Читать книгу: «Король Туле. Биография Кнуда Расмуссена», страница 4

Когда они прибыли в Якобсхавн, где их ждали Мольтке и Бертельсен, Мольтке заметил, что Милиус-Эриксен находится в дурном настроении. У экспедиции начались финансовые проблемы, вдобавок к этому Милиус-Эриксен вспыльчивостью и эгоистичным поведением успел настроить против себя практически весь Якобсхавн. Он хотел жить обособленно. Остальные, напротив, отлично поладили с местным населением. Мольтке сообщает об отказе Кнуда Расмуссена продолжать путешествие вместе с Милиусом-Эриксеном. Йорген Бронлунд и Альфред Бертельсен поддержали Кнуда, Мольтке выступил в роли посредника, и это ему в какой-то мере удалось. Во всяком случае, экспедиция продолжилась в основном по намеченному плану.

Новые приготовления

Возникший раскол окончательно так и не был преодолен. Милиус-Эриксен и Кнуд Расмуссен оказались слишком разными людьми. И хотя сложно сказать, чья тут вина, однако многое указывает на то, что именно Милиус-Эриксен по большей части виноват в конфликте. Он и сам это осознавал. Косвенно можно предположить, что самооценка Милиуса-Эриксена явно пострадала, а вот Кнуд Расмуссен после этой истории еще больше поверил в себя и в свои способности.

Милиус-Эриксен боялся, что Кнуд Расмуссен, пренебрегая солидарностью, выйдет за рамки своих полномочий, однако похоже, что эти страхи являлись лишь плодом его воображения. Некоторое прояснение ситуации можно отыскать в недатированных дневниковых записях Кнуда Расмуссена, которые предположительно были сделаны по дороге в Якобсхавн. В них Кнуд размышляет о структуре будущей книги. Он считает, что с практической точки зрения неплохо было бы разделить ее по временам года: «Однако как это сделать? Если двигаться в хронологическом порядке, она станет больше похожа на путевые заметки, а это является заданием Милиуса».

Из этого следует, что Кнуд Расмуссен имел явное намерение придерживаться собственных задач, которые и без того были довольно объемными. Вот как он их определяет: «В моей книге, которую я, вероятно, назову “Гренландцы”, будут изображены различные типы людей, их образ мышления, фантазии, методы охоты. Иными словами, их жизнь и среда обитания. Их неразрывная связь с землей и с людьми.

Поэтому моя способность справиться с задачей изображения объектов зависит от того, смогу ли я, собрав часть описаний отдельных людей, внести разнообразие в работу и предложить нечто совершенно новое, чего не удавалось ни одному автору книг о Гренландии».

Здесь нужно правильно понимать употребление Кнудом Расмуссеном слова «объекты», поскольку оно не исчерпывается тем значением, которое он этому придавал. Объективировать – это означает, находясь извне, описывать предметы своего наблюдения. Именно так он всегда и поступал, однако в более поздний период Литературной экспедиции он развил в себе способность дистанцироваться и одновременно сопереживать. Эта способность была неотъемлемой частью всей его деятельности. Именно благодаря ей он состоялся как писатель и ученый. Со стороны его жизнь представляла собой удивительное слияние этих двух ипостасей, однако для него самого это была задача не из простых.

Расмуссен вместе со своими собаками в Якобсхавне. С детских лет он прекрасно ладил с собаками, а те всегда были к нему привязаны. Если что-то и могло вызвать его гнев, так это попытки другого человека их кормить. Общество Кнуда Расмуссена

