Читать книгу: «Только бы не», страница 2

– Простите… Я не хочу сидеть с детьми. Я уборщица, все отскребу так, что квартира засияет. Хозяева останутся довольны, – лепечу умоляюще.

Зинаида Степановна наклоняется ко мне, в ее глазах теплится догадка.

– Ох, девочка моя хорошая, да неужто ты потеряла ребеночка? Горе-то какое… Что ж ты раньше не сказала? Расскажи мне, Герочка! Как поделишься, будет покой твоей душе, – обещает, сверкая любопытными глазами.

Она лжет. Моей душе никогда не знать покоя.

Хозяйке наплевать на меня, она всего лишь кормит свое любопытство. Сначала байкер, теперь Зинаида Степановна… один камешек, второй. Грядет лавина. Я уже чувствую, как подо мной вибрирует земля.

Что ж… я продержалась в этом городке дольше обычного, целых два месяца. Своего рода рекорд, но всему хорошему приходит конец. Хозяйка уже вмешивается в мою жизнь, копается в моих вещах. Скоро начнет обсуждать меня со знакомыми. Найдутся люди, раскопают прошлое, и тогда мне конец.

Мне нужны деньги на побег и на то, чтобы освоиться на новом месте. Без денег никак. Тепличный цветок, на улице я не протяну и дня. А значит, мне срочно нужна работа. С хозяйкой ссориться нельзя, это точно.

– Тебе не станет легче, пока не поделишься горем, – ворчит она. – А ведь я столько для тебя делаю! Не раз за тебя поручалась, работу нахожу, плату не повышаю. Расскажи мне, что с тобой приключилось… ты ребеночка потеряла?

Мой взгляд полон неизмеримого горя, и она видит в нем подтверждение своей догадки.

– Я так и знала! Сразу увидела твою тоску, такую сильную, что навылет, как пуля. О мужчине так не убиваются, только о малютке. Ты наверняка безмужняя была, а мужик, что тебя обрюхатил, сбежал, небось. Они все бегут от беременных, только пятки сверкают. А может, он тебя бил? Вот ты ребеночка и потеряла. А мужик ищет тебя поди…

Слабо киваю, заранее соглашаясь с любым сценарием прошлого, какой она придумает. Потому что мне нужна ее помощь. Работа, деньги, а потом побег.

Насытившись моей тайной, хозяйка встает передо мной руки в боки.

– Послушай меня, Гера! Мы, женщины, народ зависимый. Все в руках мужчин.

Кто-то поспорит с хозяйкой, но не я. В моем случае она права. Моя жизнь, счастливая и прекрасная, не была моей, только я, наивная, этого не знала. А потом эта жизнь взорвалась, сгорела синим пламенем в руках мужчины.

– Мужика тебе надо хорошего, да поскорее, пока ты в самом соку!

С трудом поднимаюсь на ноги и, не отвечая, бреду в комнату. В спину летят вопросы, много вопросов. И советы, что в стократ хуже.

Не в силах проявить вежливость, закрываю дверь комнаты перед носом хозяйки.

– У тебя есть красивое платье? – кричит она из коридора. – Я поговорю с Любой, она возьмет тебя в «Орхидею» в эту пятницу. Будь поразборчивей с мужиками. На один раз желающих-то много, а чтобы завести отношения, надо проявить смекалку. Люба покажет, кто там перспективный. По лицам не суди, от красавчиков толку нет. Главное, чтобы мужик с деньгами был и руки не распускал…

Сажусь на пол у окна, затыкаю уши и выпадаю из реальности. Отключаюсь.

Соседка Люба женщина неплохая, только отчаявшаяся. Из тех, кому всегда нужен мужчина рядом, иначе она не чувствует себя живой. Жаль, ищет она не в том месте, в «Орхидее» приличного мужика не найдешь. Хотя… мне ли судить…

Когда я наконец прихожу в себя, в квартире тишина, пахнет подгоревшим молоком и какао. Наверняка хозяйка ушла к Любе. Смотрю на хлипкий дверной замок, как на последнюю баррикаду, на которой зиждется вся моя надежда.

«Орхидея» – это не клуб, а людской рынок, где покупаются и продаются те, кто пал ниже некуда.

Я хочу верить, что эти люди пали ниже меня. Мне необходимо в это верить.

