Читать книгу: «Боги с Нибиру. После вчера… 1-й том из 3-х томов», страница 10

Если так будет продолжаться дальше, то на Земле погаснет правды свет, Зло победит – возвысив прохиндеев на много сотен лет.

Из пены грязи на волне – «поднимите» великобоссов, партократов-демократов, они займут руководящие посты, используя вас для утех, желаний, неимоверной толщины своей мошны. Но всех их может ждать расплата. Зависит – как воспринимать их будут дальше.

Исправить многое, сейчас возможно. Хотя «вперёд» идти вам нужно – осторожно. Ни баррикады, ни террор – не панацея. Лишь довод разума и честность сможет помочь вам в этом деле. – Бардак, коррупцию, бесчестье превозмочь и, срам, позор – куда вас ввергли. Я верю – в ваш, достойный им ответ – покажете, кто есть они такие и, обличите миру негодяев. Увидит правду свет.

Не сразу. Пусть пройдёт немало лет. Они обманут вас не раз, за это время.

Поверите лжецам и казнокрадам, лицемерам.

С непониманием их – встретите Указ о разделении Союза на уделы, прикрытый «примирением» с царём, о демократии… и, запрещением компартии, о частной собственности, обо всём, что наболело и, чего вы ждали….

И станет вам, когда поймёте – не просто горько и обидно…. Обманет президент, очередной, ограбит. Затем отдаст другому власть, приемнику… Тот, путь страны перенаправит…

Стремление из плена темноты к рассвету – вас может привести. Нельзя терять ни капли чистоты. И даже находясь у той черты, откуда дальше ничего уж нет, желаю вам – стремиться к свету, Быть чести верными, достоинству и правде, Божьей вере. Себе, а не властителю «царю».

– Я должен, что-то сделать?

– Найти путь, получить часть знаний. Себя понять, свой путь определить.

– Я к этому готов. Раз я, как биоробот, в меня немало можно загрузить, чтобы я стал – подобно «Вики» энциклопедией?! Поступками ведь Вам руководить.

– Шутник! В икру ноги вживим миниатюрный чип, который сможет передать в мозг твой – совет из храма, когда понадобится тот тебе.

А если посчитаешь – чип не нужен, потрёшь немного место, где вживлён тот, и чип исчезнет – растворится. С тобой расстанемся мы навсегда, навеки. Вскоре – всё забудется.

Компьютеру подобный мозг, сигналы будет принимать мои, словно Way-Fay по интернету. И точно также, передаст обратно.

– Не знаю я – о чипах и сети Way-Fay, об интернете. Во всём Вам верю, многократно. Согласен я на всё. Вживляйте.

– Пока тебе не нужно много знать. Со временем, компьютеров не будет, Way-Fay и интернета – так же. Мозги не нужно ими засорять. Чем больше будешь знать, то больше понимать, что ничего не знаешь. Мои советы будут помогать, решения тебе принять. Лишь помогать, а не определять, и за тебя решать. Понятно?

Решать ты будешь сам, согласно собственного мировоззрения.

Тень поднялась, произнося – беседа наша, к большому сожалению – закончилось. Желание с тобою встретиться – исполнилось. Тебя вновь человечки понесут – до выхода из-под земли, к Старочеркасску. Оттуда, на пароме через Дон – отправишься в хутор Рыбацкий, затем – через Алтуб и Арпачин, к станице Манычской. Оттуда – рядом.

– Сейчас, наверно – поздно. Навряд ли, кто-то подберёт меня на трассе в ночь.

– Немного времени прошло, как ты вошёл в дверь в парке. Отсчёта времени не стало для тебя – во временном пространстве. Выйдешь наверх – в то время, как открыл дверь в парковой «яме».

Чип вставили под кожу человечки, что они не заметил. Икру потёрли чем-то, и констатировали – чип прижился.

Артём хотел спросить о совпадение названия реки с названием народа и, поднимаясь следом – спросил, стесняясь – у силуэта. – Читал я, что река, когда-то называлась Тан [87]. ⁴¹Есть связь между названиями и словом – стан [88]? И основателей подземных храмов, звали – таны.

