Читать книгу: «Целую, Макс», страница 3

10

Соседям нужна няня два раза в неделю, но каждый раз в разные дни, поэтому работа не самая удобная. Утром я съездила в город и нашла другие варианты подработки. Мама уже вернулась после смены, и я спешу домой обсудить мои планы.

Открыв дверь, застываю на пороге. Хочется выйти обратно на улицу и исчезнуть, но меня уже заметили.

Джек Эванс сидит в кресле, а мама стоит перед ним в домашнем платье и переднике с надписью «Лучшая мама в мире». Румяная, оживленная как никогда, она что-то говорит и размахивает руками. Вернее, не руками, а блестящей от масла кухонной лопаткой.

Непохоже, что мама отчитывает Эванса за грубое отношение к дочери.

Джек бросает на меня мимолетный взгляд и отворачивается. Слушает маму так внимательно, будто рецепт кулебяки для него откровение века.

Скинув туфли, захожу в дом. Медленно, опасливо, будто ступаю по стеклу.

Что он делает у нас дома?

Почему не предупредил, не позвонил?

И почему, черт возьми, я покрываюсь мурашками с ног до головы?

– Элли, солнышко, хорошо, что ты пришла, а то я не могу толком объяснить мистеру Эвансу отличие кулебяки от других пирогов. Простите, мистер Эванс, я говорю не совсем свободно. Сейчас Элли все вам объяснит.

Мамины глаза сияют. Похоже, Джек ее очаровал, хотя непонятно чем.

– Давай же, Элли! – Мама нетерпеливо машет рукой и хмурится, только сейчас заметив, что держит лопатку, с которой капает масло.

Джек поворачивается и смотрит на меня. Именно такой взгляд – неприлично долгий, немигающий – смутил меня во время собеседования. Однако сегодня ему не удастся вывести меня из равновесия. Джек на моей территории, и ему здесь не место.

– С виду кулебяка обычный пирог. Посмотришь – и обманешься, потому что тесто, которое видишь снаружи, о-о-чень тонкое, а начинки много, – говорю, вкладывая двойное значение в каждую фразу. – И начинка бывает разная, сложная, многослойная. Не факт, что все слои тебе понравятся. Возможно, ты вообще не найдешь ничего приятного… на вкус.

Моим взглядом можно резать стекло.

Мама не сразу вникает в мои слова, но к концу догадывается, что я вытворяю, и возмущается.

– Элли Коваль! Как так можно?! Уверяю вас, мистер Эванс, поведение дочери не моя вина. Я пыталась научить ее хорошим манерам.

– Не сомневаюсь, – спокойно отвечает он. Мои намеки ничуть его не тронули, однако он явно недоволен моим появлением. Раздосадован.

Интересно…

Я сказала Норе, что уезжаю на пару дней, и Джек заявился к нам домой. Хотел поговорить с мамой наедине? Надеюсь, что мама с ее подругой не вмешались и не упросили его дать мне второй шанс. Даже думать об этом тошно!

Судя по блюдцам с крошками, Джек пробовал мамину выпечку. Наверняка он завоевал ее доверие парой умелых комплиментов. От этого жжет внутри, обида рвется наружу. Грубая игра Джека не вписывается в искреннее тепло нашего дома.

Однако мама не замечает подвоха.

– Еще кофе, мистер Эванс? – улыбается во все лицо.

Надеюсь, что он скажет «нет» и уйдет, но он только устраивается поудобней.

– Да, если не трудно.

Мама хлопочет у плиты, а я старательно убиваю Джека взглядом.

– Почему вы так на меня смотрите, мисс Коваль? Мой приезд вас удивил? – усмехается он.

– Очень удивил. Я бы упала в обморок, но я в узкой юбке. Что вам надо?

– Не груби, Элли! – командует мама по-русски.

– Ваша мать велела вам быть вежливей, да?

– Моя мать не слышала вас во время собеседования.

Он цокает языком.

– Тем не менее, думаю, она согласится с тем, что я сказал о вашем резюме. Давайте ее спросим? – Пристально смотрит на меня и постукивает пальцами по подлокотнику кресла, и от этих ритмичных движений по коже бегут мурашки. Кажется, между мной и Джеком натянулась нить, на нее налипают слова, жесты, даже мысли, и она вот-вот порвется…

И я не знаю, что случится дальше.

