Вам слово, Наставник! или Грани воспоминаний

Глава 13. Девяносто девять

– Тео повезло, что он попал в руки такого Наставника, как вы, – произнесла Флора. – Вы из него вырастили очень хорошего человека, мистер Брандт. Ну и отличного мага, насколько мне известно. Он очень тепло о вас отзывался, когда мы с ним общались как-то на тему его детства и вашего наставничества. Я вообще заметила, что вас очень любят дети, мне, вон, один только Морис все уши прожужжал про то, какой вы крутой Наставник. И Фьюри о вас тепло отзывался и говорил, что в Армариллисе постоянно вокруг вас дети вьются. Да и вы сами любите детей, не так ли?

– Очень люблю, – тепло улыбнулся Ильфорте. – И ко всем своим подопечным отношусь как к родным. Я б и парой тройкой своих детей обзавёлся, но об этом мне пока даже думать нельзя.

– Нельзя? В каком смысле?

– Мне нельзя обзаводиться собственными детьми, Флора. Ну… Во всяком случае, прямо сейчас – нельзя.

– Но почему, мистер Брандт? – хмуро спросила Флора.

– Судьба такая. У меня очень темная наследственность на самом деле, я понятия не имею, как умудрился родиться светлым магом. Видимо, в качестве ошибки природы, – усмехнулся Ильфорте. – Ну точнее просто мироздание посчитало нужным сделать меня таким вот… светлым, «белым». Когда я занимался изучением своего рода, то обнаружил, что у меня там вплоть до восьмого поколения в роду ни одного светлого мага не было. Некроманты были, тёмные эльфы были… Даже вампиры были… Морис, не стоит так давиться пирогом, я пью кровь исключительно в фигуральном смысле этого слова. В общем, наследственность такая, что любой тёмный властелин обзавидовался бы. И тут такой вот сбой в матрице в лице светленького меня. Собственно, именно зная свою темную наследственность, зная прошлое своих предков, я и пошел изучать активно свое будущее, потому что задался вопросом: а кого при таком раскладе могу наплодить я? И, увы, ответ мне не понравился.

Ильфорте помолчал немного, собираясь с мыслями, потом продолжил:

– Став Наставником академии Армариллис, я вскоре обратился к сновидцам, к сумрачным странникам, чтобы они показали дорожки моего будущего. С помощью специальных магических практик меня погрузили в особые рабочие сновидения, в которых я увидел сотню вариантов дорожек будущего, связанного с теоретической возможностью появления у меня детей.

– И в каждом варианте вы видели, что у вас рождается очень темный маг, да? – негромко спросила Флора.

Ильфорте кивнул.

– В девяноста девяти вариантах из ста. В девяноста девяти вариантах вероятного развития своего будущего я видел, что у меня рождается ребенок с очень темным магическим даром, опасным даром. Почти во всех вариантах я видел своего сына… Чертовски похожего на меня. Но такого темного по своей сути, что аж волосы дыбом вставали.

– Но про Тео вы тоже думали, что он темным магом вырастет. А он вырос отличным светлым.

– Это другое, – покачал головой Ильфорте. – В случае Тео была лишь вероятность того, что он пойдет по темной дорожке, его тьму можно было из него выкорчевать. А вот в случае моего гипотетического наследника там нечего выкорчёвывать будет, потому что это будет волшебник, который впитает в себя всю темную наследственность, которая прошла мимо меня. И впитает так хорошо и активно, что вырастет очень сильным темным магом, который при надобности легко пойдет по головам ради достижения своих целей… И я точно знаю, что сейчас в мире нет мага, который мог бы укротить такую тьму. А еще я знаю, что при таком раскладе событий мне придется в один момент убить собственного же ребенка.

– Как так? – ахнула Флора.

