Гид для гада

Глава первая. Нашествие зомби

– Ната-а-а-аша! – послышался страшный голос за дверью. Я вздрогнула, притаившись возле дверного глазка. Когда к вам пришли нежеланные гости, то сначала намекните, что вас нет дома. Если не помогает, попробуйте показать, что у вас не все дома. – Я зна-а-аю, что ты до-о-о-ома! Ната-а-аша!

«Уходите!», – едва слышно сквозь зубы прошептала я, обливаясь холодным потом и пытаясь не выдать присутствие жизни в своей квартире. Звонок уже оборвали, теперь ломятся в двери. Их стук каблуков отдается ужасом в моем жадном сердце. Они сопят и требуют меня, словно голодные зомби. Их когти скребут по моей железной двери, убивая пачками нервные клетки.

– Ната-а-аша! – заунывно и немного отчаянно зовут меня невидимые мне, но отлично слышимые соседям голоса, пока я в одних носочках крадусь в комнату, стараясь не перевернуть стойку с обувью. – Откро-о-о-ой! Ты же до-о-ома!

Еще бы дома! У нас карантин в связи с очередным убойным вирусом, разгуливающим по носовым платкам и общественному транспорту.

– Нату-у-усик! – послышался еще один охрипший женский голос, пока я тихо присаживалась на кровать, понимая, что пора выключить все телефоны. – Я не ездила заграницу! Меня там точно не было! Я здорова-а-а! Кхе! Кхе-е-еу!

Телефон звонил, спрятавшись в складках одеяла. А там что? Там: «Ната-а-а-аша! У меня палец отпал! Большой!» – отчаянно вопит мессенджер. «Ната-а-а… У меня четыре пальца отпали! Я с мужем подралась!», – не замолкал телефон, бросаясь сообщениями. «Мне завтра на свиданку! У меня половинка опала! Это ужас, кошмар! Я жить не могу!», – вопили заплаканные смайлы, пока я куталась в одеяло, слыша возню в подъезде.

На моем маленьком столике для наращивания ногтей царила чистота и порядок. Три сертификата висели на стене, радостно сообщая, что я теперь – мастер, способный победить кутикулу, обуздать сразу две стихии «гель» и «акрил», и к тому же – великий художник, чьими картинами чешут задницу, гладят кошку и выдавливают прыщи!

А за дверью – никакие не зомби, а наработанная за два года клиентская база, получившая вчера рассылку о том, что до конца карантина никаких ногтей.

– Ууууу! – выл кто-то за дверью, пока куча гневных сообщений сыпались на мою седую от пиления ногтей голову. На полу валялся стразик, который я осторожно подцепила и отнесла в коробочку с наклейками, блёсточками, рисунками и прочей ерундой. В этой коробке постоянно рылись чьи-то хищные руки под руководством больной фантазии, в поисках самого колхозного дизайна, который только можно себе представить. «Зеленый френч», «леопардовую зебру», «имя по буквам на каждом пальце, чтобы когда я вот так делаю, получалось «Викуся», – это сводка только за последний месяц.

«Ой, а можно другой розовый! Нет, не этот, другой!» – требовали клиентки, сидя на стульчике и разглядывая мои сокровища. Не знаю, как другие мастера, но я мысленно делила всех клиенток на несколько групп. «Тиранозаврики» или «У меня лапки!», – это те, кто приходил впервые и сразу заказывал себе когти рекордной длины. Это они потом пытаются полчаса расстегнуть сумочку, чтобы достать денюжку. «Тиранозаврики» после наращивания очень любят подолгу возиться в коридоре с молниями, пуговицами и замками. Я искренне люблю «тиранозавриков». Особенно, провожать их взглядом из окна. Они идут, инстинктивно поджав лапки к груди, всем видом намекая, что уже открыли сезон охоты на тех, кто сможет застегнуть подлую молнию, поднять с земли карточку и написать за них сообщение.

