростового зеркала, замерла и сделала несколько шагов назад, в изумлении уставившись на собственное отражение.

Девушка, которую я увидела, показалась мне невероятно красивой. Вместо среднестатистической шатенки с мягким взглядом ореховых глаз, симпатичной, но вполне обыкновенной, на меня смотрела миловидная блондинка с едва ли не мультяшной внешностью.

Светлые, почти молочной белизны волосы, нежная кожа. И огромные, будто удивленные глаза, выглядящие так, словно я надела линзы со зрачками немного больше обычных. Такие я видела только у косплееров, которые изображали героинь аниме. Но мои глаза… То есть, глаза Элении были самые что ни на есть настоящие!

Ничего подобного у Анисьи я, к слову, не заметила. Внешность няни была совершенно обыденной.

– А это, вообще, нормально? Может быть, у нас разные расы? – спросила я вслух, максимально приблизив лицо к зеркалу, чтобы получше рассмотреть необычные глаза.

Цвет моих новых волос мягко отливал серебром и тоже был далек от «стандартной палитры». Я потянула себя за растрепанную косу, убеждаясь, что это не парик. Но нет! Волосы держались как влитые, к тому же оказались необычайно приятными на ощупь.

– Обалдеть! Просто обалдеть… – пробормотала я, поворачиваясь так и эдак.

Анисья назвала меня болезной да хрупкой, но мне так не показалось. По комплекции мы с Эленией были одинаковые, так что хоть в этом сохранилось какое-то сходство. Ну и еще выделялась грудь, которая, полная молока, явно стала побольше, чем была изначально. Почему-то именно в этот момент, я окончательно поверила, что попала в другой мир.

Когда-то в универе мы с подругами зачитывались книгами о переселении душ, но я и представить не могла, что подобное случится со мной. Что и меня однажды затянет в… сказку? Хотя… Нет, если подумать, пожалуйста, не надо мне никаких сказок! Только не это! Они все не особенно добрые в неадаптированных версиях.

Ладно. Буду разбираться по ходу пьесы, а пока мне нужно увидеть Сашку! Меня ужасно тянуло к сыну, которого мне до сих пор не принесли из-за какой-то там мерзкой Офелии!

Как это часто бывает, физиологическим потребностям было все равно, в какой ты ситуации и какие испытываешь моральные терзания. Так что отложив на потом размышления о мачехе, я прошмыгнула в туалет и остановилась, в полном изумлении уставившись на фарфоровый стульчак с изящной росписью и инкрустированный синими камнями по периметру.

Такое уважительное отношение к отхожему месту поразило мое воображение. Вот только я не заметила ничего похожего на сливной бачок. Решив, что с этой проблемой тоже потом разберусь, с удовольствием воспользовалась устройством по назначению. К моей неожиданной радости очищение произошло само по себе, поразив меня в очередной раз.

– Прямо магия какая-то!

Я задумалась, а есть ли в этом мире магия? Но сознание Элении ничего не подсказало на этот счет. Прежняя хозяйка тела воспринимала удобство, как само собой разумеющееся, и не заморачивалась изучением его устройства.

Возник вопрос, а где же она сама? Почему уступила мне место?

А еще, мне кажется, место уступили не только мне, но и Сашке тоже…

Думать о дурном не хотелось. Умывшись из самого обычного по устройству умывальника, разве что такого же расписного и отделанного каменьями в едином стиле с унитазом, я покосилась на ванну, но без помощи не решилась ею воспользоваться.

Едва вышла из уборной, как в спальню ворвались сразу две женщины. Анисья с ребенком на руках и высокая, крепкая незнакомка со злым лицом, пышными кудрями и бюстом, вид которого привел меня в священный трепет. Сначала я ошибочно приняла ее за Офелию, но все тут же стало по местам:

– Лейра Эления, не велено отдавать вам малыша! Мне платят за то, чтобы я его кормила!

– Кто вы? – поинтересовалась я слабым и слишком уж нежным голосом, который все еще слегка резал мне ухо своей чуждостью.

– Кто я?! Кормилица, знамо! – заговорила женщина слишком громко и пронзительно.

Ребенок тут же проснулся от ее ора и захныкал, и я поспешила забрать у Анисьи свое сокровище.

«Сынок! Сыночек!» – пела моя душа, безошибочно определив своего ребенка.