– Ну вот так, – вновь вздохнул Ильфорте. – Я просто вынужден буду это сделать, если встану перед выбором оставить наследника в живых или уничтожить его как прямую угрозу для равновесия мира. А мне, мягко говоря, совсем не хочется это делать – совершать такой выбор… Лишь на одной дорожке будущего я видел один светлый вариант развития событий, когда тьму в моем сыне можно было взять под контроль… Какова вероятность того, что мне выпадет именно этот вариант развития событий? Чрезвычайно мала, всего один шанс из ста. Я не могу себе позволить так рисковать. Я являюсь Наставником академии Армариллис, и на мне висит большая ответственность. Я не могу себе позволить идти на поводу своих желаний. Потому мной было принято решение отказаться от возможности иметь детей.

– Что, навсегда отказаться? – ужаснулась Флора, прикрыв рот ладошкой. – Неужели с этим совсем ничего нельзя сделать?..

– Можно, – кивнул Ильфорте. – Проблема в том, что от меня это по факту вообще не зависит. Эрик заглядывал в мое будущее… И сказал, что на светлый путь мой гипотетический сын может встать только благодаря одному человеку, который способен будет искоренить тьму моего наследника. Но этот человек пока не появился на свет. Так что я, это, как бы так сказать… Жду отмашки от нашего господина пророка, когда он разрешит мне иметь детей, – едким голосом закончил Ильфорте, насмешливо глядя на Эрика.

– И когда же ему можно будет выкинуть всю свою защиту? – с усмешкой спросил Заэль. – А, Эрик? Колись!

– Об этом узнает только сам Ильфорте, – произнес Эрик бесцветным голосом, под ехидные смешки Мориса. – Это не та информация, которую я имею право распространять. Меня мироздание за это по головке не погладит. Я и имя этого человека, способного уравновесить тьму, не назову Ильфорте. Это имя буду знать только я.

– Да ладно, мы ж в любом случае рано или поздно догадаемся сами, – фыркнул Морис.

– Что догадаетесь сами – это ладно. А вот именно знать заранее – это вам ни к чему, – произнес Эрик. – Иначе вы повлияете на ход событий в негативном ключе.

– Слушай, я тут сейчас вспомнил… Когда мы сражались в подземной лаборатории в Салахе^[13], – задумчиво протянул Фьюри. – Против неосэйров… Помнишь, Иль? Ты тогда надолго завис, когда нас окружили эти твари.

– Да… Было дело, – невесело усмехнулся Ильфорте.

– Неосэйры – это существа, темные воины, навевающие страх и ужас на всех вокруг. И они способны были принимать облик любого человека… Чтобы с ними тяжелее бороться было. Причём каждый, кто смотрел на этих тварей, видел какой-то свой облик, для каждого неосэйры выглядели по-разному. Я когда с этими тварями сражался, то они поочередно принимали облик то Беллы, то моей сестры. Очень тяжело было морально… А ты, Иль? – тихо спросил Фьюри. – Для тебя неосэйры оборачивались твоим гипотетическим ребенком, которого ты видел в пророческих снах, да?

Ильфорте тяжело вздохнул, молчал, наверное, с минуту.

– Да…

* * *

Мы тогда резво прорвались в подземные лаборатории в Салахе, нам нужно было уничтожить часы и хранившийся в них артефакт, который излучал опасную магию. Вот только к часам подобраться было непросто, нас встретила целая армия неосэйров. И я был, разумеется, готов к тому, что они выйдут нам навстречу, и что их будет так много…

Вот только я не был готов к тому, что все они, как один, начнут принимать облик моего гипотетического сына, которого я много раз убивал в тех пророческих видениях, которые мне показывали сумрачные странники.

Это оказалось для меня сильным потрясением, такой подставы я не ожидал. Только представьте, какой силы шок я испытал, когда к нам стали оборачиваться неосэйры и один за другим принимать один и тот же облик. Я видел облик очаровательного юноши, который являлся чуть ли не абсолютной копией меня по молодости. Те же длинные белые волосы, те же серые глаза, очень схожие с моими черты лица. Вот разве что ухмылка, не очень похожая на мою, да серьги в ушах.

И вот теперь – убивать его, да? Убивать тварей в его обличии? Из раза в раз? Прям как в тех моих провидческих снах, да? В тех снах, в которых я каждый раз самолично убивал своего сына, когда он перешагивал ту черту, после которой от него необходимо было избавиться?