У «тиранозавриков» есть подруги – Девочки – Руки Ножницы. Они обожают огромные стилеты, яркие лаки и токсичные цвета. Как правило, у них есть вечно раненый и нервный муж, который научился вовремя уворачиваться от супружеских ласк. Этот же герой с видом канонизированного великомученика освоил древнее искусство мыть посуду. В комплекте прилагается вечно настороженный ребенок, который при виде маминых ногтей делает уроки в два раза быстрее и случайно одноглазый кот.

Раз в день ко мне обязательно заглянет «Фаберже. Мы Еще или Уже?». После них остаются пустые коробочки из-под блёсточек, стразиков и вон той сверкающей пыльцы. Спорить с ними бесполезно. Зато под конец работы нужно успеть выключить лампу, иначе ослепнешь от сияния и сверкания. Если честно, я за них всегда тревожусь. Мне казалось, что стоит им выйти на улицу, их сразу унесут сороки, атакуя, как птицы – убийцы.

Частенько ко мне захаживают «Какули». «Мне нужно какули!», – однажды огорошила меня клиентка, пока я морально готовилась отговаривать ее от «трюфельков» и коричневых «улиток». «Да вы не поняли! Какули или какулены!» – закатывала глаза девушка, кивая в сторону моего туалета. Я намекала, что амбарный замок для туалета еще не повесила, противопехотные рвы в коридоре еще не вырыла, растяжки не поставила, так что путь к облегчению пока свободен. На меня смотрели так, словно мой диагноз ясен и обжалованию не подлежит. «Каку-у-у-ли или какулены!», – вздыхала клиентка, тихо хныча от моей беспросветной тупости. «Улю знаете? Лену знаете? Мне такие же, только с сердечком здесь и здесь, и форму немного другую… Но точно такие же!», – снизошла на нее благодать. Инсульт передумал меня трогать и отправился к соседу-алкоголику. Таких клиентов у меня человек пять. С одной я чувствую себя официанткой в суши-баре. «Вам Какутани или Какуюли? Какутани с угрем, а Какуюли с икрой?», – сразу спрашиваю я, и еще ни разу не ошиблась.

Есть и самый ненавистный тип клиента. «Слушай, я же у тебя постоянный клиент! А можно скидос?». Ага, в пропасть! Я что? Бесплатно себе шахтерский стаж зарабатываю? Потом буду кашлять рядом с шахтером: «Антракоз?». «Не! Акрил! Кхе!». «А у Маши цены ниже! И тебе не мешало бы опустить! Вот, пятьсот рублей. Больше нет!». Пятьсот рублей – одна рука принцессы. Зато с первоклассным маникюром. Заработаешь еще – сделаю вторую! Могу пальцы через один делать! Это – особая услуга. «Ну чего вы в самом деле! Мне мужа и детей нечем кормить!». Через месяц я еще цены подниму. Так что пора бы мужу начать охотиться! И детей подключать к этому нелегкому и рискованному делу!

Сообщение о карантине было отправлено еще раз. Скрежет ногтей в подъезде превратился в скрежет зубов, став уже не моей проблемой, а проблемой стоматолога.

В отместку всем жизненным трудностям, я сонно побрела на кухню, зевком здороваясь с холодильником и чайником.

– Че бы поесть? – сглотнула я обилие слюней и открыла заветную дверцу. Эпоха великих гастрономических открытий закончилась путешествием руки за огурчики в поисках вчерашнего творожка и замёрзшей кастрюли с супом – лапшой. Почесав попу под пижамой, я недоверчиво посмотрела на часы. «Неужели я выспалась?», – сипло задала я себе вопрос, ставший насущным с тех пор, как моя квартира превратилась в проходной двор, а кофе стало заканчиваться в десять раз быстрее.

Бабушки были уверены, что я – стоматолог на дому. Соседские гости-наркоманы, что я – легкий источник наживы. А полоумная тетка с котами, что я – второе пришествие антихриста. И лишь умение вовремя закрыть дверь спасало меня от соседского произвола. Зато мне вспоминалась финансовая крыса, больно укусившая меня за кошелек и за трудовую книжку три года назад, намекнувшая, что ноготки – отличный бизнес.