Не знаю, зачем он пришел.

Безусловно, мама согласится с ним, что последние три года я откладывала жизнь на потом. Однако это в прошлом, а я не собираюсь обсуждать прошлое с Джеком Эвансом.

11

Раздражение поднимается во мне приливной волной.

– Мистер Эванс, прошу вас, не станем тратить время зря. Вы доходчиво объяснили, что мое резюме вам не подходит. Я уже сказала Норе, что не стану на вас работать. Что случилось? Вы вдруг поняли, что придется самому отвечать на звонки, и испугались?

Мама приносит Джеку кофе. Услышав мой вопрос, ахает.

– Простите, мистер Эванс! Я не знаю, что вселилось в мою дочь. Элли, я пока еще хозяйка в этом доме, и мистер Эванс мой гость. К твоему сведению, до того, как ты нам помешала, мы говорили не о тебе, а о моей работе.

– О твоей работе диспетчером?

– Нет, конечно! – Мама закатывает глаза. – Мы говорили о моей выпечке и о том, что я собираюсь открыть свой бизнес. Мистер Эванс советует сделать так, чтобы мое имя было у всех на слуху, и только потом открывать кафе. Он попробовал кулебяку и ватрушку, и ему понравилось. Ты не поверишь, что он мне предложил! Оказалось, что мистер Эванс знает самого Роджера Лэйни и познакомит нас. В ресторанах и клубах Лэйни раз в месяц устраивают вечер международной кухни, и меня пригласят участвовать. Представляешь?! Сам Роджер Лэйни, великий шеф-повар и предприниматель! Ох, мистер Эванс, не знаю, как вас благодарить…

С каждой фразой мамин голос все сильнее дрожит от слез восторга. Прижимая руки к груди, она смотрит на Джека как на божество.

– Незачем меня благодарить. Я бы не порекомендовал вас, если бы мне не понравились ваши пироги, – отвечает он нейтральным тоном.

Но это не охлаждает мамин пыл.

– Я заверну вам с собой. Вы же не один живете? Элли сказала, что у вас домработница и садовник. Я положу побольше, чтобы на всех хватило. У вас наверняка много друзей, и я могу приготовить для них что хотите. Бесплатно, конечно…

Я не могу больше этого терпеть. Хочется заткнуть уши и выбежать из дома, чтобы не видеть, как моя мама, мой самый любимый человек раскрывает душу перед Джеком Эвансом. Он этого недостоин. Он притворяется, скрывает свое истинное, жестокое лицо, и я не понимаю, для чего ему это нужно.

– Мамуль, а мне кофе сделаешь? – Обняв маму, отвожу ее подальше от Джека. Трудно винить ее за эмоции. Речь идет о ее сокровенной мечте, поэтому мама не может сдержаться.

А вот Джек… его я как раз виню. Во всем.

Присев на край стола, смотрю на него в упор.

– Вы приехали, чтобы поговорить с мамой и порекомендовать ее знаменитому шеф-повару? – Слова еле вылетают сквозь стиснутые от гнева зубы.

– Не совсем так, но продолжайте, мисс Коваль! Меня впечатляет ваша способность говорить с закрытым ртом.

– Вы хотите доказать, что умеете манипулировать людьми?

– В каком смысле?

– Моя мать от вас в восторге. Что теперь? Что вы заставите меня сделать?

Я и сама толком не понимаю, в чем обвиняю Джека, но обвинить хочется. Потому что его внезапное появление, его взгляд и вообще вся ситуация все-таки вывели меня из равновесия. В его присутствии мои инстинкты встают на цыпочки, и это пугает. Я словно ощущаю Джека всем телом – его энергию, силу, влияние на меня. Одно неосторожное движение – и меня затянет в его орбиту, и я никогда уже не вырвусь на свободу.

– Вы считаете, что я заставлю вас делать что-то предосудительное и нелегальное ради рекомендаций для вашей матери? – Джек приподнимает брови; мое обвинение его удивило.