Охренеть какое тонкое психологическое издевательство.

Я в тот момент онемел от шока так, что был близок к полному своему профессиональному провалу. Потому что совершенно недопустимо было зависать вот так вот и в ступоре смотреть в эти серые глаза, будто от одного моего взгляда неосэйры могли отступить. Напротив, они как раз подошли очень близко, пока мы все впали в ступор. А подпускать близко их было категорично нельзя, потому что одним только прикосновением они могли полностью забрать чужую магию.

А, ну – почти все впали в ступор. Кроме одного из нас.

Когда-то я ненавидел Заэля, помните, да? А в тот момент в лаборатории я уже в который раз подумал: боже, благослови Заэля!! Потому что мы вырвались из этой паршивой переделки только благодаря ему.

Заэль умеет влиять на чужие эмоции, и в тот момент он легко отразил страх и ужас, которые пытались наслать на нас темные твари. Более того – он вообще не поддался магии страха неосэйров. Их магия на него просто не подействовала. Ну, вернее, он сказал потом, что ощутил их магию как неприятную щекотку, но и все на этом.

Неприятную щекотку… В то время, пока у нас с Эриком и Морисом сердце сжималось от страха и ужаса, эту длинноволосую заразу беспокоила просто неприятная щекотка. Представляете? Я до сих пор с трудом представляю.

Заэль бесстрашно кинулся навстречу тварям, ловко орудуя мечом и второй рукой пуская в ход боевые чары. Заэль оказался единственным из нас, на кого не подействовала жуткая магия неосэйров, видимо как раз в силу его природных магических способностей и умению легко управлять эмоциями.

За Заэлем мы были, как за надежным щитом. За мощным таким эмоциональным щитом, через который до нас доносились лишь отголоски жуткой магии неосэйров. Ну, отголоски – это по сравнению с тем, какой волной магии страха нас накрыло, едва мы вступили в лабораторию. Нас хотя бы перестало сковывать на месте ужасом, и мы смогли взять себя в руки и тоже пуститься в бой. В конце концов, от наших действий в тот день зависело слишком многое… Необходимо было собраться и действовать очень быстро, счет шел уже даже не на часы, а на минуты.

Так что я тоже стиснул зубы и рванул вместе с остальными вглубь лаборатории. Вынужден признать, что я пришел в себя позже всех остальных – настолько меня шокировали твари сплошь в обличии человека, которого я меньше всего ожидал увидеть здесь и сейчас. Неприятно признавать свои слабые стороны, но увы… именно слабой стороной и является для меня вся эта тема с моим гипотетическим сыном в будущем. Что ж, с другой стороны, признание таких фактов, их принятие является как минимум отправной точкой в решении своих проблем, в закрытии своих слабых мест.

Сражение было стремительным, безжалостным, мы успешно прорубали себе путь к главным контролирующим часам в глубине лаборатории, ради выключения которых, собственно, и прибыли в это жуткое место.

В какой-то момент я заметил, что Эрик сражался с закрытыми глазами, ориентируясь исключительно на свои ощущения, на магические колебания. Высший пилотаж – сражаться вот так вот, даже не глядя на противника и при этом не снижая эффективности своих ударов. Я тоже так умею, но в тот момент от всей этой жутковатой магии неосэйров, от их неожиданного облика я забыл об этом своем прекрасном умении. Спасибо Эрику, что напомнил, да. Так что дальнейшее сражение я тоже провел с закрытыми глазами, чем существенно облегчил свои мучения, так как мне больше не нужно было смотреть на то, как мой меч вонзается в моего гипотетического сына. Так себе удовольствие, честное слово. Я уже насмотрелся на это в своих провидческих снах и не то чтобы был в восторге от такого повторения. Издевательство какое-то со стороны мироздания…

Когда мы прорвались через всех неосэйров и сломали часы, только тогда появилась возможность перевести дух. Руки мои слегка тряслись от напряжения и мерзкого послевкусия после сражения с неосэйрами.