Он был такой живой, теплый, настоящий! Мой! Мой! В этом не было никаких сомнений.

– Мартана меня звать, лейра. Лейра Офелия платит мне хорошие деньги, чтобы я кормила вашего сына, – продолжила кормилица, чуть сбавив тон, но не осознавая, какое отталкивающее впечатление на меня производит.

И мой малыш был вынужден пить ее молоко?

– Ах вот оно что? Ну теперь, ты уволена.

– Как уволена? Почему уволена? – сдвинула густые брови кормилица.

– Потому что я сама буду кормить своего сына, ясно? – заявила я совершенно спокойно, не удостоив неприятную мне женщину больше ни взглядом.

Удивительно, но на этот раз мой голос прозвучал куда строже, и в нем прорезались мои настоящие интонации. Так-то лучше!

Похоже, Мартана не ожидала такого отпора от «куколки» на голову ниже и с ангельским лицом. Она недоуменно захлопала пушистыми ресницами, покосилась на Анисью, снова посмотрела на меня.

– Оставь нас! – приказала я, прежде чем она затеяла спор.

Горластая особа явно не была мне ровней. Точнее, она не была ровней Элении и прекрасно это понимала. А Эления, судя по драгоценному унитазу, по меньшей мере принцесса, и меня это больше чем устраивало. Ну а я сама еще в прошлой жизни наловчилась общаться с хабалками.

Дамочка, похоже, прониклась. Покраснела вся, аж пар едва из ушей не повалил, но ничего больше не сказала и из комнаты выскочила как ошпаренная.

– Зря вы так с ней, лейра. Эта гадина обязательно вашей мачехе наябедничает.

Я слушала няню краем уха. Все мое внимание с этого момента занимал малыш. Словно пытаясь стереть память о кормилице, я поспешила дать ему грудь, и теперь Сашка ел так, словно Мартана его и не кормила вовсе. А, может, дорвался до материнского молока, которое наверняка вкуснее?

Не знаю, права ли я была в своих ревнивых мыслях, но в том, что это мой Сашка, я точно была права. Впервые взяв на руки сына, я чувствовала нечто невероятное. Он был такой… Такой маленький, но одновременно крепкий и сильный! И он так нуждался во мне, а я – в нем.

Наевшись, Сашка уставился на меня огромными, похожими на мои, глазенками, только темно-синими. Смотрел он спокойно и уверенно, словно говоря: «Держись, мама! Мы еще им всем покажем!»

– Обязательно покажем, сынок! – прошептала я тихо и улыбнулась собственной фантазии.

Неожиданно беззубый рот сына сложился в подобие улыбки.

Это правда? Он мне улыбнулся? Изумленно я смотрела на ребенка и не могла вспомнить, что читала на эту тему? Умеют ли дети улыбаться в таком раннем возрасте или нет? Да какая разница! Мой сын счастлив оказаться у меня на руках! Со мной рядом. Я это отчетливо чувствовала.

– Сынок, мы теперь будем вместе. Я никому тебя не отдам! – пообещала я, и слезы набежали на глаза.

В горле встал ком, который не давал вымолвить ни слова.

Анисья смотрела на меня со смесью тревоги и умиления, но мне отчего-то не хотелось ее внимания, поэтому я жестом велела ей оставить нас. А после устроилась поудобней на кровати, положив задремавшего Сашку рядом. Я не могла наглядеться на сына. Он был такой миленький! Я погладила светлые, с теплым серебряным отливом, волосы, довольно длинные для младенца. Перебрала крохотные пальчики на ручках…

Слезы умиления и счастья затуманили мой взор, и сквозь них я вдруг увидела золотистые нити, протянувшиеся от ребенка ко мне. Их было так много, что они показались сплошным потоком света. Золотого солнечного света! Но стоило проморгаться, как этот свет исчез.

– Что еще за шутки? – пробормотала я в недоумении.

И, подумав, попробовала рассмотреть этот свет снова. Глядела так и эдак. Прикрывала по очереди глаза, и у меня получилось! Нужно было посмотреть из-под ресниц особым образом, словно в расфокусе.

– Как интересно! Но что это значит?

Естественно, Сашка мне не ответил, он мирно посапывал рядом. Я еще немного поумилялась его малюсеньким носиком-кнопочкой. Крохотными, но такими хваткими, пальчиками – он стиснул мой палец и не желал отпускать. Аккуратно, чтобы его не побеспокоить, я переложила на дальний край кровати одну из подушек, а сама сдвинулась к другому, да так и задремала, прислушиваясь к дыханию ребенка.