***

Я подозревала, что Таль найдет меня на работе, но он оказался проворнее. Когда в половину второго ночи я выхожу из дома, он ждет у подъезда. В свете дальнего фонаря его лицо кажется потусторонним, зловещим. Светлая половина смотрит на меня, а темная пугает до колик.

Вскрикнув, закрываю дверь подъезда, изо всех сил держу ручку.

– Это ты так спряталась, что ли? – смеется Таль. – Я вижу тебя через стекло.

– Что ты здесь делаешь?

– Жду, чтобы отвезти тебя на работу. В магазине сказали, что ты не уволилась. Ты так нас испугалась, что голос сорвала, так нет же, прешься обратно. Ты точно на всю голову больная!

Пинаю дверь с такой силой, что сталкиваю Таля с крыльца, и спешу к автобусной остановке.

Он хорошо сложен, молодой, симпатичный. При других обстоятельствах я бы…

Но других обстоятельств в моей жизни не предвидится.

– Подожди, Гера! Прости, я не с того начал! – Хватает меня за плечо и тут же отдергивает руку, увидев мой яростный оскал.

– Отстань, иначе обращусь в полицию! – угрожаю сквозь зубы.

Никуда я не обращусь, это пустая угроза, но он об этом не знает.

– Не бойся, я не трону тебя, если не захочешь, и другим не позволю.

– Не захочу! Как ты меня нашел?

– В забегаловке сказали, что ты работаешь с двух ночи, а живешь у бабы Зины.

Глупо было думать, что место моего проживания останется тайной. Спасибо «бабе Зине», местной знаменитости.

– Я отвезу тебя на работу.

– Нет. Я поеду на автобусе. Мне пора, больше не приходи. – Спешу к остановке.

Таль исчезает, но, когда я подхожу к автобусной остановке, он появляется рядом. На мотоцикле.

– Я еду с тобой! – заявляет безапелляционно. – Я должен убедиться, что ты в безопасности. Мотаться по окраине ночью – это сумасшествие. Такая, как ты…

– Какая я? – Вопрос звучит отстраненно, но мне вдруг становится интересно, какая я для него, для абсолютного незнакомца.

– Ни за что не поверю, что ты не можешь найти работу получше! Встань у прилавка в любом престижном магазине, и будет им реклама. С твоей-то внешностью! Да и вообще, работать должна не ты, а мужик. Только не ври, что нет желающих!

– Даже если я больная на всю голову? – повторяю его слова.

– Даже если так.

Фонари на остановке разбили. Мы стоим рядом с полутьме, я изучаю запах Таля: кожа, лосьон, сигаретный дым.

– Ты куришь?

– Нет, друзья курят. Тебе не нравится запах?

– Мне все равно.

– Не все равно, раз спросила. – Снимает куртку и встает ближе. – Так лучше?

Запах лосьона чуть сильнее, приятный, ненавязчивый. За ним прячутся нотки незнакомого мужского запаха. Пытаюсь решить, нравится он мне или нет. Вроде простой вопрос, но ответа нет. Я как сухое дерево, никогда не дам побегов, не смогу жить сама и другим не дам. Неспособна даже прильнуть к чужой жизни, чтобы напитать свою.

Таль стоит слишком близко, он взволнован, дышит поверхностно и неровно. Ведь знает, что со мной что-то неладно, но при этом лезет в пекло.

Поднимаю лицо, и губы Таля почти касаются моей щеки. Не терплю прикосновений, но сейчас в темноте мне спокойно.

– Уйди, а? – прошу миролюбиво. Ведь неплохой мужик, заботливый, совестливый, а что делает рядом со мной? Куда лезет, идиот? – Прямо сейчас развернись и уходи, и мотоцикл свой прихвати, а вместе с ним и добрые советы о том, как я должна жить и с кем. На себя посмотри, Таль, и на своих дружков. Вы гоняете на мотоциклах в нетрезвом виде и выискиваете женщин легкого поведения на ночных стоянках. Советник из тебя никакой, поэтому отстань!

– Я не пил и женщин не искал…

– Конечно, ты не такой, как твои друзья, ты лучше и чище, угу. Я тебе поверила, прониклась и впечатлилась. А теперь уходи!

Подъезжает автобус, почти пустой. На заднем сидении спит безобидный пьянчужка. Водитель узнает меня, кивает и выдает привычную шутку про почетных работников ночной смены. Таль внимательно следит за нами, потом поворачивается и уходит.