А нам теперь нужно было разделиться: кому-то следовало остаться около часов, чтобы охранять их на случай еще одной волны нападения, а кому-то следовало отправиться дальше и громить другие часы, это нужно было делать одновременно.

– Я останусь тут, – говорил я, тяжело дыша, прислонившись к стене. – Эрик, Фьюри, к другим часам отправитесь вы.

Нет, ну честно, я тогда был не способен встречать новую волну неосэйров в обличии моего гипотетического сына. И дело не в том, что мне это всё было неприятно, и я малодушно пытался избежать еще одной порции неприятности. А дело в том, что в таком состоянии мне следовало честно признать себе, что я в плохой боевой форме, и если отправлюсь в другой конец Салаха на сражение с другими неосэйрами, то подвергну всех опасности – если я дам слабину, пропущу удар, и меня эти твари коснутся, то моя магия радостно перекочует к тварям, и это будет очень и очень плохо.

– Ты как? – тихонько спросил меня Эрик, пока мы переводили дух после сражения.

– Нормально, – ответил я глухим голосом.

Сам свой голос не узнал – настолько он был странный. Знатно меня перекосило, что уж там…

Эрик, конечно, не мог это не заметить. Уверен, что он прекрасно сразу понял, в каком облике красовались передо мной неосэйры. У меня, наверное, на лице всё написано было.

– Ну что ты на меня так смотришь? – буркнул я, глядя на Эрика исподлобья. – Да, мне было сложно!

– Мне тоже, – мрачно отозвался Эрик. – Сражаться против тварей, принявших облик моей беременной жены – так себе удовольствие. Думаю, ближайшую неделю я буду засыпать исключительно со специальными снотворными, иначе буду видеть этот кошмар во сне из раза в раз.

– Я тоже, – ворчал Морис, с перекошенным выражением лица глядя на поверженных неосэйров. – Вернусь домой – вцеплюсь в Флору, и никто меня от нее клещами не оттащит.

– Для тебя неосэйры тоже облик твоей жены приняли? – криво улыбнулся Эрик.

– Угу…

– Слабаки-и-и, – зевнул тогда Заэль.

Вот уж кто чувствовал себя спокойно и легко… Счастливчик.

* * *

– А ты какой облик неосэйров видел? – спросил Морис Заэля.

– Да никакой, – пожал тот плечами. – Я видел их истинный облик – механические машины, в которых жуткой темной магией вдохнули жизнь. Зрелище так себе, но вполне терпимое. Поэтому мне было проще всего, конечно.

– Да уж, тебе в этом плане повезло по полной программе, – усмехнулся Ильфорте. – Думаю, дело тут в твоей природной магии и умении влиять на чужие эмоции и легко отражать любые ментальные атаки: неосэйры просто не смогли в твою голову пробраться.

– Возможно, дело еще в том, что я ничего не боюсь по-настоящему, и неосэйры просто не могли принять какой-то облик, чтобы напугать меня им, – пожал плечами Заэль.

– Прям вообще ничего-ничего не боишься? – недоверчиво спросил Морис.

– По-настоящему? Нет. Эльза рядом со мной, и я уверен, что скорее она в могилу любых темных тварей сведет, чем ей кто-то навредит…

– Хэй! – возмущённо воскликнула Эльза, гневно сверкнув глазами. – Ну что ты за человек, а? Все наши коллеги своих возлюбленных видели в неосэйрах, а ты-ы-ы? Совсем не боишься меня потерять, да-а-а?

Ильфорте кашлянул.

– Мне кажется, неосэйры скукожились и сдохли бы сами по себе, если бы посмели принять твой облик. Ну, я бы на их месте тебя боялся.

– Да я сам иногда ее боюсь, – буркнул Заэль. – Во-о-о! Точно! Вот чего я боюсь – своей жены в гневе! Но пока неосэйры думали, как бы принять облик этой великолепной гневной фурии, я их всех перебил, – с довольной улыбкой добавил Заэль под дружный хохот друзей и самодовольную улыбку Эльзы.

Глава 14. О способностях и холоде

– А расскажи что-нибудь про Эрика, – попросил Салливан.

Ильфорте расплылся в широкой улыбке.