– Лена? – позвал меня нежный смутно-знакомый голос.

Я резко распахнула глаза и обнаружила, что стою посреди белоснежного ничто. Ничто колыхалось, перетекало словно дымка, а напротив меня, точно отражение в зеркале, стояла я сама – та, которой была в своем мире.

– Я Эления. Точнее, это ты теперь Эления, а я – Лена. Ты – это я, а я – это ты. Все так странно перепуталось… – Девушка виновато улыбнулась.

– Мы… поменялись телами? – предположила я, слегка растерявшись, и отметила, что голос у меня сейчас мой прежний.

– Прости. Мне было очень страшно, и я молилась всемогущей Геретте. Двуликая услышала, и вот…

Так значит весь этот обмен телами – результат молитв перепуганной Элении? Она слиняла от проблем, а мне теперь их расхлебывать?

– Но я-то не молилась! – ответила я слегка обиженно.

 В душе поднялось возмущение. И еще мне не понравилось это ее: «Мне было очень страшно…»

Как-то чересчур многообещающе прозвучало.

– Прости, что тебе приходится это расхлебывать… Я не знала, что так выйдет. Боги исполняют желания по своему разумению, а не по нашим чаяниям. – Лена-Эления говорила высокопарно и смотрела на меня с грустью.

– Да уж… С этим не поспоришь.

– Я оказалась в твоем теле, и ваши лекари… То есть, врачи сотворили чудо. Мы с сыном выжили. О нас теперь заботится Роман Сергеевич. Он властный, но добрый. Мы ни в чем не нуждаемся.

Эления протянула руку, и откуда-то из белесого ничто выскочил мальчик лет шести на вид. Схватился за ее ладонь, глядя на меня исподлобья.

Он был удивительно похож на Эдика, но с моими каштановыми волосами и ореховыми глазами. Несмотря на это сходство я ничего к нему не ощутила. Не больше, чем к любому другому ребенку. Мой Сашка спал рядом со мной на кровати, напившись моего молока! А этот мальчик был очень милый, но совершенно чужой.

– Рада, что твой сын в порядке. А… Как ты себя чувствуешь? – поинтересовалась я, не сообразив, что еще стоит спросить.

– Уже хорошо. Но ты сильно ушиблась при падении. Было больно. Реа… Реабилитация заняла несколько лет. Правда, амне… Амнезия так и не прошла. – Моя копия хитро улыбнулась. – Но Роман Сергеевич все взял на себя. Мы живем в его доме, и он души не чает во внуке…

– А Эдик? Что с ним? – не удержалась я от вопроса.

– Твой муж пишет мне письма, хочет помириться. Просит, чтобы я его оправдала… – замялась Эления.

– Оправдала? Он что, в тюрьме?!

Лена-Эления кивнула.

– А ты? Ты ему отвечаешь? – задала я новый вопрос.

Она помотала головой.

– Я его совсем не знаю, Лена! Я ведь ничего не помню о себе… То есть о тебе. И… Он мне не нравится. Это… Это же он с нами сделал? – спросила вдруг она.

– Опосредованно. – Не стала оговаривать я мужа. – Он изменил мне, я застала его с любовницей. Бежала, оступилась на лестнице. Но он меня не толкал, если ты об этом.

Эления кивнула.

– Спасибо. Мне было важно знать. Но… Пусть он еще побудет там. Роман Сергеевич зол на сына и не желает ему помогать. А я… Я его боюсь. Мне хорошо так, как есть. Без мужчины. И я хочу, чтобы все так и осталось. Впервые в жизни я свободна.

Она улыбнулась светлой и чистой улыбкой.

– Расскажи, что меня ждет? Кого ты боялась здесь? – задала я наконец самый важный вопрос.

Нужно было спросить об этом раньше, да только сюжет снов редко подчиняется логике. Эления мне что-то ответила, но реальность вдруг всколыхнулась. Исказилась, точно вода, в которую бросили палку, а вместо ее голоса я услышала совсем иной:

– Кто позволил?!

И прозвучал он наяву совсем рядом.

* Двуликая – богиня жизни и смерти Геретта, но простой народ опасается называть ее имя без повода, потому зовет Двуликой. Пожалуй, она главная во всем пантеоне