Пеший ход до небольшого поселка занял несколько дней, и надежда, что именно здесь будет еда, твердо засела в голове парня. Деревня оказалась абсолютно пустой. В ней не было никого, только частные дома и заросшие дворики. В прошлом этот населенный пункт был вполне уютным. Центральная асфальтированная дорога и второстепенная брусчатка между микрорайонами подтверждала заботу администрации деревни о проживающих здесь людях.

Обыскивая пустующие коттеджи, Джеймс удивлялся их кухням. На полках не было ничего, что подходило бы для долгого хранения. Ни крошки в запас. Как оказалось, странности только начинались, ибо скромная церковь с довольно большой прилегающей территорией в этом поселке была оккупирована множеством могил. Кресты, воткнутые в землю, всем своим видом сообщали, что все делалось второпях. Простые и неаккуратно прибитые друг к другу палки возвышались над земляными холмами.

Голод торопил Джеймса искать еду с бо́льшим энтузиазмом, именно поэтому могилы не вызвали особого интереса. Звери тоже испытывали чувство голода. Несколько дней на сокращенных пайках, видимо, заставили их всех немного похудеть. В этот момент они были рады любым домам и самой вероятности встретить припасы. Бо́льшего интереса у всех троих не вызывало ничто. Осматривая очередной дом, Джеймс начинал нервничать. В течение часа им не удалось найти, чем можно перекусить. Раздосадованный, он вышел на террасу, нацелив свой взор на противоположный дом. Но как только Джеймс оказался внутри, тут же в его голову уперся ствол снайперской винтовки. Пожилой мужчина с явным негодованием в голосе заговорил:

– Скажи своим зверям, чтобы не дергались, иначе я разнесу тебе башку. Ты понял?

Джеймс тотчас обратился к псу и коту, все еще обходившим дальние комнаты хижины.

– Пес, кот – ко мне! И тихо, не шумим.

Спустя несколько секунд звери прибежали на его странный тон. Оба увидели, как старик тычет оружием в их хозяина. Пес отреагировал тут же, но бросаться не стал. Питомцы хорошо понимали, чем это грозит для Джеймса.

– Не рычи на меня, псина, – отреагировал пожилой мужчина, – а то твой хозяин останется без головы.

– Они тебе ничего не сделают, – откликнулся парень, держа руки поднятыми.

– Пока ты у меня на мушке – да.

– Чего ты хочешь от нас?

– Нет, – протянул старик. – Это чего вы хотите? Зачем пришли?

– Мы обычные путники и хотим запастись едой.

– Начнем с того, что вы не обычные путники, учитывая зверей, а остатки еды я спрятал у себя. В домах вы ничего не найдете.

– Хоть мы и голодны, но вам не стоит нас опасаться.

– Я вас не знаю, а верить на слово – удел дурака, коим я не являюсь. Поэтому советую убираться из моей деревни. Город, если что, в нескольких милях на юг.

– Хорошо, мы уйдем.

– Подожди, – остановил он. – Повернись спиной и разряди ружье.

Джеймс так и сделал, а после старик приказал идти. Животные шли первыми, за ним брел парень и старик с винтовкой на изготовку. Под конвоем он довел всех троих до конца деревни. Немного остудив свой пыл, житель деревни решил дать подсказку:

– Как я уже говорил, идите на юг. В лес не заходите и помните, что у меня оптический прицел и я наблюдаю за вами. Пока вы не удалитесь на достаточное расстояние, я буду следить. Если захотите вернуться обратно, я воспользуюсь своей винтовкой. Ты понял меня, парень?

– Да. Скажите, как насчет людей в городе?

– Их там много, я уже сбился со счета, скольких мне пришлось убрать. И поверь, у меня нет желания поступать таким же образом с тобой, поэтому не думай возвращаться. И это, – старик немного замялся, – в общем, это тебе и твоим путникам.

Мужчина достал из висевшей через плечо маленькой сумки две банки тушенки и кинул на землю. Джеймс поблагодарил блюстителя порядка опустевшей деревни и подобрал консервированную еду. Затем троица продолжила путь под зорким глазом боевого старика.

