Читать книгу: «Уютные детективы. Комплект из 2 книг», страница 15

– Я вытащу оттуда Эмили, – сказала я. – А остальные пойдут за ней. Роуз, подожди здесь с Саксоном, а потом мы отведем его домой.

Саксон многозначительно посмотрел на нас.

– Прежде чем вы уйдете, давайте сыграем в игру.

– Саксон, ну в самом деле! У нас нет времени на игры, – сурово произнесла я.

– Для этой время найдется. Она очень простая, – с непроницаемым выражением лица заявил Саксон. – Она называется «Секрет в обмен на секрет». Я рассказываю секрет вам, а вы мне другой взамен.

– Ни у кого из нас нет секретов, – заметила Роуз.

– Она права, и могу поспорить, ты знаешь в пять раз больше секретов, чем мы, ведь ты постоянно шпионишь.

Саксон ухмыльнулся, потому что, конечно же, дело было именно в этом – еще в прошлую встречу его распирало от желания поделиться сплетнями, нужен был только предлог.

– Ну ладно, Саксон, я расскажу тебе секрет, – вздохнула я. – Но ты первый.

– У вашей подруги Эмили есть вот такущий секрет. – Он подчеркнул свои слова, изобразив огромный живот. – Она получила этот секрет от вашего приятеля, прямо тут, в лесу.

Глава 18

– Повтори еще раз, – просит Дженни.

Я сижу на кровати в своей комнатушке, снова во вчерашних джинсах и футболке. Я дополнительно побрызгалась духами, но скоро они перестанут помогать, и надо будет принять ванну и найти новую одежду.

Я уже устала объяснять, в каком странном положении очутилась, поэтому просто утомленно фыркаю и говорю:

– Я участвую в игре по расследованию убийства тети Фрэнсис.

– Так. Это я поняла. Но меня смущают секреты в папках и почему ты не открыла папку своего отца.

Я смотрю на две папки, лежащие передо мной на кровати.

– Честно говоря, – медленно произношу я, – мне интереснее, что в папке Крейнов. Я просмотрела первые страницы папки Сэма Арлингтона, и он выглядел незнакомцем. Там были банковские счета, налоговые документы, вероятно, доказывающие, что он крутил роман, когда мама была беременна, но все это касается мамы. Может, меня это и заинтересовало бы на каком-то жизненном этапе, но сейчас лучше сосредоточиться на том, кто убил тетю Фрэнсис.

– Ну ладно, согласна, – отвечает Дженни и меняет тему: – Ты же любитель детективов, так с чего начнешь? Подозреваемые? Мотив? Я могла бы стать твоим доктором Ватсоном, если б обладала хоть какими-то полезными навыками в этом деле, но боюсь, самое большее, на что я способна, это воспроизвести сцену убийства в миниатюре, если тебе вдруг понадобится.

– Если б речь шла о герметичном детективе, точно понадобилось бы.

– Что ж, если из просмотра телевизора и можно что-то почерпнуть, так это то, что процент убийств в маленьких деревушках непропорционально высок. Так что держи меня в курсе, потому что ты наверняка еще столкнешься с загадкой запертой комнаты.

– Я просто предупреждаю, что с этого момента буду принимать любые предсказания будущего всерьез, – говорю я. И это только наполовину шутка. Предсказание тети Фрэнсис неотступно меня преследует. – И кстати, неплохо для начала мыслить как детектив из телесериала. В большинстве детективных сериалов сразу после смерти жертвы сыщик задает несколько стандартных вопросов. С некоторыми вариациями. Например: «У нее были враги?» и «Было ли что-то странное в ее поведении накануне убийства?», а еще «Кто последним видел ее живой?»

– Ага, и «Кто нашел тело?» – возбужденно добавляет Дженни.

– Да, хороший вопрос. Если начнем отсюда, то это Эльва, мистер Гордон, Оливер и я. Но теперь мы знаем, что тетя Фрэнсис умерла от инъекции железа, а не от отравления розами, поэтому маловероятно, что ее убил кто-то из них. Однако Эльва и Оливер опоздали, а, учитывая время смерти… от поместья Грейвсдаун до деревни пятнадцать минут езды, времени мало, но все возможно.

Я умолкаю, копаясь в рюкзаке в поисках ручки и блокнота, и вытаскиваю блокнот с подходящей иллюстрацией на обложке – лесными грибами. Чтобы действовать методично, я записываю все имена и вычеркиваю мистера Гордона, отметив на полях причину. Что-то по-прежнему беспокоит меня насчет букета, поэтому на обороте страницы под заголовком «Вопросы без ответов» я пишу: «Цветы – кто их прислал и почему?»

