Читать книгу: «Четыре желания. Рассказы и сказки»

Серия «Правильное чтение»

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2019

* * *

Сказки

Бишка

«А ну-ка, Бишка, прочти, что в книжке написано!»

Понюхала собачка книжку да и прочь пошла. «Не моё, – говорит, – дело книги читать; я дом стерегу, по ночам не сплю, лаю, воров да волков пугаю, на охоту хожу, зайку слежу, уточек ищу, поноску тащу – будет с меня и этого».

Плутишка кот

I

Жили-были на одном дворе кот, козёл да баран.

Жили они дружно: сена клок и тот пополам, а коли вилы в бок, так одному коту Ваське. Он такой вор и разбойник: где что плохо лежит, туда и глядит. Вот идёт раз котишка-мурлышка, серый лобишко, идёт да таково́ жалостно плачет. Спрашивают кота козёл да баран:

– Котик-коток, серенький лобок! О чём ты плачешь, на трёх ногах скачешь?

Отвечает им Вася:

– Как мне не плакать! Била меня баба, била; уши выдирала, ноги поломала, да ещё и удавку на меня припасала.

– А за что же на тебя такая беда пришла? – спрашивают козёл да баран.

– Эх-эх! За то, что нечаянно сметанку слизал.

– Поделом вору и му́ка, – говорит козёл, – не воруй сметаны!

Вот кот опять плачет:

– Била меня баба, била; била-приговаривала: «Придёт ко мне зять, где сметаны будет взять: поневоле придётся козла да барана резать».

Заревели тут козёл да баран:

– Ах ты, серый ты кот, бестолковый твой лоб! За что ты нас-то сгубил?

Стали они судить да рядить, как бы им беды великой избыть, – и порешили тут же: всем троим убежать. Подстерегли, как хозяйка не затворила ворот, и ушли.

II

Долго бежали кот, козёл да баран по долам, по горам, по сыпучим пескам; пристали и порешили заночевать на скошенном лугу, а на том лугу стога, что города, стоят.

Ночь была тёмная, холодная; где огня добыть? А котишка-мурлышка уж достал берёсты, обернул козлу рога и велел ему с бараном лбами стукнуться. Стукнулись козёл с бараном, искры из глаз посыпались: берёсточка так и запылала.

– Ладно, – молвил серый кот, – теперь обогреемся! – Да не долго думавши и зажёг целый стог сена.

Не успели они ещё порядком обогреться, как жалует к ним незваный гость – мужичок-серячок, Михайло Потапыч Топтыгин.

– Пустите, – говорит, – братцы, обогреться да отдохнуть; что-то мне немо́жется.

– Добро пожаловать, мужичок-серячок! – говорит котик. – Откуда идёшь?

– Ходил на пчельник, – говорит медведь, – пчёлок проведать, да подрался с мужиками, оттого и хво́рость прикинулась.

Вот стали они все вместе ночку коротать: козёл да баран у огня, мурлышка на стог влез, а медведь под стог забился.

Заснул медведь; козёл да баран дремлют; один мурлыка не спит и всё видит. И видит он: идут семь волков серых, один белый – и прямо к огню.

– Фу-фу! Что за народ такой! – говорит белый волк козлу да барану. – Давай-ка силу пробовать.

Заблеяли тут со страху козёл да баран, а котишка, серый лобишко, повёл такую речь:

– Ах ты, белый волк, над волками князь! Не гневи ты нашего старшего: он, помилуй Бог, сердит! Как расходится – никому не сдобровать. Аль не видишь у него бороды: в ней-то и вся сила; бородой он всех зверей побивает, рогами только кожу сымает. Лучше подойдите да честью попросите: хотим-де поиграть с твоим меньшим братцем, что под стогом спит.

Волки на том козлу кланялись, обступили Мишу и ну заигрывать. Вот Миша крепился, крепился да как хватит на каждую лапу по волку, так запели они лазаря¹.

Выбрались волки из-под стога еле живы и, поджав хвосты, – давай бог ноги!²

Козёл же да баран, пока медведь с волками расправлялся, подхватили мурлышку на спину и поскорее домой.

– Полно, – говорят, – без пути таскаться, ещё не такую беду наживём.

Старик и старушка были рады-радёхоньки, что козёл с бараном домой воротились, а котишку-мурлышку ещё за плутни выдрали.

Мышки

Собрались мышки у своей норки, старые и малые. Глазки у них чёрненькие, лапки у них маленькие, остренькие зубки, серенькие шубки, ушки кверху торчат, хвостища по земле волочатся. Собрались мышки, подпольные воровки, думушку думают, совет держат: «Как бы нам, мышкам, сухарь в норку протащить?»