Как только все трое пересекли холм и вышли из-под прицела пожилого снайпера, Джеймс присел на траву, и быстро открыл обе банки. Смешав воедино содержимое, а после разделив на три разные части, они приступили к жадному поглощению не совсем приятного на вид тушеного мяса. Как только Джеймс немного насытился, он понял, что такого оргазмического чувства насыщения не испытывал долгое время. Несмотря на внешне отвратный вид блюда, оно казалось наивкуснейшим. Судя по поведению, такого же мнения были и четвероногие друзья. Облизывая ложку от жира, Джеймс обратил внимание на очертания пригорода. Он задумался о том, что делать, когда желудок заурчит от голода вновь. Поиск так необходимой еды нужно продолжить там, в городе, другого выбора нет.

Задумка Джеймса была проста: запастись в пригороде всем необходимым, не заходя в густонаселенную часть города, и пойти или еще лучше поехать в объезд всего мегаполиса дальше.

Они подобрались к первым постройкам и вскоре скрытно пересекали жилой район. Вся видимая территория выглядела как после бомбежки, будто здесь шли какие-то военные действия. Возможно, солдаты и вправду наткнулись на большую толпу деградантов и им пришлось действовать. Джеймс остановился, увидев потасовку блуждающих. Поднесенный к глазам бинокль должен был пролить свет на причину происходящего, но вместо этого показал ужасающее зрелище. Несколько людей избивали жертву, ничем не отличающуюся от них, и в какой-то момент от все еще живого, но не способного сопротивляться человека, начали отрезать кусок плоти. Атакованный орал как обезумевший и через какое-то время потерял сознание, а содранная с конечности плоть была утащена единственным, кто еще мог пользоваться примитивным оружием. Оставшиеся рядом с жертвой начали вгрызаться в плоть как животные и откусывать куски от разных частей тела. Одна из обезумевших старалась проглотить крупный шматок мяса и тут же ее вытошнило, тем не менее она продолжила кусать уже мертвую жертву, пытаясь через призму безумия пополнить нехватку белковой пищи. Джеймс, парализованно наблюдая за этой картиной, кое-как оторвал бинокль от удивленных глаз.

– Лучше их обойти, – шепотом произнес он.

Пришлось искать обходной путь к ранее увиденному в тот же бинокль магазину. Возможно, на складе что-то еще осталось. Другие же здания не представляли интереса.

Поглядывая на озверевших людей, Джеймс пригнулся и перебежками обошел место скопления деградантов. Питомцы также проявляли осторожность и держались немного позади хозяина. Вдруг перед ступней парня возникла пустота. Прямо во дворике коттеджа, откуда не возьмись, возникла гребаная яма. Он заметил ее в самый последний момент, когда уже не мог остановиться и, падая, успел осознать, что котлован на территории дома был подготовлен для строительства бассейна. Голова ударилась обо что-то твердое. Веки опустились. Джеймс не почувствовал боли, так как сразу потерял сознание.

Медленно открыв глаза, Джеймс услышал лай, прерываемый грозным рычанием пса. Питомец огрызался с неистовым желанием разорвать нападающих. Одновременно со свирепым настроем четвероногого парень услышал редкие выстрелы из мощной винтовки. Кот в этот момент смотрел прямо в яму, где лежал хозяин. И как только мелкий понял, что Джеймс открыл глаза, он моментально покинул область наблюдения. Парень с трудом осознал, что наступил вечер и нужно как-то выбираться из ловушки, но как только он попытался встать, тут же с криком грохнулся обратно. Помимо разбитого затылка была еще и сломана нога. Вдруг в яму заглянул старик.

– Да, парень, – с сочувствием громко произнес мужчина, – вот это тебя угораздило. – Старик мгновение подумал. – Не дрейфь, – попытался успокоить он, – сейчас отстрелю пару голов и тут же достанем тебя.