Надо же, удалось от него избавиться… Честно говоря, я немного об этом сожалею, потому что одной в автобусе неуютно. Освещенный салон видно за версту. Мало ли, кто на меня смотрит из темноты. Но принять помощь, довериться Талю сейчас – значит, разбиться насмерть завтра. А я не хочу насмерть, хочу жить. Буду мучиться, но жить, по-любому.

Вжимаюсь в сиденье и сползаю так низко, чтобы в окне виднелась только замотанная в платок голова. Так и дремлю до последней остановки.

– Гера, не проспи! – весело зовет водитель.

Кивнув ему, выхожу на улицу. А я и не заметила, как всего за два месяца я вросла в этот город, пустила корни. Водитель ночного автобуса знает мое имя. Людям известно, где я живу. Байкер нашел меня за несколько часов.

Я расслабилась, отпустила контроль, а это недопустимо. Мне срочно нужны деньги на побег.

Я думаю о деньгах, о хрустящих купюрах, когда слышу за спиной шум. Таль паркует мотоцикл. Он ехал следом за автобусом, а я не заметила. Я действительно слишком расслабилась.

– Иди на работу и не обращай на меня внимания! – Таль на меня обижен, но не сдается.

Захожу в забегаловку. Пока убираю кухню, поглядываю в окно, но в темноте ничего не видно. Наконец не выдерживаю и выхожу наружу в поисках Таля. Так и есть, ждет. Сидит на засыпанной хвоей земле, прислонившись к дереву, и дремлет.

Углы моего рта дергаются, растягиваются в улыбку, вызывая внутри забытое чувство – радость.

– Упрямый мальчишка! – бормочу тихо, чтобы не разбудить Таля. От того, что он рядом, становится веселее. Вопреки всему.

Уже тогда я знаю, что заплачу за эту улыбку, за доверие к незнакомцу. Из тупика моей жизни нет выхода, но порой я позволяю себе забыть об этом и дергаюсь на привязи, как бешеная собака.

Я рисую мокрые прямоугольники на полу, напоминая себе о стерильной и пустой жизни, которую стараюсь вести. Но в нескольких метрах за дверью, прямо на холодной апрельской земле спит охраняющий меня мужчина, и это сбивает с ритма.

Закончив уборку, запираю дверь и иду к магазину. Таль не говорит ни слова, но за спиной слышны его шаги. Он прислоняется ко входу в магазин и следит за Григом, внимательно, исподлобья. Тот поедает меня глазами, закинув ноги на прилавок. Пока я вожусь в подсобке, пропускаю драку, и к моему возвращению ситуация в корне меняется. Григ уткнулся лицом в прилавок и держится за живот. Таль стоит в дверях и невозмутимо смотрит на звезды.

И зачем я, спрашивается, радовалась присутствию Таля? Он все испортил.

Я так и говорю ему, когда мы выходим на стоянку после работы.

– Ты хоть понимаешь, что я не смогу вернуться в магазин? Григ мне отомстит или заставит хозяина меня уволить.

– Ты не должна здесь работать, так что все к лучшему. Я найду тебе другое место, а до тех пор буду ходить с тобой.

– Уверен, что это я больная на всю голову?

– Думай, что хочешь, но ты не будешь одна ходить в этот гадюшник.

Таль идет за мной к автобусной остановке. Он надеется, что я перестану ломаться и соглашусь ехать на мотоцикле, но нет, не на ту напал.

Встречаются мужчины, которых тянет к недоступным, проблемным женщинам, для них это вызов. Таль молодой и упрямый, это опасная смесь. Чем скорее он отстанет от меня, тем лучше, потому что он не такой сильный, каким кажется на первый взгляд. Броская, грубоватая внешность прячет чувствительное нутро. Мои проблемы обдерут его, как зеленую веточку, обожгут, навсегда оставляя шрамы. Я предпочитаю обойтись малой кровью. Моей.

В автобусе Таль занимает сидение передо мной. Это хороший шаг, продуманный. Я бы волновалась, если бы он сел сзади, а так мне легче. Он сидит вполоборота, давая мне шанс начать разговор, но я молчу. Рядом с ним мне спокойнее, но это иллюзия, и я не могу позволить себе никакой инициативы.