– Так назывался Северский Донец [89] и, Дона часть [90], после соединения.

И город Танаис – название, от слова этого.

Считалось, что встречается на ней Европа с Азией, а дальше тьма – Тмутаракань.

И стан – становище, с времён тех дальних – название, так и осталось.

– А за рекою Дон, находится Аида царство – Ада, напомнила Артёму Тень.

В царстве Аида, Персефоны (жены Аида) [91], Танат – бог смерти правит вечно – сын Нюкты (Ночи), брат Гипно'са [92], Мома [93], Эриды [94], Немесиды [95], мойр, гесперид [96].⁴²

Как миф гласит – когда срок данный мойрами подходит, Танат приходит к смертному порогу, и молча, улыбаясь, отрежет прядь волос. Уносит в царство мёртвых – душу, переправляясь через Лету [97],⁴³ Аиду посвящая жертву.

Нас окружили мифами реальными. Согласна – в пересказах, доля выдумки – всегда. Крупицу от себя – рассказчики добавили в рассказах. И получились, многие – рассказами банальными, словно – неправда, мифы. Но суть – осталась навсегда. От танов след – остался на Земле, в названиях и, кое-где ещё.

Благодаря – за встречу интересную, Артём за Тенью следом встал. И вышел из беседки. В туннеле – человечек ждал.

Орф встретил дружелюбно, хвостом виляя. И тут же заскулил, прощаясь.

Как только отошёл Артём от Орфа, явилась стая человечков. И подхватив, над левым берегом реки подземной, вперёд – вновь понесли; на этот раз без отдыха – по старой схеме.

Минут через двенадцать опустились, как понял – перед выходом в туннель, на землю.

– Для освещения пути, кристалл с собой возьмите. Наверх его не выносите. Отбросьте далеко назад – вниз по проходу, когда до выхода дойдёте…, Вам на прощание желаю – С Богом! Большой удачи, кристалл давая – человечек пригорюнился.

Простившись, человечки улетели.

Тоннель был узким, с небольшим подъёмом. Кристалл путь освещал в дороге. Благая помощь.

Подъём закончив, перед выходом – назад кристалл отбросив, он вышел на открытый воздух – в разломе небольшом поверхности земли, в конце овражка – кустарником заросшим.

Поднявшись по крутому склону, с благоговением вдохнув – прекрасный чистый воздух, Артём обрадовавшись – осмотрелся.

Здесь было так просторно и прекрасно. Широкая река – несла воды спокойные, как будто без течения – зеркальные, в них отражая солнца свет и берега. На стенах храма – сияли купола. Соборов и церквей великолепие, природой созданного и людьми – подчёркивая.

Солнце стояло высоко над головой. Возможность засветло, к Пустошкину добраться, сомнений никаких не вызывала. Это было реально. Успокаивало.

Он, радостным – отправился вдоль берега, петляя по кривой дорожке – кустарниками и травой заросшей, ведя вперёд бесстрашного геро – к друзьям своим на помощь в битве на поле.

Артём предполагал, что переправа рядом, не торопился, восхищаясь – вокруг себя идиллией, мечтая, что вырастет когда, построит дом на берегу реки и, наслаждаться будет сбывшейся мечтой, природой девственной – нерукотворной, сказочной, единой с Духом и душевной чистотой.

Глава 4. Имя его – Думузи

– Словно я в сказке! – глубоко вдохнул Артём, трав диких аромат вдыхая – восхищённо и, чистый воздух. Не удивлённо.

Кому захочется спуститься вновь, туда где сумрачно и скалы, нет солнца, света и тепла, как нет деревьев и цветов, зверей, птиц, леса? Где аллигаторы…

Солнышко ласково – лучами нежило живое, не замечаемое ранее – особо, словно даря надежду вновь – изменится всё вскоре, «уйдут» (царьки) невежды – лизоблюды, и с ними демократы, казнокрады «великомученики» и великобоссы. Останутся на свете с праведными лишь трудовой народ и часть интеллигенции, честь, правда – жизни продолжение в идиллии, без бюрократов, беззакония, гонителей не только веры, чести, правды. Будет, как завещал Господь – по праву данному.