Далее следуют некоторые соображения относительно организации и руководства. Дневник Кнуда Расмуссена демонстрирует, что его автор разделяет внешние события и реализацию планов экспедиции и то, что происходит в его внутреннем мире. Ничто не указывает на его личное отношение к участникам экспедиции, он пишет только о рабочих моментах. Зимние месяцы, проведенные в Якобсхавне, ушли на подготовку к переходу через залив Мелвилл. В первую очередь необходимо было найти собак и обучить Милиуса-Эриксена, Мольтке и Бертельсена управлять санями. Йорген Бронлунд и Милиус-Эриксен обзавелись собаками в Кристиансхобе, Клаусхавне и Диско. Бертельсен нагрузил сани товарами, закупленными в различных точках Якобсхавна. Мольтке привез упряжку из Родбея; собаки были старые, но объезженные. От Карла Флейшера, дяди по материнской линии и известного на весь Якобсхавн заводчика ездовых собак, проживавшего в северном районе Ритенбенк, Кнуд получил славную упряжку с десятью прекрасными, хорошо обученными собаками. Остальным участникам, в особенности Милиусу-Эриксену и Мольтке, пришлось осваивать непростое мастерство погонщиков.

Покупка собак решила одну проблему, на смену которой пришла новая. Нужен был корм. Мольтке и Кнуд отправились за партией палтуса в Кристиансхоб, но на обратном пути возникли сложности. Из-за изменения ледовых условий им пришлось прождать несколько дней, прежде чем оттуда удалось выбраться. Приближалось Рождество 1902 года. Сочельник решили отпраздновать в доме управляющего колонией Ольсена ужином из рисовой каши и гусиного жаркого.

В начале 1903 года Кнуд Расмуссен в письме, адресованном газете Berlingske Tidende, делится впечатлениями о походе, в котором его сопровождал местный охотник:

Ныряя ночью в спальный мешок, я чувствую, что мозг с трудом успевает переработать впечатления прожитого дня: ночной лагерь в Натернак-Слеттен, где в разгар зимы обычно нет ни души; охоту на оленей; катание на санях; рассказы про грабителей и миссионеров; откровения и пророчества; легенды о людоедах – и вот я уже погружаюсь в сон, убежденный в том, что ни одна страна в мире не способна предложить путешественнику такой яркий опыт, как Гренландия.

В частном письме от 22 марта 1903 года Кнуд Расмуссен пишет: «Мы снова друзья». Короткое «снова» показывает, что так было не всегда. Похоже, что их объединило предвкушение предстоящего путешествия по заливу Мелвилл. Ведь если они хотели добраться до мыса Йорк, то приходилось идти в одной упряжке.

«У нас есть самые радужные ожидания по поводу удачного исхода экспедиции на мыс Йорк. Настроение и дух путешественников – приподнятые! Жизнь прекрасна – и ни минуты покоя!», – пишет в письме Кнуд Расмуссен.

Чувствовал он себя прекрасно, ведь Гренландия являлась материализацией его надежд и мечтаний.

Йорген Бронлунд, Альфред Бертельсен, Людвиг Милиус-Эриксен, Кнуд Расмуссен и Харальд Мольтке. Позирование перед камерой вскоре станет привычным для Расмуссена способом общения с публикой. Королевская библиотека, Дания

Им предстоял поход на север, но погода оставляла желать лучшего. С собаками тоже были неприятности: приобретенная в Родбее упряжка оказалась негодной и слабо тянула, поэтому ее пришлось обменять.

Во время похода на мыс Йорк Альфред Бертельсен должен был приступить к обязанностям экспедиционного врача, что было необходимым условием для получения разрешения на въезд. Но этого не произошло по двум причинам. Первая связана с тем, что Мольтке так и не сумел примирить Милиуса-Эриксена и Бертельсена. Вторая, возможно, куда более важная, заключалась в том, что для Бертельсена, по роду его исследований, больший интерес представляли густонаселенные районы. Во всяком случае, следовать за остальными участниками он отказался. Произведя очередной медицинский осмотр, он оставил им аптечку, и они расстались.

24 марта экспедиция добралась до самой северной точки – Тасиуссака, где остановилась в доме датской семейной пары Дорте и Сёрена Нильсенов²³. Три дня спустя, 27 марта, они продолжили путь. Какое-то время их сопровождали эскимосы – до тех пор, пока экспедиция не достигла печально известного залива Мелвилл.