– А что насчет собственного расследования Фрэнсис? – спрашивает Дженни. – Кого она подозревала в своем убийстве?

Вспоминаю схему тети Фрэнсис, всю расчерченную цветными линиями, идущими к разным фотографиям. Она подозревала, что у всей деревни есть причины желать ей смерти, хотя совершенно упустила из виду, что именно ее подозрения и бесконечные попытки обнаружить чужие секреты и могли послужить причиной для убийства.

Мне приходит в голову, что Оливер вызывает еще больше подозрений, ведь он встречался с Фрэнсис за завтраком, когда они обсуждали возможную продажу поместья «Джессоп филдс».

– Мне надо еще раз взглянуть на схему расследования убийства, – говорю я. – И сфотографировать ее, она пригодится.

– Сначала составь собственный список, – предлагает Дженни. – Тогда ее паранойя не повлияет на твои выводы.

– Легче сказать, чем сделать. Ее паранойя довела кого-то до убийства, и самое полезное, что я могу предпринять, – это разобраться, что было у нее в голове.

Возникает дружеская пауза, и я записываю еще несколько имен потенциальных подозреваемых. Я уже узнала фамилию Роуз после встречи с ее сыном Джо, а Бет и ее подругу Миюки нахожу в Гугле по названию клиники. Верхняя часть моего списка такова:

Уолтер Гордон

Оливер Гордон

Эльва Грейвсдаун

Я зачитываю Дженни следующие имена в списке:

– Саксон Грейвсдаун, Арчи Фойл, Бет Фойл, Миюки Такага, детектив Роуэн Крейн и Роуз Лерой.

– Не хочу сообщать очевидное, но если Серебристый лис Саксон сказал тебе, что поставщиком железа, скорее всего, была Бет, я сразу усомнилась бы, что это она, – говорит Дженни.

– Он сказал, что играет по-честному.

– Ну-ну. Конечно, ведь вполне естественно играть по-честному с родственницей из Лондона, с которой никогда не встречался и которая может отобрать дом твоего детства, – язвит Дженни.

– Ну ладно, ладно, – сдаюсь я. – Признаю, нельзя верить Саксону на слово. Но мы по крайней мере знаем, что во время убийства он возвращался на пароме из больницы Сэндвью. Когда детектив спросил, может ли Саксон подтвердить свое местонахождение, он даже показал билет.

Дженни издает стон.

– Ты что, так ничему и не научилась после Эндрю?

Я тут же понимаю, о чем она. Эндрю вместе со мной и Дженни изучал искусство в колледже Святого Мартина, и на первом курсе я без памяти в него влюбилась. В конце концов я обнаружила, что он встречается с другой и врет мне, показывая парковочные квитанции, когда якобы ездил «на работу». Да, он оплачивал парковку, но его машина стояла в другом месте.

– Если у Саксона был билет, это еще не значит, что он им воспользовался, – медленно произношу я.

– Вот именно, – соглашается Дженни.

При воспоминаниях об измене Эндрю мысли снова возвращаются к лежащим передо мной папкам.

– Кстати, об изменах. Хочешь узнать, кого из Крейнов тетя Фрэнсис подозревала в неверности?

– А я-то гадала, почему сексапильный детектив попал в список подозреваемых.

– Я никогда не употребляла такого прилагательного, – ровным тоном заявляю я.

– Да. Я просто немного приукрасила.

– Ну так можешь отложить свои краски.

Я открываю папку, и из нее выпадает стопка бумаг. Здесь все – от квитанций за номера в гостинице «Касл-хаус» до фотографий во время слежки. Я тут же узнаю Реджи Крейна, таксиста и отца детектива: поздно вечером он сидит в машине с блондинкой. Похоже, они ссорятся, причем это не банальная ссора из-за какой-то ерунды.

Листаю дальше и натыкаюсь на более старые документы. И тут вздрагиваю, узнав на фотографии маму. Это вырезка из газеты, когда мама впервые попала в прессу. Она на каком-то приеме, а рядом с ней Реджи Крейн в пиджаке с тремя пуговицами, по ужасной моде девяностых.

Больше в папке нет ничего, касающегося мамы и Реджи Крейна, но я помню, как он сказал, что они встречались, будучи подростками. Когда закончится суета с новой выставкой, я расспрошу маму о нем.

– Ау, ты еще там? – разносится эхом голос Дженни из телефона.