День был ярким, солнечным, весенним-превесенним и дышал в приоткрытое окно чем-то странным и волнующим. Гормон играл, а душа разворачивалась, предвкушая что-то незабываемое.

Пока я наводила кофе, лениво пролистывая на телефоне рассадник новостного пессимизма, позади меня послышался шорох. Я резко обернулась, не увидев никого. Присматриваясь к кружкам, сахарницам и висящим на крючках кухонным причиндалам, я автоматически помешивала черную душистую гущу.

– Здравствуй, Наташа, – послышался хриплый мужской голос, напоминающий рев соседа – алкоголика, решившего в сотый раз отбросить рога и копыта возле мусоропровода. От неожиданности мои пальцы разжались, а попа сжалась. Кружка упала на пол, обдавая мои ноги кипятком. На всякий случай я шарахнулась к холодильнику. Откуда у меня в доме мужик? Насколько я помню – мужик не таракан. Сам не заводится!

Перед глазами вспыхнуло яркое пламя. Нащупав чайник, я щедро выплеснула воду в самое пекло. Пламя мало того, что не уменьшилось, так еще и разрослось, поглощая угловой диванчик, столик и занавески.

Схватив с плиты ледяную кастрюлю с супом, я щедро вылила ее в огонь. Из огня медленно вырисовывалась внушительная черная фигура с бараньими рогами, на которых нарядной гирляндой повисли вчерашние макароны.

– Вам ч-ч-чего? – испуганно спросила я, со звоном роняя кастрюльку себе под ноги. Большая лапа, похожая на медвежью тянулась ко мне, объятая пламенем. На одном пальце коготь был обломан, зато других вполне хватило бы, чтобы превратить меня в экстремала, рискнувшую искупать гигантского кота.

– Я пришел за твоей душой! – снова послышался жуткий голос, от которого мне хотелось сжаться и спрятаться. Мне показалось, что говорило сразу несколько человек, но чудовище было одно! – Десять лет прошло, так что пора!

– К-к-какие д-д-десять лет? – жалобно спросила я, видя в огне пылающие глаза и зубастую пасть. Я сползла спиной по холодильнику, трясясь и почему-то заикаясь. – О ч-ч-чем это вы?

– Ты продала душу десять лет назад! – страшно взревел голос. Я еще удивилась, как это бдительные соседи не прибежали на шум! Нет, значит, когда у меня телефон вирирует, мне дыру в стенке пробивают с криком: «Выключи перфоратор»! Или когда мужик заводится, так тут же налетают: «Хватит мучить котенка, живодерка!». А тут демон, и тишина!

Склизкая макаронина упала с демонического рога на пол, пока я, отчаянно грызя акриловые ногти, пыталась вспомнить, когда и кому умудрилась продать душу.

– Нет, – категорически ответила я, слегка успокаиваясь. У меня жизнь перед глазами пролетела, но фактов продажи души зафиксировано не было! – Я не заключала никаких контрактов, не подписывала никаких бумаг кровью, не вызывала демонов. Я вообще не имею к этому никакого отношения!

– Ха! – послышался страшный смех, от которого зазвенели кружки и ложки. Голос демона стал притворно снисходительным. – Наивная! На! Держи!

У меня в руках очутилась горячая желтая, как свежий блин, бумага. Я прищурилась, пытаясь разобрать готичные буквы с жуткими, почти не читаемыми, насечками. «Моментальное душевное кредитование без ритуала, кровавых подписей и прочей волокиты! С того момент, когда вы произнесете: «Я душу дьяволу продам за…» и получите желаемое, договор автоматически считается заключенным и исполненным!».

Пока я вдумчиво перечитывала это постановление, у меня шевелились на неприличных местах призраки сбритых волос. Я отказывалась верить в то, что вижу, поэтому гордо вскинула голову и вернула бумагу обратно.

