Эта и ещё 2 книги за 399 ₽
Когда тысячи убивают одного, то, значит, победил этот один.
И не смерть страшна, а знание ее;
Чтобы не верить в смерть, нужно видеть и слышать вокруг себя обыкновенное: шаги, голоса, свет, щи из кислой капусты, а теперь все было необыкновенное, и эта тишина, и этот мрак и сами по себе были уже как будто смертью.
как безумец, который ищет квадратуру круга в лужах человеческой крови.
, орошенных кровавой пеной, – плыли трупы назад, по той же дороге, по которой сами, живые, пришли сюда. И так же был мягок и пахуч весенний снег, и так же свеж и крепок весенний воздух. И чернела в снегу потерянная Сергеем мокрая, стоптанная калоша. Так люди приветствовали восходящее солнце.
Откуда он смотрит? Откуда он говорит
Нет, не в час дня, ваше превосходительство, а неизвестно когда. Неизвестно когда. Что? – Ничего, – ответила тишина. – Ничего. – Нет, ты говоришь что-то. – Ничего, пустяки. Я говорю: завтра, в час дня.
По природе своей скорее математик, чем поэт, он не знал до сих пор вдохновения и экстаза и минутами чувствовал себя как безумец, который ищет квадратуру круга в лужах человеческой крови
Ты, отец, благородный человек. – Что ты! Что ты! – испугался полковник. И вдруг, точно сломавшись, упал головою на плечо к сыну. Был он когда-то выше Сергея, а теперь стал низеньким, и пушистая, сухая голова беленьким комочком лежала на плече сына. И оба молча жадно целовали: Сергей – пушистые белые волосы, а он – арестантский халат.
Полковник шагнул вперед и, весь трясясь, каждой складкой своего сюртука, каждою морщинкою лица, не понимая, как сам он ужасен в своей мертвенной белизне, в своей вымученной отчаянной твердости, заговорил жене: – Молчи! Не мучь его! Не мучь! Не мучь! Ему умирать! Не мучь! Испуганная, она уже молчала, а он все еще сдержанно тряс перед грудью сжатыми кулаками и твердил: – Не мучь!