Да. Нет. Я не знаю ответа, но я сама не своя в присутствии Джека. Даже мама это чувствует и, встав рядом, берет меня за руку. Она больше не встревает в разговор, не одергивает меня за грубость. Хорошо меня зная, она поняла, что неспроста я так встревожена. Здесь что-то не так. Возможно, Джек решил-таки меня нанять и, пообещав услугу маме, надеялся, что я стану терпеть любые его выходки.

– Да, мистер Эванс, именно так я и считаю.

Хмыкнув, он качает головой.

– В таком случае вы правы, мисс Коваль, вам не следует на меня работать.

12

Джек смотрит на меня долгим, весомым взглядом, потом продолжает.

– Собственно я и не собирался предлагать вам работу. Мне действительно нужен секретарь, однако Нора не согласовала этот вопрос со мной и проявила непрошенную инициативу. В день собеседования вы застали меня в отвратном настроении, но это не оправдывает моего поведения, поэтому я приехал извиниться и предложить вам денежную компенсацию за причиненные неудобства.

– Мне не нужна компенсация!

Джек игнорирует мои слова и продолжает.

– А насчет Роджера Лэйни… Я действительно с ним знаком и рад помочь вашей матери. Это никак не связано с вами. – Повернувшись к маме, он улыбается. – Ирина, вы очень вкусно готовите. Было приятно с вами познакомиться. А теперь прошу простить, мне пора!

Осматриваюсь в поисках костылей или инвалидного кресла, однако Джек поднимается на ноги без помощи. Держась за подлокотники, подтягивается вверх, распрямляет правую ногу и поднимается в полный рост. При этом держится с такой надменной гордостью, будто ступает по Олимпу.

– Вы ходите! – К моему ужасу, я произношу это вслух. Ни Мик, ни Нора не говорили, что он совсем не ходит, но… Они так драматично описали его проблемы, что я сделала ошибочные выводы.

– Да, хожу. Простите, если это вас разочаровывает. Мне упасть? – Джека развлекло мое неловкое удивление. Он смеется, и мама тоже прыскает со смеху.

Потираю щеки ладонями, чтобы скрыть смущение.

– Простите за бестактность, но мне сказали…

– Что вам сказали, мисс Коваль, и почему вы обсуждаете меня с другими людьми? Норе удалось раскрутить вас на жалость?! – Голос Джека снова становится резким и злым.

– Нет, что вы! – мотаю головой. – Я испытываю к вам самые разные чувства, но клянусь, жалости среди них нет.

Он кивает и направляется к выходу.

– Симпатии тоже! – не выдержав, добавляю.

Он небрежно поводит плечом и выходит из дома. Мы с мамой смотрим ему вслед.

Джек подходит к проезжей части и достает телефон. Наверняка звонит Мику, который ждет поблизости.

– Ну и как, тебе полегчало? – Сочувственно хмыкнув, мама обнимает меня за плечи. – Джек пришел извиниться, а ты его обругала и вела себя как ребенок.

Вздохнув, обхватываю маму за талию и прижимаюсь ближе.

– Ты права, именно это я и сделала. Моя голова застряла так глубоко в заднице, что я вижу только мое эго.

– Стыдно, да? – Смеясь, мама целует меня в висок.

– Очень! Хуже, чем в прошлый раз. Я набросилась на Джека и допустила страшную бестактность. Во время собеседования он раскритиковал меня, даже не здороваясь…

– Поэтому в этот раз ты решила атаковать первой?

– Я ничего не решала, просто… не смогла сдержаться. Он так меня раздражает, что в ушах звенит.

– Только раздражает или еще что-то? – Мама задумчиво гладит меня по волосам. – Мне кажется, Джек неплохой человек, только несчастный. Что у него с ногами?

– Какая-то авария, но это не оправдывает его поведения. Во время собеседования он вел себя отвратно…

– Зато сегодня пришел извиниться и был очень вежлив, в отличие от тебя.

Потерев лицо руками, вздыхаю. За окном Джек нетерпеливо дергается, глядя на дорогу, на которой в вечерней пробке еле двигаются машины.

– Мне показалось, что он смеется надо мной… над нами. И что он задумал какую-то гадость.

