Читать книгу: «Архетипы вечности», страница 3

Глава 5. Встреча

Итак, мы долетели! Невероятно круто! Меня будоражило это количество новых впечатлений, такие виды из окна, огромное небо и всякая растительность прямо на поверхности земли. Солнца я пока ещё не видел, оно пряталось за облаками, но даже при таких погодных условиях освещённость была намного ярче, чем в СтарСити. Жаль, что нас не пустили никуда на Карнаки дальше, чем пара контрольных кабинетов, – а ведь там же наверняка есть всякие секретные разработки, пушки, техника. Поглядеть бы хоть одним глазком…

Но нас сразу кинули на Базу – скучный серый кубик, покрытый пылью и снаружи, и изнутри. Каждому полагалась комната для отдыха, ничем примечательным не отличающаяся от общего стиля Базы. Наружу выходить уже нельзя было, то ли из-за приближения вечера, то ли чисто из бюрократической вредности установленных кем-то порядков. Я повалился на жёсткую койку. В голове мельтешили мысли и образы, яркие краски, перелёт и небо, ожидания и тревоги следующего дня. К счастью, на Базе нам не предстояло сильно задерживаться – с утра мы уже шли в поле. Повалявшись в состоянии между сном и явью ещё какое-то время, я всё же смог заснуть беспокойным, каким-то душным и пыльным сном.

Утро настало снаружи и внутри. На Базе не было окон – только искусственное освещение. Проснувшись от мягкого голоса автопробудчика, я размялся, лениво сделал несколько обычных утренних упражнений. Выпил воды – вкус был довольно затхлый, наверное, последний раз люди здесь были несколько недель, а то и месяцев назад. Или это фильтры не смогли удалить все примеси, отсюда и странный вкус. Закинув в рот безвкусную пластинку завтрака, я быстро разделался с ней и пошёл к остальным.

Этим утром нам предстояло преодолеть чуть более трёх километров до планируемого места встречи с аборигенами. Ребята и Никки уже собрались в центральном отсеке. Всех охватило приятное возбуждение, мы переговаривались и улыбались, подбадривали друг друга. Наконец появился Чалых. Прогундев что-то по протоколу и отметив в журнале наше отбытие, он все же свалил в тень, и мы могли идти в поле.

Наконец-то! Надев наши новенькие сверкающие костюмы и проверив их работоспособность, мы взяли необходимую технику, всё наше барахло для дарения дикарям и сразу выступили в поход. Каждый нёс увесистый рюкзак, размер которого был подобран в соответствии с индивидуальной физической подготовкой. Нелегко. Надо было больше филонить на тестах, не тащил бы сейчас такую тяжесть. Но даже громоздкий рюкзак не мог омрачить моего боевого настроя. Я во все глаза смотрел по сторонам. Солнце всё ещё скрывалось за облаками, но цвета раннего утра были невероятны: нежные, но чистые, прозрачный воздух, заполненный только нашими ожиданиями.

Дорога, а точнее, узенькая тропинка, проходила сначала по каменистой пустоши с редкими чахлыми кустиками, и этот отрезок пути мы преодолели довольно быстро. Затем пришлось углубиться в лес, и, хотя пройти оставалось лишь чуть больше половины дороги, мы потратили на неё около часа. Солнечный свет сильно скрадывала густая листва и переплетение веток, корней, лиан. Приходилось передвигаться медленно и осторожно – после жизни в каменных ровных джунглях наши тела не были достаточно натренированы для ходьбы по джунглям настоящим. Приходилось выбирать место для каждого шага, мириться с неровностями почвы, отодвигать в сторону ветви растений.