Залив Мелвилл

Невзирая на мрачные описания залива Мелвилл, оставленные прежними путешественниками, первая часть поездки не вызвала особых проблем. Дорога превзошла все ожидания, дни летели один за другим, а они продвигались все дальше, проводя по пути различные измерения. Мольтке делал зарисовки побережья. Они исследовали берег, пытаясь отыскать остатки жилищ и другие свидетельства предыдущих посещений залива Мелвилл и надеясь разгадать загадку, как совершалось заселение западного побережья Гренландии. Произошло ли оно сразу после миграции эскимосов из Северной Америки, или же они вначале оказались на севере Гренландии, а затем, минуя восточное побережье, добрались до западного и поднимались на север до тех пор, пока не достигли залива Мелвилл?

После охоты на медведя Кнуд Расмуссен заболел. Из-за сильного жара он потел, внутри мехового костюма пот заледеневал, поэтому ему пришлось несколько дней отлеживаться в спальном мешке. Таблетки опиума из аптечки быстро привели его в порядок. Болезнь приключилась с ним незадолго до Пасхи.

11 апреля, перед Пасхой, трое участников похода оставили часть провианта на острове Том. Остальное нужно было взять с собой на мыс Йорк, куда они рассчитывали добраться за три-четыре дня, занимаясь по пути картографированием и проводя наблюдения за береговой зоной. Через два дня Мольтке сильно продрог и почувствовал, что простудился, а когда на следующий день они вместе с Милиусом-Эриксеном отправились на остров Том, он с трудом смог подняться на гору. Из-за сильных холодов было невозможно, сидя в неподвижной позе, делать зарисовки береговой линии. На следующий день он почувствовал себя немного лучше, но затем его состояние снова ухудшилось, и он уже с большим трудом мог продолжать путь. Несколько раз Мольтке даже выпадал из саней.

В статье, опубликованной в журнале Medicinsk Forum в августе 1990 года, врач Нильс Б. Торборг делает предположение, что Мольтке страдал от трихинеллеза, вызванного «небольшим круглым червем, Trichinella spiralis, который в личинковой форме встречается в защитной оболочке мускулатуры многих животных. Если употреблять недостаточно прожаренное или замороженное мясо, содержащее трихиноны, то в течение 3–4 дней в кишечнике начинают развиваться и вызревают личинки трихинеллы. Взрослые черви могут обитать в кишечном тракте человека около 50 дней… В большинстве случаев заболевание протекает в легкой форме… у некоторых людей – в тяжелой, а в отдельных случаях возможен смертельный исход».

Данная картина дает четкое описание состояния Мольтке и находит подтверждение в симптомах данного заболевания у других людей, употреблявших в пищу инфицированное медвежье мясо, причем в симптомах гораздо менее явных, чем у Мольтке. Дальше Мольтке самостоятельно ехать уже не мог, и товарищам пришлось его везти на своих санях. Пока он спал, они обсуждали дальнейшие действия. Вернуться в Упернавик они не решались – поселок находился слишком далеко. Оставалось только одно: продолжив путь на север, как можно скорее добраться до людей.

На следующий день, 17 апреля, обогнув одну из бухт мыса Йорк, они заметили на побережье иглу. Поблизости никого не было, и они принялись осматривать жилища. Позже Кнуд отмечал, что, «увидев такой дом впервые, поражаешься той малости, которой способны довольствоваться люди». Далее он пишет: «Все, что мы там увидели, оказалось довольно занимательным и было для нас в новинку. Наконец-то мы попали на землю полярных эскимосов, и радость от того, что мы все-таки добрались до этих мест, была бы безграничной, если бы не ужасное несчастье, постигшее нас из-за недуга товарища».

Они договорились, что пока Милиус-Эриксен вместе с двумя спутниками-эскимосами останется с больным Мольтке, Йорген Бронлунд и Кнуд Расмуссен отправятся на север за помощью, которую они рассчитывали найти либо в 64 милях к северу возле острова Сондерс, либо в 40 милях еще севернее, неподалеку от Нетсиливика. Всю ночь они провели в дороге. Миновав мыс Атолл, сделали остановку, чтобы дать передышку собакам. Подкрепившись маслом, поспали три часа и двинулись дальше. Неожиданно вдалеке мелькнула крошечная черная точка, увидев которую, они подняли крик и подали команду собакам прибавить ход. Наконец-то, первые люди!