– Какая еще гадость?! Перестань, Элли! – Отстранившись, мама возвращается на кухню. – Хватит говорить глупости, честное слово! Он позвонил час назад и попросил о встрече…

– И ты ничего не заподозрила?!

– Привлекательный мужчина хочет приехать к нам домой, и я должна сразу заподозрить что-то страшное? Между прочим, я еще очень даже ничего, ты мои годы не считай. Он моложе меня, но я не против…

– Мама!

– Что такое? Ревнуешь? – смеется от души.

– Нет, конечно! Почему ты не предупредила меня, что он приедет?

– Потому что знала, что ты запретишь его пускать, а мне было любопытно. Мы хорошо общались, а потом ты все испортила.

– Не все. Он позвонит Роджеру Лэйни, и тебя ждет большо-о-ой успех.

– Ну да, огро-о-омный!

Посмеиваясь, мама уходит к себе.

13

Отхожу от окна, брожу по кухне. Смотрю на блюдце с крошками, чашку с недопитым кофе. Рядом с Джеком со мной происходит нечто странное, словно все волоски на теле становятся дыбом. Я все время настороже, и каждое его слово, каждый взгляд как удар хлыстом. Джек был груб со мной, но пришел извиниться, а я повела себя отвратительно. Теперь он ушел, и я должна радоваться, но…

Тьфу ты!

Обувшись, выхожу на улицу.

Джек замечает меня, но продолжает смотреть на дорогу.

– Я вам и здесь мешаю? Мне подождать такси в другом месте? – спрашивает раздраженно.

Останавливаюсь в трех шагах от него. Чуть ближе – и через меня словно пропускают электрический ток. Не знаю, что за ощущения, хорошие или плохие, но очень сильные, это точно.

– Я вышла извиниться. Простите меня за грубость и бестактность. Не знаю, что со мной такое, но я не должна была так себя вести.

Джек не реагирует. Молча смотрит на поток машин, пока я исподтишка его разглядываю. У него светло-карие глаза и темные волосы. Он очень привлекательный, и фигура отличная, особенно мощные плечи. И силы характера в нем столько, что через край, и кажется, я ощущаю ее вкус на губах, терпкий и волнующий. Джек самый необычный человек из всех, кого я встречала, хотя бы по тому, как сильно он на меня действует. Я случайно попала в его орбиту и еле справляюсь с притяжением. Хорошо, что мы не будем работать вместе и вообще больше не увидимся, потому что от его взгляда со мной происходит нечто странное. Во рту сухо, в животе вакуум… и я не уверена, что эти ощущения такие уж плохие.

Собираюсь уходить, но слышу его голос.

– Во время собеседования вы показались мне бесхребетной пустышкой, но я ошибся. Я во многом ошибся. То, что я вам сказал, было не только грубо, но и несправедливо. Ирина рассказала о вашей жизни и планах на будущее. Вы целеустремленный человек и способны постоять за себя. Мне это нравится.

Меня пугает то, какой радостью отзываются во мне его слова. Как будто его комплименты имеют особый вес.

– Увы, мне в вас ничего не нравится, – ворчу чисто из чувства протеста, потому что меня тревожит моя реакция. – Однако это не извиняет моего поведения. Поэтому прошу прощения.

Джек кивает, в этот раз принимая мои извинения. Он не знает, что я ему солгала. Мне нравится в нем очень многое. Например, гордость и сила характера. И то, что он приехал извиниться. А еще мне нравится, что он, не жалуясь, стоит в грязи, скользкой и вязкой. Мог бы настоять, чтобы Мик достал инвалидное кресло, зашел в дом и подвез Джека прямо к машине, но нет. Джек все делает сам.

Поморщившись, признаю правду.

– Вы были очень проницательны во время собеседования, и это вывело меня из равновесия.

– Однако я ошибся насчет дырявых носков. – Слышу в его голосе улыбку, но он не встречается со мной взглядом.

– Зато вы были правы во всем остальном, касающемся меня.

Сама толком не понимаю, откуда взялись эти откровения и какой в них смысл сейчас, на краю прощания. Казалось, несколько минут назад в доме мы играли предписанные нам роли, а сейчас вдруг расслабились и стали настоящими. Как несуразно! Как странно.

– Даже если я угадал кое-что из вашей жизни, мне не следовало… У меня нет права вас критиковать.