Он идет за мной до самого дома, не разговаривая. Только у подъезда заходит вперед и сильной рукой удерживает дверь, не пуская меня внутрь.

– Ты мне нравишься, Гера! Это ведь не запрещено? Я хочу тебе помочь, вот и все.

– Спасибо, но мне пора домой.

Дверь открыть не удается, мешает мужская рука. Вот же, настырный, как его колбасит из-за моей недоступности!

– Чтобы найти тебе работу, я должен знать, что ты умеешь делать. – Он ворчит, недовольный, что я не отвечаю на ухаживания.

– Я уборщица. У меня нет ни паспорта, ни трудовой книжки. Найдешь подходящую работу – сообщи! – усмехаюсь.

– У тебя есть резюме?

– Нет.

– Это не проблема. Резюме мы составим, а документы восстановим.

В его голосе нотки самодовольства от того, что он сможет научить меня, бездарную неумеху, составлять резюме. Он несгибаем в своей вере, что мои проблемы можно упростить, свести до решаемого минимума. И тогда я, недоступная и загадочная, паду к его ногам.

– Нет! Мы ничего не составим и не восстановим. Я действительно ищу работу, но только нелегальную, без документов. Оплата наличными без вопросов.

Смотрю на него с вызовом. Одно слово критики – и больше он не услышит от меня ни слова.

После минутного размышления он уверенно кивает.

– В таком случае все намного проще. Я тебя нанимаю.

– Можно поинтересоваться, кем я буду работать и где?

– Мы строим жилой комплекс на Лесном проспекте. Только что закончили одну пятиэтажку, вторая почти готова. Ты будешь убирать квартиры перед демонстрацией и после отделочных работ.

– В строительную компанию не примут без документов.

– Я со всем разберусь. За объект отвечает мой приятель, так что можно договориться. Буду хорошо платить. – Таль называет очень щедрую сумму, и я с трудом сдерживаю восклицание. Мне нужны эти деньги.

Смотрю ему в глаза, силясь предсказать будущее. Отказаться от работы я не могу, не та ситуация. Мне срочно нужны деньги для побега, а после стычки с Григом меня наверняка уволят из магазина. И тем не менее я предчувствую, что Таль сделает мне больно, а я ему. В моей безвыигрышной ситуации еще не было просвета, но как же хочется верить, что хорошее возможно! Как только заработаю деньги, уеду подальше отсюда. Может, хоть тогда я наберусь смелости и начну жизнь сначала. А пока…

– Спасибо! – говорю искренне.

– Ты уверена, что не хочешь поискать работу попроще и почище? – Таль вопросительно вскидывает брови и касается моего запястья. Я не возражаю, и тогда он раскрывает мою ладонь и проводит по ней пальцем. – У тебя на ладонях мозоли, но они недавние, и кожа нежная. Мышцы рук совсем слабые, и запястья тонкие. Как давно ты работаешь уборщицей? Совсем недолго, да? У меня есть знакомые в городе. Устроим тебя в хорошее место, только надо составить резюме и восстановить документы…

– Нет. Я уборщица. Меня все устраивает, большое спасибо за работу.

– Гера, подожди! – окликает Таль, когда я скрываюсь в подъезде. – Уволься с ночных работ, ладно?

Молча поднимаюсь по лестнице.

– И скажи мне свою фамилию, чтобы я не выглядел дураком перед приятелем, когда буду за тебя просить, – кричит вслед.

– Думаешь, фамилия поможет? – С усмешкой смотрю на него с высоты десяти ступенек. Таль и есть дурак, раз ввязывается в мою жизнь.

– Просто скажи фамилию! – Таль кривит губы. Каштановая челка падает на глаза, и он смахивает ее небрежным жестом.

У него модная молодежная стрижка. Он очень привлекателен, я отмечаю это про себя.

– Сколько тебе лет, Таль?

– Двадцать шесть. А тебе?

– Я Гера Петрова. – Улыбаюсь ему, но он насупился и не реагирует. – Фамилия простая, зато имя не самое обычное, – говорю уверенно, и Таль немного расслабляется, хотя по-прежнему смотрит исподлобья.

– Я заеду за тобой послезавтра в девять утра, – говорит недовольно.

Таль пожалеет, что встретил меня, что не смог оставить в покое и предложил работу. Я пожалею, что согласилась, что остановилась в дверях и посмотрела ему вслед. Что разрешила ему заметить мой взгляд. Я не должна подпускать его ближе, иначе все обратится в прах, в поток сожалений. Я знаю это так уверенно, как дышу.