– Да, прости. – Я возвращаюсь к началу папки и замечаю, что случайно пропустила первые страницы. А там буквально вопят слова «прекратите противоправные действия», написанные жирным шрифтом. – Просто… я нашла гневное письмо, в котором тете Фрэнсис угрожают судом, если она не оставит в покое семью Крейнов.

– Дай угадаю, озлобленный таксист попытался получить судебный запрет, а когда твоя тетя не остановилась, решил взять дело в свои руки, чтобы заставить ее замолчать?

Я морщусь.

– Письмо не от Реджи. А от детектива Роуэна Крейна.

– Хм. Но ты сказала, что детектив выглядел искренне опечаленным, когда узнал о смерти Фрэнсис. И вроде говорил, что она ему нравилась, да? – уточняет Дженни.

Я чувствую, как лоб прорезают мелкие морщинки разочарования.

– Судя по тону письма, похоже, он солгал.

Я рассеянно подчеркиваю имя детектива Крейна в блокноте, и внимание снова привлекает заголовок «Вопросы без ответа».

– Те цветы, – говорю я. – Это не может быть совпадением. Их прислали с очевидной и ужасной угрозой.

Я не могу избавиться от мысли, что цветы так или иначе связаны с убийством. И если чутье меня не подводит, к списку подозреваемых следует добавить еще одно имя.

– Викария зовут Джон, как его там, – бормочу я. – Я добавлю его в список подозреваемых, поскольку мистер Гордон сказал, что тетя Фрэнсис каждую неделю составляла букеты для церкви, а Крейн упомянул, что у нее с Джоном когда-то были отношения.

Слышу на другом конце линии фоновые голоса и догадываюсь, что перерыв на кофе окончен. Я быстро вношу викария Джона в список.

– Мне пора возвращаться к работе, – говорит Дженни. – Но ты должна постоянно держать меня в курсе, хорошо? Я серьезно насчет доктора Уотсона.

– Обещаю, – говорю я и завершаю разговор.

Но из своих мыслей не выныриваю, потому что слово «доктор», которое произнесла Дженни, напоминает о том, что к списку подозреваемых следует добавить новые имена. Вспоминаю визит к доктору Овусу и расписание ее приемов. Предположим, тетя Фрэнсис пришла на назначенный прием, тогда доктор начинает выглядеть подозрительно. Не могу представить причину, по которой доктор Овусу желала убить тетю Фрэнсис, но, если достаточно долго копаться в записях тети Фрэнсис, они, вероятно, обнаружатся.

Я дописываю:

Доктор Эси Овусу

Магда (из «Скорой»)

Джо Лерой (из «Скорой»)

Я хочу узнать фамилию викария Джона и открываю браузер на телефоне, чтобы поискать там. На сайте церкви есть фотография с подписью «Джон Оксли». Он стоит перед открытой дверью церкви и улыбается, словно приглашая войти. Выглядит он подтянутым и безупречным, как и положено священнику. На фотографии он крепко сжимает Библию, а одежда чистая и выглаженная, как у доктора. Очки в тонкой металлической оправе и аккуратно причесанные седые волосы создают впечатление, что у этого человека есть любимое кресло.

Я подумываю завести для каждого человека из списка отдельный блокнот, как для персонажей романа. Пододвигаю стопку блокнотов ближе и перелистываю один в пробковой обложке. И вдруг замечаю в стопке зеленую тетрадь, которую вчера украла. Осторожно вытаскиваю ее, стараясь не возлагать на нее слишком много надежд. Я знаю, там что-то написано про Уолта, но все остальное может быть посвящено определению цветов или гороскопам.

Но это не так. Заголовок на первой странице гласит: «Записи из Касл-Нолла, 10 сентября 1966 года». А начинается она так: «Я пишу это, потому что знаю – наверняка видела то, что может иметь значение в дальнейшем». Прочитав всего две страницы, я уже завороженно сжимаю тетрадь, заполненную витиеватым почерком подростка. Час спустя я все еще читаю. Я одолела около трети – Саксон только что сообщил о беременности Эмили, – и тут меня отвлекает телефонный звонок.

К этому времени я уже несколько раз подчеркнула одно имя в моем списке: Джон Оксли. Сейчас мне кажется, что из всех подозреваемых у него был самый серьезный мотив.

Я забыла задать еще один вопрос: почему сейчас? Фрэнсис, вероятно, доставала всех своими расследованиями с тех пор, как услышала предсказание. То есть последние шестьдесят лет.

Так что же случилось совсем недавно и наконец привело к судьбе, которую готовили ей шестьдесят лет?