Я первый раз в жизни был в лесу и смотрел по сторонам, ошеломлённый диким и неорганизованным, но при этом всё же гармоничным нагромождением древесных стволов, ветвей, кустарников, корней и то и дело выскакивающих под ноги поваленных деревьев. А сколько оттенков зелёного! От легкомысленного светло-травяного до глянцевого густо-оливкового. Невероятно, как разнообразна природа, ведь ни один листик, ни одна травинка не повторяются, они уникальны по форме и изгибам, хоть и окружены тысячами и миллионами себе подобных. Совершенное отсутствие прямых линий и прямых углов поражало и даже пугало своей непривычностью: никаких ровных каменных стен, никаких прямых стрел магистралей, никакой гладкой поверхности оргстекла. Наоборот, всё асимметричное, беспорядочно упорядоченное по каким-то своим законам, стремящееся вверх, к солнцу, умирающее тут же и дающее своим прахом жизнь новому, дикое и …живое.

Беспорядочный поток моих мыслей, подпитываемых эндорфинами в крови, немного успокоился, когда мы наконец дошли до места встречи, или стоянки. По сути, это была искусственная поляна, кусочек пустой земли, вокруг и над которой всё так же бушевала растительность. Но её невозможно было спутать с чем-то другим благодаря ориентиру из нашего мира: когда-то здесь потерпел крушение древний квадролёт. Его остов был крепко зарыт в землю под неестественным углом – видимо, при падении он как-то перевернулся носом кверху и вошёл в землю задней частью. Лопасти винтов отсутствовали – то ли их оторвало в момент аварии, то ли они истлели позже, но от машины осталась только кабина и фюзеляж. Со стороны казалось, будто квадролёт, как огромная уродливая рыбина, выныривает из земли ввысь, но не может преодолеть земного притяжения.

Со временем около искорёженного трупа летательного аппарата построили небольшую металлическую хижину – именно в ней нам и предстояло провести сегодняшний день и, возможно, ночь. Хижина, больше похожая на отсек для хранения грузов, была непривлекательным и чисто функциональным параллелепипедом. Макс открыл кодовый замок, потянул на себя дверь, и та распахнулась.

Внутри было пыльно, затхло, прохладно. Хижина была без окон, но с тусклым освещением, работающим от солнечных панелей на крыше. Внутри стояли несколько стеллажей для хранения собранных образцов чего бы то ни было, там же громоздились ящики с инструментами, деталями, проводами и запчастями, интересными разве что Максу, аптечка и, видимо, запасы провизии. В углу чуть жужжало что-то похожее на небольшой блок бесперебойного питания. Коек было две, каждая на два этажа, так что всем хватало места. Хорошо, что профессор Чалых остался на Базе, иначе подозреваю, что спать на полу пришлось бы мне, как самому младшему (во всех смыслах) члену экспедиции. Но даже при наличии койки мне тут не понравилось. Хмуро оглядев хижину, я выбрался наружу, к солнечному свету.

Мне хотелось опять пойти в гущу леса, но Никки и остальные сказали, что необходимо разумно потреблять ресурсы и не забывать о главной цели нашего путешествия, бла-бла-бла. Короче, пришлось до окончания дня торчать около хижины, расчищать площадку снаружи и убирать пылищу внутри, помогать сортировать валяющееся там барахло и сверять его со списком внутреннего каталога там же.

Из положительных моментов этого процесса мне, конечно, было интересно наблюдать, как работает мой костюм, а работал он круто. Я не чувствовал никаких стеснений движений или недостатка кислорода, тело хорошо вентилировалось, подошвы не скользили и не утомляли ноги. Чисто ради теста я пару раз запрашивал данные о температуре и составе окружающей среды, а также разобрал на молекулы листок вьющегося под ногами растения.

Другие члены команды также привыкали к костюмам, и кажется, были ими вполне довольны. Кроме, пожалуй, Ангелики. Конечно, ведь вместо кричащего о своей значимости и тщательно прорисованного лучшими дизайнерами образа БДП ей приходилось представать перед нашей узкой аудиторией в своём настоящем теле, далёком от идеала.

Чтобы не тратить энергию на разогрев пищи, мы обошлись холодным безвкусным ужином и легли спать практически с закатом солнца. Стемнело моментально. Я пытался остаться хотя бы на входе в хижину, послушать пугающие и манящие звуки ночного леса, посмотреть на настоящие ночные звёзды, просто посидеть на границе двух миров безо всякой суматохи, но в целях безопасности меня загнали внутрь. Я успел заметить россыпь загорающихся огоньков в небе, но не смог их толком рассмотреть и составить своё впечатление. Макс запер хижину на ночь. Неужели я за этим летел в такую даль?