– Я не продавала душу! Вы ошиблись! – дрожащим голосом настаивала я, пытаясь вспомнить, что могла попросить взамен? Хорошо, как это так продешевила?

– Все так говорят, – ухмыльнулась противная демоническая морда. В известность, значит, не поставили, зато в позу – пожалуйста! – После того, как начальство сообщило, что в результате нашего появления возрастает процент отказа от сделки в виду инфарктов, помешательств, паники и справления нужды на месте вызова, были введены новые правила.

Еще бы! Такую рожу со спецэффектами увидишь, так сразу передумаешь!

– Хорошо! – сглотнула я, выдыхая и пытаясь успокоиться. Тетку из налоговой пережили? Пережили! Демона тоже переживем! – Ваше удостоверение! Представьтесь, пожалуйста!

– Ха-ха-ха! – рассмеялся демон так, что у меня затряслась посуда в шкафу и коленки. – Коллекторское агентство «Задушу за душу». Младший специалист Вовал.

Я смерила глазами «младшего специалиста», понимая, что где-то есть крупнее. И, видимо, мои потолки не вместят старших специалистов.

– Так, Вован, – нашлась я, чувствуя, как заблудилась в воспоминаниях десятилетней давности. – За что я продала душу?

– Откуда я знаю, – зевнул Вован, показав жуткий язык и острые зубы. – Это к начальству. Моя задача – забрать твою душу. Я и так с тобой заболтался. Да, Наталья Игоревна Полежаева, рожденная двадцать шестого апреля тысяча девятьсот…

– Боже, боже, боже! – я нервно дышала в лодочку рук, пытаясь срочно найти способ избавиться от демона. – Что делать? Может… Может, это на станции забора крови моей кровью контракт подмахнули? … Ой, я забыла про устные контракты… Это точно я? Точно? Мало ли! А у меня нет однофамилиц? Да! Может, это вовсе не я! А другая Наталья Игоревна Полежаева! Из какого-нибудь Левого Зажопина!

– Точно ты. Мы – не налоговая. Мы не ошибаемся, – насмешливо произнес демон, снова протягивая ко мне лапу с четырьмя когтями. Мой взгляд уцепился за сломанный коготь, и я экстренно взяла себя в руки. С тетей из налоговой прокатило, с демоном тоже должно!

– Слушайте, – дрожащим голосом произнесла я, глядя на его лапищу. – Вам коготочек не сделать? Нет, а что? Все демоны с нормальными когтями, а вы… Вы же коллектор! Лицо фирмы! Ваши когти, можно сказать, это – последнее, что видят … эм… люди…

Глава вторая. Рви когти!

Не могу понять! Это я так вибрирую или холодильник? Пока что мне кажется, что мы делаем это наперегонки! Причем, у меня получается намного лучше!

– Коготь, говоришь? – хрипло и задумчиво произнес демон, рассматривая свою лапу. Я закивала так интенсивно, что у меня чуть голова не отпала. – Тыщу лет, как сломал об одного прыткого… Сказали, магией не восстановить…

– Не переживайте, – нервно закивала я, беря демона за лапу и прищуриваясь. – Так, форму я вам вылеплю… Не вопрос… Пойдёмте! Присядете за столик, а я вам пока телевизор включу… Музычку послушаете. Если захотите поговорить, я всегда рада!

Я упорно тащила демона в комнату, усаживая его на клиентский стульчик. Огромная черная зверюга, напоминающая последствия незабываемой ночи любви разъяренного медведя и свирепого быка приземлилась на стул, который согнулся и накренился.

– Одну минутку! – вспомнила я про клиентоориентированность. Я уже толкала кресло в сторону демонической задницы, отмечая для себя, что главное – не прищемить бычий хвост, лежащий на светлых досках каждый день проклинаемого ламината.