Джеймс сумел лишь прохрипеть что-то невнятное в ответ, но старик к этому времени уже исчез.

Вскоре пожилой храбрец спустил в яму лестницу, и Джеймс кое-как поднялся по ней. Оказавшись на поверхности, парень окончательно убедился, что ступать на травмированную ногу нестерпимо больно. Пришлось подобрать доску и, прихрамывая, отправиться за спасителем. Пока квартет покидал пределы города, звери неплохо сигнализировали о приближающей опасности, а старику оставалось лишь метко прицелиться перед выстрелом. В итоге пришлось убить еще несколько преследующих их деградантов, прежде чем все четверо покинули опасную зону.

Уже в доме уставший старец сбросил руку Джеймса со своего плеча, после чего посадил парня на диван.

– Чувак, – с иронией обратился пожилой мужчина к парню, – я уже немолод, а ты заставляешь меня себя таскать. Должно же быть все наоборот.

– Спасибо вам, – сарказм старика остался без внимания, а голос Джеймса был усталым. – Вы спасли мне жизнь.

– Да-а-а, – протянул старик. – Спасибо мне и спасибо твоим друзьям. Они как взбесившиеся прибежали ко мне. Я даже успел выстрелить в собаку, но, к счастью, промахнулся. Они мяукали и лаяли, представляешь, как бы звали, я это практически сразу понял. В итоге они уговорили меня идти за ними.

– Они… – нога болела. Очередной спазм заставил Джеймса запнуться. – Они очень умные. А почему вы все же не убили их, зная, что животные являются переносчиками?

– Переносчиками, – засмеялся старик. – Это все странная пропаганда, я не понимаю, для чего вообще было нужно обвинять животных. А знаешь, как я это понял? Я работал на ферме, помогал содержать скот, и со мной ничего не происходило, в отличие от остальных. В один момент приехали военные в резиновых костюмах и просто расстреляли всех животных, а после уехали.

– И что они сказали?

– Что это карантинные меры. Ну ладно, давай лучше осмотрим твою ногу.

Старик положил ступню на стул, чтобы разрезать штанину. Джеймс в этот момент вскрикнул:

– А, черт, больно!

Вопль не помешал мужчине закончить начатое.

– Да-а-а, – с досадой выдохнул старик. – Сломана. Придется обработать и наложить шину. Думаю, вправлять кость не требуется, да если бы и надо было это делать, я бы не взялся. Не умею.

После необходимых процедур с ногой старик сказал:

– Ладно, ты храбро держался, а теперь отдыхай. На улице уже давно ночь и пора баю-бай. За животными я присмотрю, об остальном поговорим завтра.

– Вы встречали здоровых людей после пандемии?

– Нет, не встречал, а прогнал я вас, потому что хорошо знаю людей и знаю, что можно ожидать от них чего угодно. Но, сложив все обстоятельства, понял, что ты парень адекватный, поэтому и помог, да и животные твои понравились.

– Может, вы просто как я, соскучились по человеческой речи, по беседе, по людям.

– Я никогда особо не любил людей, но признаюсь, когда они исчезли, почувствовал безграничную пустоту… Так, – сам себя остановил мужчина. – Хватит этих задушевных тем, завтра наболтаемся.

Старик прикрыл дверь и, судя по топоту, удалился на второй этаж. Джеймс же остался в гостиной. Парень расположился поудобнее и, рассуждая о словах пожилого мужчины, всматривался в потолок. Последние произнесенные слова зеркально отражались в сознание самого Джеймса: «Я никогда не любил людей, но когда они исчезли, почувствовал безграничную пустоту». С подобными застрявшими в голове мыслями он лежал, терпя пронзительную боль в ноге. Через некоторое время парень уснул.

– Подъем, воин, подъем! – закричал голос вблизи Джеймса и тут же наигранно продолжил: – А-а-а, – протянул он, будто только что вспомнив. – Ты же не способен ходить… Да расслабься, это была утренняя шутка-прибаутка.

– Да вы юморист, – сменив испуганно-сонный взгляд на лояльный, сказал парень.