– Дай Бог – дождаться такой вести! – Артём мечтая – улыбнулся. – Я верю, что настанет день, когда люди проснутся и, объяснят бескровно, честно – властители не только создавали жизнь себе и «семьям» – благоприятную, а «уходили» с глаз быстрей, не смешиваясь грязью с обществом.

С хорошим настроением и радостью, что на поверхности – не в полутьме у Тени, шёл по течению реки Артём – любуясь красотой подворий с казачками, лучами солнышка, и наслаждаясь птиц великолепием, их пением.

Дорожка вывела, виляя, обходя кустарники, деревья – к паромной переправе.

Паром, как специально ожидал.

Артём лишь появился на причале, тот – тут же к берегу пристал.

При переправе у паромщика узнал – для сбора рыбы по артелям, из хутора Рыбачий уходит ежедневно рыбовозка. Добраться до Пустошкина возможно – из Манычской или Арпачина. Беспроблемно.

Водитель – взять Артёма согласился, лишь при условии: рассказывать в дороге будет – всё время анекдоты.

Вскоре по грейдеру неслись под смех о Петьке, Чапаеве и Анке, евреях, чукчах, Вовочке, без выражений, междометий.

Выйдя за Арпачином – на развилке дорог районного значения, Артем – благодарив водителя, с хорошим настроением – отправился в показанную сторону. Осталось до Пустошкина – лишь три километра. Преодолел Артём за полчаса их. И на подходе к хутору – спать захотел, настолько сильно, что был не в силах удержаться – чтобы пройти ещё немного.

До хутора недалеко – но ноги заплетались, глаза слипались, идти не получалось. Трудна дорога.

Едва добравшись до ближайшего стожка, с трудом залез наверх и, сразу отключился. Усталость обняла – заснул мгновенно. В слабо осознанных видениях поплыли образы и следствия – итогов: от разговора со Святейшеством до мыслей. Происходящее увидел по-другому – со стороны, без наваждений, приукрас действительности жизни.

Поднявшись над собой, паря во сне – он видел многое вокруг себя.

– Кто-то, оглядываясь – возмущался, а кто-то «руки опустил» – сдавался. Генсек и не догадывался, куда ведут народ, страну Великую когда-то, с политбюро – к какому будущему. – У нас воруют, разве?

– Странное ощущение? – спросил себя Артём. Сплю, вижу…. Кажется? Похожее…, наверное – ведь «Настоящих буйных мало, … и нету вожаков» – вспомнилась песня про дурдом Высоцкого.

Сами собою называемые – оп (от) позиции, дотягивались слабо к диссидентам – вождями уничтоженными. Авторитета не имеют оп (от) позиции сегодняшней, за ними не пойдёт народ. Часть создана – занять пустое место, и показать – что есть противодействие для власти и коррупции. Копни чуть глубже и увидишь рожу – похожую на у… ежа и, через то же.

На пустыре, в сторонке от других компаний, слушали песню несогласные – о псе ненужном никому, состарившимся.

От завываний под гитару, Артёму певца жальче стало, чем пса того – бездомного. Сказать ему хотел – ты в гнесинку не попадёшь с таким вокалом. Подумал – твой концерт не буду слушать даром. И удивляясь – хлопавшим в ладоши, прислушался к словам.

Сначала – нудно-вопросительно, затем задело. Удивительно?

– Не нужно общих фраз, красивых и не очень.

Что сделать нужно мне, ты посоветуй, быть может этим – мне поможешь.

Чтобы не умереть – духовно, между прочих, сложить в стакан мозги и, легче – как во сне (?) … Мало кому – не безразлично.

С экрана – доброта, собак стрелять не нужно, и мне не говорят, что я для них – тот пёс.

Не лаю я на них, вам нравится, ребята?

Так я совсем недавно, чуть ноги не унёс.

Мне говорят, что нужно честной быть собакой, но честность в миску мне ещё не налила.

А если буду врать, то будет и работа, внимание начальства и хавка до края.

….Ну, а в душе мечтаю я о кусочке хлеба, что раздавал Иисус, кому был нужен он…

Кто знал значенье слов, кто их не мог попутать, кто правду говорил, кому был нужен Он.