Закрываюсь в комнате и считаю накопленные деньги. В большом городе легче скрыться, но денег понадобится много. Таль предложил щедрую плату, и недели через три я наскребу нужную сумму и сразу уеду.

А Таль… он хороший человек. Он останется здесь.

Глава 2

– Без шлема не поедешь! – категорично заявляет Таль. Он добился-таки своего, заставил меня ехать с ним на мотоцикле.

Присматриваюсь к шлему. Размер подойдет, если распустить волосы. Дергаю за резинку, распуская небрежный пучок на затылке, и Таль замирает рядом, с восхищением касаясь русых прядей.

– Ничего себе богатство!

Стою как неживая, ощущая его руки на моей спине. Он всего лишь трогает волосы, но ощущения проходят по телу судорогой. Я не поворачиваюсь к людям спиной, потому что знаю – они ударят. Обязательно.

– Не хочется прятать такое добро под шлемом. – Таль взвешивает волосы на ладони, проводит костяшками пальцев по моим лопаткам и восхищенно бормочет что-то про русое золото. Наверное, мне больно. Или, наоборот, мне хорошо, потому что он касается эпицентра физической боли, и от этого она теряет силу. Ускользает в его пальцы.

Но хорошее не длится долго. Приподняв волосы, Таль оттягивает ворот свитера и вскрикивает:

– Твою мать!

Он отдергивает руку, и волосы закрывают меня, прячут от чужих глаз.

– Извини, – говорю ровным тоном без эмоций. – Ты не должен был этого увидеть. Обычно посторонние люди не трогают мои волосы и не дергают за ворот, – добавляю сухо.

Я понимаю его шок. На такое уродство сложно не отреагировать.

– Это шрамы от ожогов? – спрашивает он хрипло.

– Да.

– Почему ты не предупредила, чтобы я не трогал твои плечи? Тебе больно?

– Мне не больно.

Это ложь. Кожа тонкая, чувствительная, даже прикосновение волос и одежды неприятно. Но я люблю это «больно», оно напоминает, что я жива. И что доверять нельзя никому.

Удерживая мой взгляд, Таль снова осторожно оттягивает ворот свитера. Смотрит на следы старых ожогов, на шрамы, бегущие с шеи на плечи и спину.

Никогда еще не ощущала себя настолько обнаженной.

– Это не от огня, – говорит он. – Иначе загорелись бы волосы, а на затылке кожа нормальная. Чем тебя так?

– Нет, это не от огня, – подтверждаю и смотрю Талю в глаза. – Ты не обязан нанимать меня на работу.

Даю ему возможность сбежать, пока не поздно. Это не игра и не флирт с моей стороны, а признание неизбежного: Таль не справится с моими проблемами. Будет лучше, если он отступит прямо сейчас.

Однако Таль крепкий орешек.

– Что я, по-твоему, шрамов испугаюсь? И не надейся! – восклицает с наигранной бравадой, в его взгляде смесь тревоги и вызова. Касается моего носа кончиком пальца и улыбается. – Однажды я нарисую карту всех твоих шрамов, и мы пройдем по ней вместе. Ты позволишь?

Молча надеваю шлем.

Мне положена медаль за то, что я сопротивляюсь Талю и его мальчишеской уверенности, что он сможет мне помочь. А ведь я могла бы разрыдаться и повиснуть на его шее, умоляя о помощи. Другие женщины так и поступили бы на моем месте. И продолжали бы, от мужчины к мужчине, пока не найдут единственного, способного на чудеса.

Я не верю в чудеса.

Я не верю мужчинам.

Я вообще никому не верю, а меньше всего – себе самой. Не врут только плохие предчувствия и паранойя, остальное – обман.

– Можешь не отвечать! – Таль смеется, словно услышал хорошую шутку. – Бабушка научила меня предсказывать будущее по кофейной гуще, но я и без кофе сделаю тебе предсказание. Хочешь?

Пожимаю плечами.

– М–м–м… – Таль смешно мычит, закатывая глаза и притворяясь, что медитирует. – Будущий расклад очевиден… ты в меня влюбишься! Будешь умолять: «Таль, ты такой роскошный мужчина, пожалуйста, поцелуй меня!» Я помучаю тебя немножко, а потом соглашусь. – Наклонившись, Таль чмокает меня в щеку. – Вот такое у нас будущее!