Едва дождавшись, пока состав воздуха внутри хижины будет соответствовать требуемым показателям, я стащил защитный костюм, выпил последнюю воду на сегодня и с лёгким недовольством полез на верхнюю полку левой койки. Внизу устроилась сестра. Макс залез на второй этаж соседней койки, Ангелика ещё что-то шуршала, шуршала, вздыхала и поправляла снятый костюм, потом также долго поправляла свой ортопедический матрас и одноразовое жёсткое постельное бельё, пока наконец не осела на спальном месте и не затихла. Все мы вымотались за этот день, поработав физически и получив уйму впечатлений, которые вертелись в головном мозге каруселью цветных образов. На удивление я быстро заснул, чувствуя, как молочная кислота даёт сладко-болезненные ощущения в мышцах, не привыкших пробираться по густым зарослям, расчищать лесные поляны и использовать для получения энергии воздух с поверхности, пусть даже профильтрованный нашими костюмами.

Видимо, дикари пришли на рассвете. Пока мы проснулись, позавтракали в полумраке хижины, влезли в наши хайтечные костюмы и вышли наружу, солнце уже встало и рассеяло рассветную дымку. Солнце было небольшое, но очень яркое. Свет обжигал сетчатку глаз, даже затемнение костюма не могло скрыть всю мощь этих мчащихся фотонов, пробивающихся сквозь космос и попадающих прямо на нас. Кажется, ночью шёл дождь или же просто выпала очень обильная роса: земля и трава были влажными, капли воды на ветках отражали преломлённые лучи солнца, и лес сверкал круче, чем самые современные визуализации в клубах Россо и Моссо. Воздух был свежий, прозрачный, пьянящий. Казалось, я улавливаю его аромат даже через фильтр – а может, так и было, ведь фильтр должен был отделять только вредоносные соединения, а испарения свежих цветов и сырой почвы, по идее, были безопасны. Я бы хотел просто постоять немного и подышать, прочувствовать чистоту и вкус вдыхаемых запахов. Но обстоятельства требовали внимания и действий.

На расстоянии метров трёх от хижины стояли аборигены. Их было пятеро: трое мужчин находились в первом ряду к нам и две женщины – позади. Они расположились в шахматном порядке, поэтому мы могли видеть лица всех. А это было занимательное зрелище.

По центру стоял явно главарь банды, высоченный великан средних лет, минимум на голову выше Макса. У него был высокий лоб, проницательные светлые глаза, узкие сжатые губы и светло-русые волнистые волосы, убранные в какую-то гульку, но всё равно непослушно выбивающиеся на висках и создающие будто бы светящийся ореол вокруг его головы. Да уж, впечатляет – и такие внешние данные безо всякого блока дополненной реальности. Одет он был практично и неброско: тёмные штаны и свободная рубаха светло-бежевого тона с вкраплениями зелёного, плотная коричневая жилетка из материала, похожего на натуральную кожу, и украшенная нашитым орнаментом. На ногах у него была необычного вида обувь – что-то типа очень плотных носков с пятью пальцами, также сделанными из кожи или очень плотной ткани, возможно, пропитанной чем-то для лучшей износостойкости. Он был собран и спокоен и непринуждённо стоял на земле, сын этой земли, сильный и свободный дух. В руках дикарь держал суму неопределённого цвета, заношенную и засаленную, и хотелось верить, что без оружия.