– Я всегда любил подурачиться, подшутить над кем-нибудь, наверное, поэтому был трижды женат, а может и потому, что не мог завести детей. Хотя сейчас я этому очень рад.

– Первый вариант я считаю более приемлемым.

Старик усмехнулся и, никак не парируя слова Джеймса, сменил тему разговора:

– Ну что, вот тебе завтрак, сударь. И пока ты наслаждаешься беззаботной жизнью, я обойду периметр, а после раздобуду кресло-каталку. И потом заставлю тебя, засранца, что-нибудь делать, без дела ты сидеть не будешь. Ты понял меня?

Обозначив свою беспрекословность, Джеймс поднял руки вверх и, ухмыльнувшись, сказал:

– Меня все устраивает.

– Слушай, парень, ты не против, если я возьму твоих зверюг с собой?

Джеймс посмотрел на забежавших вместе со стариком животных и, оценивая их реакцию, по-доброму произнес:

– Думаю, они не против. Пес, кот пойдете с… Кстати, как ваше имя?

– Меня зовут Дэн…

После обхода старик показал Джеймсу кресло-каталку.

– Ну вот, – с долей грусти произнес старик. – Это твой транспорт на ближайшие месяцы.

Джеймс посмотрел на мужчину. Кресло явно напоминало ему о каких-то прошлых моментах, но парень не хотел затрагивать тревожные темы в первый же день.

– Хорошо. Я буду аккуратен с ним.

Дэн помог Джеймсу сесть в кресло, а после разрешил осмотреть первый этаж самостоятельно.

Уже вечером оба мужчины наслаждались закатом, попивая пивной напиток, вкус которого Джеймс успел позабыть. Оговаривая планы на ближайшее время, они постепенно перешли в разговоры о жизни до начала эпидемии.

– Как случилось, что вы остались одни в этом поселении? – спросил парень, сидя в кресле-каталке.

– Здесь я прожил много лет. Родился я в другом месте, но в этой деревне мне пришлось по душе все: природа, люди приветливые, нет суеты этой городской, понимаешь?

– Еще как понимаю, Дэн.

– Так вот, мое переселение началось после второго развода и окончательно завершилось тогда, когда я уже жил со своей третьей супругой. Да, я чертов ублюдок, изменщик, негодяй, так говорила Бека, моя вторая жена, и, скорее всего, она была права. Но с возрастом я все же остепенился и следовал всем правилам семейной жизни с Кэрол. Это моя третья. И хоть мне и было далеко за сорок, я по-настоящему влюбился в эту женщину. Она была красивым и очень мудрым человеком. Я буквально сходил с ума по ней, с годами, конечно, все утихло, но я всегда уважал ее за благоразумие. Она была умнее меня, хоть старалась и не выказывать это. Вот… – с грустью протянул Дэн. – А как ты здесь оказался?

Джеймс заметил, как бодрая интонация старика с течением рассказа начала угасать. Он стал печальным. Почувствовав это, старик решил увести разговор в другую сторону. Парень это понял и не стал заострять внимание на недосказанности.

– Моя судьба немного схожа с вашей… И одно из самых ярких отличий заключается в том, что я разводился единожды.

Оба улыбнулись, и Дэн прокомментировал:

– Это потому что ты еще не дожил до моих годков.

– Возможно, но, если честно, я никогда не изменял своей жене.

– Причины для развода бывают самые разные, – прервал старик. – А измены это лишь последствия не удачных отношений в паре. Давай не будем о грустном, лучше расскажи про то веселье, которое началось после.

– Никого веселья, к сожалению, не было. Была депрессия и одиночество, которое очень даже начало меня привлекать. А потом настал конец света.

– И все? И это твоя история жизни? В твои годы нельзя так скучно жить.

– Я не стремился тусоваться, гулять ночами напролет. Беспорядочные знакомства с женщинами меня не особо привлекали. Я просто жил в дачном доме несколько лет, погружаясь в пучину бессмысленного бытия, – растягивая последние слова, наигранно произнес парень.