Я тоже могу предсказать будущее: я отработаю три недели, днем на стройке, ночью в забегаловке. Талю не скажу про ночную работу, пусть думает, что я сдержала обещание и уволилась. Как и ожидалось, после жалобы Грига меня уволили из магазина, и осталась только забегаловка. Отработав нужный срок, я исчезну не прощаясь.

Уезжая, постараюсь не обидеть Таля. Он хороший человек. Было бы правильнее вообще с ним не связываться, но он настоял. Иногда приходится принимать помощь.

Таль привозит меня к недавно построенному дому и показывает демонстрационную квартиру. Не уверена, что нелегально работающим уборщицам положена экскурсия, но у Таля кругом друзья. Я слишком долго прожила в добровольной изоляции и теперь словно вышла из тьмы на яркий свет. Мир кажется подозрительно дружелюбным. Люди улыбаются, весело болтают о пустяках.

– Мне нравится имя Гера. – Приятная молодая женщина, маляр, улыбается так широко, словно видит во мне новую лучшую подругу. – Меня бы кто назвал в честь богини! – подмигивает.

Растягиваю губы в улыбке и отворачиваюсь, надеясь, что это предотвратит дальнейшие расспросы.

– А я не помню богиню Геру… она жена Геракла, что ли? – спрашивает кто-то.

– Жена Зевса! – Маляр фыркает. – Она чуть не убила Геракла, побочного сына Зевса, из ревности. Геру считают покровительницей брака, а на самом деле она была несчастной обманутой женой. Зевс ей постоянно изменял, имел кучу детей на стороне, а она страдала и бесилась. Я с детства увлекаюсь мифами, – поясняет она мне.

Обманутая жена. Гера.

Ловлю на себе пристальный взгляд Таля и молчу.

– Жена назвала нашу младшую Дианой в честь богини, – говорит один из рабочих. – А как по мне, так она Динка. Какая ж она богиня с сопливым носом и грязным подгузником? Как подрастет, тогда посмотрим, потянет на Диану или нет.

Он смеется, а я не могу сделать вдох.

В нашу сторону направляются двое мужчин, я узнаю в них байкеров со встречи на стоянке. Таль машет рукой, и они сворачивают в другую сторону без вопросов.

– Они к тебе не подойдут, если сама не захочешь, – обещает, вставая между мной и остальными.

Мне приятно и горько одновременно. Это замечательно, когда мужчина заботится, предугадывает твои желания и страхи. Это горько, когда заботятся не о тебе, а о придуманной женщине по имени Гера.

Больно, когда тебя хотят, не зная правды.

А потом Таль ведет меня в блок однообразных квартир, и я мою окна, убираю кухни и ванные, натираю паркет. Делаю это изо дня в день, из квартиры в квартиру. Мне нравится гулкая пустота комнат, идеальные прямоугольники, здесь я чувствую себя в безопасности. Таль приглашает меня на свидания, пытается напоить кофе. Я отказываюсь даже от кофе, потому что не беру еду и питье из чужих рук. После работы Таль подвозит меня домой и не прекращает попыток наладить контакт. С улыбкой, с шутками, но за фасадом чувствуется его нетерпение. Он симпатичный, хорошо сложенный парень, ему мало кто отказывает. Да и что скрывать, мне тоже хочется сдаться его уговорам.

В пятницу после работы Таль показывает мне одну из демонстрационных квартир. Красивая мебель, в каждой комнате цветы, картины на стенах… Здесь все напоминает о моей утерянной жизни.

Разглядывая интерьер, не замечаю, с каким вниманием на меня смотрит Таль.

– Тебе нравится эта квартира?

Глупейший вопрос в мире! Кому не понравится трехкомнатная квартира, обставленная дизайнерами?

– Здесь очень красиво, – отвечаю сдержанно.

Таль скрещивает руки на груди и прислоняется к подоконнику. Тишина между нами накаляется, наступает грозой.

– Ты раньше жила в такой? – Голос Таля жесткий, металл по металлу. Он сдирает что-то внутри, кровавые корочки, под которыми ничто не зажило и никогда не заживет.