– Благодарю провидение за этот факт! – отзываюсь с усмешкой.

– Я был груб, но у меня было плохое настроение.

– И как часто оно у вас?

– Не чаще раза в день.

Это он так шутит? По лицу не скажешь. Смотрит вдаль, морщится, будто ему неприятно быть рядом со мной, неловко.

– Вы знаете себе цену, Мисс Коваль. Это очень хорошо… для вашего возраста, – хмыкает. – И вы справились с трудностями без посторонней помощи, это достойно уважения. Желаю вам всяческой удачи. Если у вас когда-нибудь возникнут сложности, то… – Сует руку в карман, наверняка собираясь достать визитку, но потом качает головой. Морщится, будто ему в рот выжали пол-лимона. – Я уверен, вы наверняка справитесь с любыми проблемами без посторонней помощи, – говорит сухо и отворачивается.

И что это было?!

В этот момент появляется машина Мика. Съехав с дороги, останавливается метрах в двадцати от нас. Ближе подъехать не может.

Смотрю на ноги Джека, пытаясь понять, дойдет он без помощи или нет. Его ответный взгляд сверкает так яростно, что не решаюсь задать вопрос. Нельзя сомневаться в его силах, а то он закатает меня в асфальт, да еще попрыгает сверху. Все чтобы доказать свою силу и независимость. Уж кто-кто, а Джек Эванс не нуждается в помощи.

– Всего доброго, мисс Коваль! – Слова Джека звучат вежливо, но слишком растянуто, почти неохотно.

– Д-да, доброго, вам тоже, мистер Эванс! – Мой ответ тоже не сияет уверенностью.

– Я пришлю вам деньги в качестве компенсации…

– Никаких денег не надо!

– Мое дело прислать, а уж вам решать, что с ними делать.

Сделав небрежный жест рукой (полагаю, это было прощание), он направляется к машине. Его походка неуверенная, шаткая. Правая нога совсем слабая. Шагая вперед, он выпрямляет ногу, помогая себе рукой, и только потом делает быстрый шаг левой.

Слежу за ним не дыша. Впереди между клумбами с высоким кирпичным бордюром простирается огромная лужа. Джек не останавливается, не замедляет шаг. Заходит в лужу, как будто ее нет. Его ноги увязают в грязной жиже по самые лодыжки. Снова выйдя на дорогу, он оставляет грязные следы на асфальте.

Мик выскакивает из машины, услужливо открывает дверь, но, заметив недовольную гримасу Джека, тут же снова садится за руль. Джек не примет помощь, это очевидно.

Прислонившись к забору, смотрю вслед машине и силюсь понять, что за эмоции управляют мною в присутствии Джека Эванса.

14

В последующие две недели я не вспоминаю о Джеке. А что тут вспоминать? Его избыточную гордость? Пронизывающий взгляд? Зачем мне такая напасть… И я совершенно не думаю о странных ощущениях, которые он во мне вызвал, и как смотрел на меня, прощаясь. Казалось, мы давно знакомы и понимаем друг друга. Словно я болею его гордостью, а он – моим страхом.

Именно обо всем этом я и не думаю, а особенно о том, как беспорядочно бьется мое сердце в его присутствии. Никогда не интересовалась мужчинами старше меня, а ведь Джеку за тридцать. Думаю, он привлек меня тем, что наше знакомство было необычным, вот и все. Ничего более личного.

Все мое свободное время занято подработкой. Няней, репетитором, еще помогаю знакомой в агентстве недвижимости. Джек ужаснулся бы этому списку. Сказал бы, что я распыляю себя без толку. А на самом деле все наоборот. Я коплю деньги, чтобы посвятить следующий год исключительно учебе и не отвлекаться. Не волноваться о деньгах. По вечерам продолжаю помогать маме, если, конечно, можно назвать дегустацию вкуснейшей еды помощью. Джек порекомендовал маму своему знакомому шеф-повару, как и обещал, и с ней связались из частного клуба великого Роджера Лэйни и предложили принести несколько блюд на пробу. Вот к этому мы и готовимся. Вернее, мама готовит, а я пробую. Не очень полезно для моей талии, зато вкусно.