….И разорвав оковы, грудь подставив пуле, в мечте сорвусь с цепи, и буду лаять, рвать – тех, кто по жизни «прав» был, тех – кто ненавистен. Всех тех, что учат жизни, как нужно её брать….

Я знаю – похоронят меня, как ту собаку, хоть крест поставят сверху, за то уже – хвала.

Я не был настоящим, лишь только недотепом, метался сам в себе, ища всю жизнь себя.

И эти: коммунисты, единобоссы – боги, другие – справедливые, эсеры и апле.

Не нужно больше врать, и меньше, кстати – тоже.

Я вашей правдой сыт. Её много в дерме.

Не нужно общих фраз, красивых и не очень. Скажите лучше то, что сделать нужно мне,

Чтоб не поносил правдою, которой во мне много, и верил только Богу…, а вы служили мне.

Всегда кричите громко, что служите народу, ну а собаки видно, вам – явно не народ?

Тогда зачем нам лжете – Дружками называя, кидая в миску то, что съесть самим невмочь – засунуть внутрь себя на общих партсобраниях. И в кулуарах шутите – не подавился ли наш пёс?

И я – не подавившись, грызу – что мне досталось, с тоскою понимая – что не уйду сам прочь.

Стал старым, и не нужен хозяевам. Сам слышал, говорил – Чёрт бы его унёс.

Наверное – судьба у всех собак такая.… Когда стареет, то – не нужен больше пёс.

Но, что же делать тем, кто правду понимая – прожил жизнь, как и я – согнутой всю в дугу…? Как и положено – послушному, умному псу. Играть с собой давая, не лаять, не кусать, и верить сказкам – разрешая врать?

Или как – в детстве, правды о вас – ещё не зная, остаться навсегда в нём, быть самим собой… Пусь думают, что глупый, зато послушный пёс, красивый и большой.

Те говорили, что он прав во многом, что мы для них – что псы, подкармливаемые показушно пред выборами (раньше), заброшенные на превратности судьбы.

– Сейчас, от нас и этого не нужно – проголосуют и без нас. Как надо сложат голоса в корзину нужную и, подведут итог – произнесла одна из несогласных. И их не покарает Бог!

Обходятся спокойно – без народа, распределяя достояние между собой, противодействия чужим на аукционах – устраивая беспредел, когда сместить кого-то, заботу показать о нас – высвечивают чей-то передел.

Сказку о значимости голосов придумала администрация, чтобы пар выпустили мы, не понимая своей незначимости, не лезли больше никуда, задумавшись над собственной судьбой…, остановились – находясь в прострации [98].⁴⁴ Считая – дилетант ты и изгой.

Они – показывают перед нами, беспомощность – придуманную. Для этого полаять иногда – на них нам разрешают, и пальцем на себя указывать не возражают – когда фасады власти изменяют.

Разум – иллюзией победы насладившийся, не видит проигрыш фактический.

В стаканах «бурю» создавая перед нами – манипулируя спокойно чувствами, пока причины этой «бури» разбираем, и ходим с ленточками белыми – срываясь глупо в «мелочи» при обсуждении достигнутой «идиллии». Решают для себя задачи уровня глобального, такого что не снилось нам – обманутым властителями узурпаторами.

– Кто грабит население страны? За это им по-прежнему верны, и почести, как прежде воздаём, даря своё доверие и власть, а с ними и отечество своё. Подставив головы свои им в пасть.

В ответ они жируют всласть, глумясь над нами – насмехаясь не боясь. Ведь видят – как ограбили народ, и грабят до сих пор, как скот. А что осталось…, всё вывозят за бугор – безбожные воры…, уроды. До сих пор.

– Чтобы простому человеку не досталось, вор прячет капитал чужой в обшор; – продекламировал певец. И не грозит ему позор. Мошенников преступниками не считают, и воровать им вволю разрешают. Прихватизации прощают.

Кто сел впервые – пожурят, а тем, кто много крал, сроки скостят. Амнистию досрочную – тем проведут, своих «обиженных» спасут, давая срок – условно, негодяям:

Мужицким, Кузнецовым…, далее. На фоне всех мошенников – отпущенных на волю, «в законе» – статус тех давно, и продолжают – те царить спокойно и жировать – в российских городах, краях и областях – привольно. Особенно – в Ростове-на-Дону.