– Эрик… О-о-о, Эрик – это моя гордость. Нет, вы не подумайте, я вас тут всех нежно люблю и обожаю, и вообще, каждый мой воспитанник – это прекрасная отдельно взятая личность, заслуживающая внимания и уважения. Но к Эрику я испытываю особо тёплые чувства, и обучать его приходилось тоже специфично. Когда-нибудь он станет Наставником Армариллиса и займет мое место, а воспитание своего преемника на такой специфичной должности требует особого подхода… Ты живой? – заботливо спросил Ильфорте похлопывая по спине Эрика, который подавился куском торта и теперь громко откашливался. – Не стоит так давиться, от судьбы все равно не убежишь. Но не переживай, это случится ох как нескоро, и к тому времени ты будешь готов принять это.

– Эрик с Несси задавали жару нам, пока были мелкие, – произнес Заэль, снисходительно поглядывая на подавившегося Эрика. – У них рано проявились магические способности, сил было много, а вот умений сдерживать эту силу не было.

– О да, – кивнул Ильфорте. – И если хоть немного подросших деток можно было хоть чему-то обучить, то чему можно научить годовалого ребенка? Намучились с ними жутко.

– Когда Эрику и Несси исполнился годик, в них ярким факелом вспыхнула магическая Искра, у обоих проявились яркие способности к перемещению во времени, да и телепортироваться они научились раньше, чем говорить, – вздохнул Заэль. – То еще веселье было.

– Их первый День рождения мы с вами навсегда запомним, – хохотнул Ильфорте. – Когда у них впервые проявились эти неконтролируемые способности, и оба малыша взяли да исчезли на наших глазах, непонятно куда и в «когда» телепортировавшись. А среди нас в ту пору не было ни одного мага, кто мог бы перемещаться во времени, и кто умел бы ходить по таким следам телепортации…

– Как же вы тогда нашли детей? – ахнула Флора. – Или они сами вернулись?

– Да если бы, – усмехнулась Эльза. – Ильфорте в срочном порядке откопал где-то артефакты, позволяющие перемещаться во времени, и мы втроем смогли пройти по нужному следу, вернули детей обратно. Но потом этот их финт ушами повторялся еще много-много раз… Не знаю даже, как я не поседела от нервов.

– Да просто мы с Заэлем поседели вместо тебя, – хохотнул Ильфорте. – Но по нашим от природы белым волосам это незаметно.

Флора рассмеялась вместе со всеми, а, отсмеявшись, спросила:

– Эрик с Агнессой ведь являются боевой парой Боец-Страж, верно? Они аж Вторые. А когда в них эта сила проявилась?

– О-о-о-о-о, это была та еще картина маслом… – с чувством произнес Ильфорте.

* * *

Как сейчас помню наш разговор с Эриком, когда им с Несси было по десять лет. После очередной общей тренировки он подошел ко мне и спросил:

– Наставник, а как нужно давать Имя своей боевой паре?

Любознательный Эрик всегда интересовался разными аспектами магии и всегда задавал много вопросов, на которые я охотно отвечал. Вот и тогда я охотно пустился в объяснения, хотя эту тему затрагиваю в обучении обычно сильно позже, когда фортемины постарше становятся. Детям-то нет смысла этим голову забивать.

Но Эрик был нестандартным ребенком, всегда очень вдумчивым и серьезным, поэтому ему можно было рассказать раньше и быть уверенным, что он не забудет все через пять минут.

– …так что если у тебя когда-нибудь в будущем появится боевая пара – а у тебя она наверняка появится – то скрипт действий будет такой, – закончил я свои объяснения. – Понял? Есть вопросы?

Эрик с минуту, наверное, молчал, обдумывая полученную информацию. Потом важно кивнул:

– Понял. Вопросов нет.

Он тут же повернулся к подошедшей Несси и твердым, уверенным таким голосом произнес:

– Имя нам – Видящие.

В ту же секунду на запястьях обоих вспыхнули золотистым свечением цифры «два», слово «Видящая» – на запястье Несси и «Видящий» – на запястье Эрика.