По его левую руку стоял персонаж не менее интересный. Предполагаю, что это был шаман племени. Ещё не старик, но уже скорее пожилой, чем зрелый мужчина. Смуглый, среднего роста, с чуть раскосыми прищуренными глазами, с чёрными волосами, убранными в длинный блестящий хвост, словно стекающий по спине, он будто бы сканировал каждого из нас с расстояния, оставаясь при этом невозмутимым и недоступным для взаимного контакта. Одет он был в какие-то неопределённые лохмотья, тёмные штаны и тёмный же балдахин синевато-зеленоватого оттенка, всё слепленное из асимметричных кусков тканей, шерсти, меха, кожи (рассматривая его наряд, я всё больше уверялся, что дикари используют натуральную кожу), перьев и будто бы даже кусков зеленоватого мха. Его ноги были босые, но покрытые таким слоем влажной грязи, что я не сразу это понял. В руках он держал деревянный посох, искусно украшенный орнаментами, какими-то значками, закорючками и множеством волнистых линий. Шаман вызвал во мне необъяснимое чувство неприязни, хотя и не казался физически опасным. Я уверен, что его мнение оказывало решающее влияние на дикарей и, в частности, на их героически выглядящего предводителя.

По правую руку от главаря стоял охранник, ну или воин, если использовать более древний термин. Он был очень темнокожий, но всё же не негроидной расы (видимо, истинных представителей чёрной элиты было мало и среди дикарей). Его лысый череп сверкал как клинок холодного оружия, высокие скулы, густые брови, тяжёлый подбородок, жилистая шея, широченные плечи – я не был уверен, что смог бы противостоять его нападению, даже будучи вооружённым шокером или чем посерьёзнее. Мощная грудь вздымалась, а ноздри широко раздувались при каждом вдохе, но всё же мне было понятно, что пока он настроен скорее нейтрально, чем агрессивно. Его торс едва прикрывал кожаный жилет, на ногах были узкие тёмные штаны длиной чуть ниже колена. Он тоже был бос, но это смотрелось гармонично, будто он собрался выступать на спортивном состязании. Вся его поза, широко расставленные ноги, лёгкое напряжение мышц напоминали какую-то боевую стойку. Я не заметил у него никакого оружия, но, думаю, оно ему и не требовалось для того, чтобы быть машиной смерти. От правого плеча под жилетку уходил рваный шрам, общую площадь и глубину которого мне было страшно представить.

Не могу сказать, что женщины племени выглядели скромнее. Позади справа стояла древняя старуха, на первый взгляд, такая дряхлая и задеревеневшая, что я вообще не понимал, как она могла ещё передвигаться, тем более сквозь дремучие леса. Она напомнила мне древнюю птицу грифа: лохматая седая голова на тонкой шее, неприязненно вытягивающаяся вперёд, с носом-клювом, нависающим над почти исчезнувшими от старости губами, мелкие слезящиеся красноватые глаза. При этом старуха явно принарядилась для встречи – её длинное, до земли, платье было простого свободного кроя, но сшитое из множества ярких лент и всё украшенное круглыми и ромбическими кусочками зеркального материала. В её одеянии преобладали оранжевый, жёлтый, красный цвета. Вместе с отражающими солнечный свет зеркальцами наряд будто был живым пламенем. На голове она несла занимательный убор, с высоким ромбическим фронтом, украшенным геометрическими узорами по контуру и по сторонам. Босые ноги и руки были увешаны десятками, если не сотнями тонких браслетов из красноватого металла, возможно, меди. Несмотря на в целом непривлекательную внешность, шаманка располагала к себе. В ней чувствовалась такая древняя мудрость, которая не принимает ничьих корыстных сторон, а действует в точности так, как необходимо для достижения великих целей всего человечества. Осталось убедить её, что наши цели действительно великие.

Ну и наконец, последняя дикарка. Самая молодая из аборигенов, высокая, мускулистая, менее смуглая, чем шаман, но тоже с чуть раскосыми глазами и тяжёлыми чёрными волосами, искусно убранными в сложную причёску, скрывающую их истинную длину и богатство. Причёска была зафиксирована филигранно выполненными украшениями из светлого блестящего металла. Кажется, она была слепа – за длинными ресницами и прикрытыми веками я не видел её зрачков, лишь белки изредка сверкали на смуглом лице. Рот чуть приоткрыт, то ли в презрительной усмешке, то ли в индифферентной расслабленности. Из одежды – белое платье без рукавов, чуть ниже колен, подпоясанное витиеватым ремешком, сплетённым из кружева, полосок ткани и серебристых металлических деталей. Платье также отливало светлым металлическим блеском, так как было вышито серебряной нитью, попеременно повторяя то филигранные узоры с украшений в её собственных волосах, то ромбические мотивы наряда старухи, то волнистые линии с балахона шамана. Девушка была обута в такую же пятипалую обувь, как и вожак, но её пара была сделана точно не из кожи, а из ткани, кружевной и вышитой серебром выше лодыжки и плотной на ступнях. Что-то внутри меня сжалось от неопределённого чувства, замешанного одновременно на животном страхе и на непреодолимом желании расспросить дикарку о том, как живёт её племя.