Вот что пишет сам Кнуд:

Навстречу нам мчались длинные узкие сани, в воздухе взвивался хлыст и звучали непривычные команды, погоняющие собак. Из саней выпрыгнул маленький человечек, одетый в меха и медвежьи штаны. Жестикулируя, он побежал нам навстречу, оживленно указывая на свою упряжку.

Позади него на санях сидел кто-то в песцовой шубе и в высокой остроконечной шапке: это была его жена. Наши собаки захлебывались от лая, и под их дружное гавканье мчались вперед наши сани. Соскочив с саней, мы побежали навстречу друг другу, а затем, остановившись, стали вглядываясь в лица, оба не в силах произнести ни слова от изумления.

Я объяснил ему, кто мы такие и откуда пришли.

«Белые люди! Белые люди!» – закричал он жене. – «К нам пришли белые люди!»

Мы понимали друг друга без труда.

Встреча с полярными эскимосами и осознание того, что они могут легко понимать друг друга, явилось для Кнуда Расмуссена великим открытием. Наконец-то исполнилась мечта мальчугана, когда-то любившего управлять детскими нартами! Однако вскоре их праздничное настроение омрачилось, когда они поняли всю тяжесть своего положения. Они отправились в Агпат (остров Сондерс), более густонаселенный поселок, чем Игфигссорк, откуда прибыл эскимос с женой.

По дороге они встретили еще двух эскимосов, вызвавшихся сопровождать их весь остаток пути. Кнуд Расмуссен пишет:

Никогда я не чувствовал себя так необычно, находясь в такой дали от дома, чем тогда, стоя посреди шумной толпы полярных эскимосов на побережье Агпата.

Описание первой встречи с полярными эскимосами Расмуссен завершает такими словами:

Прием, который нам оказали эти язычники, был трогательно сердечным; они не знали, как нам угодить. И какими они проявили себя после нашего прибытия – чрезвычайно отзывчивыми и щедрыми на подарки – такими они оставались все время, которое мы провели в их обществе.

Залив Мелвилл получил популярность главным образом благодаря сагам. Теперь для Кнуда Расмуссена он стал физической границей, которую ему не раз доводилось пересекать в последующие годы.

Он представлял собой также и психологическую границу, нечто внутри них, что следовало преодолеть. И они это осуществили. Добравшись, наконец, до этого северного народа, они увидели перед собой самых обыкновенных людей. Название «Новые люди», которое Кнуд Расмуссен дал своей книге, указывает на то, что граница стерта и контакт с новыми людьми был установлен.

Полярные эскимосы

Изначально планировалось, что пребывание среди полярных эскимосов займет пять-шесть недель, после чего группа, насколько это будет возможно, по льду вернется в Упернавик. Однако Мольтке был уже настолько болен, что везти его обратно на собачьих упряжках не было никакой возможности. В конце апреля Кнуд Расмуссен, прихватив с собой двух эскимосов, отправился на остров Том за провизией, которая была отложена на обратную дорогу.

По мере того как Кнуд Расмуссен все больше времени проводил с эскимосами, его дневник стал отражать некоторые наблюдения. Он сравнивал их мировоззрение с западноевропейским, причем сравнение было явно в пользу эскимосов. Согласно их представлениям, время не было линейным – оно делилось на часы для охоты, отдыха, еды. В дневнике он кратко излагает их восприятие жизни: «Чем меньше разнообразия в жизни, тем меньше нужды. Чем меньше нужды, тем больше удовлетворения».

Фрагмент дневника Кнуда Расмуссена. Описание первой встречи с эскимосами. Королевская библиотека, Дания

Поездка к хранилищу оказалась тяжелой. Стояла ненастная погода, собаки были утомлены, всех тяготила мысль о здоровье Мольтке. Когда они вернулись, он был еще жив, но в тяжелом состоянии. Ко всему прибавились проблемы с желудком, и Кнуд при помощи пальцев помог ему очистить кишечник. Это оказало воздействие, и Мольтке постепенно пошел на поправку.