– О-о-о, лучше заткнись, парень… А людей убивать тебе приходилось? Я имею в виду здоровых людей.

– Да, я… Однажды я столкнулся с военными…

– Сколько их было?

– Трое.

– И ты всех убил?

– Обстоятельства сложились так, что я убил лишь одного, второго загрыз пес, а третий попал под огонь своего коллеги.

– Я надеюсь, эта была самооборона?

– Они хотели куда-то увести меня и, судя по разговору, не в райские кущи. Называли меня иммунным. Я отказался уходить, но меня, как оказалось, никто не спрашивал. Пришлось дать отпор.

– Ясно, а я вот полдеревни перебил собственноручно.

– Вы сейчас серьезно?

– Когда все началось, я и Кэрол не обратили на предупреждение о вирусе особого внимания. Мы надеялись, что он не коснется нас, обойдет стороной. Да если даже заразимся, мы понимали, что прожили интересную жизнь и если умрем на несколько лет раньше, ничего не изменится. Мы как бы смирились и морально подготовились к любому исходу. И вот прошло несколько месяцев после объявления о том, что разносчиками являются животные, к этому моменту я уже долгое время наблюдал за не совсем адекватным поведением людей, соседей и… жены. И все это время меня терзали сомнения, может, и я так же себя виду, просто не замечаю этого. Ведь дурак не знает, что он дурак. Но это оказалось пустым суждением. Как я говорил ранее, до всеобщего помешательства приезжали военные и перебили весь скот, после чего ситуация нисколько не улучшилась, наоборот, стало еще хуже. Кстати, все жители среднего и малого возраста покинули деревню, кто-то ушел сам, кто-то добровольно решил уехать с военными. В общем, остались одни старики. Мы тут варились сами по себе. Магазины встали, продукты перестали завозить, и тут началось самое «интересное». Изо дня в день пожилые знакомые люди вели мерзкое, жуткое сосуществование. Голод повлиял на их поведение, но кроме голода была еще и зараза… В один прекрасный день мое имя исчезло из памяти жены, ее речь стала невнятной, но она знала о неизбежности такого момента и предупредила меня заранее. Еще когда мы наслаждались ясностью ума, прямо на этом месте, где сейчас сидим мы, она увидела сумасшедшую, которая проходила мимо и которая была совсем недавно нормальным человеком. Видя симптомы этой болезни на живом примере, она взяла обещание с меня… Кэрол сказала, чтобы я лишил ее жизни, когда с ней произойдет то же самое, и после ее долгих уговоров я согласился. Я подписал обещание своим словом. Так вот, события продолжали развиваться и однажды к нам в дверь начали ломиться несколько жителей, я их знал, открыл дверь, и они словно оголтелые разбежались по дому в поиске пищи. У нас был запас продовольствия, но мы не могли позволить себе делиться. Мне пришлось достать винтовку и пригрозить стрельбой, но это не помогло. Их не испугала винтовка и даже разозлила… Я выстрелил, потом еще раз, потом еще. Я убил их. Наутро я похоронил три тела возле церкви, а после сел на стул перед входом в наше с Кэрол жилище в ожидании новых гостей. Я приступил к круглосуточному дежурству и охране дома. Порой приходилось спать по два, три часа в сутки и, как оказалось, не зря. В поиске пищи пришли другие, и я поступил с ними так же, как с предыдущими. Потом пришло еще несколько знакомых, и когда не осталось сил и терпения, я понял, что нужно делать. Я вышел на улицу и приступил к отстрелу оставшихся. После многочасовой охоты на людей, я… я рыдал, а затем хоронил каждого, копал могилы каждому. Но в деревне оставался еще один человек, человек, которому я когда-то давал обещание. Кэрол окончательно сломалась, и мне пришлось ее привязать. После того, как я откопал еще две могилы, для нее и для себя, я сел напротив потерянного взгляда жены. Вновь заплакал и поднес ствол к лицу дорогому мне человека. Я выстрелил, представляешь? Я, – медленно повторил Дэн, – выстрелил…

Джеймс сидел пообок от старика и не мог вымолвить ни слова. Дэн, вытирая слезы, дрожащим голосом продолжил:

– Иди в дом, парень. Мне нужно побыть одному.