Вот так вот просто. Я ему только объяснил с прицелом на то, что через несколько лет Эрик, возможно, сможет услышать Имя своей гипотетической боевой пары, а он тут же взял и "услышал".

Я так и сел, где стоял, натурально – на пол.

У меня был абсолютный шок. Никогда не встречал подобного. Это было самое скоростное образование боевой связки Боец-Страж, которое я когда-либо наблюдал в своей жизни. А наблюдал я много, так что вы можете представить себе степень моего офонарения.

– М-м-м, Эрик… Как ты это сделал? – осторожно уточнил я.

Эрик глянул на меня, удивленно вскинув брови.

– В смысле? Ну, вы же только что объяснили, что делать. Я и сделал. Всё, как вы сказали. Что-то не так?

– М-м-м, нет, всё так, мальчик мой… Всё так…

Удивительный человек, а. Всегда таким был и таким остается.

* * *

– А у вас ведь с Эриком была крупная стычка однажды, да? – с улыбкой спросила Белла, обращаясь к Ильфорте. – Фьюри рассказывал мне, что ввиду ваших сложных тактических маневров вы однажды нарочно провоцировали Эрика на буйные эмоции, манипулируя его чувствами к Элизабет^[14]. И на почве этого серьезно подрались прямо в Генеральном Штабе. Это правда?

– Да, – тяжело вздохнул Ильфорте. – Круто мне тогда от Эрика досталось. Процесс восстановления был очень долгий и болезненный.

– Эрик, между прочим, довольно долго скрывал от меня правду, – сказала Элизабет, укоризненно глянув на супруга. – На все мои вопросы отвечал красивыми витиеватыми и пустыми фразами, заговаривая мне зубы, так что я быстро забывала, о чем вообще спрашивала. А узнала правду уже только начав работать в Генеральном Штабе. О-о-о, сколько всего я узнала тогда о своем будущем муже!.. Но честно говоря, в какой-то момент поняла, что вокруг той эпичной сценки слишком много ходит слухов и домысливаний. А как на самом-то деле всё было? Расскажи, Иль!

– Ну-у-у, дело было так…

* * *

Я действительно тогда жестко спровоцировал Эрика на определенные эмоции, заставив его очень сильно понервничать, переживая за Элизабет. И когда все было позади, и мы передали спасенную Элизабет в руки лекарей Генерального Штаба, мы стояли с Эриком в коридоре лекарского крыла, молчаливые и напряженные. Я всей своей сущностью ощущал в тот момент желание Эрика пожать мне горло. Ну или хотя бы просто врезать по физиономии от души. Я прекрасно чувствовал нетерпение Эрика. Внешне он оставался спокойным, а внутри он кипел от бешенства и сохранял внешнее спокойствие просто до тех пор, пока Элизабет не скроется с инквизиторами за дверью.

– А может всё-таки?.. – протянул я в дохлой надежде, что мы как-нибудь уладим всё на словах.

– Не может, – отрезал Эрик.

Я тяжело вздохнул.

Понятно, мирным путем расходиться не хотим. Что ж, драка так драка.

От лекарского крыла мы шли чинно и спокойно, с такими благородными лицами, будто ничего особенно не происходило. И вообще, мы так, просто на прогулку вышли, и у нас отличные взаимоотношения, да. И никто никого не хочет прикончить.

Я со вздохом набрал на связном браслете сообщение Заэлю. Я обещал позвать его в зрительский ряд, когда меня будут бить. А сейчас меня, по ходу, будут не просто бить, а избивать на полную катушку. Иллюзий на этот счет я не питал, знал, что мне достанется от Эрика по полной программе. В конце концов, я же собственноручно раскачал его магическую Искру так, что в нем рванула наружу демоническая ледяная магия. Ну вот, что посеял, то и пожинаю, ага.

– Прошу всех инквизиторов немедленно покинуть атриум, – громко произнёс я, когда мы спустились на нужный этаж.

Инквизиторы недоуменно глянули на нас, кто-то даже попробовал что-то вякнуть, мол, с чего бы нам уходить, мы тут делом заняты, чего вы тут командуете!..