– Вот, пересядьте! – вежливо предложила я, запихивая ногой сломанный стул за диван. Свет лампы озарил страшную морду Вована с жуткой ухмылкой. Я нацепила на нос маску, поглядывая, как бараньи рога царапают натяжной потолок. Либо мне нужен столик побольше, либо пореже стоит принимать демонов! Пока что склоняюсь к последнему!

Облизывая пересохшие от страха губы, я нервно рассматривала лапищу и пыталась прикинуть, какой это размер!

– У вас больше четверочки, – икнула я лишь бы нарушить угнетающую тишину, прерываемую дыханием, похожим на храп пьяного тракториста после бурной ночи с дояркой.

– Ручки стерилизуем! – негромко, но очень вежливо произнесла я, а потом вспомнила, что забыла включить плазму. Пока я пыталась дрожащей рукой нашарить пульт, сердце сжалось при мысли, что десять лет назад я могла пожелать все, что угодно! От стакана воды до вовремя приехавшего автобуса. Распылитель поливал демонические конечности антисептиком, заканчиваясь со скоростью, которая непозволительна в условиях финансового кризиса.

– Зачем? – хрипло поинтересовался демон, разглядывая мокрые и пушистые лапы.

– Чтобы микробов не было, – подняла брови я, нервно кусая губы под повязкой. – Чтобы инфекцию не внесла! Я всегда стерилизую инструменты! Даже пилочки одноразовые!

Я сказала это таким голосом, словно мне это зачтется. Мой взгляд с надеждой устремился к потолку, но оттуда звучал тяжелый рок с элементами насилия над психикой. Представить отважного микроба, рискнувшего посягнуть на демоническую лапу мне было сложно, но я мысленно убеждала себя, что делаю все правильно!

– Я вам кутикулу подрежу? – поинтересовалась я, глядя на заросшие черные когти и слегка полируя поверхность «стадальца» для последующего наслоения. – И маслом смажу, чтобы росла помедленней?

– Я тебе ща сам эту… как ее… кунилингу подрежу! – усмехнулся демон. Все-все! Жил мужик с кутикулой тыщу лет, и дальше проживет. За щетину не цепляется? И славненько! Рваные раны на щеке не оставляет? Вообще здорово!

Дрожащими руками я приклеила позор из слипшихся подложек под остатки когтя, достала коробку с акрилом и принялась кисточкой лепить форму, изредка бросая нервные взгляды на клиента.

– А чей-то он розовый? – хрипло поинтересовался демон, пока я укрепляла коготь сеточкой. Сеточка – это надежно, но лучше бы арматура!

– Я потом его покрою, – выдавила я улыбку, заправляя толстую, как клеенка кутикулу в сторону шерсти. «И матом тоже!»,– мысленно добавила я, продолжая вежливо улыбаться.

Каждая клиентка после процедуры считала своим долгом коня на скаку остановить и разобрать горящую избу по бревнам и кирпичам. Если коней и изб поблизости не было, то под рукой всегда были химикаты, от которых дохли не только лабораторные мышки, но и ученые, ремонт и перестановка мебели! Со вздохом я посмотрела на распечатку в рамке: «Если ногти прожили дольше вашей любви, то это либо хороший мастер, либо мужик – баран!».

Полюбовавшись на свою работу и поужасавшись владельцу когтя, я принялась стачивать острые углы, ерзающей попой чувствуя, что все это не к добру! Над столиком стоял белый дымок, а мои дрожащие руки шлифовали результат. Внезапно насадка сдохла, а я полезла за новой, шурша пакетиками и гремя «лачками». Если демон попроситься на коррекцию, придется освободить график и квартиру. Или того хуже – искать окно! Найти и воспользоваться им по депрессивному назначению.

– Ж-ж-ж-ж-ж, – жужжала машинка в моих руках, пока я мысленно вспоминала хоть какие-то молитвы.

– Бз-з-з-з! Бз-з-з-з! – обтачивала она края, пока лаки покрывались белой пылью. Внезапно демон дернулся, а в воздухе перед ним повисла светящаяся печать, рявкнувшая жутким голосом: «Ты там что? Уснул?».