Джеймс удалился на кресле, оставив старого Дэна один на один с калечащими душу воспоминаниями.

Глава IX. Край ангела

Проснувшись в середине дня, путешественник почувствовал жар собственного тела. Испытывать такое состояние было не впервой, и жизненный опыт подсказывал, что нужно лечиться , чтобы не допустить осложнений. В медицинском отсеке путник нашел просроченные антибиотики. Других лекарств не имелось. Хоть иммунитет всегда справлялся с проявлениями простуды или гриппа, но каждый раз такое состояние вызывало обеспокоенность. А что, если вдруг температура поднимется слишком высоко? Сбивать ее нечем. Все лекарства давно пришли в негодность. Что делать в таком случае, скиталец не представлял, да и думать об этом он не хотел. Проглотив таблетки, мужчина сел за кухонный стол. Перекусив без явного аппетита, он вновь устроился напротив монитора.

Боб без приветствий перешла к отчету.

– Теперь мы знаем о симптомах гораздо больше. Зараженные, судя по живым примерам, после нарушения речи испытывают головную боль. Это происходит из-за того, что некоторые отдела мозга уменьшают свою производительность, а клетки, соответственно, отмирают. Со всей уверенностью сообщаю, что сбитая речь в разное время была зафиксирована почти у всей научной группы. Что же касается мальчика, то он пока не является носителем опасного патогена из-за малого возраста. Пока он учится говорить, и нам до конца не ясно, хватит ли у него времени освоить язык. Также сообщаю, что мы потеряли контакт со штабом. Они не выходят на связь уже несколько месяцев… – Девушка задумалась, после чего отрешенно произнесла: – Не могу припомнить, когда именно мы разговаривали в последний раз.

После короткой паузы она сменила тему:

– Я, Том и Сара – одни из немногих, кто еще не испытывает трудностей с речью. Видимо, наши тела довольно хорошо сопротивляются вирусу, но тем не менее исход будет примерно один. Порой я пересматриваю старые видеоотчеты со своим участием для того, чтобы оставаться тем, кем была всю жизнь, для того, чтобы помнить, кем я являюсь. Мне кажется, подобные воспоминания притормаживают деградацию. К примеру, Том постоянно рассматривает личный фотоальбом, а Сара занимается обучением своего сына. Все эти действия помогают нам оставаться в форме… С этим вроде все… Так, было что-то еще… Я точно знаю, что хотела оставить себе же послание. Точно, вспомнила. Как можно догадаться, мы исчерпали лимит прогрессивного мышления, другими словами, прекратили осуществлять научные работы, но я прекрасно помню, что мы много старались, особенно в последний год, и даже чего-то добились. Эти достижения хранятся в отдельном отсеке, в который иногда заходит Сэнди, то есть Сара… – Вновь возникла пауза. Боб теряла суть обращения. – Так вот, мы уже не обладаем возможностью проводить опыты или испытания, поэтому никто не видит смысла посещать закодированный отсек за исключением Сэнди. Вообще мне кажется, она строит из себя слишком умную, это сильно раздражает, хочется порой удавить ее за излишние остроты, но мальчик, милый мальчик сдерживает пыл не только моего гнева… Стоп, я… я отошла от темы. На всякий случай я сохраню пароль от экспериментального отсека в видеоролике, не помню, зачем, но я хотела это сделать давно. Я записала его на бумажке, так как неоднократно забывала. Значит так, пароль состоит из четырех цифр: 3, 7, 2, 1. Надеюсь, я произнесла его на камеру не зря, и он действительно пригодится. Эта была Грейс.