И хотя уход за Мольтке требовал времени и серьезных усилий, каждый из них обладал достаточным количеством энергии, чтобы заниматься вещами, ради которых они сюда приехали. Поездки становились все длиннее, они изучали жизнь людей, производили измерения и записывали саги. Дни летели, и дата, выбранная ими как день возвращения, осталась далеко позади. Теперь они ждали прибытия корабля.

Мольтке выздоравливал и даже мог делать зарисовки.

28 июня им удалось связаться с двумя шотландскими китобойными судами, однако те отказались принять их на борт и даже не дали шлюпку, чтобы путешественники сами могли попытаться отплыть на юг. Шотландцы сообщили им о третьем корабле, но тот так и не пришел.

После возвращения шотландцев на родину слух об их встрече с экспедицией быстро достиг Копенгагена, и пресса жадно накинулась на эту новость. Подробности были мало кому известны, тем не менее появилось множество «экспертов», выражавших обеспокоенность данным вопросом.

В то время как члены экспедиции всерьез задумывались о зимовке, Милиус-Эриксен не хотел об этом даже слышать. Однако выхода у них не было, в особенности после неудавшейся попытки пробраться на север, чтобы раздобыть лодку. Нужно было строить зимнее жилище.

Хотя ситуация складывалась не лучшим образом, в ней был свой динамизм. Милиус-Эриксен занимался своим обычным делом: строил планы будущих экспедиций. Мольтке делал зарисовки. А что же Кнуд? 20 июля он пишет в дневнике:

В настоящий момент я исполнен жажды, которая не истощает меня, а, напротив, пробуждает во мне жизнь. Эта жажда проявляется во мне в виде сильного сердцебиения, от которого я никак не могу успокоиться, чтобы записать свои мысли. Я чувствую, как сокращается сердечная мышца и разгоняет кровь по телу, заставляя меня тратить энергию на бег или пение. Я знаю, что во мне кипит поток сил, стремящийся прорваться в жизнь – великую, богатую, чудесную жизнь. <…> Сейчас, здесь, в этой северной пустыне, когда я наконец живу той жизнью, о которой всегда мечтал, я хочу снова – хотя бы на время! – вернуться к людям, которых оставил. Иными словами, я тоскую по цивилизации.

Однако цивилизация, о которой он так мечтает, таит в себе немало проблем. Он боится застрять в определенности, почувствовать себя в роли домашнего животного. Характеризуя общество, Расмуссен употребляет слово «помойка», однако оно не несет в себе только отрицательный смысл, поскольку в его понимании оно также является местом, «откуда можно получить множество качественных удобрений. Воздух айсбергов и ледников слишком чист для меня в длительной перспективе, мой дух нуждается в удобрении, вот почему я тоскую по обществу».

Взаимодействие двух культур не только порождало проблемы, но и служило ему пищей для ума. Оно давало силы жить дальше: «Я считаю жизнь своей единственной задачей, и пока я дышу, моя жизнь должна быть разнообразной, каждый день облекаясь в новые формы. Жизнь должна быть атакой, а не бегством».

Литературная экспедиция в Гренландию способствовала формированию личности Кнуда Расмуссена. Он собирался использовать на благо (и в том числе на благо самому себе) разрыв между эскимосской и западноевропейской культурой, к обеим из которых он принадлежал. В нем присутствовала сила и жажда жизни. Атаковать. В этом заключалась разница между Милиусом-Эриксеном и Кнудом Расмуссеном. Милиус-Эриксен спасался бегством.

Весь август был почти целиком посвящен строительству дома, а 15-го они увидели судно. Это была яхта «Йоа» Руала Амундсена, на которой он только что отбыл в свою легендарную экспедицию к Северному магнитному полюсу Северо-Западным проходом.

Совесть у датчан была не совсем чиста, поскольку они присвоили себе некоторые запасы, оставленные шотландцами в хранилище для Амундсена. Однако он не только не обиделся, но и передал им еще больше вещей и даже книги, которые должны были в какой-то мере скрасить им время зимовки.