Артём чуть было не проснулся – слыша это. Там…, неужели – править городами, быть мэрами, их замами – могут воры… «Пробиться» в губернаторы?

Поддерживаю полностью я несогласных! Как хорошо, что нет в нашей стране – тех мерзкие тварей, что приснились мне во сне, подумал он. Там, те – руководящие «в верхах», не лучше тех, что «снизу». Расталкивают – энергично, чтобы урвать кусок побольше, лучше. Крадут у общества, у ближнего – не думая, что это, по меньшей мере – неприлично,. Не знают, что такое благородство – легализованные сверх уроды, сволочи. Зато, когда деяние достойного – находит место славы, почести, то греются в лучах его известности – как в собственных. Хотя в другой бы ситуации, и не заметили – коль не было случайности. Ведь есть возможность «приобщиться» к благородству…. Его деяний став последователями, ценителями по всей жизни. Обозначая, что они – похожи, не только благородством…, и действием – с народом схожи.

Теперь – учитывая это, положен им кусок – намного больше, отрезать от народа – по праву значимости власти. Став требовательными и бесстыжими, добавят наглости – к фиктивной значимости.

Артём внезапно понял, что в этом сне – бывал не раз, и знает многое об этой жизни. Поэтому он понимал, что говорила Тень. Под облаками – нечисть вечна. И это – не дребедень.

– Из партократов стали демократами, затем великобоссами, ведь чувствовали – будучи (став) избранными, могут куски от общества рвать больше. Продолжат беззаконие творить и вседозволенность, в форму законов партии их облачив – в счёт бонусов им причитающих, за членство среди избранных.

За всё нужно платить, и возраст выхода на пенсию работающим – увеличить, тем самым – на пособии их сэкономить. Заботой о народе прикрываясь – за счёт инфляции, прибавив пенсии, дешёвые давать лекарства, присваивая благоденствия страны. А увеличив стоимость валюты – продав её внутри, можно поднять зарплаты депутатам и выплаты пособий нищим.

Зомбировав, и разум подчинив себе – народами манипулируют. Где-то конфликты создают, где-то раздоры, войны. Освобождают и насилуют сердца, загнав часть – в стойла, часть – умоют кровью. Под правилом – одна беда не ходит, корректировку производят, и создают для вида – несогласных. – Стакан воды и буря в нём. Всё просто и так ясно!

От снов таких не пробудиться невозможно. Артём решил продолжить путь, но на него обрушились – в ком собранные мысли, без защиты, словно зверюга на беспомощную жертву – преследуемую издалека – довольно долго. Преднамеренно.

Почувствовал. Он анунак – горнорабочий с планеты «Родина» – златодобытчик по имени Думузи. Контрактник доброволец, с женой красавицей контрактницей Инанной – в командировке на Земле. По договору зарабатывает благоденствия – для жизни будущей на Родине.

Недавно сын родился, тот говорит немного. Так далеко сынишка – на поверхности…

И слава Богу, что не здесь! – Какой-то бред несу, подумал он – малыш сюда попасть не может.

Думузи под землёй на глубине пять тысяч метров, после большого взрыва и обвалов – в шахте, остался жив – с друзьями по несчастью. Надеется оттуда выбраться. И верит, что их ищут. Возможно, что найдут – живыми и спасут. Быть может – вскоре их разыщут. Хотя – часы с минутами, так медленно ползут!

– Держите крепче! Ровно! – крикнул Думузи – Уту, Нинхурсагу – держащим стойки – жалобно хрустящие, меж кровлей [99], почвой [100]. Крепь нужно вставить – срочно.

– Нечем!

Ещё немного и, не сдержим! – ответил Ут, нет мочи. Костёр бы выложить, но рядом – леса [101] нет. Балки подпора в восьми метрах – не дотянуться…, как на грех…

Казалось – миг, другой, присуха [102] ⁴⁵сядет с кровлей, оставив – пятна лишь от них, взамен живого места.