Сдавленно кашляя, путник поднялся со стула. Теперь ему известен пароль от закрытой части бункера, правда, интерес уже не был прежним в силу ухудшающего самочувствия. Тем не менее он решил узнать последний секрет убежища. После набора цифр прозвучал сигнал, а зеленое свечение рядом с входной ручкой подтвердило пароль. Освещение внутри загорелось автоматически. Скиталец зашел внутрь и тут же закрыл ладонью рот и нос. В помещении стоял невыносимый запах. Прикрыв вход, чтобы смрад не распространился по всему бункеру, он приступил к поиску источника зловонии.

Первое, что путник увидел, это раздевалка и по совместительству комната отдыха. Здесь персонал переоблачался в белые халаты, бахилы, перчатки, маски и другие средства защиты, после чего продвигался дальше или находился в ожидании других членов научной группы. В следующем помещении проводились лабораторные испытания. Колбы, мензурки, микроскопы, мониторы, возле одного находилась компактная видеокамера. Обстановка и предметы сообщали о каких-то химических исследованиях. По противоположные стороны от центра мини-лаборатории находилось еще по одной двери. За одной скрывалось подсобное помещение для складирования расходных предметов и запасного оборудования. За другой же оказалась совсем не обычная комната, она выбивалась из общей картины всего бункера. Специализированный эргономичный стол находился по центру помещения. Совсем недалеко располагался пустующий столик для анестетиков, а также столик для инструментов и расходных материалов, необходимых во время операции. Аппарат вентиляции легких для операционного блока стоял в углу. Медицинский аспиратор, считающийся также неотъемлемой частью всех вмешательств в организм, лежал на отдельном столе без колесиков. В соседстве с ним находился стерилизатор и электрохирургический коагулятор. Освещение в комнате было настроено в соответствии со всеми стандартами современных больниц. Все оборудование для плановых операций было новейшим. Скиталец задался вопросом, для кого, для чего служила эта комната. Кому было необходимо операционное вмешательство в эти последние годы мировой анархии? Продолжая рассматривать помещение, взгляд дошел до холодильных секций. Кажется, он нашел источник трупного запаха, да и пропажа одного из участников научного коллектива вот-вот окажется разгаданной. Местонахождение тринадцатого сотрудника бункера казалось слишком предсказуемым, но надо было все равно заглянуть в холодильное отделение и убедиться своими глазами. Открывая по очередности пустующие секции, мужчина добрался до той, в которой находилось прогнившее до костей тело. Но этот зловонный труп оказался не человеческим. На выдвижном столе лежало тело свиньи.

– Чем вы тут занимались? – сквозь зубы произнес он.

Соскребать с места долгого пребывания труп трехфутового животного не имело смысла, поэтому, схватив замеченную видеокамеру из предыдущей комнаты, он ринулся к выходу. Дышать было невыносимо. Скиталец хорошо понимал: когда бункер оказался обесточен, заморозка перестала работать, а тело, соответственно, начало гнить. Дыша приемлемым воздухом за пределами лаборатории, путник отыскал нужный штекер и, присоединив к монитору камеру, включил единственную запись.

Один из постояльцев бункера вел съемку скопившихся возле операционного стола ученых. Все были одеты в соответствующую медицинскую экипировку. Кто на столе – не было видно за их же спинами. Вскоре после включения оператор начал комментировать происходящее:

– Боб на связи. Сегодня проводим операцию под номером четырнадцать, и объектом для эксперимента является Джесси, двухгодовалая свинья, чей интеллект схож с интеллектом пятилетнего ребенка среднего развития. Очередная операция по коррекции голосовых связок на начальной стадии. Повторю, что данная процедура связана с исследованием различий в мышлении у разных животных. Пока за все четырнадцать экспериментов необходимый результат не достигнут, но мы надеемся, что Джесси всё же сможет контролировать поток подобие речи. Если операция завершится успехом, наше творение отправится в указанный руководством последующий этап вне бункера, а мы получим обещанный презент.

– Боб, ты можешь подойти поближе.

– Уже иду.