Ох, берегитесь, мышки! Ваш приятель, Вася, недалеко. Он вас очень любит, лапкой приголубит, хвостик вам помнёт, шубочки вам порвёт.

Васька

Котичек-коток – серенький лобок. Ласков Вася, да хитёр; лапки бархатные, коготок остёр. У Васютки ушки чутки, усы длинные, шубка шёлковая. Ласкается кот, выгибается, хвостиком виляет, глазки закрывает, песенку поёт, а попалась мышка – не прогневайся!

Глазки-то большие, лапки что стальные, зубки-то кривые, когти выпускные!

Лиса и козёл

Бежала лиса, на ворон зазевалась – попала в колодец. Воды в колодце было немного: утонуть нельзя, да и выскочить тоже. Сидит лиса, горюет.

Идёт козёл, умная голова, идёт, бородищей трясёт, рожищами мотает; заглянул от нечего делать в колодец, увидел там лису и спрашивает:

– Что ты там, лисонька, поделываешь?

– Отдыхаю, голубчик, – отвечает лиса. – Там наверху жарко, так я сюда забралась. Уж как здесь прохладно да хорошо! Водицы холодненькой – сколько хочешь.

А козлу давно пить хочется.

– Хороша ли вода-то? – спрашивает козёл.

– Отличная! – отвечает лиса. – Чистая, холодная! Прыгай сюда, коли хочешь; здесь обоим нам место будет.

Прыгнул сдуру козёл, чуть лису не задавил, а она ему:

– Эх, бородатый дурень! И прыгнуть-то не умел – всю обрызгал.

Вскочила лиса козлу на спину, со спины на рога да и вон из колодца. Чуть было не пропал козёл с голоду в колодце; насилу-то его отыскали и за рога вытащили.

Лиса Патрикеевна

У кумушки-лисы зубушки остры, рыльце тоненькое; ушки на макушке, хвостик на отлёте, шубка тёпленькая.

Хорошо кума принаряжена: шерсть пушистая, золотистая; на груди жилет, а на шее белый галстучек.

Ходит лиса тихохонько, к земле пригибается, будто кланяется; свой пушистый хвост носит бережно; смотрит ласково, улыбается, зубки белые показывает.

Роет норы, умница, глубокие: много входов в них и выходов, кладовые есть, есть и спаленки; мягкой травушкой полы выстланы.

Всем бы лисонька хороша была, хозяюшка… да разбойница лиса, постница: любит курочек, любит уточек, свернёт шею гусю жирному, не помилует и кролика.

Не ладно скроен, да крепко сшит

Беленький, гладенький зайчик сказал ежу:

– Какое у тебя, братец, некрасивое, колючее платье!

– Правда, – отвечал ёж, – но мои колючки спасают меня от зубов собаки и волка; служит ли тебе так же твоя хорошенькая шкурка?

Зайчик вместо ответа только вздохнул.

Жалобы зайки

Растужился, расплакался серенький зайка, под кустиком сидючи, плачет, приговаривает:

– Нет на свете доли хуже моей, серенького зайки! И кто только не точит зубов на меня? Охотники, собаки, волк, лиса и хищная птица – кривоносый ястреб, пучеглазая сова; даже глупая ворона – и та таскает своими кривыми лапами моих милых детушек – сереньких зайчат…

Отовсюду грозит мне беда, а защищаться-то нечем: лазить на дерево, как белка, я не могу; рыть нор, как кролик, не умею.

Правда, зубки мои исправно грызут капустку и кору гложут, да укусить смелости не хватает…

Бегать я таки мастер и прыгаю недурно, но хорошо, если придётся бежать по ровному полю или на гору, а как под гору – то и пойдёшь кувырком через голову: передние ноги не доросли.

Всё бы ещё можно жить на свете, если б не трусость негодная. Заслышишь шорох – уши подымутся, сердчишко забьётся, невзвидишь света, пырскнешь из куста – да и угодишь прямо в тенёта или охотнику под ноги… Ох, плохо мне, серенькому зайке! Хитришь, по кустикам прячешься, по закочками слоняешься, следы путаешь, а рано или поздно беды не миновать: и потащит меня кухарка на кухню за длинные уши…

Одно только и есть у меня утешение, что хвостик коротенький: собаке схватить не за что. Будь у меня такой хвостище, как у лисицы, куда бы мне с ним деваться? Тогда бы, кажется, пошёл и утопился.