Страх медленно входил в сердца. Вверху похрустывало – страшно. Возможно – накапливая напряжение, находит кровля место, чтобы рванув – осесть по выработке всей, став их убийцей под землёй… Тогда – их не найдут или найдут – не скоро.

Опасность в воздухе горячем, пространство заняв – предупреждала деликатно, что медлить им нельзя. – Незамедлительно принять решение – мгновенно нужно, чтобы спасти себя.

Отбросив шляпу [103] – выстрелила тумба, Ута – чуть-чуть не зацепив по голове.

– Крепь [104] обрезную вставить – пока не поздно, нужно. Не выдержат нагрузки стойки. Трещат – так жалобно, что слушать невозможно тех треск. Как будто говорят – не выдержим мы, лопнем – спасайтесь дураки. Пока не поздно.

Предупредив, чтобы держали – ровно, за балками – броском Думузи кинулся. Успел.

Их вставив, что осталось сил – по бремсбергу [105] бежать шахтёры бросились, стараясь – каждый, сам себя спасать.

Сзади рванул метан. Осела кровля. Сжав резко газ – штыб [106], с множеством частиц породы – заполнил всё пространство штреков и бремсберга. И впереди, и сзади.

Свет поглотился мраком – исчезло электричество. Огромная горячая волна – ударив с силой в спины, отбросила к откаточному штреку – как бревна, раскидав по бремсбергу.

Здесь, и до взрыва было душно. Воздух с поверхности – комфорт не добавлял. Сейчас приток его – не чувствовался.

Выжить, казалось – невозможно, но умирать никто не думал, не желал.

Каждый из тройки знал, что без него друзьям – до клети [107]⁴⁶ не добраться. Лишь вместе смогут – наверх выбраться, друг другу помогая – спасателей дождаться.

Не слышали – хлопок обрушившейся кровли.

Но, дрожь почувствовав, вздохнул Думузи. – Живы.

Но долго – протянуть не смогут взаперти. Без воздуха не выжить. Душно. Нет пищи и воды. Не водятся здесь даже крысы. Какая-то дурная забежит и, сразу же исчезнет – уйдёт выше. Не любят жить они – в том уровне. Здесь – некомфортно.

Ощупав тело, не найдя в нём повреждений, Думузи попытался в темноте – искать друзей-товарищей. В сплошной кромешной тьме – не видно вообще. Искал на ощупь – руки разводя. Фонарь потерян в бегстве…

Первым найти – смог Ута, ища на ощупь – по завалам, камням. И видно – Бог ему помог. Уткнувшись головою в пол, лежал тот обездвижено, со стороны затылка – разбита голова, от крови липкая.

Проверив пульс, немного успокоился. Найти пакет желая – скорой помощи, собрав остаток сил – Думузи приподнялся. Держась за стенку, к штреку откатному, с трудом направился, ища второго друга одновременно – Нинхурсага. Вновь повезло – почти-что сразу на того наткнулся.

Ощупав, понял – отрешённо сидел, к стене прижавшись, тот – словно кукла. И было непонятно – жив или нет…

Слыша – дыхание, обрадовался – жив… Лишь потерял сознание.

Продолжил путь Думузи – радостно. – Живыми после взрыва – остались все. Ночная смена – небольшая. Их было всего трое.

От штрека откатного они – невдалеке. Им, вероятно – это жизнь спасло. Поток взрывной волны из бремсберга – ушёл в него. Штрек затянул волну в себя – забрав всю силу взрыва.

Со временем, когда осел штыб взвешенный, дышать намного легче стало.

Найдя «спасатель» – помощи пакет и коногонку, обрадовался – слишком рано, светильник не включался. – Села батарея.

Взяв флягу – в темноте отправился обратно. Пить воду сам не стал, хотя хотелось сильно; язык прилип к гортани – намертво.

Он понимал, что обессилит – воды напившись, и не сумеет возвратиться сразу.

Добравшись к Нинхурсагу и дав тому попить – борясь посильно с жаждой, направился к подранку Уту.

Сидел тот – так же у стены, со шляпой рядом, где он того оставил.

Проверив пульс и, голову обмыв – наощупь, перевязал её. Затем, немного приподнял – обмыл лицо, и после выдоха – залил немного в рот воды из фляги. Только потом позволил и себе – воды глоток желанной.