В книге «Северо-Западный проход» Руал Амундсен, описывая встречу с Литературной экспедицией, ни словом не упоминает про «загребущие руки» датчан. Напротив, он даже выделяет тот факт, что Милиус-Эриксен подарил ему своих четырех лучших собак – двух взрослых и двух щенков.

Однако отплыть вместе с Амундсеном, разумеется, у них не было возможности.

Прямым свидетельством контакта Кнуда Расмуссена с экспедицией «Йоа» служат два дневника в черных обложках, хранящиеся в Королевской библиотека Копенгагена. На обоих в левом верхнем углу золотыми буквами стоит пометка «Экспедиция “Йоа”». Первый, датированный зимой 1903 года, содержит записи об эскимосах, мифы и саги. Вероятнее всего, он был начат 29 сентября в «Фьельдхулене», на острове Сондерс. Во вступлении Кнуд Расмуссен пишет:

Многое в этой коллекции величественно в своей бесхитростности – это и есть неосознанное искусство! Оно возникает помимо их сознания – никем не сочиненное, оно принадлежит всем!

Второй том содержит заметки о гренландских диалектах. По их структуре можно догадаться, что Кнуд Расмуссен планировал организовать крупный исследовательский проект, который должен был охватить всю Гренландию.

Несомненно, эта работа была согласована с отцом, также занимавшимся исследованиями гренландского языка.

Неуверенность по поводу их летнего возвращения в Упернавик была куда хуже мысли, что им придется здесь остаться наверняка. Они энергично принялись за обустройство зимнего жилища, и поездки на побережье к эскимосам становились все более продолжительными.

Милиус предложил сразу несколько вариантов. После возвращения в Южную Гренландию планировалось расширить географию путешествия до мыса Фарвель. Теперь они думали о восточном побережье до самого Ангмагссалика. Кнуд собирался присоединиться к этому путешествию, чтобы собрать больше саг и составить из них сборник. Мольтке проявлял осторожность, однако и он выразил желание примкнуть к поездке после выздоровления, в случае если не будет зимовки. Милиус-Эриксен так суммировал предоставившиеся возможности:

«Последний шанс увидеть такое количество гренландцев. Красивый заключительный рывок. Сюрприз для всех. Отличная рекомендация для возможной будущей экспедиции от Смит-Сунда на севере Гренландии до Ангмагссалика». Мысли Милиуса занимала публичность и будущая слава. Участники занялись обсуждением планов экспедиции на Северный полюс и обустройства фактории.

Они старались управляться по мере сил. В конце октября Мольтке пишет о Кнуде: «Он живет своей жизнью. Ночует в кабинете – по окончании рабочего дня ложится спать; выспавшись, встает. Делает все, как ему удобно. Он не подчиняется чужим правилам…»

Мольтке постепенно выздоравливал, но пока оставался на месте, увлекшись написанием пьесы, которую собирался поставить по возвращении домой.

Первая встреча с эскимосами. Зарисовка Харальда Мольтке. Королевская библиотека, Дания

Задачей Харальда Мольтке было делать зарисовки полярных эскимосов. Так возникла серия картин, в настоящее время находящихся в Национальном музее Дании.

Образы завораживают своей ярко выраженной физиогномикой. Видно, что модели интересовали Мольтке своим внутренним миром, который он сумел передать. И все же эти портреты в большей степени представляют собой этнографическую ценность, чем художественную. Именно так они выглядели – одновременно дикие и хрупкие, сильные и ранимые, вполне подходя под описание, данное им Кнудом Расмуссеном в книге «Новые люди».