Ох уж эти инквизиторы!! Да, Морис, в ту пору тебя в Штабе не было, и должного порядка в инквизиции не было. И слушать по первому же приказу тогда еще далеко не все умели. Это сейчас благодаря Морису в Штабе произошла большая чистка рядов, и дисциплина уже совсем на другом уровне. Есть еще над чем работать, конечно, но в таком многочисленном Штабе невозможно создать прям идеальный порядок. Но за прошедшие годы мы, определенно, добились больших успехов.

[примечание автора: о том, как Морис наводил порядок в Генеральном Штабе можно почитать в моей отдельной истории про Мориса "Я случайно, господин инквизитор!.."]

Эрик не стал дожидаться, пока все разойдутся. Он ударил сразу и без предупреждений – мощной морозной волной, которую я лишь благодаря автопилоту успел остановить стеной огня. За морозной волной последовал вторая, третья… Мощь, которая исходила от Эрика, поражала. Впрочем, поражало вообще всё, потому что на самом деле я сейчас был свидетелем удивительного феномена: проявления демонической ледяной магии в теле человека, не являющегося демоном.

Я не знал ранее, что такая демоническая магия может передаваться по наследству. Незнание мое вполне естественное: за всю историю магии таких известных случаев попросту не было. А если и были, то о них нет даже малейших упоминаний. Я точно знаю, так как перелопатил массу литературы на эту тему и общался с очень многими древними волшебниками, но никто о таком не слышал.

Эрик у нас все-таки непростой маг, а ребенок падшего ангела и высшего демона. Вообще ангелы и уж тем более высшие демоны не рожают детей, высшие демоны не заводят семьи. Высшие демоны рождены тьмой, служат только тьме и не живут долго, потому что такие, как мы, как раз и появляются в мире для того, чтобы уничтожать высших демонов и прочую нечисть, которая норовит поглотить свет.

Но наша милая Эльза – особенная. Высший демон, стоящий на защите света. Высший демон, который не только обзавелся своей боевой парой и любовью всей жизни, но и родил уже аж целых шестерых детей. Уникальных детей. Фортеминов с совершенно разными необычными магическими способностями. Кто бы знал, что смешение ангельской и демонической крови может дать такой крутой эффект, верно? Кто бы знал, как многое теряет мир без таких смешений. Тысячелетиями ангелы и демоны враждуют, не допуская даже мыслей о каких-то любовных взаимоотношениях. Представляете, сколько удивительных волшебников появилось бы на свет, если бы вражда между ангелами и демонами поутихла, и появились бы новые смешанные пары?..

Я вот представляю. И благодарю всех богов Поднебесья за то, что Эльза у нас одна такая особенная!!

Оставайся такой уникальной и дальше, моя милая Эльза. Надеюсь, я на своем жизненном пути больше не увижу плодов любви ангела и демона, кроме ваших детей.

Ну да я отвлекся. Вернемся в тот день, когда я танцевал под градом ледяных проклятий Эрика, искренне восхищаясь той мощи, которая от него исходила.

Знаете, я видел Эрика в разных ситуациях, все-таки он рос на моих глазах и тренировался под моим чутким руководством. Он никогда ранее не выдавал заклинаний подобных тем, которые исходили от него в тот день в Генеральном Штабе. Ледяная магия так и искрилась, бомбила во все стороны, и оставшиеся зеваки-инквизиторы с визгами разбежались, опасаясь попасть под обстрел ледяными иглами.

А еще Эрика бомбило эмоциями. Такими яркими живыми эмоциями, которые он никогда ранее себе не позволял ощущать. Вот что гнев животворящий с магом делает!..

Вернее – гнев, выросший на зернах отчаяния. Отчаяние – вообще чрезвычайно сильная эмоция. Подпитываемая гневом, она способна пробудить в человеке те потенциалы, которые спали в нем крепким сном, а в стрессовой ситуации были вынуждены выплеснуться наружу. Это далеко не всегда хорошо для обычного человека, зато это может быть крутым двигателем для мага. Отчаявшийся маг способен пробить свой магический потолок и раскрыть в себе такие сферы магии, о которых он даже не подозревал. О которых даже я не подозревал и лишь догадывался, что в Эрике кроется что-то особенное.

