Читать книгу: «Хозяйка двух миров»

© Ксения Яснова, 2025

ISBN 978-5-0068-5148-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

«Как я стала хозяйкой болота»

(рассказ кикиморы)

Я не помню, кем была раньше. Но знаю – не всегда же я была такой: косматой, зеленоватой, с длинными цепкими пальцами. Давным-давно я жила среди людей. Была ли я девушкой, проклятой за непокорность? Старухой, забывшей свою веру? Или ребёнком, утонувшим в трясине? Не знаю. Иногда мне снится сон, в котором я четко слышу девичий смех. Но чей это смех: мой или тех, кого болото забрало до меня? Это иногда пугает меня. Все- таки я думаю, что была девицей. Мне всего- то ведь триста лет. Единственное что помню – утро, холодное, мокрое, тогда я впервые поднялась из воды.

Туман ещё лежал на камышах, а под ногами мягко чавкало. Волосы мои спутаны, в них мох и листва. Глаза щиплет от утреннего света, но вижу вокруг всё живое. Лягушка квакает, цапля застывает на одной ноге, в камышах шуршит выдра. Смотрят на меня, но не боятся. Они смотрят на меня и улыбаются. Да-да, именно улыбаются.

Я поняла: раз они меня приняли, значит это мой дом.

Теперь я знаю каждый пузырёк газа, поднимающийся со дна. Каждую лягушку, каждую пиявку в моём царстве. И я разговариваю с ними.

Позвольте представиться- я Кикимора или Кики, как меня называют местные жители леса. Хозяйка этого места.

Это болото- моё царство. Я слышу, как оно вздыхает весной, как тяжелеет осенью, как затаивает дыхание зимой. И я берегу его, а оно – меня.

Люди меня уважают, за столько лет не нарушали мой покой. Наоборот, лес берегли, тишину не нарушали. Ласково называют: «Хозяюшка». Мне приятно. С детьми я тоже лажу. Они иногда подкидывают к болоту яблоки, думая, что я их съем. Ну что ж, я съедаю.

Мои друзья: цапли, рысь, вороны. Черная цапля кричит, если видит чужака. Серебряная рысь ходит по краю троп и стирает следы. Вороны приносят вести: кто в лесу заблудился, кто решил дерево срубить, кто пришёл просто полюбоваться.

Но если кто переступит черту, болото напомнит, кто здесь хозяин.

Так может затянуть тропу туманом, закрыть воду ряской, что даже лодка путь не найдёт. Я не злая. Но порядок люблю.

Не ломай ветки зря, не бери больше, чем сможешь съесть, не шуми, если тебя пустили ночевать.

Нарушишь – и болото примет тебя в свои объятья. Нежные, как тина, и крепкие, как корни деревьев. Может, на час, может, на день, а может, и навсегда.

И вот уже многие годы я стою на страже. Для людей я страшная сказка, а для зверья и птиц – просто своя. Иногда мне кажется, что я не охраняю болото, а болото охраняет меня. И в этом, пожалуй, вся правда.

Но иногда я вспоминаю. Тот свет. Тот смех.

И тогда я заползаю в самую глубь болота, где даже рыбы не плавают, и кричу. Кричу так, что с деревьев падают перепуганные птицы. А потом снова смеюсь, но глаза мои остаются холодными, как болотная вода. Ведь я Кикимора. И это теперь мой дом.

И если однажды ты услышишь в лесу странный смешок, не оборачивайся.

А лучше… прислушайся. Может и тебе что-то расскажу.

Как я стала хозяйкой болота

Продолжение.

Вы знаете, что годы, проведенные в болоте, текут иначе. Нет. А я знаю. Тут нет календарей, нет часов, как у людей, только бульканье воды, шорох в камышах, гул ветра в деревьях. Но я за триста лет привыкла. Другого я не помню. А иногда так хочется побыть человеком!

Осенью, как и многие жители леса, я впадаю в спячку. Просыпаюсь я только весной. Болото просыпается вместе со мной, и я обхожу свои владения, проверяю, не поселился ли кто без спроса, все ли деревья целы, все ли мои друзья на месте. Наступает лето. Не очень я люблю это время года. Когда наступает жара, я прячусь в глубине трясин, там прохладно и тишина такая, что слышно, как лягушонок глотает мошку. Люди в это время не ходят в лес, и я спокойна.

Начинают они свои походы незадолго до спячки, то ягод насобирать, то грибов. Я не против. Пусть. Запасов на всех хватит. Потом опять тишина. Наступает осень.

Осенью болото тяжелеет, вязнет в своих же корнях, и я начинаю готовиться к спячке.

Но в этот год всё пошло иначе. Я уже спала, когда прилетели вороны. Их крик разве что мертвый не услышит. Кричали так, что я проснулась. И принесли весть: в лесу появились люди. Не те, что ягоды собирают или грибы режут, а другие- с топорами, пилами. Они говорят, что будут лес рубить. Пришлось мне вставать.

И болото вместе со мной вздохнуло тяжело, так, что вода под ногами пошла кругами.