Да, я раньше жила в такой. Больше, чем в такой, у меня было четыре комнаты. Камин в гостиной, мягкие кресла, ворсистый ковер и цветочное панно во всю стену. Я занималась любовью на ковре и в креслах тоже, но при мысли об этом хочется выплюнуть мои внутренности.

Да, я раньше жила в такой квартире, но этого «раньше» не существует. Я его стерла. Отбелила хлоркой.

– Где я только не жила! – отмахиваюсь от вопроса. – Когда есть хорошая работа, я могу позволить себе снять комнату в приличном месте. – Моя улыбка достойна кинематографических наград.

Я вру. Без документов приличную работу не найти, и я давно не была в таком красивом месте. А документы… их я сожгла. У той женщины счастливое лицо, от вида которого выворачивает наизнанку.

– Ты врешь! – чеканит Таль.

Не глядя на него, перебираю цветы в вазе. Таль настойчивый и догадливый, а я еще не накопила достаточно денег для побега.

– Такие женщины, как ты, рано выходят замуж, – говорит он уверенно.

– Такие женщины, как я… – повторяю, чтобы выиграть время. – Это какие?

– Красивые, но дело даже не в красоте, а… это сложно объяснить. Ты домашняя.

– Как кошка или собака? Ем с рук и трусь о штанину? – Я шучу, скрывая слабость, мой страх перед его догадливостью.

– Ты не просто красивая, ты хрупкая, мягкая, но внутри тебя немалая сила. Ты притягиваешь, а потом отталкиваешь. В тебе очень много загадок. У тебя был мужчина или даже муж… он тебе изменил? Ты можешь мне довериться. Когда ребята говорили о богине Гере, ты побледнела до синевы, почти до обморока. Я думаю, что твой мужчина изменил тебе и причинил боль. Отсюда и шрамы. Ты сбежала и теперь скрываешься, называя себя именем обманутой богини.

– С такой богатой фантазией тебе надо писать сценарии для мыльных опер! – Наигранный смех царапает горло. Пальцы судорожно сжимаются, я ломаю стебли цветов и стараюсь незаметно протолкнуть их в горлышко вазы. А ведь я могла придумать имя попроще, но мне приспичило назваться именно Герой. Иногда мы оставляем кусочки больных секретов на поверхности в надежде, что нужный человек поймает за ниточку и выдернет их наружу. Заберет себе.

– Тогда расскажи, что случилось на самом деле! – просит Таль. – Где твои документы, от кого ты скрываешься, откуда у тебя шрамы… Чтобы помочь тебе, я должен знать правду. – Его голос меняется, становится властным, требовательным. Восхитительно мужским. Такому голосу хочется отдаться, прямо здесь на ворсистом ковре. Таль проводит пальцем по подбородку, чуть раскрывая мои губы, спускается по шее, ласкает ключицу. Он приручает меня, раскрывает, как ящик Пандоры, в надежде увидеть мои секреты. – Скажи правду, и тебе станет легче!

Его слова действуют как гипноз. Он уже вытащил наружу кусочки секретов, и во мне зарождается неразумное желание выпустить наружу остальное. Как тремор перед землетрясением, это желание охватывает меня, предвещая беду, падение и боль. Три ингредиента моей жизни.

Таль склоняется к моим губам, и я вижу желание в его глазах. Достаточно ли этого желания, чтобы выдержать груз моих секретов? Я знаю ответ, он отрицательный.

– Доверься мне! – шепчет он.

Пытаюсь угадать вкус его губ. По нему я определю, возможно между нами доверие или нет. Если он сладкий – никогда. Если горький… тоже никогда.

Таль целует меня. Он пахнет известью, краской и ветром. Язык проскальзывает в мой рот вместе с легким выдохом. Я не отвечаю и не сопротивляюсь, но, когда Таль подается ко мне бедрами, отступаю.

– Давай так… Я расскажу тебе секрет, а потом ты ответишь тем же, – предлагает он и, не дождавшись моего согласия, продолжает: – У меня есть дочка. Когда она родилась, я еще школу не закончил. Это был мой первый раз, и я не предохранялся, поэтому стал отцом в восемнадцать.

Молча киваю.

Таль ждет большего, он разочарован, что его секрет не возымел на меня должного эффекта.

– Даже не спросишь, женат ли я? – спрашивает колко. – Я не женат, но у нас с Ленкой нормальные отношения, и я часто вижу дочку. Твоя очередь! – Таль кладет ладони на мою талию, сжимает, его глаза блуждают по моему лицу.