Глава 6. Дары

Я вышла из оцепенения, расправила плечи и сделала шаг вперёд. Во время обучения мне объясняли, что представители этноплемён часто появляются внезапно. Иногда их приходится ждать несколько суток, иногда же они приходят за считаные часы. Мы пока еще не могли выяснить, каким способом они узнавали о наших прилётах и как добирались до негласно оговоренного места встречи. Но даже зная всё это, я чувствовала себя неуверенно. Они действительно смогли застать и меня, и команду врасплох. Ещё толком не проснувшиеся, не освоившиеся на новом месте, в непривычных костюмах и без комфортной иллюзии внешности, мы были почти что голые перед ними, уязвимые, нелепые, неуклюжие. Конечно, имел значение и их экстравагантный вид, ведь я понимала, что все внешние атрибуты есть реальные вещи, а не визуальные порождения блока персонифицированной реальности. Тем не менее мне надо было взять себя в руки и преподнести наши дары, наши входные билеты на самое важное представление этого года, а возможно, и всей моей жизни.

Я учтиво склонила голову и медленно произнесла приветствие, рассчитывая, что лингвистический модуль костюма осуществит и адаптирует перевод:

– Доброго утра, высокочтимые предводитель и члены племени. Меня зовут Никита. Я изучаю и выращиваю съедобные грибы. Вместе с командой учёных из СтарСити мы привезли вам ценные дары. Пожалуйста, примите их во благо, – я слегка кивнула, и Макс вынес четыре ящика, то ли предусмотрительно подготовленных вчера вечером, то ли ещё не убранных прочь от входа на склад.

Он аккуратно открыл матовые рифлёные металлические коробки, чтобы продемонстрировать их содержимое.

Аборигены стояли молча и пока никак не реагировали на происходящее. Я продолжала произносить подготовленную речь:

– Мы всегда рады поддерживать контакт с вашим племенем. Мы доброжелательны и уважаем вас. Уже много раз представители из СтарСити делились с вами полезными материалами. Пожалуйста, позвольте рассказать, что мы привезли в этот раз. – Я указала на первый ящик. – Здесь мы собрали самые современные лекарства, средства и инструменты для оказания первой медицинской помощи и предупреждения многих болезней, а также дезинфицирующие средства, анестезирующие препараты и комплексные витамины. Каждое лекарство упаковано стерильно, и к нему приложено полное описание и инструкция по применению, переведённые на ваш язык нашими лучшими лингвистами.

Я перевела дух и продолжила описание. Кажется, я встала на нужную тропу, и уверенность возвращалась ко мне.

– Далее, мы решили поделиться одной из наших новейших разработок – эти плотные чёрные губки есть фильтры для воды и очистители для жидких продуктов питания. Как видите, они пока не очень компактны и занимают весь второй ящик, но зато способны удалить до 100% механического мусора и более 98% вредоносных бактерий. – Я воодушевлённо продолжала расхваливать наши, в общем-то, довольно примитивные, по меркам СтарСити, подарки. – В третьем ящике мы собрали четыре типа особо прочных волокон с разным диаметром и прочностью. Лёгкие и тонкие ультрасовременные волокна способны выдерживать вес, превышающий их собственный более чем в 10 000 раз. Областями применения таких волокон, безусловно, являются строительство и животноводство, они также могут быть использованы в производстве одежды и обуви, кулинарии и хранении пищевых запасов.