Подборка портретов полярных эскимосов, созданных Мольтке. Карандашные наброски и детальные описания легли в основу серии акварельных работ, написанных им после возвращения на родину. Национальный музей Дании

Портрет эскимоса Маярка, написанный Харальдом Мольтке 11 июня 1903 г. Национальный музей Дании

Согласно сюжету пьесы, двое мужчин, лежа в спальных мешках на рифе в Северной Гренландии, обмениваются глубокими мыслями о жизни, смерти, любви и подобных вещах. Он прочел ее вслух Милиусу-Эриксену, который обнаружил в ней некоторые драматургические оплошности. На самом деле его больше тревожило, что портрет героя, которого в пьесе звали Свенд Бьёрнебо, был в точности списан с Кнуда Расмуссена, и это Милиусу-Эриксену пришлось не по душе. Он даже сочинил ряд стихов, вошедших в сборник «Ледяное мерцание» (Isblink), в котором одно из стихотворений так и называется «Кнуд Расмуссен». Оно начинается так:

 
День настал
И принес нашей дружбе раскол,
Яд сочится из раны,
Забродила обиды опара,
Яда недоверия желчь.
Как ни старайся, не спрячешь его.
 

В следующих 19 строфах стихотворения говорится о направлении, в котором развивались их отношения. Однако несмотря на изрядную дозу зависти, Милиус-Эриксен все же отдает должное заслугам Кнуда Расмуссена:

 
Да, я знаю, на что ты способен.
В твоих жилах гренландская кровь.
Испытав твою смелость,
Я увидел, как ты возмужал.
<…>
Этот край – он весь твой,
Ты владеешь его языком!
Ты книгу напишешь
И поведаешь нам
О народе, живущем на его берегах,
Об их судьбах, мечтах и невзгодах.
<…>
 

Милиус-Эриксен чувствовал себя отстраненно. По-видимому, таково было свойство его натуры: если он находился в центре чего-то, что не соответствовало его ожиданиям, и при этом терпел поражение, то для возмещения ущерба он принимался за новый, более амбициозный проект. Всего через несколько лет он погибнет во время датской экспедиции в Северо-Восточную Гренландию. В его стихотворении есть такие строки:

 
Я на север отправлюсь, а ты следуй за мной
По застывшим волнам Арктики.
 

Но Кнуд за ним не последовал.

Для поддержания здоровья Мольтке и обустройства жилища на Агпате требовалось немало поездок; кроме того, необходимо было запастись снаряжением и провизией на обратный путь. Ноябрь подходил к концу, однако ледовые условия в южной части страны оставляли желать лучшего. В начале декабря путешественники предприняли попытку отправиться в путь, но им пришлось вернуться обратно и пересидеть Рождество. С началом нового года ситуация стала улучшаться, к ним вернулся оптимизм. Эскимосы оказывали им всяческую помощь – мужчины поставляли продукты, женщины занимались шитьем и починкой унтов и рукавиц. 27 января, после отъезда Милиуса-Эриксена и Бронлунда, Кнуд Расмуссен вместе с Мольтке отправились на санях к мысу Йорк, где те их уже дожидались.

По заливу Мелвилл они шли в сопровождении эскимосов, однако без трудностей тоже не обошлось. Колея была тугая, поэтому как минимум раз в день приходилось делать остановку для того, чтобы отдохнуть, перекусить и покормить собак. 7 февраля они добрались до своего старого хранилища в Инуссулике, где за сутки опустошили ящик с провизией, рассчитанный на восемь дней для шести человек. 8 февраля, к своему великому ликованию, они, наконец, добрались до первого гренландского жилища. Обрадовались и эскимосы – как северные, так и южные. Небольшая языковая разница скорее забавляла, чем причиняла неудобства. Таким образом, им удалось установить контакт, положивший конец изоляции полярных эскимосов от остального населения Гренландии.

9 февраля экспедиция в полном составе вернулась в Тасиуссак, где их радушно приняла у себя чета Нильсенов. Все были крайне взволнованы. Мольтке пробыл у них три месяца, после чего Кнуд Расмуссен отвез его на юг, в Икерасак, к своему дяде Йенсу Флейшеру, чтобы Мольтке дождался у него прибытия судна. В середине лета на «Готхобе» он вернулся в Копенгаген, а Милиус-Эриксен и Кнуд Расмуссен провели лето в Гренландии, путешествуя по южным берегам Линденоус-фьорда на восточном побережье.

Их амбициозные планы простирались до самого Ангмагссалика – они собирались посетить все гренландские поселения. Однако плаванию на умиаках вдоль восточного побережья помешала непогода. Теперь их целью стало дойти до западного побережья, чтобы отплыть домой на последнем грузовом судне с криолитом. С огромным трудом им это удалось.