А Эрик был в отчаянии, когда я запер его в карцере и сделал вид, что устраиваю из его возлюбленной Элизабет обычную приманку для выведения врага на поверхность. На самом деле всё было гораздо сложнее и тоньше, но Эрик на тот момент об этом не знал. Он не знал, что я самолично контролирую Элизабет и готов в любую секунду прийти ей на помощь. Но я давал шанс – и ей, и самому Эрику. Шанс на то, чтобы они были вместе. Шанс на их счастливое будущее. Ну и заодно это был великолепный и единственный шанс раскрыть в Эрике его спящий потенциал и вывести его на новый уровень.

Думаю, Эрик в тот момент искренне меня ненавидел. Он швырял в меня заклинания с таким остервенением, что можно было только позавидовать его эмоциональности.

Он желал отомстить. За тот риск, которому я подверг Элизабет. За мои методы эмоциональной раскачки.

Он уже прекрасно сам понял, что я подстроил всё так специально, но это не уменьшало его злости.

Он желал выплеснуть пар. Тот накопившийся комок нервов, который он не мог выплакать, как какая-нибудь девушка. Девушкам вообще в этом плане проще: поплакали и успокоились, выплеснув негатив. Тихо или надрывно, с истерикой. И правильно, чего улыбаться зазря, если внутри тебя разрывает на части?

Но мы, мужчины, часто идиотничаем в этом смысле. Мы же сильные, смелые, мы мужики, мы не плачем!..

Глупости всё это, конечно. Когда больно, надо плакать. Не надо сдерживать в себе слезы. Легче от сдерживания точно не станет, только наоборот внутренняя боль усиливается. Человек, улыбающийся всем вокруг и долго сдерживающий свои эмоции, похож на прекрасную розу, которая растит шипы внутрь самого себя.

Но все равно мужчинам вечно что-то мешает нормально выплеснуть эмоции, и это выливается в тяжелый комок нервов, который потом может бомбануть в любой момент. И не всегда знаешь, когда бомбанет.

Мне в этом смысле «повезло»: я догадывался, чем закончится весь этот мой сложный план с Эриком и Элизабет, поэтому заранее морально готовился к тому, что мне попадет по полной программе. Поэтому я заранее попросил лекарей подготовить нам с Эриком койки в лекарском крыле Генерального Штаба. Не сомневался в том, что лично мне придется пролежать минимум недельку после этой схватки.

За всё в жизни приходится платить. И это – лично мой бумеранг.

Эрик жахнул каким-то неизвестным мне заклинанием, от которого я еле успел увернуться. Выставил вокруг себя щит, краем глаза заметил, что колонна за моей спиной, в которую попало заклинание Эрика, пошла морозными трещинами и прямо на глазах начала крошиться, распадаясь на ледяные крошки.

Потрясающе просто. Нет, правда потрясающе!

Я был в диком восторге от мощи своего подопечного, пробившего собственный магический потолок. Это было не просто заклинание обычной заморозки. Это было чистейшее заклинание так называемого "Ледяного поцелуя", которым могли владеть только высшие демоны.

Но одновременно с этим я был в диком ужасе, представляя, что будет, если это чудесное заклинание доберется до меня самого.

– Это все, на что ты способен? – подначивал я, ударяя в ответ.

Да-да, я немного сумасшедший и сам нарывался на "продолжение банкета".

Всегда холодный и сдержанный Эрик пылал, и пламя в его душе разгоралось все сильнее. Но его еще не до конца прорвало. Я видел, я знал, что он может сильнее, больше. И если уж пробивать потолок, то громить его к чертям.

А я… ну ничего. Выживу как-нибудь. Надеюсь…

"Помощь нужна?" – услышал я ментальный посыл прибывшего Заэля.

Увидел его лишь краем глаза, когда уворачивался от очередной замораживающей волны. Стена за моей спиной покрылась толстым слоем льда с длинными ледяными шипами.