– Не, просто сопротивляется! – лениво усмехнулся Вован, пока я докладывала акрил, косясь в сторону горящей адским огнем печати. – Молитвы читает, пытается поразить меня…

Демон задумчиво глянул на инструменты, которые валялись на столике.

– Мечом! – внезапно произнес он, усмехаясь. Я снова опасливо посмотрела на печать, чувствуя, как у меня по виску течет тревожная капелька пота.

– А что там еще за голоса? – с жуткими хрипами спросил голос из печати, пока я услышала музыкальный хит-парад этой недели.

– Это? Не обращай внимания. Одержимые орут! – махнул свободной лапищей Вован, пока сопела гайморитным ежиком в повязку и поглядывала в опустевшую банку акрила.

– Ты там скоро? – осведомился голос, с обладателем которого не желательно стоять в одной очереди в туалет. – У тебя еще сто вызовов!

Печать погасла, а я выдохнула с облегчением, обрабатывая пилочкой коготь.

– Вот. Сейчас покрытие сделаем, а потом на коррекцию! – улыбнулась я, а потом спохватилась, что моей вежливой улыбки не видно сквозь повязку.

– О, коррекцию я люблю! – рассмеялось чудовище, пока я, доставая коробочку с покрытиями. – Удар по голове отлично корректирует поведение!

Ничего, когда демон явится на коррекцию, здесь уже будет сидеть представители всех конфессий, бабки знахарки и колдуньи!

– Начальство достало, – внезапно поморщилась демоническая рожа. – Масло в котлах меняется раз в сто лет! А Мессер сказал каждый день!

– Да-да! Масло нужно менять обязательно! И техосмотр котлов проводить! – закивала я, радуясь тому, что демон изволил поговорить. Обычно я мысленно душила клиентку, перепутавшую меня с психологом и подругой, но сейчас я готова была выслушать все, посочувствовать и даже поругать начальство.

– А что тут сделаешь? У меня зарплата – двести душ! Что можно на двести душ? Да ничего! За котельную заплати? Заплати! – пальцы на свободной лапе загибались. – За жилье заплати? Заплати! Жене десяток душ дай, иначе все рога спилит! Тут еще дети подрастают! Души то туда, то сюда! И все! Нет душ! И так на пособие жены по невселению живем! Еще мать ее пилит, мол, когда ты больше зарабатывать будешь? Вон, посмотри на соседа! Он две тысячи душ домой приносит!

– Да, – сочувственно протянула я, кивая. – Кризис! А куда ваше правительство смотрит? Устройте пикет!

– Мессер? – на меня посмотрели страшные демонические глаза. – Мы уже собирались на ДЕМОНстрацию под его дворцом! Когда он вышел к нам, то начался такой пикет! Потом «крикет» и «вопет»! Дошло даже до «какета»! А на следующий день налоги поднял в десять раз. Вот мы взвыли! А через месяц опустил со словами: «Все познается в сравнении!». Мы тогда так «обсравнивались»! А некоторые до сих пор от «пикета» и «какета» отойти не могут!

Внезапно я застыла, боясь поверить своим глазам. А чисто черного матового покрытия нет! Кончилось! И заказать его я, разумеется, не успела.

– Черного нет, – созналась я, снова мысленно взывая к вселенной поставить мне плюсик в карму. Демон посмотрел на меня так, словно поставил крестик на мою могилку. Мне и так «пикет» слегка хотелось, а под тяжестью этого взгляда резко захотелось «какет». – Но есть … глаз! Могу его на коготь нанести! Красиво будет!

– Глаз на коготь? – утробным голосом произнесло чудовище, пока я отчаянно рылась в надежде, что хоть что-то осталось. – Не, глаза с когтей обычно капают! Что еще есть?

– С блестяшками, – икнула я, понимая, что у моей смерти не костлявые руки, а пушистые, огромные лапы. – Вот! Поройтесь тут! Может, что-то понравится? Если что, я могу сделать градиент!