Смотрю на его губы и жалею, что у них нет вкуса. Как у извести, как у пустой надежды.

– Сегодня я поеду домой на автобусе.

Отстранившись, иду к выходу, и Таль не пытается меня остановить.

По дороге домой захожу в магазин. До отъезда буду питаться овощными супами, это полезно и экономно. Но я не успеваю пройти на кухню, как появляется Зинаида Степановна.

– Люба уже два раза заходила, а тебя все нет!

– Что-то случилось?

– Сегодня пятница, помнишь? Вы с Любой идете в «Орхидею».

Со всеми волнениями я забыла про поход в клуб и понадеялась, что хозяйка оставит идею–фикс найти мне мужчину на людском рынке.

– Я неважно себя чувствую, сегодня не смогу, – реагирую моментально.

– Как это, не сможешь? Люба так обрадовалась, а то она все одна ходит.

Ходит-то она одна, а возвращается с мужчиной, каждый раз с новым.

– Я поговорю с Любой.

– Чего с ней говорить? Лучше иди с ней, а то так и будешь размахивать половой тряпкой до старости!

Зинаида Степановна злится, что-то ворчит о моей неблагодарности. Так всегда: дай людям кусочек информации, и они влезут в твой кокон, навяжут свое мнение, а если не послушаешься их советов, то злятся.

Люба заходит минут через двадцать, я успеваю нарезать овощи и вскипятить воду для супа.

– Гера, почему ты не готова? Я люблю приходить в клуб пораньше, а то всех приличных мужиков расхватают.

Сама она уже при полном параде. Облегающее короткое платье с блестками, обильный макияж, волосы залиты лаком до эффекта «шлема».

– Извини, Люба, «Орхидея» не для меня. Не хочу тебя подводить, но у меня совсем не тот настрой.

Вздохнув, Люба садится на табуретку.

– Ну вот, а я обрадовалась… Все одна хожу, а с подругой и похихикать можно, и мужиков обсудить. А то стоишь будто на витрине, и тебя рассматривают как товар.

В принципе, так и есть, я видела рекламу клуба по телевизору. Там отдельный вход для женщин, они идут по подиуму, а мужчины стоят внизу и выискивают себе пару на вечер. К хорошеньким подкатывают сразу, когда они спускаются по лестнице подиума, а остальным приходится бродить по клубу, попивая баснословно дорогие напитки.

«Орхидея» популярна у женского пола, а все из-за глупости. Кто-то распустил слух, что однажды в клуб забрел столичный миллионер, влюбился с первого взгляда и женился на местной Золушке. Вот остальные и надеются.

– Извини, Люба, я намаялась на работе, сил нет. Сейчас в душ, потом поем и спать. Ночью мне снова на работу.

Закрываюсь в ванной и включаю душ. Не люблю спорить. Я уже сказала «нет», и это мой ответ.

Вода стекает по лицу, по груди, мягко ласкает, заставляя вспоминать поцелуй Таля. То, как он касался моей ключицы, как напряглись его бедра. Я слабая, хочу защиты, чужого тепла. Нормальной жизни хочу. Той, которую у меня отняли.

Вздохнув, поворачиваюсь под душем, и вода ударяет по шрамам на спине. Тысячи огненных мурашек пробуждают меня к реальности, и тогда иллюзии исчезают. Прислоняюсь щекой к холодному кафелю. Мокрые волосы липнут к лицу, спина горит, а слез все нет. Их давно нет.

Когда я выключаю воду, слышу голоса в коридоре.

– Только не говори, что сам туда не ходишь! – игривый голос Любы.

– Честно говоря, не хожу, – признание Таля.

– Так я тебе и поверила! Как давно ты живешь в городе?

– Восемь месяцев.

– И ни разу не был в «Орхидее»?

– Был пару раз.

– Тогда зачем врешь? Хочешь впечатлить Геру?

– Я никого не пытаюсь впечатлить. – В голосе Таля очевидное раздражение.

Наспех вытираюсь, накидываю халат и распахиваю дверь ванной.

Таль рассматривает меня с головы до ног, надолго задерживаясь на голых коленках и мокрых волосах.

– Пойду-ка я! – подмигивает Люба. – Гер, ты звякни, когда освободишься.