Я увлеклась речью, скованность проходила, я чувствовала всё больший подъём и энтузиазм. Кажется, наша команда тоже пришла в себя, и теперь ребята с вежливым любопытством разглядывали аборигенов. Те по-прежнему молчали и не двигались. Взмахнув рукой, я повернулась к последнему ящику и улыбнулась. Профессор Чалых рекомендовал мне не использовать улыбку без особой необходимости, но это получилось непроизвольно и очень естественно. Думаю, в данной ситуации умение продемонстрировать искренность и вызвать доверие было важнее правил этикета, в верности которых мы к тому же не были уверены.

– Ну а в последнем ящике, – сказала я, – мы собрали лучшие экземпляры современного искусства. Здесь вы найдёте и голограммные изображения динамичных скульптур ультрапафосного периода; и коллекцию топов герцевой музыки, записанной специально для вас на портативные носители с солнечными батареями; и даже пальцевые украшения по типу древних колец, созданные из самой настоящей стали!

Я победоносно обвела представителей этноплемени торжествующим взглядом, так как знала, что в их культуре особо высоко ценится использование натуральных материалов для украшения тел и одежды – ведь они не располагали технологиями виртуальной реальности.

– И вот мы смиренно просим вас принять эти ценные дары от лица всех жителей СтарСити.

Я поклонилась, сделала шаг назад и подняла глаза на предводителя племени.

– О глубокоуважаемый предводитель, – обратилась я со всей возможной учтивостью в голосе и опять покорно опустила взгляд, – в этот раз мы не просто делимся с вашим племенем нашими дарами. Мы также смеем просить вас об ответной услуге. Вы, возможно, знаете, что грибные культуры имеют огромное значение в пищевой промышленности как у вас, так и у жителей всего Кумпола, являясь основным источником белка и многих микроэлементов. Принимая во внимание огромный опыт, который этноплемена имеют в выращивании грибных культур, наша команда учёных от лица всего СтарСити просит вас поделиться с нами ценными знаниями в этой сфере, позволить нам осмотреть непосредственные места выращивания съедобных культур, взять пробы почвы и удобрений и задокументировать полученные данные. Мы уверены, что также сможем предложить вам полезный обмен опытом с нашей стороны, представить обзор наших технологий и возможности их адаптации к выращиванию в грунте на ваших полях, а также создать канал регулярной поставки удобрений, пестицидов и консервантов, которые успешно применяются у нас уже многие десятилетия. Обмен знаниями поможет нам укрепить отношения и привнесёт много полезного для обеих сторон.

Закончив свою короткую, но ёмкую и довольно пылкую речь, я глубоко поклонилась ещё раз и смело установила зрительный контакт с предводителем племени. Его лицо по-прежнему было непроницаемо, но теперь меня это не смущало. По сравнению с прошлыми контактами в этот раз мы действительно предлагали многое взамен за пока неясные данные. Я была уверена, что аборигены с энтузиазмом примут как дары, так и наше предложение, и надеялась, что не отпугнула их своей щедростью.

Воцарилась тишина. Прошла минута, потом другая. Аборигены не отвечали и никак не реагировали на происходящее. Хорошо, что я с профессором изучала их коммуникативные особенности и знала, что это был нормальный паттерн поведения. Все ждали. Я стала замечать, что между аборигенами будто бы происходило какое-то невербальное общение. Я фиксировала микродвижения конечностей и тел, лёгкие кивки головой, подёргивание плечами, вздохи. Это выглядело странно, а в отношении слепой девушки – довольно отталкивающе. Оставалось загадкой: неужели этих примитивных знаков было достаточно для обмена информацией и дискуссии? Может, у них есть в использовании технологии аудиосвязи, о которых мы просто не знаем? Или под воздействием окружающей среды они мутировали и могут общаться на слишком высоких или слишком низких для нашего уха частотах? Я терялась в догадках.