Я не люблю вмешиваться в людские дела. И «мои» люди лес не губят, уважают. Я берегу порядок- и те, кто его не трогает, остаются живыми. Но эти пришли с плохим намерением. Они не слышат, не видят, что здесь всё живое, что корни держат землю, что без деревьев исчезнет все живое. Как я могу такое допустить?

Вышла я к ним в сумерках. Ждала, когда стемнеет, чтобы больше жути нагнать.

Стою на краю тропы- волосы спутанные, в них светляки, глаза, как два глубоких колодца. Короче, ужас ужасный.

Они как меня увидели, даже и не сразу поняли, кто я такая. Один даже шагнул ближе, хотел поговорить, наверное, и тут болото под его ногами шевельнулось. Земля сделалась мягкой, как тёплое тесто, а в воздухе запахло гнилью и мхом. Он отпрянул, но я уже знала, он вернётся, чтобы меня увидеть. Наверное, принял меня за человека.

В ту ночь я пошла в самую глубь болота. Там, где тина чёрная, как смоль, и трясина дышит медленно, будто спит. Я догадывалась, что люди пришли на несколько дней, да и любопытство их мучило. Я начала шептать болоту слова, которые помню ещё с тех времён, когда могла говорить с людьми. Болото слушало. Болото понимало. Оно меня всегда понимает, в отличие от людей.

Наутро туман сошел с воды, густой, вязкий. Люди шагали в нём, ничего не видя в метре друг от друга, кричали друг другу, но голоса тонули в белесой пелене. Один исчез первым, другой- через несколько минут. Когда туман спал, оставшиеся двое увидели только бульканье пузырьков над болотом и шапки на воде. Дрожа от ужаса, они убежали, не забрав даже инструменты.

Я не знаю, где теперь те двое. Может, болото забрало их к себе, может, отпустило дальше, в те места, откуда дороги уже нет.

Я не спрашиваю. Да и зачем мне это? Я ведь хозяйка, а не судья.

После этого вороны вернулись и уже спокойно сказали: «Люди ушли. Теперь долго не вернутся».

А я стояла у самой кромки и смотрела на лес. Задумалась. Сколько же еще можно издеваться над природой? Надеюсь, те больше не сунуться и другим скажут, чтобы неповадно было.

Вдруг я услышала девичий смех. Думаю, показалось. Но смех становился все громче. Где-то рядом совсем. Тот самый, что слышится мне иногда во сне. Он звенел, как тонкая льдинка. Я замерла. Это был не сон. Он звал меня. Издалека.

Болото под ногами задрожало- будто предупреждало: «Не иди».

Но я знаю- однажды пойду.

А пока если услышишь в чаще шаги, а потом тишину- не зови.

Это, возможно, я вышла посмотреть, кто пришёл. Или кто хочет уйти.

Путник.

Прошла осень. Наступила зима. За ней снова весна. Сезоны сменялись, а я все жила. Во время спячки мне все время снился сон, в котором я слышала смех. Я не знаю, был ли это смех моим или нет, но мне было приятно его слышать.

Я проснулась с сожалением. Хотелось вновь услышать его. Он беспокоил меня и напоминал о том, что когда-то я была человеком. Но я не помнила ту, другую жизнь. Наверное, так было лучше. Сейчас мне надо было выбираться из болота и проверять свои владения. И я со вздохом пошла. И вдруг я увидела Его. Путника.

Ну подумаешь, человек как человек. Таких полно бродит у меня в лесу. Но что-то привлекло меня в нем. Я присмотрелась повнимательнее. Он шел по тропе с заблудшим взглядом, с глазами, полными пустоты. Он не пришел сюда отдохнуть и подышать свежим воздухом. И браконьерничать тоже видимо не хотел. Бродил он уже несколько часов. А я наблюдала. Наконец он вышел к моему болоту, сел на сломанное дерево и что-то начал шептать. Хватался за голову, стонал, как будто от боли. Лицо его было так бледно и замучено, что мне стало его жалко. Что могло произойти с ним, что он так мучается? Я поняла, что это не страх. Я видела страх в глазах браконьеров, когда я их наказывала. Тут было что-то другое, тревожащее душу. И я поняла, что это. Это было отчаяние. Оно горело в нём, как огонь. Когда у одной матери в селе потерялось чадо малое, она также хваталась за голову, плакала, кричала. Я не могла вынести этого, и вывела дите к ней. Я помогла ей, спасла. Придется и этого спасать.

Я еще не знала, что он хочет сделать, как вдруг он быстро подошёл к воде и опустился в неё так стремительно, словно хотел раствориться, забыться, умереть. Я не могла этого допустить. Иногда становлюсь сентиментальной, что уж поделаешь.

Я подплыла к нему. Схватила за руку, холодную и слабую, и вытащила обратно на берег. Меня он даже не испугался. Видимо, действительно отчаяние его было сильнее страха. Он сопротивлялся, отталкивал, но я держала крепко- ведь я знала, что именно это удержит его от самой темной дороги.