Представить раньше никогда не мог – блаженство первого, затем второго, третьего глотка воды приятной.

Остановила боль – пронзившая на скорости большой, с ног до макушки головы. Не уходящая из тела, явившаяся вдруг – внезапно, не прекращалась долго, будто в нём дом себе нашла – надолго.

Хотелось биться головой о стену, но разума оставшаяся часть, не разрешала это делать.

Прижавшись головой к стене, и опустившись на пол, старался «удержать в руках» себя – не позволял расслабиться.

Сколько так просидел – не помнил, понимал, что времени прошло немало, сознание – внезапно потерял от боли сильной, слабости огромной.

– Всё хорошо – решил, очнувшись. Остались живы, значит – не помрём и, выберемся из завала.

Надеюсь – не везде осела кровля?

Он испугался мысли, подумать не успев, и оценить её последствия. И развивать не стал, почувствовав – что уши не болят и голова…

Услышав Ута стон, обрадовался – и слух к нему вернулся.

– Как чувствуешь себя? – спросил он Ута.

– Скорее – отвратительно, чем восхитительно, ответил тот. А Нинхурсаг как? Жив?

– Жив. Ждёт – недалеко отсюда. Сумеешь приподняться? На это хватит сил?

– Попробую. Хотя мне кажется – навряд ли у меня получится подняться, Ут – неуверенно ответил.

Он попытался приподняться, но застонав, попытку прекратил – как безуспешную, и опустился на пол.

– Не получается – невольно констатировал предположение, вдохнув тяжёлый тёплый воздух. Наверно – слишком сильно ши-банулся.

– Давай – тебе я помогу, Думузи предложил ему.

Отсюда нужно – выбираться, дойти нам – к другу. Там Нинхурсаг один остался.

Возможно, что обвал неполный, и новая волна придёт. Нельзя здесь оставаться. Тогда, нас – точно шибанёт. В штреке – надёжнее. – Пространство.

Ут был массивным аннунаком, весом – под триста килограмм, при росте меньше пяти метров, подверженный в жизни мечтам – когда-то похудеть, понравиться контрактницам.

Думузи к Уту подошёл вплотную и, поднимая – прижимал к стене. С трудом сумел поставить на ноги – придерживая, разговаривая:

– Пошли? Пойдёшь, дружище?

Совсем не получается? Старайся.

Через минуту предложил он Уту – держаться на его спине. Взвалив на плечи, попытался сделать шаг – самостоятельно.

Шаг оказался неудачным, почти безрезультатным (чуть не упал и, чудом удержался), плечом – о стену под оперся.

Так и принёс Думузи – раненного Ута к контуженному Нинхурсагу.

Тот, отойдя от боли, ждал – когда к нему Думузи с Утом доберутся. Он бы отправился на помощь к ним и сам, если сумел подняться.

Обрадовавшись – рядом, вместе были вновь, друзья обнялись, как смогли.

– Мы живы! Вместе! Хорошо. Значит – спасёмся! Мы, теперь – у штрека.

Бежал Думузи впереди, поэтому не ранен – за нами спрятался, и цел остался, Ут, еле слышно – Нинхурсагу прошептал.

– Совсем не помню я произошедшего, ответил Нинхурсаг. Очнулся, рядом сидел.

Потом меня тащил он, так устал!

Он, прятаться за нас бы никогда не стал.

Думузи слыша утверждение, ответил – я бежал не первым, а последним. Меня Бог миловал, когда от взрыва я упал. Вы впереди меня по ходу были. Второй волною вас накрыло, когда лежал.

– В какую сторону, идти нам нужно? По штреку – вправо или влево?

– Кто знает! – выругался Ут. Всё в голове смешалось. Соображаю плохо.

Ты штреки знаешь лучше нас. И спрашиваешь – почему-то?!

Не соображает голова? Вот эта, переделка!

Ствол главный – далеко отсюда. Вентиляционный – слева штрек, идти им много дальше, но в нём возможен воздуха поток. Вправо уходит штрек откаточный, тем – ближе, но и проблем – с подачей воздуха, в том больше.