Выбрав несколько пирогов и пару десертов, мы с мамой отправляемся на назначенную встречу. Никогда не были в частном клубе, нам не потянуть даже вступительный взнос. Да и нас никто не пригласит, не порекомендует. Не того поля ягоды.

Снаружи здание кажется самым обычным, однако машины на закрытой парковке такие роскошные, что увидишь только если по телевизору, одна другой дороже. Следуя указаниям, мы ищем черный вход. Пожилой мужчина в ливрее впускает нас и просит подождать.

Мама так сильно нервничает, что начинаю за нее волноваться.

– Как ты думаешь, к нам выйдет сам мистер Лэйни? Или сначала его ассистент? У него наверняка десяток ассистентов…

– Мамуля, расслабься, все будет хорошо. Поставь блюдо на стол, а то у тебя руки трясутся, сейчас уронишь.

Мы в маленькой комнатушке без окон, из мебели здесь только стол и два стула. Похоже, нас сразу опознали как посторонних, не вписывающихся в интерьер элитного клуба, и спрятали в коморке. Проходит четверть часа, полчаса, сорок минут. За дверью слышны шаги, голоса, но к нам никто не заходит.

– Мистер Лэйни очень занятой человек. К нему наверняка очередь.

Не знаю, кого мама пытается успокоить, меня или себя. Заставлять людей ждать – это неуважение. Сама бы я давно плюнула на эту затею и ушла, но ради мамы сдерживаюсь.

Открываю дверь и сталкиваюсь с мужчиной в ливрее, который впустил нас в клуб.

– К сожалению, возникли непредвиденные обстоятельства, и вас не могут сейчас принять. Я провожу вас к выходу, – говорит с каменным выражением лица. Бросив взгляд на стоящие на столе блюда, добавляет. – Можете оставить… это… здесь.

Мама дико разочарована, но старается это скрыть.

– Да, конечно, все оставим. Вы скажите мистеру Лэйни, пожалуйста, что это кулебяка, я положила ее отдельно. Не сомневаюсь, что такой великий человек знает, что такое кулебяка…

Мама продолжает сбивчиво объяснять, и в глазах мужчины мелькает капля жалости. Как только мы уйдем, он выбросит все принесенное нами в мусорный бак, в этом нет сомнений. Небось, наденет резиновые перчатки для этого.

Нас вежливо, но настойчиво подталкивают к выходу.

– Ой, и скажите еще мистеру Лэйни, что не надо возвращать подносы, пусть не волнуется. Они недорогие, так что ничего страшного, если он их себе оставит… хотя у него наверняка и так много… подносов.

Мама страшно нервничает, поэтому и лепечет всякое. С каждым ее словом в моем сердце появляется новая трещина. За маму я любого порву, а уж этого мистера Лэйни…

– Ой, простите, можно мне в дамскую комнату? – копирую мамин восторженный тон, пряча за ним возмущение и негодование. Моя мама мягкий и открытый человек, искренний донельзя. А в открытую душу легко плюнуть, и некоторые этим пользуются.

Мне объясняют, как найти туалет. Мама дает знак, что подождет на улице.

Свернув за угол, спешу по коридору. Шансы того, что меня пустят в клуб, близки к нулю, но попробовать я должна. Ради мамы. К счастью, ни с кем не сталкиваюсь по пути. Сейчас вечер, время пик, наверняка все заняты в клубе, вход в который расположен с другой стороны здания.

Впереди слышатся голоса, смех. Замедлив шаг, заглядываю в приоткрытую дверь. Десяток мужчин сидят в роскошно обставленной комнате, на столе закуски, выпивка. Конечно же, играют в карты. Как оригинально!

Роджера я узнаю без труда, так как читала о нем и видела фотографии в сети. Средних лет, солидный, с орлиным носом и седыми прядями в длинных светлых волосах. На висках тонкие косички. Значит, вот чем он занят. Мог бы хоть официанта к нам прислать, а не заставлять ждать почти час, чтобы потом отправить домой ни с чем.

Пока разглядываю его и мысленно возмущаюсь, ощущаю на себе чей-то взгляд. Смотрю на других мужчин за столом. Вроде никого знакомого, кроме…

Джек Эванс.