Маджарк (слева) в окружении своей семьи. Одежда, палатка, сани, утварь, другие предметы обихода и природа служат одновременно и передним планом, и фоном – как это и было в реальной жизни. Арктический институт, Дания

Многое указывает на то, что Милиус-Эриксен изменил свое мнение о Кнуде Расмуссене на последнем этапе путешествия. Во всяком случае, он увидел в Кнуде одаренного арктического путешественника и выразил ему признательность в письме.

Возвращение

5 ноября на борту шхуны Fox II по пути на родину Кнуд Расмуссен пишет Фритьофу Нансену:

Кому, как не Вам, знакомо чувство, охватывающее человека перед возвращением домой после долгого отсутствия. Это чувство радости, а не нервного ожидания, как при отъезде. <…> Прошедшие годы сыграли большую роль для меня лично. Это была первая поездка, связанная с избранным мною полем деятельности, и она лишь утвердила меня в желании путешествовать по арктическим регионам.

Экспедиция укрепила его решительность. Вернувшись на родину, Кнуд заканчивает письмо Нансену такими словами: «С наилучшими пожеланиями от моего спутника Милиуса-Эриксена Ваш покорный слуга Кнуд Расмуссен». Кнуд проявляет лояльность, передавая привет от Милиуса-Эриксена, но на этом все заканчивается. Разница в подборе слов, проскальзывающая после возвращения домой, – «спутник» вместо «руководитель экспедиции» – показывает, насколько выросла уверенность Кнуда Расмуссена в себе. Эта ремарка также говорит о том, что Кнуд Расмуссен больше не нуждается в помощи Милиуса-Эриксена. При этом, осознавая влиятельность Нансена, он считает разумным поддерживать с ним хорошие отношения.

Еще во время пребывания в Гренландии Кнуд Расмуссен думал о том, как будет чувствовать себя после возвращения. Он понимал, что впереди его ждет большая работа и что образ жизни на родине будет несколько иным, чем во время путешествия. Он надеялся, что сможет работать дома в Лунге, где у него будет шанс обсудить многие вещи с отцом. Одновременно Кнуд размышляет, не снять ли комнату в столице, где всегда будет чем заняться.

К полудню 7 ноября 1904 года они прибыли в Нордре-Редхавн. Несмотря на оказанный членам экспедиции скромный прием, их интервью и фотографии все же появились в нескольких журналах. Газета Berlingske Tidende, где Кнуд Расмуссен работал репортером, 16 ноября опубликовала его интервью. В нем он отмечает, что именно живя бок о бок с эскимосами, члены экспедиции сумели реализовать ее главную задачу, заключающуюся в ознакомлении с Гренландией и гренландцами. Он упоминает о том, что вместе с Милиусом-Эриксеном они привезли на родину множество материалов, ожидающих обработки, а также что среди объектов изучения были «цивилизованные гренландцы-христиане, их отношение к датчанам в Гренландии, к торговле и администрации». Он рассказывает и о своей работе переводчиком для Милиуса и в целом отзывается об экспедиции довольно дипломатично.

Из-за внешних обстоятельств путешественникам пришлось задержаться у эскимосов намного дольше, чем изначально планировалось. После возвращения это привело к определенным последствиям, вполне очевидным и естественным, которые, однако, невозможно было предсказать на момент отправления. Пересечение залива Мелвилл и пребывание у эскимосов было главным достижением экспедиции. Изучение условий Южной Гренландии имело огромное значение для всей Гренландии и для ее отношений с Данией, однако по сравнению с условиями существования полярных эскимосов они не были такими уж экзотическими. Экзотику и авантюризм было легче продать датской общественности, чем критику условий жизни в Южной Гренландии. Трудно сказать, понимал ли Кнуд Расмуссен и остальные участники это соотношение, но они в значительной степени действовали в соответствии с ним, акцентируя внимание на путешествиях к полярным эскимосам, а не на исследованиях Южной Гренландии.