– Вот только не надо мне угрожать! Я могу и вивисекцию сделать! – обиделся Вован, глядя на меня страшными глазами. Я робко пододвинула к нему свою коробочку, поверх которой лежали наклейки – бабочки.

– Просто немного сверкать будет, – оправдывала я свою забывчивость и рассматривая черный с блестками. Демон вздохнул. И я принялась наносить покрытие, высунув от усердия язык.

– В лампу! – выдохнула я, глядя на переливы. Внезапно лампа над головой отлетела и разбилась об стену. Пока я сидела, боясь шелохнуться, демон смотрел на меня.

– Ну дал в лампу? Все? Закончила? – спросил он, пока я тащила его палец под ультрафиолет.

– Определились? – с надеждой спросила я, заманчиво шелестя коробочкой. Обычно это помогает. У меня тут же выхватывают ее из рук. Но судя по сосредоточенному виду демона, выхвачу сейчас я. Нужно что-то делать, а мне было страшно. Вдруг потом скажет, что я не все предложила? – Могу помочь!

– Что-нибудь устрашающее, – хмыкнул демон, вытаскивая лапу вместе с лампой из розетки. Он смотрел на коготь, делал вид, что что-то скребет. Может, зарплату пытается выскрести у начальства? Или скребет по сусекам?

– Вот! Отличные устрашающие бабочки! Представляете, как жертвы обделаются, увидев бабочки на когтях? Они как бы символизируют мимолетность жизни… – пыталась объяснить я, растерявшись в собственном ассортименте. – Листочки тоже отличный демонический арт! Как бы «Слышь, проклятый человечишко! Весну ты больше не увидишь!». Снежинки я не предлагаю, Новый Год прошел. Можно оленей! Как бы символизирует, что ты – олень! Намек жертве! Вот отличные розочки! Могу сделать две штучки! Как бы цветы на могилку надежд!

На столике уже лежало черное кружево «вдовы», ежики, которые были настолько жуткими, что ими можно отпугивать не только клиентов, но и маньяков.

– Вот! – почему-то обрадовалась я, тряся сердечками. – Я вырву твое сердце! Мне кажется, отлично подойдет!

В итоге мы остановились на ежиках. А я бережно доделывала работу, покрывая его гель-лаком и мысленным матом.

– Все! – вздохнула я, откладывая инструменты. – Готово! Носите на свое здоровье и на смерть врагов!

«Хоть бы убрался! Хоть бы убрался!», – молила я, с тревогой глядя на новый коготь.

– Ладно, – бросил Вован. И тут меня схватила огромная лапа.

– Эй! – перепугалась я, переворачивая столик и коробку. Сердце испугано дернулось, а меня держали за руку. – Ты же…

– Я же демон, – усмехнулась противная рожа, пока вокруг нас плясал демонический огонь.

– Я… Я… могу и педикюр сделать! – вопила я, цепляясь рукой за диван.

– Педикюры у нас отдельно! Один за двух считаются! – послышался голос, но было уже поздно. Мне казалось, что мы проваливаемся сквозь пламя. Страх застилал глаза, а по щекам текли слезы.

– Вот, принимайте, – послышался голос Вована, когда меня опустило на плиты. – Спорная!

Я пыталась проморгаться и ощупать себя. Вроде бы, цела… Вокруг меня было что-то похожее на зал ожидания, в котором появлялись люди.

– Все, что мог, – послышался голос Вована, пока я смотрела на столики с номерами за которыми сидели как бы люди… Ну, мне так показалось! Нет! Это демоны! Панически осматриваясь, я увидела, как на моем запястье загорелась какая-то цифра и буква. «Ждите очереди!», – появилась перед глазами огненная надпись. Все помещение напоминало старинный банк. Только с диванчиками. Я подошла к диванчику, а потом увидела, что вместо сидушки у него миллионы острых иголок.

– Тепло, светло и мухи не кусают, – икнула я, обнимая себя руками и опасливо осматриваясь по сторонам. – Нет, не это место я имела в виду!