– Наверное, добавил Нинхурсаг, здесь вентиляции и не было. Или мне душно одному? – пытался пошутить, меняя интонацию в последнем слове.

– Быть может, всем нам кажется? – ответил Ут. Возможно – душно, не на самом деле?

– Наш бремсберг шёл с уклоном – сверху вниз …, и это помогло бежать, а сила взрыва по прямой прошла – сверху голов, что нас спасло – Думузи повторил, с трудом выталкивая – изо рта слова. И штрек втянул в себя волну, и та – почти нас не затронула.

– Возможно – Ут предположил. Бежал я не последним…, пытался вспомнить, и осёкся; уверен не был он, как было всё на самом деле, что кажется ему теперь. В действительности – всё происходило.

Вообще-то, не всё помню. И не соображаю – будто с раздельным полушарием… Наверно, фантазирую.

– Давайте, час-два отдохнём, сил наберёмся, и в дорогу, Думузи предложил друзьям.

Заснул сам первым, ответа не дождавшись, усталости поддавшись. Устал, идти – невмоготу.

Он знал – найдут их скоро. Наверно – уже ищут. Он не терял надежду.

Переживания, тревоги – забрали силы. Произойти, что с ними может …, не представляли.

Волнение затихло, это им помогло заснуть. Жизням – опасности не ведали. Надеялись, что через страшное – прошли. Осталось – ждать спасателей. Силы беречь, и быть внимательней – среди обвалов и нагромождений, чтобы себе не навредить.

Проснувшись, чувствуя – что отдохнул, Думузи путь хотел продолжить, чтобы к стволу добраться, и на-гора [108] – в клети подняться. Где искупаться и переодеться. Затем, домой – к семье отправиться. Инанна – беспокоятся.

Стал Ута поднимать – чтобы взвалить на плечи, не получилось. Поняв, что делает Думузи, приблизился к ним Нинхурсаг и, в темноте помог поднять, подставив дружески плечо тому – под руку.

Помощником стал у Думузи Нинхурсаг, немного от удара отойдя. Вдвоём нести – намного легче Ута, чем одному ему.

Идти – в любую сторону, без освещения – невероятно сложно. Искали точку – для хранения НЗ [109]⁴⁷ – неимоверно долго.

Когда нашли, сердца у всех – забились радостно. – Успех – удача подкрепляла – сладостно.

Достав НЗ из точки, решили снова отдохнуть, чуть-чуть. Теперь, завалы освещая, намного легче им продолжить путь.

В точке лежал паёк и коногонка.

Свет ярко осветил карман, завалы в штреке и нагромождения. Было достаточно, чтобы масштаб произошедшей катастрофы – представить ясно.

– Как вообще остались живы, после такого выброса? – Думузи удивился, смотря на порожняк разбросанный, куски руды золотоносной с самородками, гнутые рельсы с «козами», «орлами».

– Скорее всего, здесь не «кобыла села», произошло невероятно страшное. Всё так перекрутило и смешало, разбросало… большие «чемоданы» [110]⁴⁸ – Ут прошептал. Метан взорвался. Невероятно…, что нам досталось – предельно мало.

– Словно ребёнок маленький, обидевшись, игрушки разбросал, проказничал. «Козы» с «орлами» перемешал. И испугавшись, не убрав – всё бросил, видя – что он натворил. – Последствия огромной катастрофы – невероятные, ужасные.

Думузи вспомнил о любимом сыне непослушном, невольно улыбнувшись. Роднее сына и жены, ведь не было на свете.

В памяти всплыл недавний разговор с сынишкой, случившийся до катастрофы – примерно за неделю, что он найдёт красивую жену себе, прекрасней всех на свете. Когда – для этого придёт пора жениться.

– Где нахватался слов таких…, подумал с умилением Думузи, забыв, как рассердившись в тот момент, ему ответил:

– Когда полюбишь девушку, тобою избранную, она прекраснее – любой на свете будет.

– Нет! – возразил тот. Чтобы не ошибся – всех нужно перепробовать! Не останавливаться. И лишь потом одну из многих выбирать. Не нужно мне стыдиться неуверенности, чтобы потом не ошибиться и не мучиться.