Так прошло, наверное, три четверти часа, потом час. Мы терпеливо ждали. Внезапно всё стихло. Все пятеро представителей племени вытянулись, распрямили плечи, прекратили всякие движения и словно окаменели. Они молчали. Мы ждали. Минуты медленно тянулись, как бывает, когда мучает жажда, а новую порцию воды надо ждать ещё несколько часов. Мы ждали… Боковым зрением я заметила, как начала нервничать моя команда, переминаясь с ноги на ногу и не решаясь встрять в разговор. Я всё ещё терпеливо ждала. Молчание становилось невыносимым. Теперь каждая минута не просто тянулась, она раскаляла нервные клетки добела, прожигала их насквозь. Наконец, я не выдержала:

– Если вам необходимо время для принятия решения, – сказала я пересохшими губами и с ужасом почувствовала, как предательски дрогнул мой голос, потому что было ясно как день: даже если времени было и недостаточно, своё решение они уже приняли, – мы готовы ждать столько, сколько необходимо, а также предоставить вам любую запрашиваемую информацию по предметам из ящиков. И конечно, наше делопроизводство всегда будет прозрачным, абсолютно открытым для вас и учитывающим в первую очередь ваши интересы и конфиденциальность.

Я попыталась встретиться взглядом с предводителем племени. Он был как каменное изваяние с остекленевшими глазами. Воин и шаман также будто отгородились невидимой, но непроницаемой стеной. В отчаянии я переводила взгляд с одного на другого, но все они были как статуи или куклы, неживые истуканы, чучела уродливых божков.

Неожиданно заговорила старая шаманка. Её голос не был старческим и скрипучим, как можно было бы ожидать, а наоборот, зазвучал медленно и певуче, был густым, низким и очень сильным, хоть и не громким.

– Нам не нужны ваши дары, – спокойно произнесла она, взглянув мне в глаза.

Я поняла, что всё кончено, но мне было страшно признаться в поражении даже самой себе.

– Почему? Вы всегда принимали их ранее, – также спокойно постаралась ответить я, но страшно фальшивила и от этого злилась.

– Нам никогда не нужны были ваши дары. Мы принимали их ради сохранения дружественных отношений с вами. Мы не можем принять их сейчас и удовлетворить вашу просьбу.

Кажется, земля ушла у меня из-под ног. Что значит никогда не нужны были? Наш технологический прогресс явно превосходил уровень развития этноплемён! Они не настолько глупы, чтобы не понимать этого и не быть в состоянии найти полезное применение нашим технологиям! Как же лекарства? Антибиотики? Вакцины? Анестезия? Стерильные бинты? Не верю, что они могут обходиться без всего этого в своих диких джунглях, кишащих болезнетворными бактериями! Что они, готовы сдохнуть от аппендицита, но не взять наши скальпели?

Я чувствовала, что перед глазами темнеет от мощнейшего выброса адреналина, сердце стучало не менее 160 ударов в минуту! Кажется, я начала что-то кричать, что-то агрессивное, бесполезное, непозволительное. Я чувствовала себя ребёнком, которому полагалось долгожданное пирожное в честь дня рождения, но что-то дало сбой в системе блока питания и пирожное так и не появилось, и теперь ждать ещё целый год до следующего дня рождения, а ведь по меркам малыша, один год – это почти целая жизнь. Невыносимо, обидно, несправедливо, мать вашу! Так не должно было случиться!

Внезапно все аборигены, как по команде, развернулись на 180 градусов и пошли прочь.

– Стойте! – в отчаянии закричала я. – Вы что, так и уйдёте? Дайте нам шанс! Скажите, что вы желаете получить в обмен на ваши знания, и мы постараемся это предоставить!

Аборигены перестроились в шеренгу. Я успела заметить, что первой шла почему-то слепая девушка, за ней предводитель, оба шамана и замыкал шествие воин.

– Но вы не можете просто так уйти в закат… – почти прошептала я.

Никакого заката ещё, конечно, не было, но образное выражение само сорвалось у меня с языка.

– Вы не смеете! Не смеете! – всё ещё продолжала кричать я, пока племя быстро и непринуждённо растворялось в густой чаще леса, скользя за влажными деревьями.

Через считаные минуты они скрылись из виду. Перед нами была непроницаемая стена дикого леса. Я резко повернулась к своей команде. Ребята смотрели в землю. Это был полный крах.