Девушка приблизилась, продолжая снимать. Она запечатлела момент ювелирного разреза шеи животного. Быстро распространяющаяся кровь залила рану. Пришлось применить ранее подготовленный прибор для отсоса, чтобы сохранить операбельную часть тела видимой. Скиталец перемотал до окончания операции, которая длилась чуть больше часа. Когда камера оказалась закреплена на треноге, Боб встала напротив нее, сняла маску и продолжила вещать:

– Операция завершена. Дождемся, пока животное отойдет от наркоза и… – За кадром прошел руководитель всей научной группы. Девушка решила позвать его к себе в стиле корреспондента срочных новостей: – О, Мистер, Мистер, прокомментируйте исход сей сложной операции.

– Ну что ты, Боб, подобное мы совершали много раз, и операция уже не является сверхсложной. Просто в нашей практике не существует идеального результата.

– Не думаю, что такое можно говорить на камеру.

– Не думаю, что кроме штаба кто-то увидит твою отчетность, поэтому нюансы все же стоит освещать, не опасаясь наказаний.

– Ты здесь главный. Я не могу препятствовать высшему должностному лицу…

– Хм, мы здесь все равны, просто иногда я принимаю ответственные решения.

– Теперь вы понимаете, почему я постоянно говорю, что у нас лучший руководитель из всех возможных… – Мужчина хотел уйти за кадр, но девушка его остановила: – Не уходите, дайте еще один комментарий, Мистер. Пользуясь моментом, не хотели бы вы сказать о том, что проговаривали без съемки.

– Уважаемые люди из штаба, моя ассистентка Боб, на мой взгляд, увлеклась профессией репортера, и так как я беспомощен перед ней, я подыграю, чтобы поддержать ее любовь к острым репортажам. Итак, дело в том, что наш коллектив, зная о том, что в штабе есть данные по поводу различий в мышлении разных видов, постоянно задается вопросом: насколько мысли млекопитающих, научившихся говорить, отличаются друг от друга? Нам очень любопытно, каких результатов в этой области достигли другие лаборатории и, если это не является секретной информацией, прошу прислать материалы по этому вопросу для более полной картины. Спасибо за внимание.

– Могу заверить, что этот вопрос действительно волнует большинство из нас. Будем ждать положительного ответа. Это была Боб.

Она вышла за кадр, чтобы отключить камеру, но Мистер отвлек ее, из-за чего девушка ошиблась кнопкой и не заметила этого. Камера продолжала фиксировать дальнейшее общение сотрудников.

– И когда ты отошлешь эту запись? – спросил мужской голос.

– Думаю, после того, как квартет акушеров покинет наш дом.

– Насколько помню, они должны улететь в ближайшую неделю.

Голоса уходили вдаль.

– Да, мальчику уже полгода. Дальше мы сами справимся, не правда ли?

– Я в этом уверен.

Потухший свет и стук от закрытия двери обозначил уход оставшихся людей из операционной. Камера вела съемку ровно до той поры, пока не закончилась память, а после автоматически отключилась.

После просмотра путешественник почувствовал, как пустой желудок урчит, требуя ужин. Смрад, стоящий определенное время в горле и вызывающий только лишь отвращение к еде, в этот момент уже развеялся.

Неторопливо продвигаясь по коридору в сторону пищевого склада, скиталец рассуждал о целесообразности столь неординарного упорства в том, чтобы научить животных разговаривать. Вместо того, чтобы искать вакцину от вируса, уничтожающего население Земли, они странным образом изменили курс на никому не нужные опыты над животными. Зачем? Для чего? Он не имел понятия. Постепенно рациональное мышление возобладало над любопытством и возникли новые вопросы в отношении самого себя:

«Зачем я об этом вообще рассуждаю? Для чего искать ответы на слишком запоздалые вопросы? Все это нужно, чтобы забить голову, отвлечься от насущной проблемы, связанной с собственным здоровьем? – скиталец пытался разобраться, ведя диалог с самим собой. – Да нет, все это бред… – Неожиданно путешественник сухо закашлял, а после продолжил мыслить: – А если… Если это не бред?».